Дэйра. Книга 1. Белая Госпожа

Дэйра себе такой судьбы не хотела. Красиво говорить она не умела, с людьми общаться не любила, глубокими познаниями не обладала, желания быть первой во всем не имела, в собственной внешности сомневалась, а в голове и живущих в ней мыслях – и подавно. Поэтому девушка предпочитала грезить о каких-нибудь более «земных» женихах, чем принц Эруанд. Здесь, конечно, Дэйра лукавила, потому что «земные», которых родители периодически находили, ее тоже не устраивали. За подобную избирательность дочь герцога Зорта невзлюбили если не во всех, то во многих вабарских домах, и с каждым годом «земных» женихов, желающих породниться с древней фамилией Зортов, становилось все меньше. В глубине души Дэйра переживала, что любовь, о которой было так много написано в книжках и которая уже вошла в жизнь подруг, лично ее обходит стороной, но виду не показывала, чувствуя себя уютно в образе капризной и весьма избирательной, пусть и стареющей, невесты.

Дочь герцога Зорта с нетерпением ждала тридцати лет, когда, согласно законам Сангассии, незамужняя девица из вабаров имела право покинуть родительский дом и начать самостоятельную жизнь. Дэйра мечтала отправиться в Медицинскую Академию Хальмона и стать лекаркой, как Маисия. Отец знал о планах дочери и был готов отправить ее в Хальмон в любое время, но против скорого отъезда Дэйры возражала мать-герцогиня. Ингара каждый раз тяжело переживала вынужденные отъезды Зорта на границу с чагарами, и настаивала, чтобы хотя бы дочь ее не покидала. Дэйра не знала, зачем она нужна была матери во время отцовских поездок, так как с хозяйством замка неплохо управлялся Гарон Шонди, а материнская любовь всегда оставалась на прежнем, довольно незаметном уровне. Когда в замке отсутствовал Зорт, герцогиня вела затворнический образ жизни, и детей к себе не подпускала, довольствуясь вечерними совместными трапезами. Однако Дэйру нынешнее положение вещей устраивало, и в Хальмон она не спешила. Впереди была вся жизнь, а жить она собиралась долго – как и бабка София.

– Какой-то семейный у него подарок, – сказала Сидия, вернув Дэйру в комнату, к сплетням о принце Эруанде. – Сервиз можно жене подарить, но вряд ли приятельнице. Представляю, во сколько короне обошлась работа Груза. Кстати, дорогая Джерика ты ошиблась. Красных бриллиантов не существует.

– Ах, милая, – наиграно воскликнула дочь эйсильского барона. – У нас, в Эйдерледже, одна бирюза да янтарь. Понятно, что ты ничего не слышала о красных бриллиантах. Это большая редкость даже для самого Майбрака. Бриллиант в диадеме Модэт называется «Красный Хорасон», он привезен из Сикелии, это колония…

– Не учи меня географии, о камнях я побольше твоего знаю, – фыркнула Сидия и перевела тему. – И что они означают тоже. Впрочем, думаю, не мне одной известно, зачем ты в бирюзовом колье на прошлый бал в Лаверье явилась. Прикрыла камушки шалью, наивно полагая, что никто не увидит. А сама ее перед каждым мужиком распахивала. Все хотела спросить, помогло?

По комнате пробежали смешки, и даже Марго с трудом сдержала улыбку. Ей-то уж точно нельзя было смеяться над баронессой, однако вабарки надевали бирюзу в исключительных случаях – когда зов плоти брал вверх над разумом. От Майбрака до Эйдерледжа знатные дамы находили любовников, одевая бирюзу и тем самым показывая, что не против флирта и быстрых отношений. Разумеется, подобные украшения полагалось тщательно скрывать, чтобы не нарваться на порку от мужа или родителя.

– Дура, нашла, что вспомнить, – вмешалась в разговор Дэйра, которая уже с большим трудом терпела руки Марго, затягивающие шнуровки и поправляющие банты. – Все вам про блуд, да позажаристее. Хоть бы одна вспомнила, что нашей бирюзой трон самого короля украшен. И вообще, бирюза – это не камень плоти, это камень любви. В бирюзу превращаются кости людей, умерших от неразделенных чувств. Ганзура, богиня женщин, для которой донзарки до сих пор оставляют хлеб в лесах, создает эти бесценные самоцветы и наделяет их волшебной силой. Поэтому украшения из бирюзы приносят удачи в любви.

– Так, я о том же, – осторожно заметила Сидия, но от ядовитой реплики насчет суеверий подруги не удержалась. – Уж кому, а тебе, Дэйра, бирюзовые украшения крайне необходимы. Странно, что ты их не носишь.

