Просвещенный монарх

Пьеса в четырех действиях.

Действия происходят в конце XV века в двух итальянских городах: Пьомбино и Пиза.

Действующие лица:

Лоренцо Орсини, правитель княжества Пьомбино

Железный Курт, командир стражи княжества Пьомбино, вместо лица носящий стальную маску

Джованни Бацци, художник, друг детства Лоренцо Орсини

Доменико Проксимо, магистр, воспитатель юных Лоренцо и Джованни

Энея, в монашестве сестра Екатерина, приёмная дочь магистра Проксимо

Матео Аппиани, ученик магистра Проксимо в Пизе

Родриго Барбариго, венецианский купец

Аббатиса Бенедетта, настоятельница монастыря Санта-Кроче (Святого Креста) в княжестве Пьомбино

Сёстры монастыря Санта-Кроче (Святого Креста)

Стражники княжества Пьомбино

И как всегда, двое их, не больше и не меньше: учитель и его ученик.

Магистр Йодо.

Действие первое. Тиран.

Место действия: Дом магистра Проксимо в Пизе. Зал для гимнастических упражнений. Идёт учебный бой на коротких деревянных мечах между Доменико Проксимо и Матео Аппиани. Соперники обнажены.

Доменико:

Защита… тут же выпад.

Вновь защита,

Так ты уязвим…

Не выставляй колено,

Следи внимательней,

Не пропусти удар.

Как враг откроется,

Рази его мгновенно.

Матео Аппиани поражает магистра Проксимо в сердце и тут же попадает в объятия своего учителя. Доменико любовно взъерошивает золотые кудри своего ученика.

Что ж мне сказать ещё?

Я вижу, ты готов.

Горжусь, что воспитал

Такого мужа,

Пытливого в науках,

Ловкого при обращении с мечом

Надеюсь, что в руках твоих

Он справедливости послужит!

Матео:             

Благодарю,

Учитель,

Слова твои

Мне высшая награда.

Доменико:      

Однако же не меньше

Похвалам тебе

Сейчас внимать

Советам будет надо.

Будь осторожен,

Как лиса,

Когда окажешься

Ты в лабиринте Минотавра.

Пьомбино – город

Для тебя чужой,

И помни, как беспечность

Может быть коварна.

Ты для начала обживись,

Узнай все закоулки,

Проходы, чтоб в час,

Назначенный судьбой,

Мог ты не только бы

Убить тирана,

Но и сокрыться от погони,

Следы запутав за собой.

Злодей Орсини!

Подкрасться к нему

Будет нелегко,

Однако вот уж год,

Как я придумал

Хитроумный план.

Ведь нет преград

Для разума, что в голове

Моей томится.

Он обязательно

В ловушку попадётся.

Захлопнется капкан.

И вот тогда, Матео,

Многое окажется

В твоих руках.

Прошу, не дай

Моим надеждам

Обратиться в прах.

Матео:

Учитель, никогда!

Доменико:

Лоренцо тоже

Сильный поединщик…

Матео:

В Пизе говорят,

Что он ещё красив,

Как Аполлон.

Доменико:

С твоею красотой

Ни одному отважному

Мужчине не сравниться.

Матео:

Ты говоришь

Мне это наяву,

Иль снится сон?

Слова мне эти

Лестны, без сомнения…

Если бы не славный

Род Орсини,

Что стоит за ним,

К тому же самый

Молодой он государь

Среди правителей

На той земле, которую

Объединял когда-то Рим.

Доменико:

Какую горькую обиду

Я слышу в голосе.

Да ты никак

Меня ревнуешь?

К кому? К Лоренцо?

Златокудрый мой эфеб,

Ты весь дрожишь,

Надень же плащ,

Пусть он согреет

Тебе сердце.

Оба закутываются в плащи.

Матео:

Прошу прощения,

Магистр, о нём вокруг

Так много говорят,

И мнится мне,

Фигуры не равны

На шахматной доске.

