Поместье Лейкседж
– Калатея?
Легко преодолевая расстояние, мужчина проходит сквозь толпу. У него такая же дубово-коричневая кожа и черты лица, хотя он собрал свои кудри в узел, все пряди до единой.
– Тея, что я тебе сказал?
– Заниматься списком и не отвлекаться.
Тея огорченно наклоняет голову. Она заглядывает в нашу корзину и быстро вычеркивает ручкой несколько строк на пергаменте.
– Извини, отец. Они были последними.
Он тяжело вздыхает.
– Тебе нужно было уже закончить, вместо того чтобы тратить время попусту. Нам еще нужно все подготовить все для доставки обратно в Лейкседж.
Он берет ее за руку и притягивает ближе к себе, его голос становится ниже:
– Я не хочу оставаться здесь дольше необходимого. Не хочу быть рядом с ним.
– Я не хотела медлить. Я помогу тебе загрузить корзины, когда они будут готовы.
– Нет. Постой там, чтобы не влезть в неприятности.
Отец начинает уводить Тею от нас к фургону.
– Подожди, – кричу я ей вслед, когда она уходит. – Как зовут лорда Сильванана в твоей деревне?
Тея оборачивается к нам.
– Лейкседжский монстр.
Солнце все еще высоко над деревьями. На моей шее выступил пот, а на носу появилась полоса ожога от солнца. От колючих шерстяных чулок мне слишком жарко, ноги чешутся. Но после ее слов я начинаю дрожать.
– Тея. Хватит, – с напряженным лицом бормочет отец ей на ухо.
Опустив глаза, она идет к фургону. Но, устроившись на сиденье, он похлопывает ее по колену, утешая.
Странное, болезненное чувство заполняет мою грудь, когда я смотрю на Тею и ее отца, потому что вспоминаю своего отца. Его сильные руки, обветренные после работы в саду, но все еще нежные, когда он касается меня. Если бы он был здесь, он бы нас защитил.
– Лейкседжский монстр, – говорю я тихо, почти шепотом. Вкус слов подобен дыму и тьме.
Ариен подходит ко мне.
– Ты видишь его?
Я встаю на цыпочки, чтобы заглянуть вперед людей. Возле алтаря в тени двух высоких сосен установлен стол, на котором будут разложены десятины. За ним стоит женщина в длинном расшитом платье. Ее серебристые волосы зачесаны назад с загорелого лица и заплетены в хвост, который распускается волнами, ниспадая каскадом по спине.
– Его там нет.
– Может, он как лесной волк.
Ариен указывает на лес, где между деревьями лежат густые тени.
– И он не может выходить на улицу при дневном свете.
– Это неправда. Это просто сказки.
Но то, что произошло в поместье Лейкседж, тоже не похоже на правду. Запертый и почти пустой дом. Убита целая семья.
Желудок завязывается узлом, который затягивается все сильнее. Я не могу перестать вглядываться в толпу. Когда солнце садится, тени от сосен по краям площади ползут по земле дальше, удлиняясь. Каждая смена света и тени заставляет меня подпрыгивать. Я жду, что повернусь и увижу монстра прямо здесь. Как будто я вызвала его, когда произнесла его имя.
Ариен рядом неподвижен и тих. Его лицо начинает бледнеть.
– Что случилось? Ты боишься лорда Сильванана? Я не вижу его. Может, его даже здесь нет.
– Нет.
Он обнимает себя руками.
– Все в порядке. Я в порядке.
Его кожа выглядит бескровной, почти белой.
– Ариен. Что случилось?
– Я не…
Он качает головой, затем поворачивается и быстро уходит, не сказав больше ни слова.
Я ошеломленно моргаю. Мне нужно всего лишь мгновение, чтобы собраться и последовать за ним. Но когда я выхожу на площадь, то уже не вижу его.
