Ведьмины сказки

Глава 17. Деревня мертвых

– Здесь больше не на что смотреть. Расходитесь по домам! Ночь пришла! – закричал староста деревни Ней, подгоняя оставшихся зевак, которые не спешили уходить.

Половина жителей, в основном это были женщины и дети, вернулись в деревню. До первого дома на улице было рукой подать – всего сто от поляны, на которой свершилась казнь старухи. Другая половина жителей осталась поглазеть. Люди негромко разговаривали под треск огня.

Кесо махнул рукой Гаррету и кивнул в сторону бедной Хельги, которую все еще держали за руки два молодчина. Девушка как завороженная смотрела на костер, пламя которого скрывало ее бабушку. Слезы больше не текли по щекам, только светлые бороздки оставили следы.

– Староста Ней, – закричал Гаррет, – ведьма сожжена, о чем мы расскажем королю. Отпусти Хельгу, мы заберем ее с собой. Она будет свидетельствовать и подтвердит наши слова.

Старости улыбнулся едва заметной улыбкой и посмотрел снизу вверх на Гаррета. В черных глазах играл огонь. Ней ударил палкой по земле и проговорил:

– Я же уже сказал, что она никуда не поедет! Или ты не слышал меня, законник? В этой деревне главный я. Надо убедиться, что старуха не вселилась в Хельгу.

Староста махнул рукой.

Молодчики поняли приказ и потащили девушку прочь. Она насколько смогла повернула голову в сторону старосты и закричала в исступлении. Какой-то животный, горловой стон вырвался из нее. Мужчины в страхе разжали руки и отшатнулись.

Гаррет и Кесо видели, как девушка закатила глаза, запрокинула голову вправо. Из глаз выступили кровавые слезы. А изо рта пошла пена. Хельга захрипела.

– Какие вам еще нужны доказательства, воины короля? Люди все видят. Суд божий свершится моими руками, – закричал староста.

Он поднял руки вверх, как бы призывая в свидетели бога. Старик держал палку обоими руками, тряся ей над головой.

Ней сделал четыре длинных шага к Хельге и разъединил палку на две. В ее оказался встроен длинный кинжал.

Ней выкинул руку вперед и полоснул острием оружие по горлу бедной девушки.

Толпа застыла в немом ожидании. Немногочисленные женщины, которые не пошли по домам, были внешне спокойны, но глаза их ликовали. Мужчины сглатывали слюну. Два ребенка, мальчик и девочка лет пяти, которые упросили родителей остаться, стояли завороженные. Красивые, одетые в праздничные наряды, – а казнь для деревни всегда праздник, – дети молчали и смотрели, как струйки крови бегут по шее бедной девушки. Кровь лилась под платье, стекала по ногам. Белые туфли на глазах багровели.

Девушка встала на колени, обхватила горло обоими руками и в исступлении проговорила, хрипя:

– Проклинаю всех жителей деревни. Призываю в свидетели воинов короля. Петух трижды не пропоет – вы все умрете.

Девушка завалилась на правый бок. Она хрипела все сильней и сильней. В конце концов, обессиленная, она разжала руки. Из раны на шее пошли кровавые пузыри. Но глаза, живые, добрые, пытались разговаривать с Гарретом и Кесо, поочередно глядя то на одного, то на другого.

– Правосудие свершилось, – закричал староста, размахивая оружием.

Он подошел к Хельге и с ненавистью посмотрел на окровавленную девушку. Глаза бедняжки больше не двигались, из открытого рта текла тонкая струйка крови.

– Все платье у твари в крови, лезвие вытереть не об чего, – сказал Ней, глядя на убитую. Затем резко повернулся к Гаррету, желая ему что-то сказать.

Староста открыл рот, но в ту же секунду Хельга вскочила на ноги и кинулась на Нея. Она обхватила его ногами и руками и повалила на землю.

– Что она делает? – закричала женщина из толпы.

– Она его ест, – раздался детский голос.

Люди вопя и расталкивая друг друга кинулись в деревню. Первобытный страх обуял их.

Хельга сдавливала зубы, пытаясь прокусить артерию.

– Убейте ее, убейте, – кричал Ней.

Кровь хлынула из шеи врага, заливая лицо Хельги. Как ни старался староста вырваться, у него не получалось. Хельга держала его ногами и руками. Вскоре староста обмяк и, залитый кровью, умер.

Так они и остались лежать на земле: девушка с перерезанным горлом и староста с прокусанной шеей.

