Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия
– Конечно, самый простой вариант – это завершить операцию. Но если Дональд Трамп вырвется наверх, время будет упущено. Не использовать такую уникальную связку – «Разин-Трамп» – нельзя.
– Понятно, Владимир Александрович. Но какие рычаги влияния есть на Трампа в Соединенных Штатах? Понятно, о вербовке речи и быть не может. Но как его можно завести в Белый дом? На коллег из ЦРУ я не очень надеюсь. Что у них на уме – одному Богу известно. Да и меняются они по два раза в году.
– Трампа мы внимательно «пасем» уже три года – сразу после смерти Юрия Владимировича. Трепло редкое, но самомнение огромное. Упрямый и хитрый до тупости. Такие народу могут нравиться – косит под своего парня, любит баб. Через свои каналы в американских СМИ мы провоцируем его отвечать в интервью на вопрос – хочет ли он стать президентом США? Отвечает, как дочери Дубинина. Кстати, после возвращения из Москвы он дал интервью журналу «Плейбой» – в основном о русских женщинах. Но бросил и такую фразу – мол, он понял в Москве, что может сделать политик-новатор вроде Михаила Горбачева. И что он решил оставить со временем бизнес и окунуться в политику. Трамп, кстати, член Республиканской партии. Лично знаком с бывшим президентом Никсоном и нынешним президентом США Рональдом Рейганом. Одним словом – перспектива кое-какая есть. Надо ждать.
– А как считаете вы, Олег Данилович? – спросил Чебриков Калугина.
– Товарищ председатель, – начал было Калугин, но Чебриков его прервал:
– Зовите меня Виктор Михайлович. Вы давно не простой подполковник, а важный крот ЦРУ в рядах Комитета государственной безопасности. Кстати, не забудьте указать в очередной шифровке, что была встреча со мной и товарищем Крючковым. Порадуйте «Отца», что операция по наращиванию влияния на генерального секретаря через дальнего родственника Дональда Трампа – Андрея Александровича Разина-Трумпа – вступает в решающую фазу. И что дело за ними – толкать Трампа в президенты.
– Так точно, Виктор Михайлович, – ответил успокоившийся Калугин. Было ясно, что его не забыли и не собираются зачищать. А Разин никогда не выходил у него из головы. Он вырос и должен активно включиться в «игру Андропова». Вернее, стать инструментом в этой игре с американцами. – Вы абсолютно правы, Андрея Разина пора двигать. Он уже наш козырь при Генеральном секретаре ЦК. Пригодится для другой операции с американцами, если сорвется эта. Но я бы не стал закладываться на провал с Трампом. Наоборот, дадим понять руководству ЦРУ и тем, кто за ним стоит, что Разин становится не просто дальним родственником Трампа. А кем еще – это главный вопрос, если продолжать игру и ждать, пока Трамп созреет для политики.
– Поясните, Олег Данилович, что означают слова о том, что вашего детдомовского друга «пора двигать»? – обратился к Олегу уже Владимир Крючков. Стало очевидно, что тот абсолютно в курсе дела и является сменщиком Чебрикова, когда тот уйдет в секретариат ЦК. Это была обычная карьерная практика любого председателя КГБ. – Он, как говорят, «академиев не кончал». Мы устроили его руководить комсомолом в Тюмени. Обожает собирать активистов и ездит по поселкам к вахтовикам песенки петь. Веселый такой.
– Может, двинуть его по профсоюзной линии? По партийной? – Виктор Чебриков размышлял вслух о том, что можно сделать в такой ситуации, как приблизить его к Горбачеву? Он снял свои огромные старомодные очки, начал тереть усталые глаза – как видно, много читал.
– Прошу прощения, – уже сам встрял в разговор Калугин, – но сами знаете, как идет перестройка и что популярность партии, а возможно, и профсоюзов заметно упала. Не мне вам об этом говорить. А что, если устроить вокруг него, а лучше с его участием грандиозный скандал, чтобы его имя стало известно всем? Пусть станет музыкантом, чтобы о нем знали все и мечтали познакомиться. Дальше я беру на себя его встречу с дочерью Михаила Сергеевича – в смысле мы все трое знакомы с детства…
– Мы знаем, – буркнул Крючков.
– …а дальше уж совсем бомба мирового масштаба – надо их поженить!
– Кого поженить? – в один голос переспросили Чебриков и Крючков.