Ты только не подумай,

Что испугался смерти,

Напротив, бывают дни,

Когда её я жажду, но

Предчувствую в тоске:

Как не посмею вдруг

К учителю явиться –

Не важно, мёртвым

Иль живым – не удостоюсь

Его любящего взора.

В грядущей миссии

Боюсь я только двух вещей:

Не оправдать надежд твоих

И горького, постыдного позора.

Доменико, простишь ли

Своего бесславного эфеба,

Обнимешь ли меня, как здесь,

Там… за синевою неба?

Доменико:

Никто Сафо точнее не сказал:

«Красивое нас только

Внешностью своею привлекает;

Но кто душой велик,

Тот истинно прекрасен».

Матео Аппиани,

В твоём роду

Не меньше благородства,

По-настоящему

Своим учеником

Тебя лишь одного я знаю.

Лоренцо же коварный

Изменник и предатель для меня.

И вот уже почти три года,

День за днём

Его я проклинаю!

Да… он был красив, умён,

Силён, как боги древних,

Но стал не менее жесток

Ко всем: к народу, знати.

Попрал и извратил всё то,

Чему его я обучал.

Не думал, что за мудрость он

Неблагодарностью заплатит.

Матео:

О, это честь великая,

Не скрою,

Учеником считаться

Величайшего из мудрецов!

Доменико, не знаю,

Как благодарить тебя.

Доменико:

Мне высшая награда –

Твоя ответная любовь.

Давно ты доказал своё

Ко мне расположение.

Матео, на свете благородней

Нет любви, презревшей

Осужденье, предрассудки

Необразованной и злой,

Хохочущей толпы,

Отважной лишь на то,

Чтоб отпускать

Неподобающие шутки.

Желающих пройти путь

Жизни безупречной

Ничто на свете

Не наставит лучше,

Чем любовь.

Ради неё готов

Пожертвовать ты

Почестью, богатствами.

Она важнее,

Чем родная кровь.

И справедлива будет

Эта жертва,

Поскольку лишь она

Имеет право

Высшему предназначенью

Путь открыть.

А без него ни человек,

Ни государство не способны

На добрые и славные дела.

Мне слов Платона не забыть:

«Для юноши не знаю

Блага большего,

Чем истинный влюблённый,

А для влюблённого –

Чем искренний

Возлюбленный его».

Кого стыдится

Больше остальных

За недостойные поступки

Влюблённый человек?

Отца? Приятеля?

Конечно нет!

Лишь осуждение

Возлюбленного,

Как ядовитая стрела,

Мучительную боль приносит

И тьмою застилает свет.

На поле битвы

Бок о бок сражаются они,

И страха во влюблённых нет,

Поскольку сам Эрот

Вдыхает доблесть в них.

Пример тому при Фермопилах -

Фиванцы, прославившие

Мужества любовного оплот.

Ведь смерть влюблённый

Предпочтёт позору поражения.

В глазах возлюбленного своего

Не примет унижения.

Матео:

Я обещаю жизнь свою

Отдать в Пьомбино,

Лишь бы ко мне любви

Твоей не осквернить.

Доменико, в залог возьми

Вот этот поцелуй

С мольбой за прошлые

Сомнения не винить.

Целует учителя в губы.

Доменико:

Порыв твой юный

Согревает сердце мне.

Проникновенней слов

Поэтам не найти.

А что же до Лоренцо,

Вот уж не думал,

Что это он мой дух

К печали сможет привести.

Не только он себя

На всю Италию позором

Покрыл, как ворон

Чёрными крылами.

Но тень его злодейств

Коснулась и меня.

Я был ему учителем,

И это навсегда

Останется меж нами.

Как был у древних греков

Зевс в ответе за грозу,

Так я за преступления Орсини

До сих пор себя корю.

Матео:

Учитель, коришь себя

Ты за чужую волю?!

Как всё случилось?

Прошу, подробно расскажи.

И почему они тебя, а не его

Изгнали из Пьомбино?