Костры ослабели, но все еще хорошо освещали поляну, на которой совсем недавно разыгралась трагедия. Гаррет объехал главный костер кругами несколько раз, пытаясь разглядеть в нем останки старухи. Но языки пламени хорошо скрывали обвиненную в колдовстве.

Гаррет остановился напротив Кесо и кинул взгляд вниз на девушку и старца, залитых кровью. Кесо посмотрел сначала на мертвых, потом на Гаррета.

– Как же она его горячо обнимает, – сказал Кесо. Он тяжело улыбнулся и выдохнул пар. Воздух остывал.

– Ну что, будем ночевать на болотах или останемся в деревеньке? – спросил Гаррет, – тебе решать.

– Ты же слышал, что сказала Хельга. Еще до того, как петух трижды пропоет, все в деревне умрут, – проговорил Кесо.

Он шмыгнул носом. Ему совсем не хотелось ночевать на сырых болотах. Но и оставаться в деревне он тоже не горел желанием.

– Подожди. Ведь Хельга призвала нас свидетели. А значит, мы должны остаться в живых. И ты не забывай нашу миссию. Ведьма почуяла нас, дальше будет только сложней и не нам бежать от нее. Если не мы, то кто? – сказал Гаррет.

Его ровный спокойный голос успокаивал и внушал надежду. Кесо кивнул.

Через минуту воины стояли у въезда в деревню. Лошади махали хвостами и тяжело сопели, предчувствуя беду.

Дома располагались в ряд с левой и правой стороны единственной улицы. Свет в окнах не горел.

– Один, второй, третий домик, – считал Кесо вслух.

Они с Гарретом шагом ехали на лошадях, всматриваясь в дома. И ни звука. Как будто деревня вымерла.

– Тридцать пять домов, – сказал Кесо, когда они с Гарретом доехали до последнего дома.

Кесо слез с коня и подошел к окну. Раздался звонкий стук, разорвавший тишину.

– Именем короля откройте! Нам нужен ночлег!

Кесо подошел к двери и потянул ее на себя. Он почувствовал, что дверь не заперта, а с другой стороны ее держат. Началась борьба.

Кесо тянул на себя, противник не сдавался и упрямо сопротивлялся. Тогда Кесо уперся ногой и дернул. На него повалился большой мужчина. Но тут же вскочил на ноги, выставив руки в перед.

– Не убивайте, не убивайте. У меня жена и дети. Двое детей. Пощадите, – затараторил мужчина.

Кесо встал, сунул руку внутрь куртки, порылся там и достал серебряный флорин.

– Ты что, идиот? Нам нужен ночлег. Вот тебе серебро. Нам бы выспаться. Как тебя зовут, бедолага? – спросил Кесо.

Он схватил мужика за руку и сунул в ладонь деньги.

– Меня зовут Рон. Так вы нас не убьете? Ведьма сказала, что до утра мы не доживем.

– Ну а мы тут причем, Рон? Ты меньше переживай. Где нам лечь? Утром мы уберемся.

Рон посмотрел в лицо Кесо. Мягкий звездный свет рисовал причудливые тени. И Кесо, наверно, казался Нею чертом, который выпрыгнул из преисподней, чтобы забрать его к себе в ад.

– Ложитесь в сарае. В дом я вас пустить не смогу. У нас итак тесно, – прошептал Рон, он тяжело дышал и сглатывал слюну.

Гаррет слез с коня. Рон провел путников во двор и показал на маленький сарай, собранный из веток и обмазанный глиной.

– Ложитесь на солому. Завтра утром уезжайте, пожалуйста, – прошептал Рон, сжимая в руке серебро.

Мужчина поклонился, развернулся и быстро пошел прочь, то и дело оглядываясь.

Гаррет и Кесо подвели лошадей к дереву, которое росло в десяти шагах от сарая, и привязали.

– Надо бы напоить лошадей, – сказал Гаррет.

Кесо огляделся и увидел в стороне деревянное корыта. Воин подошел, опустил руку в корыто, черпнул и поднес жидкость к носу, хлебнул.

– Вот она, водичка, – сказал Кесо.

Он встал на колени и начал черпать воду пригоршнями и пить, потом умыл лицо и обтерся рукавом. Гаррет тоже опустился на колени, попил воды и умылся.

Затем путники волоком оттащили корыто к лошадям. Животные наклонили головы и принялись пить. Кони погрузили губы в воду, втягивали ее и глотали, фыркали и ритмично подрагивали ушами.