– Андрея и Ирину, – Олег пытался как можно скорее выговориться. Понимал, что после таких слов он может выглядеть в их глазах полным идиотом. – Я знаю Ирину Горбачеву. Опекал ее больше десяти лет. У нее что-то с психикой после укуса змеи, всего боится. Только меня подпускала близко к себе, мы часто говорили с ней наедине, когда я охранял семью сначала в Ставрополье, а потом здесь, в домашней резиденции Михаила Сергеевича на Ленгорах.
– Все равно трудно тебя, Олег Данилович, понять! Что с того, что она имеет психологическую травму? Кто подпустит к ней хитрована, у которого под ногтями тюменская грязь? – вновь перебил его Чебриков.
– Наши разговоры с Ириной Михайловной всегда заканчивались воспоминаниями о тех днях в Привольном. Ну, когда мы оказались в больнице. Ирина часто интересовалась, где Андрей, даже просила отыскать его. Но я, сами понимаете, сделать этого не мог. Если получу возможность вновь видеть ее, то организовать случайную встречу будет вполне возможно. А лучше – если она узнает об Андрее не от меня, а из газет и сама потребует от Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны встретиться с ним. Дальше все будет зависеть от сироты. Сумеет ли он увлечь Ирину Михайловну так, что станет ей интересен. Не думаю, что он дурак и не воспользуется случаем. В детстве у них уже получилось. Сегодня нужно одно – чтобы он представлял собой не просто что-то необычное, а был суперзвездой, кумиром молодежи, с которым мечтают познакомиться миллионы девушек.
– Вы смотрели фильм Гайдая «Кавказская пленница»? – неожиданно прервал его Владимир Крючков.
– Смотрел и не один раз.
– Помните реплику Фрунзика Мкртчяна: «Жених согласен, родственники тоже, а вот невеста…»?
– Позвольте вам возразить, товарищ Крючков? – спросил Олег.
– Валяйте, – уже с улыбкой ответил шеф внешней разведки Советского Союза.
– Товарищ Мкртчян был водителем персонального автомобиля мелкого руководителя далекого горного района. Комитет госбезопасности способен поднять человека на такую высоту, о которой и мечтать не приходится. Я знаю это по работе с нашими товарищами в рядах Ленинградской епархии.
– С попами проще – дело привычное. Конкретно, что вы предлагаете в нашем случае? – уже заинтересованно спросил Чебриков.
– Виктор Михайлович, дайте сутки. Завтра к 9.00 представлю на утверждение полный и исчерпывающий план. – Калугин пошел напролом.
– Это рано. Приходите, как и сегодня, к пятнадцати.
– Слушаюсь, разрешите идти? – спросил Олег строго по уставу.
– Не торопитесь, вам эту дверь не открыть, – ответил Чебриков, поднялся из-за стола и подошел к двери. Опять что-то нажал, и они вернулись в «приват» кабинета Чебрикова, а потом и в сам кабинет. Со стены на них смотрел то ли с ухмылкой, то ли с укоризной вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин.
Через несколько минут подполковник Калугин покинул здание на Лубянке и ровно через двадцать три часа докладывал свой план в той же комнате со свинцовыми стенами и дверями и тому же составу – двум верховным руководителям самой грозной спецслужбы мира.
– Первым пунктом плана будет организация скандала на отборочном матче чемпионата Европы по футболу между сборными СССР и Франции. Матч должен состояться 9 сентября. На нем в перерыве между таймами планируется выступление Аллы Пугачевой и Владимира Кузьмина – самой модной парочки в Советском Союзе. Билеты на матч были раскуплены в первую очередь, чтобы поглазеть на живую Пугачеву. План предусматривает замену Пугачевой и Кузьмина Андреем Разиным. Пугачеву лучше не предупреждать – перестроечные газеты сами сделают свое дело. Их читают сегодня все – от корки до корки. И «Комсомолку» и «Московский комсомолец», журнал «Огонек» и «АиФ».
Пункт второй. Свести Андрея и Ирину. Возобновить их знакомство, имея конечной целью завязывание романтических отношений. Лучшее время и место – Крым, где семья Горбачевых проводит лето в государственной резиденции. Андрей должен оказаться неподалеку, но так, что их встреча будет похожа на чистую случайность.