Доменико:

Народ засомневался в правде

Чтобы потом поверить лжи.

Корю себя, что смерть

Тирана раньше не приблизил.

Был я не должен допустить,

Чтобы юнец Орсини,

Властью безграничной

Себя окутав с ног до головы,

Установил в Пьомбино беззаконье.

В этом я повинен.

Тот, кому я был наставник,

Оказался не способен

К управлению. Гнилой побег

Лишил себя корней.

Не каждому дано взвалить

Себе на плечи бремя власти

И с честью пронести

До окончанья дней.

Напомню я тебе, Матео,

Платона изречение:

«Истинным правителем

Единственно философ

Может стать». Того,

Что на земле и в небе

Самому себе

Тождественно и вечно,

Мудрец лишь в размышлениях

Способен постигать.

В таинственнейший мир

Самих существований

Божественный наш разум

Незримый открывает путь.

Но те, кто философией

Пренебрегал по скудости ума,

Во тьме блуждают до сих пор,

Со дна болотного вздымая муть.

И в толк никак не могут взять,

Где истина и как её познать?

А есть ещё понятия как

Красота и благо,

Но тщетны и напрасны

Все старания глупца.

Он может королём

Или царём родиться,

Но так и не познать

Всех тайн начала и конца.

А если истина благая

Лишь разуму покорна,

То, стало быть, правитель

Должен разуму и доверять.

В своих решениях

Он не имеет права

Ни страстям, ни низменным

Желаниям потакать.

Однако с юных лет Лоренцо

Был страстям подвержен,

Честолюбив и избалован

Матерью с отцом.

Не чаяли души родители

В единственном ребёнке,

Тем самым, сделав всё,

Чтоб мальчик вырос гордецом.

Как мог в учении страстям

Его я разгораться не давал,

В ответ он злился, но пока

Был юн, терпел упрёки.

Способности в нём были,

И душа одарена,

К тому ж наследник

Безупречно отвечал уроки.

Но слишком рано умерли

Сначала мать, потом отец,

На голову надменного юнца

Надели княжеский венец.

Нельзя в столь юном возрасте,

– Ему я говорил, –

Народом управлять без многого

Числа советов от людей,

Чьи мысли мудрыми слывут.

Но тщетно: все предложенья

Мои он холодно отверг, злодей!

Теперь мне отвечал

Не ученик на заданный урок,

А гордый властелин,

Вдруг посчитавший, что он – Бог.

Итак, Лоренцо начал

Править безрассудно.

Страстям внимая,

Он первым распрю породил,

Вторгаясь в области такие,

Где испокон веков

И государь не вправе

Вмешиваться был.

Презрев важнейший принцип:

«О середине золотой»,

Который Аристотель записал

В одной из своих книг,

Орсини очень скоро

Угодил в порочный круг

Наветов ложных и интриг.

Лишь чудом смерти избежав,

Лоренцо начал мстить,

Что породило новую вражду.

Все против него объединились:

Народ и знать.

Я также обвинял

Его в правленье нерадивом,

За что немедля пострадал,

И впал в жестокую немилость,

Под страхом смерти

По приказу государя

Я вынужден бежать

Был из Пьомбино прочь.

Имущество моё конфисковали.

Матео (возмущённо):

Несправедливо!

Доменико:

Отчизну я в руках тирана

Оставил в ту же ночь.

Несправедливо?

Но такова есть

Участь узурпатора –

Преследовать людей

Свободных, смелых,

Кто не боится правду

обнажить, а вместо них

К себе приблизить

Представителей низов,

Которые за кость, как псы,

Хозяину готовы услужить:

Согласны выполнить

Любое поручение,

И даже самого невинного.

Отправить на мучение.

Матео:

Магистр, ты меня всегда

Учил, что тирания незаконна.

К тому ж из форм правления

Наихудшая она исконно.

Доменико:

Такая безответственная власть

Для государства, как болезнь,

Как самое большое зло,

Клеймённое ещё Платоном!