Я проскальзываю между рядами зданий. Жар полуденного солнца, нагревшего грубые каменные стены, обдает мое лицо. Я прохожу мимо магазина. Мимо хижины целительницы. В пыли остались следы размером с сапоги Ариена. Смазанные, словно он бежал. Шум толпы стихает, я слышу ее все меньше и меньше. Я уже за пределами деревни, на цветочном поле. Пчелы вьются вокруг белых ульев. А дальше – деревья.
Лес. Ариен ушел в лес.
Вейрский лес простирается от Греймера до нашего дома. Я знаю эти леса. Я вижу их каждый день. Но мне никогда не нравилось туда заходить. Недалеко отсюда Мать нашла нас много лет назад.
Когда я прохожу границу леса, мои ботинки проваливаются в густой подлесок. Воздух проходит сквозь листья, словно шепот.
– Ариен?
Я смотрю вперед, но там только деревья, потом еще деревья, а затем – темнота. Густо сплетенные ветви закрывают полуденное солнце.
– Ариен, ты здесь?
Наконец мои глаза привыкают, и я вижу его – бледная кожа, огненно-рыжие волосы. Он далеко, за рядком близко посаженных кедров. Бледный, с широко распахнутыми глазами, подавленный молчаливым ужасом. В его ладонях уже начали клубиться тени.
Я бегу к нему. Ветки цепляют меня за юбку и царапают щеки. Тьма ползет вверх, и его зрачки расширяются. Его глаза становятся черными.
– Лета?
Я хватаю его за руки. Они уже такие холодные. Я не понимаю. Никогда раньше тени не появлялись так. Всегда ночью. Не в центре деревни, в дневном свете, во всей этой яркости и среди зеленых листьев. Только не так.
Меня охватывает ужас. Не сейчас, не здесь. Он не может, не может. Несложно представить, что произойдет, если кто-то увидит нас прямо сейчас. Его пустые черные глаза. Тени. Они подумают, что он чудовище.
Я беру его за запястье, и он вздрагивает. Я сжала его слишком сильно в том же месте, где Мать оставила синяк прошлой ночью. Быстро разжимаю пальцы, но не отпускаю Ариена.
Я думала, что достаточно хорошо знаю то, что преследует моего брата. У этого были границы времени и пространства: только ночью, только в нашей комнате. Но теперь все изменилось. Это что-то новое. Так не должно быть.
Тени поднимаются и окутывают нас. Темный лес становится еще темнее. Я стараюсь думать о теплых вещах. Солнечный свет. Пчелы на виноградных лозах. Каково это – соблюдать обряд, когда мы кладем руки на землю и чувствуем золотой свет, который пронизывает весь мир. Но здесь слишком холодно, слишком темно.
Это должна быть всего лишь ночная греза, но нет. Мы в лесу, днем, и вокруг нас тени.
– Ариен!
Я впиваюсь в его руку пальцами. Он издает резкий, обиженный звук.
– Ариен, призови их, призови обратно.
Я впервые произношу эту ужасную мысль вслух: что тени могут быть чем-то, что он может контролировать. Я так долго держала эту мысль взаперти и прятала вглубь себя. Но теперь она вырывалась наружу.
Я чувствую, как сухожилия на его запястье натягиваются. Тени ползут по моему лицу и попадают в рот. От их вкуса горло горит. Мне до боли холодно. Я потерялась в темноте. Есть только звук нашего дыхания. Постоянная пульсация боли в моих порезанных коленях. Влажное тепло, когда сквозь повязки просачивалась свежая кровь.
Медленно я убираю пальцы с запястий Ариена. Я беру его лицо в руки. Пытаюсь придумать, что сказать, чтобы его успокоить, но не могу. Поэтому я просто держу его. Я представляю заливающий поляну солнечный свет. Я вдыхаю аромат нагретой земли, который исходит от травы за лесом. Провожу большими пальцами по щекам брата.
– Призови их, Ариен, – шепчу я. – Заставь их остановиться.