Пункт третий. Найти несколько одаренных в музыкальном плане детдомовцев и создать коллектив. Андрей как бывший сирота должен выступить инициатором его создания и стать руководителем. Аудитория 10–16-летние, в основном девочки. Песни должны быть назойливыми и смазливыми. Про любовь. Чтобы звучали из каждого киоска шавермы, ларька с жвачкой, фантой и пивом. Их должны крутить на вокзалах и по радио. Там же продавать кассеты, как продают записи Вилли Токарева и Александра Розенбаума. Но главное – еженедельное участие группы Разина в телепередаче «Утренняя почта». Предлагается наделить товарища Разина полномочиями выпускать собственные концертные билеты, минуя профильные учреждения культуры. Название ансамбля должно ассоциироваться у поколения 10–16-летних с любовной лирикой. Они должны видеть в мальчиках-сиротах кумиров и сходить по ним с ума. Главное – взрывной рост известности сироты. Как говорят в эстраде – надо запустить Андрюшу в «ротацию».
Побочным эффектом проекта станет сбор неучтенной денежной налички. Деньги могут пойти на обеспечение наших операций в условиях резкого сокращения государственного финансирования.
Предлагаю на выбор несколько названий группы.
«Группа Андрея Разина».
«Маковый лай».
«Ласковый мак».
Это всё, – в заключение проговорил Олег. – Готов выслушать замечания и сделать корректировку плана.
Какое-то время Виктор Чебриков и Владимир Крючков молчали. Впервые в жизни им пришлось слушать подобный бред. Тут страна разваливается, а время приходится тратить вон на что. Первым прервал молчание Виктор Чебриков.
– Я так понял, ты предлагаешь организовать «общак» Комитета государственной безопасности?
– Я бы назвал это «кассой для проведения спецоперации», – ответил Олег. – Мы будем знать о ней всё, но финансовой отчетности и бухгалтерии вестись не будет. Сегодня в стране нет наличных для выдачи зарплаты на заводах. Завтра не будет денег для нас.
– Ладно, валяем дурака уже скоро тридцать лет. Пара лет «сверху» обедни не испортят. – Чебриков посмотрел в сторону Владимира Крючкова: – Владимир Александрович, давай выбирай название, и закончим с этим. Дел хватает.
– Я бы скрестил.
– Чего с чем, – уточнил Чебриков.
– Назвал бы «Ласковый май».
– Ты как? – спросил Чебриков Олега.
– Простовато. Это вам не «АукцЫон» или «Полоса отчуждения». Но для девочек-школьниц, наверное, в самый раз. Ансамбль соберу за пару недель, подтяну композиторов, Иосиф Давыдович поможет, Алла. А дальше – участие в гастролях, на разогреве. Через три месяца в Москву приезжает Вилли Токарев. Будет для «Ласкового мая» паровозом.
Генералы КГБ не стали вдаваться в детали. Главное – решение о продолжении плана Юрия Андропова было ими принято. А уж какой экзотикой от этого запахло – значения не имело. Прощаясь и подписывая приказ о переводе Калугина из Ленинграда в Москву, Виктор Чебриков вспомнил классическую и успокоительную для него самого фразу:
– Олег, ты понимаешь, что вся ответственность ложится на тебя?
– Так точно, Виктор Михайлович!
– И смотайся в Берлин. Попробуй найти немецких родственников американца. Остановишься в посольстве. Нашего посла в Восточном Берлине Вячеслава Ивановича Кочемасова я предупрежу. В твоем распоряжении будет наш сотрудник по линии внешней разведки. Его координаты получишь у товарища Крючкова.
Не обошелся без напутствия и руководитель Первого главного управления КГБ СССР – внешней разведки Владимир Крючков:
– Олег Данилович, я созвонился со своим бывшим коллегой по руководству внешней разведки ГДР – товарищем Маркусом Вольфом. Он уже три года как на пенсии, но обещал навести справки по немецким родственникам американца. Встретитесь с ним, поговорите.
Олег давно не бывал за границей. От перспективы съездить хотя бы в Восточный Берлин, попить немецкого пива с сосисками его настроение совсем улучшилось.
– Так точно, товарищ председатель! Разрешите идти?
– Идите. – Чебриков отвернулся от Олега, как будто потерял к нему всякий интерес.
В приемной Калугина ждал секретарь с телефонной трубкой в руке:
– Товарищ Разин на связи. – И он передал трубку Олегу.
– Андрюша, это Олег Данилович Калугин. Помнишь такого?..
…Выйдя из здания на Лубянке, он сразу бросился на вокзал: троллейбусом до Садового кольца, дальше на «бэшке» до высотки на Лермонтовской и бегом в военную кассу Ленинградского вокзала. Он мчался в Ленинград, чтобы забрать вещи и заполнить обходной лист.