Затем и Аристотелем.

После чего сменились

Целые эпохи, но род людской

Всё также слеп

И продолжает жить не по законам.

Матео:

Но если ненавистен

Всем тиран,

То как же он наперекор

Другим приходит к власти?

Доменико:

Тому есть множество причин,

Но главные:

Доверчивость и страх,

Они есть целого две части.

В древнейших городах Эллады

Все узурпаторы старались

Опираться на люд простой

В конфликтах с богачами,

Народ привык словам

Красивым доверять.

Кто знатен, тот

Хитёр и недоверчив –

Его не обмануть речами.

Ему слова красивые – вода,

Что льётся на песок.

Однако ж, над богатыми

Довлеет страх богатство

Потерять. И, стало быть,

Тиран стремится

Аристократию поодиночке

Тюрьмой или

Оружием запугать.

В Пьомбино же народ

И знать объединились.

«Долой Орсини!» –

Кричала чернь на площадях

И всё же вопреки

Желанью подданных

Власть удержать

Ему позволил страх.

Железный Курт,

Свирепый варвар,

Доселе неизвестный

Никому наёмник,

Своё уродство

Прячущий под маской

Стал при Лоренцо

Командиром стражи.

В тот же день

Без разбирательств и суда

Арестовал он всех

Противников Орсини,

Пообещав, что

За измену их накажет.

Матео (возмущённо):

На обвинения любой

Имеет право

Отвечать и защищаться

По закону,

И только суд

Определяет наказанье!

Учитель мой,

Возможно ль по-другому?

Доменико:

Закон сейчас один

В Пьомбино – и это воля

Узурпатора Орсини.

Нет, и не будет

Справедливости пока

Он жив и властвует поныне.

В ученики ты неслучайно

Мной выбран был. Я долго

Ждал эфеба своего, чтоб

Наконец-то выполнить

Своё предназначенье.

Только герой достойнейший,

Такой, как ты, Матео

Поможет узников нам

Вызволить из заточенья.

Матео:

Доменико, наставник мой,

Я с трепетом

Речам твоим внимаю.

Всем сердцем я хочу помочь,

Но есть сомнение,

Оно меня смущает:

Слова, услышанные

В детстве от матери,

Отца, от всех священников:

«Убийство – тяжкий грех,

Оно погубит душу».

Так нам Иисус

в Евангелии завещает.

Доменико:

О, непорочный мой Матео,

Чистая прекрасная душа,

Пленившая меня

Намного раньше тела!

О, если бы ты только знал,

Как тяжело мне было

Поручать опасное

Для драгоценной жизни дело!

Но верю я:

Ты избран небесами

Прославиться на всю

Италию деянием своим.

К тому же убеждён,

Что очень скоро Лоренцо

Сам пойдёт войной

На Пизу, прекрасный город,

Где мой ученик рождён.

Матео:

Опять война, несущая

Всему народу горе?

Не может быть!

Её ты обещаешь вскоре?

Доменико:

Тираны все развязывают

Войны, желая от политики

Отвлечь народ и зародить

Нужду в военном идоле.

Вражда к соседям власть

И подданных объединяет

Желанием получить от

Грабежа свою часть прибыли.

Матео, судьба

Иного не предвидит.

Восстановление справедливости

Всегда считалось

Долгом избранных. И кстати!

«Нет большей почести тому,

Не вора кто убьёт, а всем

Известного жестокого тирана», –

Так Аристотель записал

В своём трактате.

И Данте Алигьери,

Великий флорентинец,

Так вторил мудрому,

Описывая ада круг седьмой:

«Вдоль берега, над алым кипятком,

Вожатый нас повел без прекословий.

Был страшен крик варившихся живьём.

Я видел погрузившихся по брови.

Кентавр сказал: «Здесь не один тиран,

Который жаждал золота и крови».

Матео:

А правду говорят, будто Лоренцо

Однажды, пребывая не в себе,

Детей невинных приказал

Живьём запечь в огне?