Он стоит очень тихо. Проходит много времени, прежде чем тени начинают рассеиваться; он сгибает руки, и все окончательно исчезает. Тьма исчезает из его глаз, и они снова становятся серыми. Я отпускаю его. Он запрокидывает голову и прерывисто вздыхает.
Все кажется неправильным. Как будто земля вот-вот расколется подо мной.
– Что это было? Ариен, почему это случилось сейчас?
– Я не знаю.
Он бьет ногой по земле, разбрасывая листья. Затем протискивается мимо меня и направляется к тропинке.
– Давай. Скоро наша очередь отдавать десятину.
Мы молча идем обратно в деревню. Когда мы походим к площади, очереди уже нет. Все остальные отдали свою десятину. Я беру нашу корзину с земли, где я ее оставила, и быстро иду к столу. Женщина с серебряными волосами ушла. Ариен и я здесь одни.
Сосны вокруг стола темны, а за ними мерцает свет. Вдруг от деревьев отделяется тень. Она принимает форму мужчины. Разноцветные полосы – серый, черный, серый, черный – скользят по нему, пока он пересекает расстояние между нами. Я сразу узнаю его.
Монстр. Мой рот формирует слово, но я не издаю ни звука. Он не лесной волк. Не одно из свирепых и ужасных существ из моих сказок, с когтями, клыками и слишком большим количеством глаз. Лейкседжский монстр – мальчик с длинными темными волосами и красивым острым лицом. И почему-то это только усугубляет ситуацию.
Он молод – старше меня, но ненамного. Его волосы спускаются до плеч – нижняя половина ниспадает волнами, а верхняя перевязана длинным черным шнурком. Даже в летнюю жару он носит тяжелый плащ, перекинутый через плечо. Все его лицо в шрамах. От лба до челюсти – ряд зазубренных отметин.
С бесстрастным лицом он осматривает меня с ног до головы.
– Что вы мне предложите?
Его слова – словно холод в середине зимы. Свет мерцает, и на мгновение я что-то замечаю краем глаза.
Вспоминаю давний голос в морозном лесу. Вопрос, который он тогда прошептал мне на ухо.
Что ты можешь мне предложить?
Я закусываю губу и возвращаюсь в настоящее.
– Ничего. Я-я не…
Ариен забирает у меня корзину и кладет ее на стол:
– Вишня. Это наше приношение. И алтарь починен.
Монстр смотрит туда, где Мать собирает краски. Деревянный каркас алтаря покрыт новым лаком. На полке внизу зажжены свечи, заливающие икону светом.
Я хватаю Ариена за руку, чтобы увести его.
– Ждать.
Сапоги монстра врезаются в землю. Он подходит ближе.
– Останьтесь на секунду.
Я встаю перед Ариеном. Мои ладони напряженные и влажные от пота, но я распрямляю плечи и встречаю темный взгляд монстра.
– У нас для вас больше ничего нет.
– О?
В его движениях есть что-то дикое. Он как лиса, преследующая зайца.
– Я думаю, что есть.
– Нет, нету.
Монстр протягивает руки. На нем черные перчатки, а манжеты его рубашки туго затянуты на запястьях. Он кивает Ариену и выжидающе смотрит:
– Давай, покажи мне.
Ариен протягивает к монстру руки. Пальцы моего брата, обгоревшие прошлой ночью алтарными свечами, теперь потемнели.
Монстр бросает на меня взгляд.
– Это не ничего, не так ли?
– Это…
Он снова поворачивается к Ариену, и выражение его лица становится еще более диким.
– Скажи мне, как ты получил эти отметины?
Ариен беспомощно смотрит на меня. Это все моя вина. Я обещала защитить его. Я ощущаю горячий порыв страха и ярости. Протискиваюсь между ними, пока не оказываюсь прямо напротив монстра. Потертые носки моих ботинок против его начищенных.
– Наша мама – художница. Это пятна от краски.