Кесо похлопал коней по крупу, снял мечи и сумки, и они с Гарретом тихо пошли в сарай. Около входа Кесо чиркнул огнивом и зажег трут, а от него масляную дорожную лампу.

Гаррет толкнул деревянную дверь. Она бесшумно отворилась на смазанных петлях. Внутри дышали и похрюкивали свиньи.

– Вот и хорошо, что хрюшки тут. Они чуткие животные. Если будет опасность, нас предупредят, – обрадовался Кесо.

Он светил в спину Гаррета.

– Дай сюда лампу, Кесо, – шепнул Гаррет и протянул назад левую руку.

В правой руке Гаррет держал меч.

– Хрюшек решил покромсать? – хихикнул Кесо.

– Тихо, – шикнул Гаррет.

Он осмотрел сарай. В деревянных загонах спали три большие свиньи. В углу сарая лежали снопы сена. Окон не было.

– Ложимся спать тут, ногами к выходу. Лампу гасить не будем. Масла до утра хватит, – тихо проговорил Гаррет.

– Хрюшки если что завопят, уж будь спокоен, – прошептал Кесо.

Он сел в сено, вытащил из сумки маленькую детскую подушку с кружевными узорами по краям и положил ее под голову.

– Это то еще за новости, – прошипел Гаррет.

– А это детская подушечка. Мягкая до невозможности. Василиса велела взять.

Гаррет с недовольством посмотрел в глаза Кесо.

– Я теперь уснуть не смогу. Паучья подушка. Ей детей душили! – сказал Гаррет. Через минуту он уже похрапывал в такт свиньям.

Кесо лежал на соломе и глядел в черноту потолка. Потолок состоял из жердей, плотно подогнанных друг к другу.

Кесо закрыл глаза и попытался вспомнить себя в волчьей шкуре, как боролся с пауком и победил. Вкус черной крови паука не был противным, а наоборот, нравился.

За сараем послышались шаги. Кесо открыл глаза и задержал дыхание.

«Показалось», – подумал Кесо. Но тут же услышал отчетливые шаги по траве. Рука потянулась к мечу.

Глава 18. Голова с плеч

Кто-то медленно ходил вокруг сарая. Может собака? Кони молчат. Шаги отчетливые. Шорк-шорк. Нет, не собака. Скорее человек.

Остановился у закрытой двери и притих. Стоит.

Кесо всматривается в темноту. Масляная лампа стоит на песчаном полу и тускло светит. Черная дверь сливается со стеной, но круглая деревянная ручка отчетливо выделяется.

Звенящую тишину нарушил храп Гаррета. Кесо ткнул локтем в ребра. Спящий чмокнул губами и перестал храпеть.

– Чертов Гаррет, потише, – прошептал Кесо.

По двери заскребли как будто когтями. Кесо взял в левую руку лампу, сглотнул слюну и не отрывая взгляд от ненавистной ручки медленно, стараясь не шуршать соломой, встал. Вытащил легкий меч-кинжал из-за пояса. И медленно пошел, ступая по утрамбованному песку.

За дверью перестали скрести. Напряжение нарастало. Вот и заветная ручка. Кесо уперся острием меча в край двери рядом с ручкой и резко нажал. Дверь распахнулась.

Перед Кесо стояла женщина лет сорока в льняной белой сорочке до пят. Ее темные кудрявые волосы падали на плечи. Лампа освещала красивое доброе лицо.

– Твой меч – ее голова с плеч! – услышал Кесо голос Василисы.

Женщина улыбнулась закрытой улыбкой: зубов не было видно. Улыбка женщины говорила одно, а слова Василисы – противоположное. Кесо медлил.

– Твой меч – ее голова с плеч! – повторила Василиса.

Кесо поднял лампу выше. Он пытался лучше рассмотреть лицо женщины. Серые глаза, круглые щеки, узкие губы, длинная шея. Женщина высокая, статная, красивая.

– Что ты тут делаешь? Иди домой, – прошептал Кесо.

Его голос дрожал. Он обернулся и тихо, горлом, позвал:

– Гаррет, Гаррет…

Когда Кесо вновь посмотрел на женщину, она стояла вплотную к нему. И Кесо сразу почувствовал тепло ее тела. Их губы почти касались. Воин сделал шаг назад.

– Впустишь меня, дружок? – сказала она, обнажив клыки.

На Кесо смотрел упырь. Широко открытые серые глаза изменились. Белки налились кровью. Исчадье широко открыло рот с белыми ровными зубами, среди которых выделялись по два больших клыка на нижней и верхней челюстях.