Мысленно он уже попрощался с товарищами из Ленин-градско-Новгородской епархии. В его лицо подул ветер перемен. Тем временем сирота в далекой Тюмени уже паковал чемоданы. Билет на рейсовый самолет «Аэрофлота» в Москву ему вручил незнакомый человек в военной форме и фуражке с темно-синим околышем.
Глава 7
Черная «Волга» остановилась на юго-западной стороне Большой спортивной арены «Лужников». Здесь был незаметный вход, через который внутрь стадиона проскользнули Алла и Володя Кузьмин. Обычно через этот подъезд входили партийные и государственные деятели. Их провожали до спецтрибуны, так называемой режимной точки, которую оборудовали еще перед московской Олимпиадой в 1980 году лично для Брежнева. По пути на «точку», а она находилась довольно высоко, «важняки» могли отдохнуть в относительно просторной комнате, обитой панелями под дерево. Когда гости были особенно крутыми, в комнате появлялся стол со стульями, низкие кожаные кресла и холодильник со всякой всячиной.
Пугачева и Кузьмин первыми вошли в «режимную точку», ставшую временной гримеркой. За ними с огромными букетами желтых роз – их особенно сильно любила Алла – вошел ее муж Женя Болдин и директор Олег Непомнящий. Алла уже была одета в концертное платье – знаменитый балахон черного цвета. Она подтянула его низ, упала в кресло и схватилась руками за голову. Вернее, попыталась закрыть уши – повсюду стоял гул почти ста тысяч людей, что пришли смотреть не столько футбол, сколько ее. Какие билеты народ покупал «в нагрузку» – на футбол по три рубля или на Пугачеву за рубль? Аллу уговорили дать пятнадцатиминутный концерт в перерыве между таймами, но она поставила условие, чтобы дуэтом с ней пел ее новый сердечный друг Володя Кузьмин.
Муж Аллы спокойно относился к таким закидонам жены. Возможно, от излишней интеллигентности, возможно, по молчаливому обоюдному согласию: главная советская певица всех времен и народов имела право на личную жизнь, которую она конструировала по своим неведомым схемам и понятиям. Да и можно ли так петь, чтобы нравиться миллионам людей, без постоянного состояния влюбленности и громких скандалов? Но сейчас Алла смотрела, как мило болтают друг с другом ее муж и Кузя – а она называла его именно так, – и что-то начинало ее бесить. Какое-то предчувствие. Она не хотела и даже не думала, что ей придется «разогревать» футбольных болельщиков, но ее просили из Комитета. Причем лично руководитель Пятого управления КГБ Филипп Денисович Бобков, который плотно работал с советской интеллигенцией. Гастроли даже в соцстраны, иностранный паспорт, командировочные и сопровождающий персонал – все это зависело от него, матерого генерала с добрыми глазами василькового цвета.
Гул становился все более нетерпимым. Он то накатывал, то ослабевал. И вдруг шум взорвался ревом реактивных двигателей.
– Господи! Что они так орут! – не выдержала Алла.
Олег Непомнящий поднялся с кресла и вышел за дверь. Когда он вернулся, все повернули головы в его сторону.
– Французы гол забили. Нам хана. – Он пригладил свои усики, что отращивал тонким хвостиком над верхней губой.
– Это вам всем хана. Вот уйду сейчас к чертовой матери, и отдувайтесь с Кузей без меня. – Пугачева сжала губы, всем своим видом показывая верх недовольства. Ее свита привыкла к таким заявлениям, к тому же все они знали, почему оказались здесь и кто их просил.
– Аллусик, не нервничай, – ласково сказал ее муж Женя Болдин, встал со стула, подошел к Алле и присел на соседнее кресло. Он попытался взять ее за руку, но она резко тряхнула плечом, и Болдин замолк, принявшись разглядывать свои наманикюренные ногти.
Гул тем временем обогатился яростным свистом десятков тысяч людей. Атмосфера в комнате накалялась.
– Алла давай порепетируем, – попытался разрядить обстановку Кузьмин.
– Иди ты к черту! – грубо ответила Алла, достала из сумочки пачку «Мальборо» и сунула в рот сигарету. Болдин мгновенно поднес зажигалку – как будто этого только и ждал. Кузьмин обиженно отошел в сторону, где лежал кофр с его знаменитой гитарой. Он достал ее, перекинул ремень через плечо и начал медиатором «вышивать» знаменитые запилы по битовым ступеням. Звук электрогитары, не подключенной к усилителю и акустике, никто не слышал. Лишь длинные кудри Кузьмина тряслись и выдавали его полное погружение в музыку. Алла повернула голову к напарнику и выпустила в его сторону струйку дыма. Женя Болдин все так же сидел с ней рядом и рассматривал ногти. Директор Непомнящий ходил вдоль стены. До перерыва между таймами и началом концерта оставалось минут двадцать. Гул стадиона как будто слегка утих. В дверь гримерки громко постучали.