Он холодно смотрит на меня сверху вниз. Он красив, но что-то с ним не так. Что-то приторное, словно сладко-горький запах сахара на кухне прошлой ночью. Между шнурками воротника его рубашки на его шее виднеется что-то темное. Я с ужасом наблюдаю, как все вены на его шее становятся ярче, проступая под кожей словно полосы чернил.
Затем я моргаю, и все, что я видела – все, что я думала, что видела, – исчезает.
Рот монстра изгибается в слабой улыбке.
– Мне жаль.
Ничего ему не жаль.
– Очевидно, я ошибся.
Все, что я хочу сделать, это схватить Ариена и убежать, но я заставляю себя оставаться на месте. Я сжимаю пальцы в кулак.
– Так и есть.
Он грубо снимает перчатки и бросает их на землю к ногам Ариена:
– Не потеряй.
Он уходит, не бросив ни на кого из нас ни единого взгляда. Его недавно обнаженные руки глубоко засунуты в карманы плаща.
Ариен наклоняется, чтобы поднять перчатки, и быстро натягивает их. Как бы долго я ни смотрела на него, он не смотрит на меня в ответ. Вместе мы идем через площадь, чтобы присоединиться к толпе, собравшейся у алтаря. Мы становимся на колени и упираемся руками в землю.
– Ариен, – бормочу я. – Днем, в лесу…
– Пожалуйста, забудь об этом. О лесе. О побеге.
Он поворачивается лицом к иконе, к золотым свечам.
– Обо всем.
Мы начинаем петь летнюю молитву. Я закрываю глаза и вдавливаю пальцы в землю. Когда меня заливает свет, я пытаюсь погрузиться в тепло и песню. Но все, о чем я могу думать, это то, что сейчас в этом мире не может быть места, где мой брат был бы в безопасности.
Третья глава
Когда мы возвращаемся, солнце уже почти село. Мать идет в дом, а мы с Ариеном остаемся в саду. Вечернее небо безоблачно, бескрайне. Ветви сада шелестят на ветру, и воздух наполнен зноем. Я прохожу через ряды летних трав, вдыхаю аромат шалфея и крапивы, а мои юбки скользят по листьям. Ариен следует за мной.
Заходим в колодезный домик. Внутри тускло, лишь немного света проникает сквозь щели в стенах. Я поднимаю тяжелую деревянную крышку и вытаскиваю ведро из воды. Этот момент всегда немного жуткий. Эта пустота между нами и водой. Глубокий тихий колодец с пятнами ряби далеко внизу.
Я умываю запотевшее лицо. Ариен снимает перчатки и держит их, скомканные, в кулаке.
Он выглядит выжатым. Его лицо бледное, а глаза уставшие. Я кладу руку ему на шею, и он вздыхает, опираясь на мою холодную ладонь.
– Мы все еще можем сбежать, – мой шепот эхом разносится во тьме. Звук задерживается. Сбежать. Сбежать. Сбежать.
Он качает головой, затем набирает немного воды и брызгает ей на лицо. Вытирает руки о брюки и снова натягивает перчатки.
– Я сказал тебе забыть об этом.
Я снова наполняю ведро и со вздохом отцепляю его от веревки, чтобы отнести на кухню. Мы молча идем через сад обратно, Ариен шагает впереди меня. Он так сильно вырос за последние несколько месяцев. Его рубашка плотно облегает плечи, хотя я только что расшивала ее. Он очень похож на нашего отца – высокого и худощавого, а я похожа на мать – гибкую и мягкую.
Ко мне приходит воспоминание, размытое, как угасающий солнечный свет. Наш отец за работой в саду. Его рукава закатаны до локтей, руки в земле. Наша мама с корзиной срезанных цветов в руках. Когда я думаю о них вот так, это вызывает странные чувства: и утешение, и боль.
Перед тем как зайти в дом, я на мгновение закрываю глаза и позволяю этому образу задержаться в голове.