– Голову, голову руби, Кесо, – закричала Василиса.

Воин взмахнул мечом и секанул по шее. Орудие с гулом ударилось в мясо и кости и застряло в середине шеи. Женщина завизжала и схватила лезвие двумя руками, рывком вытащила из шеи и не отпускала. Кесо бросил лампу – она глухо ударилась о песок и погасла.

– Гаррет, будь ты проклят, просыпайся, – закричал Кесо.

В темноте воин левой рукой схватился за рукоять меча, помогая правой тянуть оружие на себя. Он чувствовал, что тварь его переигрывает и вот-вот отберет меч. Тогда Кесо ударил ногой в живот: еще и еще.

– Я тебя съем, – прорычал вурдалак, клацая зубами.

Кесо уперся правой ногой в живот исчадья и со всей силы потянул. Вурдалак отлетел ко входу, а Кесо упал на спину, держа спасительный меч двумя руками.

На ноги они вскочили одновременно. Кесо помогло то, что он видел силуэт женщины на фоне дверного проема. Ну что же, еще одна попытка.

Воин взмахнул мечом вверх, задевая жерди потолка, и на выдохе опустил на шею упыря, рубя сверху вниз. Удар пришелся на основание шеи и плечо. Голова рухнула на пол. В загоне недовольно хрюкнула свинья, как бы прося не мешать спать.

Кесо встал на колеи и дрожащими руками Кесо стал шарить по полу, ища лампу.

– Что здесь происходит? – спросил Гаррет.

Кесо от неожиданности ахнул и сел на песок. Сердце колотилось. В горле пересохло.

– Упыря зарубил, – прошептал Кесо как будто не своим голосом.

Он, наконец нащупал лампу. Поднял и поболтал. Масло на месте. Достал из кармана куртки трут и огниво, чиркнул один раз, другой.

– Хорошо же ты постарался. Надо прямо сейчас драпать отсюда, иначе завра и нас сожгут, – сказал Гаррет.

Ему хватило нескольких искр от огнива, чтобы увидеть обезображенный труп женщины. Тело лежало на земле. А рядом – голова с шеей и частью правого плеча. На шее зияла рана от первого удара. Две лужи крови никак не хотел впитывать плотный песок. Не наступить бы!

Трут, наконец, загорелся, и Кесо зажег лампу. Он мельком глянул на тело и с отвращением отвернул голову.

– Не хочу на нее смотреть, – сказал Кесо.

Нельзя было терять время. Гаррет кинулся к лежбищу, схватил сумки с деньгами и амуницией. Затем вернулся и потянул Кесо за шиворот.

– Вставай, черт, – сказал Гаррет, – не наступи тут.

Путники перешагнули через тело убитой и вышли на улицу. Воздух пропитался сыростью. Туман с болот окутал деревеньку густой дымкой. За десять шагов ничего не было видно.

– Где же лошади? – шепнул Кесо, – где они?

– Справа должны быть, где же еще? Где оставили, там они и есть, – тихо сказал Гаррет.

– Не ори ты так, – Кесо казалось, что Гаррет говорит слишком громко.

Лошади находились на своем месте. Гаррет стараясь не шуметь накинул сумки. Пора было ехать.

– Куда собрались? Где моя жена? – послышался голос хозяина Рона, – где она, путники?

Гаррет и Кесо замерли. Они не могли понять, откуда доносится голос.

Рон шагнул из тумана и встал лицом к лицу с Гарретом. Послышался «вжух-вжух». Меч разрезал воздух. Голова Рона отлетела в сторону, а тело осталось стоять, но через мгновенье как подкошенное рухнуло.

– Что ты творишь? – шикнул Гаррет.

Он отказывался верить своим глазам: его напарник убивал жителей деревни, рубя им головы.

– Их надо всех прямо сейчас обезглавить, иначе завтра будет поздно. Они наберут силу и их будет не остановить. Живыми мы от них не уйдем, – сказал Кесо.

Он наклонился и вытер меч о ночнушку Рона.

– Что же, и детей убивать будем? – спросил Гаррет, – как бы золото не пропало.

– Детей нет, а вот упыренышей да. А золото наше этим тварям ни к чему. Оставь здесь, вернемся за ним – в целости будет.

Гаррет посмотрел по сторонам. Густой туман лез в глаза. Морок холодными каплями проникал в легкие. Послышался шорох травы.