– Я не донзарка какая-то, чтобы в народные приметы верить, – огрызнулась Дэйра, чувствуя, что вступила на слабую почву. Ее «холостяцкое» положение было не менее популярной темой сплетен, чем церемония «Утреннего Цветка». Однако сегодня маркиза была не способна к юмору – о себе тем более.

Спасла положение Ирэн, которая не любила долго молчать.

– Кстати, про донзарок, – прогудела она. – Слышала, что принц подарил Модэт не только посуду с диадемой, но еще и десять донзарок из разных герцогств страны. Эта часть подарка замалчивается, но мне одна хорошая знакомая из Майбрака написала. Весь двор подробности смакует. Говорят, девицы очень красивые, не моложе пятнадцати.

– Зачем принцессе донзарки? – не поняла Элис. – Разве у нее в Дэспионе своих донзаров нет?

– Как? Ты не знаешь? – Сидия переглянулась с Джерикой и прикрыла лицо веером, как полагалось делать вабарке, когда ее смущали. – Потаскушка любит женские тела и держит целый гарем у себя дома. В Майбраке она заскучала, и принц решил развеселить любовницу, ой, простите, приятельницу оригинальным подарком. По слухам, Эрик собирал девиц по всей Сангассии, даже у нас хотел взять парочку, но из Эйдерледжа донзарок везти слишком долго. Впрочем, зря. Наши девицы дали бы фору любой сучке из восточной Сангассии.

– Какой ужас! – воскликнула простодушная Элис и скосила глаза на Дэйру. Она всегда повторяла поведение подруги, когда не знала, как поступить.

Дэйру вдруг бросило в озноб. Она дернулась, и Марго уколола ее в бок иглой, которой пришивала очередной бант. В последний момент горничная решила, что бантов на платье слишком мало, а так как молодой маркизе было на платье плевать, Марго взяла инициативу в свои руки. За укол она получила веером по голове, впрочем, если бы Дэйра не ушла в свои мысли, шлепком веера горничная бы не отделалась.

Если это правда насчет гарема из донзарок, то Дэйра в Модэт была разочарована. Первой казнью, которую она увидела в жизни, стала смерть барона Ингульского, дяди Джерики, которому отрубили голову десять лет назад. Сначала сластолюбивый барон не давал спуску собственным донзаркам, но, когда его страсть вышла за пределами Ингула, и он начал красть женщин из других земель Эйдерледжа, над ним был учинен герцогский суд, который вскрыл извращенный интерес барона и к мужчинам тоже. За влечение к людям одного пола в Сангассии рубили голову. Будет жаль, если Модэт когда-либо обвинят в подобном.

– У принца кривые ноги, поэтому он и носит длинные камзолы, – когда она очнулась, разговор свернул в другое русло. Щебетала Элис.

– Весь двор сейчас в таких камзолах ходит. Твоему брату, Ирэн, они очень идут. Я видела его в церкви в прошлое воскресенье, – безнадежно влюбленная в молодого виконта Элис залилась густым румянцем.

– Брату Ирэн никакой камзол не поможет, если он продолжит уплетать сладости в прежних объемах, – сердито прервала ее Дэйра. Молчать было нельзя, потому что в голову лезли разные мысли. Например, о том, что на Амрэле Лорне никаких длинных камзолов она не видела. Странно, что она его вспомнила. С чего бы это?

– Кстати, о сладостях, – воскликнула не умеющая долго молчать Сидия. – А вы слышали, что Амрэль Лорн обожает мороженое? И сегодня специально для него будет подан торт из мороженого величиной с главный купол замковой капеллы! Его понесут четырнадцать слуг в сопровождении танцовщиц и музыкантов. И салют пустят! Вот этот будет зрелище.

– Вообще-то это праздник в мою честь, а я мороженое не люблю, – оборвала ее Дэйра, – не думаю, что отец захочет расстроить меня таким обилием этой замороженной мерзости. К тому же, я смотрела расходы на пир – никакого мороженого там не было. Хватит ерунду болтать. И вообще, кому нужен этот Амрэль Лорн, убирался бы он скорее обратно в свой Майбрак.

– Тише! – подруги зашипели на нее едва ли не одновременно.

– Дэйра, дорогая, – нарочито слабым голосом пропищала Сидия, – если тебе твоя голова не мила, подумай о наших. Приезд светлого князя в эту дыру – настоящий подарок на новый год. Я лично никого из Лорнов еще не видела, Амрэль же, говорят, очень хорош собой. А так как я заканчивать свою жизнь в Эйдерледже не собираюсь, то надеюсь, и он оценит мою природную красоту и… другие таланты и увезет с собой в Майбрак.

– Интересно, в каком качестве? – ехидно спросила Джерика. – Подстилок у него по всей Сангассии хватает.

– А будет еще и из Эйдерледжа, – нисколько не смущаясь ответила Сидия.