На кухне за столом стоит Мать. Ее руки крепко сжимают спинку стула, как будто она ждет, пока кто-нибудь сядет. Наши глаза встречаются, и она сжимает руки до тех пор, пока ее костяшки не белеют. У нее дикое выражение лица – на нем смесь страха и гнева.
– Виолетта. Ариен. Что случилось сегодня в деревне?
Мои ботинки цепляются за половицы, когда я резко и внезапно останавливаюсь. Ведро наклоняется. Вода плещется и проливается мне на юбку. Ариен берет его у меня и осторожно ставит на пол. Мы смотрим друг на друга. Он открывает рот, но я отвечаю быстрее, чем он успевает заговорить:
– Ничего такого. Ничего не случилось.
– Правда?
Голос доносится из другого конца комнаты. Голос, который я слышала совсем недавно.
– Я так не думаю.
Инстинктивно я толкаю Ариена к себе за спину. У дальней стены стоит монстр. Он вне досягаемости даже слабого свечения печи. Алтарь с зажженными свечами за его спиной закрывается его тенью. Он всего лишь силуэт, его лицо скрыто за спущенным капюшоном плаща.
Монстр здесь.
– Мы ничего не сделали. Я уже сказала вам…
Он поднимает руку:
– Не лги. Я видел вас двоих в Вейрском лесу. Я видел тени твоего брата.
Кажется, что мир накренился и все перевернулось. Он видел. Он знает.
Мать смотрит на Ариена широко распахнутыми глазами.
– Что вы наделали?
Ее лицо бледнеет, когда она поворачивается к монстру.
– Мне жаль. Я пыталась его исправить. Но в нем столько тьмы. Слишком сильной тьмы.
– Вот поэтому я и здесь, – едко говорит монстр. – Мне нужна эта тьма.
– Вы хотите, чтобы он поехал с вами в поместье Лейкседж?
Голос матери дрожит, она нервничает сильнее, чем когда-либо.
– Да.
Мои ногти врезаются в ладони.
– Ариен никуда с вами не пойдет.
Ариен бросает на меня предупреждающий взгляд:
– Лета, он наш лорд.
Во мне поднимается гнев, точно так же, как это было в деревне, когда монстр впервые увидел руки Ариена. Перед глазами мерцают искры.
– Вы хотите, чтобы он пошел с вами туда, где вы убили всю свою семью?
Монстр издает краткий рык.
– Достаточно! Слушай, я все объясню. Либо Ариен пойдет со мной, либо я вернусь в Греймер и расскажу о том, что видел. Когда солнце сядет, вся деревня узнает об этом.
Все узнают. Холодный пот покрывает мою кожу, когда я представляю, как Ариен тащится к алтарю в Греймере. Все свечи горят, его пальцы зажаты над пламенем.
Ариен смотрит на свои руки, на перчатки, которые дал ему монстр. Он сделал это не по доброте. Он просто хотел дать Ариену время сбежать из многолюдной деревни, чтобы он мог угрожать ему, пока никто не слышит. Чтобы он мог забрать его.
– Ты долгое время скрывал это, не так ли?
Голос монстра – словно клинок.
– Ты был так напуган. Теперь тебе не придется прятаться, только не со мной. Я могу тебе помочь.
Ариен прикусывает край губы, и там, где зубы ее царапают, остаются малиновые отметины.
– Вы поможете мне? Как?
– Ему не нужна ваша помощь!
Я осматриваю комнату в поисках выхода, всего, что может остановить это. Но выхода нет, нам некуда идти. Выражение лица Ариена – это самое худшее. Он боится. Но вместе со страхом мелькает краткая вспышка тоски. Часть его хочет этого. Ее привлекает предложение помощи от монстра.
Ариен глубоко вздыхает, словно набирается храбрости.
– Если я пойду с вами, что насчет Леты?
Наступает тишина. Когда монстр наконец отвечает, каждое его слово похоже на укус:
– Она мне не нужна. Только ты.
Вытянув руки по бокам, я делаю шаг к нему. Мне страшно, но я не могу позволить Ариену столкнуться с этим в одиночку.