– Слышишь? – прошептал Кесо, – они идут сюда. Просто руби им головы двумя руками. И все.

Упыри почувствовали мясо и шли к Кесо и Гаррету, чтобы отведать крови.

Глава 19. Кровавая ночь

Трава зашуршала. Путники замерли, готовые рубить. Два упыря – мужчина и женщина – вынырнули из тумана и сходу кинулись на Гаррета и Кесо. Мечи разрезали воздух, головы полетели с плеч.

– Чертовы вурдалаки, – крикнул Кесо, – три один в мою пользу. Смотри, справа!

Кесо увидел, как на Гаррета шли две девочки лет пяти, близняшки. Они выставили руки вперед и открыли рты, обнажив длинные клыки.

Гаррет сделал глубокий замах вправо, дождался удобного момента и одним ударом отсек головы близняшкам.

– Сравнялись! Три моих против твоих трех, – выдохнул Гаррет.

Ему не нравилось, что приходилось убивать детей. Утешало то, что он освобождал их невинные души от ведьминых проклятий.

Упыри подходили один за другим. Как будто они стояли в очереди и ждали череда, чтобы попытать удачу и попробовать убить путников. Головы, как капуста, летели направо и налево.

– Надо было куртку снять, – крикнул Гаррет, отрубая очередную голову, – жарко!

Он рубил наискосок. Сначала сверху вниз, а потом снизу вверх. Так получалось задействовать больше мышц, и нагрузка равномерно распределялась по тему.

Кесо не отставал от друга. Его меч-кинжал был на четверть короче меча Гаррета, поэтому Кесо выбирал вурдалаков поменьше – детей, стариков и невысоких женщин. А если на него шел какой-нибудь деревенский увалень, то Кесо делал несколько шагов в сторону, давая Гаррету его прикончить. Удивительно, но лошади вели себя спокойно, как будто их хозяева кололи дрова, а не рубили головы вурдалакам. За все время, пока шла расправа, кони не издали ни звука.

Но вот забрезжил рассвет. Туман рассеивался. Пропел петух. Сначала один раз, потом второй. А к третьему разу все было кончено. Вурдалаков совсем не осталось.

– Давай будем считать, что всех убили. Не охота по домам ходить и искать приключения, – проговорил тяжело дыша Гаррет.

Он вытер рукавом пот со лба и огляделся. Лучи Айрис прорезали редеющий туман. Под ногами валялись обезглавленные трупы мужчин, женщин, детей. Их обезображенные головы лежали тут же с открытыми глазами. Вся картина была отвратная и вызывала тошноту.

Кесо опустился на колени и начал неистово блевать прямо на тело женщины. Ее ночная рубашка, заляпанная кровью, покрывалась желчью. Кесо оторвал от низа сорочки чистый кусок ткани и обтер губы и подбородок. Во рту стоял кислый привкус помоев. Легче не стало. Что-то тяготило Кесо, как будто он убивал не монстров, а хороших людей.

– Нехорошо это все, – проговорил Кесо, сплевывая на труп остатки желчи.

– Жизнь вообще сложная штука, – ответил Гаррет, – если будешь по каждому убитому переживать, то ничем хорошим это не кончится. Кто знает, что нас ждет впереди?

Гаррет отвязал коня от дерева, проверил натяжение подпруги, поставил левую ногу в стремя и оседлал. Кесо сбегал в сарай и вернулся с корзиной.

– Приметил корзиночку с яйцами и кабачками. Хозяевам она не понадобится, – сказал Кесо и залез на лошадь.

Путники толкнули каблуками в ребра лошадкам, и те осторожно пошли. Трупы лежали кучно, поэтому коням приходилось наступать копытами на животы и спины убитых. Животные останавливались в нерешительности, и путники тянули поводья и подбадривать тычками.

Грудные клетки вурдалаков не выдерживали веса лошадей и с треском ломались, отчего кони резко проваливались вниз, заставляя путников нервничать.

– Так ты думаешь, на этом все? – спросил Гаррет.

Он обернулся. Деревня давно скрылась из вида. И казалось, что и не было ее вовсе, а ночная мясорубка была лишь кошмаром. Такие сны страшны только до тех пор, пока ты спишь. А когда ты открыл глаза, то уже и не понимаешь, чего так боялся.

– За пеленой проклятой ночи

Не видно душу, отче!

Молю я бога только

Чтоб покарал меня жестоко.

Душа изранена, страдает,

Я пью вино – не помогает.

Кесо напел песню, которая отчего-то вспомнилась.