Доменико (в задумчивости хмурится):

Я был свидетелем

Позорной той расправы.

Она б в отчаянье

Любого привела.

Невинных убивать –

Не это ль тяжкий грех?

Убить того, кто зверски

Убивает сам – достойно

Воспевания и похвалы.

Поэтому того, Пьомбино

Кто избавит от тирана,

Благодарность ждёт

Великая от всех.

Жестокость узурпатора

Сегодня такова,

Что он не пропускает

Ни единой казни.

Когда я был ещё

Наставником Лоренцо,

Упреждал его

Неоднократно избегать

Подобных зрелищ,

Ведь разум государя

Должен быть покоен от страстей.

Но он всегда упрямился,

Не позволяя мне от зла

Некрепкий ум оберегать.

Со временем его пристрастия

Стали изощренней,

Теперь он получает удовольствие

От вида истязания врагов.

И пытки, и мучения

Будоражат кровь.

«Кто внутренностей

Человеческих отведал,

Тому не избежать и волком стать».

Платон однажды так сказал,

Я ж повторяю это о тиране вновь.

Матео, мне совестно

Тебе признаться,

Но должен знать

Ты правду до конца

Про дочь мою приёмную, Энею.

Её судьбу, в которую

Я до сих пор не верю.

Однако же, Лоренцо

Лишил её невинности.

После чего постриг

В монахини насильно.

Какой же участи,

Скажи, достоин он,

Не той ли, что

Годится бешеному зверю?

Матео:

Ты окончательно развеял

Все мои сомнения, Доменико

Достоин только смерти волк,

Рождённый под

Фамилией Орсини.

И это будет честь,

Учитель, для меня –

Направить руку правосудия

В его жестокое и злое сердце.

Клянусь, тиран в могиле сгинет!

Доменико:

«Рождается свободным человек, –

Так говорил Алкидамант, –

Природа никого не создала рабами».

Увидишь, мой юный Аппиани,

Как только нанесёшь удар,

Смертельный для Лоренцо,

Дни тирании будут сочтены,

Победа же останется за нами.

Достойные мужи Пьомбино,

И стар, и млад, плечом к плечу

С тобою встанут на борьбу

За долгожданную свободу.

Законное правление будет

Восстановлено, а нашему

Примеру последуют другие

Во имя чести!

Справедливости в угоду!

Матео, грядёт

Эпоха Возрождения, когда

У руководства городов

Италии, предстанут

Просвещенные монархи.

Кто превосходит

Добродетелью иных,

Тому повиноваться

Будет справедливо.

Цель государя истинного –

Всегда прекрасное

Приумножение чести.

Во всём он эталон

Для остальных.

Ведь только разумом

Божественным ведомый,

Правитель на великие дела

И подданных своих сподобит.

Для этого восстановить нам

Следует учение философов

О государстве и политике,

Чтобы вернуться к прежним

Славным временам.

В период варварства

Мы много потеряли,

Иное же «языческим»

С подачи Папской курии

И до сих пор клеймим,

Наперекор достойным именам.

Тот из монархов

Славу обретёт,

Кто первый достижения ума

Великих предков

Во благо возведёт

И на вооружение

Во всём поставит.

Вскоре государь такой –

И в это верю я –

Воздвигнет райскую

Великую империю.

Матео:

Магистр, но разве не на небе,

Где и поныне властвует Христос

Нам уготована подобная судьба?

Доменико:

Матео, как наивен твой вопрос!

Избранник мой, пусть этот

Миф о небесах останется

Для черни, обман сей выгоден

Лишь тем, кто с его помощью

Сдирает десятину.

Присуще им с рождения

Невежество. Не ведая и сотой

Доли правды о богах, они

Пытаются запутать человека

И обратить в свою

Домашнюю скотину.

Других поститься заставляют,

А сами с Папой во главе

В разврате и чревоугодии

Давно достигли мастерства.