– Он мой брат. Куда он, туда и я.
Монстр не двигается. Он стоит так неподвижно, что можно поверить, что это просто еще одна тень.
Я стою перед ним – шершавые руки и платье, пропитанное колодезной водой. Я ничего не могу ему предложить. На мгновение я задаюсь вопросом, не следует ли мне быть мягче, когда я обращаюсь к нему с просьбой. Но во мне нет ничего мягкого – есть только резкость моего голоса и руки, которые все еще сжаты в кулаки.
Я иду вперед. Монстр отводит свой хмурый напряженный взгляд и отворачивается от меня. Он хочет забрать Ариена и при этом даже не смотрит на меня. Я хватаюсь за его плащ там, где он пересекает плечо, обвязываю тканью кулак и с силой тяну.
– Проклятое существо! Я не позволю тебе этого сделать!
– Виолетта!
Мать выходит вперед, ее щеки горят от ярости.
Ариен проталкивается вперед, с грохотом опрокидывая стул. Его взгляд отчаянно мечется между Матерью и монстром.
– Пожалуйста, нет! Не трогай ее!
Монстр грубым движением снимает мои пальцы со своего плаща. Его руки крепко обвивают мои запястья. Мы так близко друг к другу, что я слышу прерывистый ритм его дыхания.
Я смотрю в его темные глаза.
– Я хочу пойти с вами.
– Ты последний человек, которого я хочу видеть рядом со собой.
Затем он смотрит на мои руки и замолкает. Мои рукава закатаны, обнажая синяки на моей бледной коже. Размазанные, как будто они были нарисованы кистью. Некоторые свежие, распускающиеся, как темные лепестки. Остальные блеклые, лишь слабые намеки на пальцы, которые давили и щипали.
Его хватка ослабевает, но он не отпускает меня. Мы стоим рядом – оба молчим, мои глаза прикованы к его лицу. Возьми меня с собой.
Слабый стук ветвей яблони в окно – единственный звук в тишине комнаты. Монстр отпускает мои запястья и молча проходит тяжелыми шагами мимо меня. Он сбрасывает капюшон и наклоняется, так что его лицо находится на уровне лица Матери. Она вздрагивает.
– Они оба пойдут со мной, – тихо говорит он, затем выпрямляется и поворачивается к ней спиной. Кивает подбородком в сторону дверного проема, ведущего в остальную часть дома: – Идите и соберите свои вещи. Я подожду снаружи. Поторопитесь.
Монстр идет прочь, и когда он быстро выходит на улицу, его плащ превращается в полуночную волну. Он захлопывает за собой дверь. Удар тяжелый, резкий и окончательный. Мое сердце колотится, стучащая в ушах кровь заглушает все вокруг.
Ариен со страхом смотрит на меня:
– Лета, тебе не следовало этого делать.
Я давлюсь недоверчивым смехом:
– Нет, не следовало.
Ариен начинает мять свой рукав. Я кладу руку поверх его, но его пальцы все еще тревожно двигаются.
– Я не позволю ему причинить тебе боль, Ариен. Что бы ни случилось.
Мать приближается к нам, в воздухе витает аромат льняного масла. Я думаю о том, как она взяла меня за руку и держала Ариена на руках. То, как она привела нас сюда, в дом. Сначала она была добра, но ее забота о нас угасла, как потухший костер превращается в серый пепел.
– Мне очень жаль, – говорю я ей.
Она поднимает руку, как будто хочет прикоснуться ко мне. Мои колени болят, и на один-единственный ужасный момент мне кажется, что я сейчас заплачу. Затем рука опускается, и выражение ее лица становится жестким.
– Вы ведь не знаете, что натворили?
Она смотрит на закрытую дверь и холодно улыбается.
– Этот монстр – он заслуживает вас обоих. И вы его заслуживаете.