– Ты же знаешь, что я не люблю загадки, – проговорил Гаррет, – надеюсь, что хотя бы эта ночь будет спокойной. Нам бы до людей поскорей дойти и отдохнуть.

Кесо начинало клонить в сон. Воин сгорбился, расслабил тело и пытался не заснуть. Но глаза упрямо закрывались. Вдруг Кесо понял, что он подает. Если бы не ноги, засунутые в стремя, он бы не удержался на лошади.

– Черт, это она! – ошалело прошептал Кесо. Он показал рукой на растущее в двухстах шагах дерево.

– Кто она? – не понял Гаррет.

Он посмотрел в то место, куда показывал Кесо, но ничего странного не увидел.

– Да она, Хельга. Убитая старостой. Вон, видишь стоит в лохмотьях рядом с тем деревом! – не унимался Кесо. Его зрачки расширились, спать больше не хотелось.

Гаррет ударил коня каблуками в ребра, крикнул «Хей-хей», и перешел с шага на галоп. Он быстро досказал до места, где якобы стояла Хельга, два раза объехал жиденькую невысокое березку и остановился, поджидая напарника.

– Показалось тебе. Нет тут никого, – весело сказал Гаррет.

– Видно ведьма козни строит, проклятая. Не к добру это все, не к добру, – с нервозностью проговорил Кесо.

Поехали дальше. Казалось, болота с маленькими озерцами и жидкой растительность не закончатся никогда. Ни одного огонька, ни одного дома. Ни одного города или деревни. Айрис скрывалась в вечернем сумраке, оставляя после себя красный тухнущий закат.

Стало холодно и неуютно. Тут и там что-то булькало и ухало, как будто сам дьявол спустился сюда, чтобы напугать уставших путников. Кесо и Гаррет кутались в куртки. Выдыхаемый воздух превращался в пар. Руки в кожаных перчатках зябли, а ноги мерзли.

– Надо готовить ночлег, – не выдержал Гаррет, – лошади устали. Им нужен отдых. Да и нам не помешает немного отдохнуть.

Гаррет остановил коня у большой ольхи, которая раскинула ветви весьма широко. Под деревом валялся валежник.

Путники слезли с лошадей и принялись разводить костер. Кесо достал корзину с куриными яйцами и молодыми кабачками.

Костер быстро разгорелся. Сплошная темнота спустилась на болота. Звезд не было видно из-за туч.

– Давай их сырыми сожрем, а то я не дождусь. А есть хочется, – сказал Гаррет, видя, как Кесо раскладывает на траву яйца и маленькие кабачки.

Кесо передал один кабачок и три яйца. Гаррет положил еду между нож и начал трапезничать. Сначала взял яйцо в левую руку, а правой отвесил по кончику пару щелбанов. Яйцо треснуло. Пальцами очистил верх яйца от лопнувшей скорлупы, поднес яйцо к губам и одним махом втянул белок и желток в рот. Затем принялся жевать сырой кабачок.

– Я пожалуй запеку свой ужин, дождусь, – сказал Кесо видя, как Гаррет с аппетитом доедает кабачок.

– Тогда дежурь. Не нравятся мне твои слова про Хельгу. А может тебе не привиделось, и эта вампириха пришла по наши души? На всякий случай возьми серебряный меч.

Гаррет подложил под голову руку, укрылся плащом и через минуту захрапел. Огонь прогорал. Кесо отделил веткой немного углей и положил на них четыре яйца и два кабачка.

– Надо бы чаю заварить, – сказал Кесо.

Он любил разговаривать вслух сам с собой. Так даже самый скучный вечер наполнялся смыслом и было не так тоскливо.

Кесо встал. Он хотел взять котелок для чая, травяной сбор и флягу с водой. Все это лежало на траве рядом с лошадями, которые стояли в десяти шагах от костра.

Воин сделал два шага к лошадям и замер. Сердце с напряжением билось, в висках стучала кровь. Рядом с лошадьми стояла Хельга. Догорающий костер освещал ее залитое кровью платье. Раны на шее как будто не было, только запекшаяся кровь напоминала о коварном ударе старосты Нея.

Кесо бросил взгляд на серебряный меч, который остался лежать возле костра. Его собственный меч-кинжал лежал рядом. В сапоге за голенищем есть нож… можно успеть.

– Не бойся меня, Кесо, я не причиню тебя вреда. Только ты с Гарретом отнеслись ко мне по-человечески, а вот жители деревни поплатились за свои дурные помыслы.