– Говорят, он приехал выбирать жену для принца Эруанда, – мечтательно протянула Элис. – Ведь из Эйдерледжа еще никого не пригласили.

– Вряд ли сам светлый князь занимается подобным, – хмыкнула Ирэн. – А вот в его свите вполне может оказаться такой человек. Поэтому, девчонки, улыбаемся всем! Вдруг с нами здесь сидит будущая королева?

– Ну все, хватит, – не выдержала Дэйра и, оттолкнув Марго, подошла к зеркалу. Ей решительно не нравилось, как она выглядела. И ее сильно раздражало, что пир по поводу ее дня рождения превращали в какие-то смотрины. Что касалось приезда Амрэля, то она нисколько не сомневалась в его причине. Чагары, и еще раз чагары интересовали светлого князя, а вовсе не выбор очередной невесты для церемонии «Утреннего Цветка».

Дернув с головы обруч с лентами и жемчужными нитями, скреплявший сложную прическу, Дэйра распустила волосы и, свободно разбросав их по плечам, сунула украшение обомлевшей Марго.

– Так пойду, – заявила она. – Вернусь рано, позаботься, чтобы к десяти была готова горячая ванна. А вы, девчонки, лучше держите рты закрытыми, честное слово, так будет больше шансов и к Амрэлю в постель угодить, и на глаза комиссии попасть.

Сказала, и почувствовала, что зря. Подруги обиделись, а на душе стало гадко. Все-таки плохо, когда эмоции попадали на язык, лучше бы сама помалкивала.

Баронессы молча поднялись и церемонно поклонились Дэйре. Раз дело дошло до официальных жестов, значит, точно обиделись. Да и Марго стояла с красными глазами, растерянно перебирая в руках обруч. Женщина потратила на прическу Дэйры два часа, а та уничтожила ее за секунду. Поппи тоже прятала глаза, что было плохим знаком – кормилица никогда не осуждала воспитанницу, но отношение иногда показывала. Нехорошо, Дэйра, говорило сморщенное, как печеное яблоко, лицо донзарки. Сегодня ты разозлилась не на тех людей.

Дэйра вздохнула, пытаясь придумать, чтобы предпринять, но тут в дверь бешено заколотили. Не успела Марго опомниться и впустить посетителя, как створки распахнулись, и на порог комнаты влетела Маисия.

Лекарка была уже немолода, но о ее солидном возрасте говорили разве что две седые косы, свисающие до пояса. Сколько Дэйра помнила травницу, та всегда была маленькой, бодрой и вездесущей. Вот и сейчас Маисия влетела в покои маркизы, словно волчок, запущенный ребенком. Вбежала – и сразу заполнила собою всю комнату. Дэйру окунуло с головой в пьянящую смесь трав, смол, масел и настоек, которыми пропиталась не только одежда, но и сама Маисия.

Обычно лекарку сопровождала целая свита помощников и учеников, но сейчас женщина была одна. Ее горящие глаза и сбившееся дыхание говорили об одном – что-то случилось. На миг Дэйра подумала о Нильсе, который, возможно, умер, но потом вспомнила, что о смерти больных Маисия никогда не сообщала лично.

– Маркиза! – лекарка едва выполнила положенный Дэйре по рангу поклон. – Мне нужно срочно вам сообщить. Наедине!

На лицах подруг читалось неприкрытое любопытство, мгновенно вытеснившее обиду, но Дэйра бросила на Ирэн взгляд – мол, на пиру все расскажу, и баронессы выплыли из комнаты. За ними отправились и служанки – кроме Поппи. Кормилица пользовалась негласной привилегией слышать все, что слышит Дэйра.

– Госпожа, вам надо вмешаться! – выпалила Маисия, едва дождавшись ухода слуг и подружек. – Люди светлого князя ворвались в мой подвал, все вверх дном перевернули!

– Успокойся, – попыталась успокоиться сама Дэйра, – папа знает?

– У них разрешительная бумага от герцога с его подписью, – Маисия постепенно пришла в себя и стала говорить понятнее. – Перерыли все, даже в архивные сундуки, где я храню записи по больным, заглянули.

– Что им нужно? – в искреннем возмущении спросила Дэйра.

– Сама удивилась, – всхлипнула Маисия. – Думала, их записи по эпидемии проказы интересуют, дело ведь государственное, вспышку болезни тогда так и не признали, и хранить такие документы было запрещено, но нет, посмотрели и обратно в сундук сложили. И редкие травы тоже брать не стали. Маркиза, я бы не смела вас беспокоить, пошла бы Зорту жаловаться, он явно не знал, в чем дело, когда ту бумагу подписывал. Но это касается вас! Мерзавцы забрали мой дневник, где я ваши недуги записывала.

– Что ты про меня записывала? – нахмурилась Дэйра.