Боюсь, когда-нибудь

Их ложь и мракобесие

Задушат в человеке

Светлый разум,

Сам по себе который

Есть частичка божества.

(обнимает и целует Матео)

Что ж до Христа, то он

Тебе поможет на чужбине

Одолеть коварного врага,

Ему ты, несомненно, дорог.

И ангела из воинства

Пошлёт в хранители.

Но помни, с его любовью

И моя к тебе идёт бок о бок.

Матео:

Ради твоей любви, Доменико

Готов на всё Матео Аппиани,

Одна лишь мысль о расставании

С учителем мне сердце ранит.

Доменико:

Ты на звёзды глядишь,

О, звезда моя!

Быть бы мне небом,

Чтоб мириадами глаз

Мог я глядеть на тебя.

Отныне будут

Одиноки мои ночи,

И лишь Луна

Напоминанием станет.

Она прекрасна

Только красотой твоей!

И в ласках томных

Вновь меня обманет.

Но долг велит мне

Сделать то, на что решился.

Прости, я не могу

Лишь думать о любви.

Есть благо высшее,

Чему служить

Обязаны такие люди

На земле, как я и ты.

Разлукой неминуемой

Печалюсь я не меньше.

И потому желанья

Нет сильней, чем

Насладиться этой ночью

В объятиях эфеба,

А ночь была бы вечности длинней.

Обнявшись, уходят.

Конец первого действия.

Действие второе. Дружба.

Покои во дворце правителя Лоренцо Орсини в Пьомбино. Сам Лоренцо играет на лютне и исполняет песню «Город тирана»:

ПОД НЕБОМ ГОЛУБЫМ

ЕСТЬ ГОРОД ЗОЛОТОЙ.

ЖИВЁТ ТИРАН ПРЕКРАСНЫЙ В НЁМ

ПОД ЯРКОЮ ЗВЕЗДОЙ.

А В ГОРОДЕ ТЮРЬМА:

РЕШЁТКИ, ПАЛАЧИ,

ПЫТАЮТ ТАМ ЛЮДЕЙ ВСЕГДА,

ЗДЕСЬ ПРАВДЫ НЕ ИЩИ.

ОДНИХ ЗА ТО, ЧТО ПРЕДАЛИ СТРАНУ,

ДРУГИХ ЗА ЛОЖЬ, НАВЕТ И КЛЕВЕТУ,

И БЫЛ СРЕДЬ УЗНИКОВ ПРОРОК НЕБЕСНЫЙ,

ЧЕЙ ТАК СВЕТЕЛ ВЗОР НЕЗАБЫВАЕМЫЙ.

А В НЕБЕ ГОЛУБОМ

ГОРИТ ОДНА ЗВЕЗДА,

ДАВНО ПУСТА ДУША ТВОЯ

ДАВНО КАЗНА ПУСТА.

КТО ЛЮБИТ, ТОТ ЛЮБИМ.

КТО СВЕТЕЛ, ТОТ И СВЯТ,

И АНГЕЛЫ ВЕДУТ ТЕБЯ

ДОРОГОЙ В РАЙСКИЙ САД.

ОДНИХ ЗА ТО, ЧТО ВЕРУ СБЕРЕГЛИ,

ДРУГИЕ ЖИЗНЬ БЛАЖЕННУЮ ВЕЛИ,

И ВМЕСТЕ С НИМИ БЫЛ ПРОРОК НЕБЕСНЫЙ,

ЧЕЙ ТАК СВЕТЕЛ ВЗОР НЕЗАБЫВАЕМЫЙ.

Входит Железный Курт. Лоренцо Орсини с неудовольствием откладывает лютню в сторону.

Лоренцо:

Железный Курт, мой верный

Проводник в глухое подземелье,

Где царство истины хранит

Давно умёрший свой секрет.

Мой милый варвар, прячущий

Лицо под маской, сейчас я

Вовсе не желаю лицезреть

Ужасный твой портрет.

Курт склоняет голову.

Так что же вдруг случилось