Мы с Ариеном поспешно складываем одежду и выходим на улицу. Монстр ждет нас, но он не один – с ним женщина с серебряными волосами из деревни, она держит поводья двух лошадей.
Должно быть, она на него работает, поэтому она была в Греймере и помогала собирать десятину. Теперь я замечаю, что она носит связку ключей и серебряную звезду на длинной цепочке на шее. Так же, как наш хранитель в деревне.
Монстр стоит рядом с ней. Они погружены в тихий, настойчивый разговор. Но когда они замечают Ариена и меня, то замолкают. Монстр начинает беспокойно шагать по дороге, его ботинки сердито топчут пыль. Женщина медленно поворачивается к нам, и ее лицо хмурится.
– Серьезно? Это он? Он всего лишь ребенок.
– Мне тринадцать.
Ариен скрещивает руки на груди.
– Я не ребенок.
Монстр останавливается и вздыхает:
– Да, Флоренс. Это он.
Он разводит руками, как будто предлагая ей возразить. Она молчит, но ее взгляд задерживается на Ариене, и она качает головой, явно неуверенно. Затем она смотрит на меня и выглядит еще более сбитой с толку.
– А с ней что?
Я закидываю ремень сумки повыше на плечо. Они говорят об Ариене и обо мне так, как будто нас здесь нет.
– Я его сестра.
Ее бледно-зеленые глаза сужаются.
– Так ты тоже?
Монстр перебивает ее:
– Забудь о ней. Она никто.
Он подходит к одной из лошадей, расстегивает рюкзак, пристегнутый к седлу, и достает еще одну пару перчаток. Он надевает их, крепко затягивая на запястьях.
– Пошли. Я уже потратил здесь достаточно времени.
Флоренс обнимает Ариена за плечи и ведет его к одной из лошадей. Она помогает ему подняться, а затем ловко забирается в седло позади него. Никто из нас раньше не ездил верхом. Ариен, сидя на спине лошади, выглядит очень маленьким.
Затем Флоренс щелкает поводьями, и они с Ариеном уносятся прочь. На дороге остаётся лишь облако пыли, которое становится все меньше. Я остаюсь одна. Наедине с монстром. Его острые черты лица искажаются, когда он смотрит на меня. То, как он меня описал – никто, – все еще раздражает.
– Я поеду с вами?
Он откидывает капюшон своего плаща, проводит рукой в перчатке по своим длинным волосам.
– Если только ты не предпочитаешь остаться.
Я быстро качаю головой и смотрю на лошадь. Она огромная, с неизмеримо глубокими влажными глазами. Она беспокойно переминается на подкованных серебром копытах. Я вижу концы вбитых в них гвоздей, которые удерживают подковы на месте.
Я неуверенно касаюсь ее бока. Мышцы, ребра и тепло движутся по моим пальцам, пока лошадь глубоко дышит.
Монстр многозначительно смотрит на меня. Меня охватывает страх при мысли о нас двоих, прижатых друг к другу во время езды.
– Вы должны помочь мне забраться.
Он протягивает руку. Я складываю юбки, и он с презрением смотрит на мои грязные ботинки. На его рубашке из темного льна под плащом нет ни единой складки. Его собственные ботинки начищены до тусклого блеска. Я с силой наступаю ему на руку, когда он помогает мне, в надежде, что измажу ее пылью как можно сильнее.
Он искоса смотрит на меня, а затем смеется – мрачным, недоверчивым смехом.
– Почему ты носишь шерстяные чулки посреди лета?
Я хватаю юбку и натягиваю подол, чтобы прикрыть колени.
– Почему вы в зимнем плаще?
Он игнорирует мой вопрос, но рассеянно тянется к воротнику своего плаща, поправляя застежку на плече. Затем он садится на лошадь позади меня. Сжимая поводья в одной руке, он обнимает меня за талию. Я непроизвольно втягиваю воздух и максимально отклоняюсь от него. Он подгоняет лошадь. С дороги поднимается песок, и я задыхаюсь от пыли.