– Недомогания, простуды, ну там разное, – уклончиво ответила Маисия. – Я, как врач, его вела, с вашего рождения. Записи эти нужны были, чтобы понять, как болезни ведут себя со временем, многие-то у вас сохранились, простите, что лишнее болтаю. У меня и по Томасу такой дневник есть, и по герцогине с герцогом, но они только ваш взяли. Кстати, господин Зорт знает об этих записях, я ему показывала, он мне разрешил, велел только хранить тщательно и никому не показывать. Так вот, эти скоты, другого слова нет, как только ваш дневник нашли, сразу рыться перестали. Только его взяли, больше ничего.

– Ты уверена, что это были люди Амрэля Лорна? – негодованию Дэйры не было предела.

– Так он сам явился, – всхлипнула Маисия. – Я видела, как светлый князь в замок въезжал, поэтому сразу узнала. Когда он в подвал вошел, вообще от страха обомлела. А он дневник взял, полистал, покивал, довольный такой, будто карту сокровищ нашел, а затем надо мной навис и сказал, что если я герцогу или кому еще пожалуюсь, то меня на костре сожгут, как ведьму, мол, доказательств в подвале достаточно, и никакое заступничество мне поможет. Ну, я дождалась, когда они ушли, и сразу к вам. Каюсь, маркиза, что о том дневнике ничего раньше не говорила, но чует мое сердце, недоброе что-то светлый князь задумал. Прошу, не сердитесь!

– Ты все правильно сделала, – Дэйра заставила себя улыбнуться, пряча трясущиеся пальцы в складках платья. – Молодец, что рассказала. Я пришлю кого-нибудь, чтобы тебе помогли навести порядок. Отцу говорить не будем. Я думаю, это какая-то ошибка. Скорее всего, светлый князь скоро поймет, что перепутал записи и вернет дневник.

Выпроводив немного успокоившуюся лекарку, Дэйра закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, прикрыла глаза. Как бы ей хотелось верить, что, действительно, произошла ошибка. Но она была умной девушкой и понимала, что Амрэль – не тот человек, который допускает оплошности. Страх твердыми пальцами сжал горло. Плохи были ее дела. Если Лорны начинали кем-то интересоваться до такой степени, что крали медицинские записи, значит, тому человеку грозили не просто крупные, но гигантские неприятности. Ох, не нужно было перечить Амрэлю на охоте, да и Нильса спасать тоже не стоило. От собственного малодушия тошнило, но страх перед Лорнами был сильнее. А может, кто донес, что она нелестно о брате короля отзывалась?

Ее тронули за плечо. Поппи протянула стакан воды и заставила выпить до дна. Вода была такой холодной, что заломило зубы – то, что нужно. Дэйра, по крайней мере, начала слушать. А Поппи, кажется, говорила давно.

– Знаю, о чем думаешь, детка, – сказала кормилица, поправляя у нее на голове запутавшиеся пряди. – Но не согласна. Если обыск у Маисии устроили, да еще и разрешительную бумагу у герцога взяли, значит, специально за этим в замок приехали. То, что ты спасла того парнишку из реки, никак бы не повлияло на их задумку. Им что-то от тебя понадобилось, и мне это совсем не нравится. Знаешь, что нужно сделать?

Дэйра помотала головой, чувствуя, что страх отступает. Поппи умела возвращать уверенность.

– Ты должна выкрасть те бумаги у Амрэля Лорна, – прошептала старая донзарка. – Если они взяли дневник, значит, им нужны доказательства. Не бойся, мы все выясним. Он на нашей земле. Ты меня внимательно слушаешь?

– Да, Поппи, – кивнула Дэйра. – Это хорошая мысль, но…

– Никаких «но». Сегодня пир, все будут гулять допоздна. Праздник, конечно, в твою честь, но ты сама понимаешь, что все внимание будет привлечено к великому князю, он точно до полуночи в свои покои не вернется. Скажи, что у тебя голова болит и уйди пораньше. Лорна разместили в третьей башне, на верхнем этаже. Там, конечно, охрана, но мне ли тебе о секретных лазах рассказывать. Вы с братом еще в детстве все тайные ходы изучили. Есть один, который прямо в спальную той башни ведет. Охрана будет снаружи, тебе никто не помешает. Наверняка, он дневник где-то там, среди личных вещей, спрятал. Я бы тебе помогла, но лестницы третьей башни мне не одолеть, а больше никому лучше не рассказывать, поэтому придётся самой. Справишься?

– Справлюсь, – решительно выдохнула Дэйра. – Надо устроить этому засранцу сюрприз. Будем играть по нашим правилам.

Однако направляясь в трапезную, откуда уже раздавались звуки пира, она уже не была уверена, что обратная кража дневника Маисии сколько-нибудь ей поможет.