– Ну кого там еще черти несут? – недовольно спросила Алла и повернула голову в сторону двери. Промелькнула мысль – с чего бы это второй раз подряд она помянула черта? – Олег, открой! – попросила она директора. Но тот не успел дотянуться до дверной ручки, как дверь открылась и в гримерку вошел мужчина в строгом темно-сером костюме и белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей.
– Прошу прощения за беспокойство, – вежливо сказал незнакомец. – Я майор Комитета госбезопасности Орлов.
Он сделал паузу, посмотрел на Аллу Борисовну, и она недовольно поинтересовалась:
– Документы пришли проверять, как во Дворце съездов?
Алла не скрывала удивления. Лишь в Кремлевском дворце съездов артистов заставляли идти к сцене через несколько постов охраны, с обязательным предъявлением паспорта. Перед выходом на сцену паспорта забирали и возвращали после окончания выступления, когда приходилось идти к выходу тем же путем, через те же посты охраны. Но в КДС на концертах присутствовали члены Политбюро, и даже генсек – дело понятное. А здесь-то чего?
Офицер и не думал отвечать на вопрос Пугачевой. Он недавно был прикомандирован к новому и загадочному Отделу спецопераций Первого главного управления КГБ СССР – внешней разведки. Его руководителем стал подполковник Калугин, бывший начальник службы охраны Горбачева. Поэтому Орлов и не думал вступать с Аллой Борисовной в дискуссию. Но про себя отметил, что все, кто был в помещении, смотрели на него не то что с удивлением, а с любопытством, а может, и с жалостью.
«Ждут, когда гражданка начнет размазывать меня по стенкам. Ну-ну!»– подумал Орлов и подошел к Пугачевой поближе. Он не торопился и не нервничал. Встал почти вплотную к курящей женщине, чтобы его было лучше слышно. А чтобы выглядеть естественно, сделал дежурно тупое лицо.
– Алла Борисовна, мне приказано уведомить вас, что ваш концерт отменяется. – Он произнес эту фразу и видел, как выражение лица певицы меняется на глазах. За недоумением последовало недоверие. Она задумалась, поднесла к лицу сигарету и долго смотрела на нее.
– Вот, значит, как – пришел чувак и отменил концерт? – начала заводиться Пугачева, но Орлов отметил, что это не злость. Скорее любопытство. Она замолчала и отвела руку с горящей сигаретой в сторону. Болдин подхватил окурок так же ловко, как до этого дал ей прикурить.
– Алла Борисовна! Вы назвали офицера «чуваком». Увы, я всего лишь майор Комитета госбезопасности. Вот мое удостоверение, – он протянул ей малиновую книжечку со щитом и мечом на одной стороне и надписью золотыми буквами «КГБ СССР» – на другой. Певица взяла удостоверение, развернула его и уже как артистка, кокетничая, внимательно посмотрела на фотографию и с прищуром – снизу вверх – сравнила ее с оригиналом. – И вот еще. Здесь записка от генерала Бобкова. Просил передать вам лично.
Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист белой бумаги и протянул Пугачевой. Та развернула его и прочла одну короткую фразу: «Уважаемая Алла Борисовна! Принято решение отменить ваше выступление в перерыве футбольного матча в «Лужниках». Дело государственной важности». И подпись: «Филипп Бобков».
– А что случилось-то, майор? – спросила Алла, поднимаясь с кресла и поправляя черный балахон.
– Будет выступать другой артист, – ответил Орлов и сразу понял, что хватил лишнего. Лучше бы ответить, что не знает подробностей, и Пугачева со свитой убрались бы со стадиона подобру-поздорову.
– И кто ж это такой? – Она задумчиво посмотрела на потолок. – Погоди, сама скажу. Кобзон? Софа? Лева Лещенко? Лайма? Муслим?..
Когда Орлов отрицательно покачал головой, она по-бабьи всплеснула руками и шлепнула себя по бедрам:
– Неужели Пол Маккартни?
Кузьмин и Непомнящий дружно заржали. Болдин продолжал сидеть. Но и он вопросительно посмотрел на офицера. Все они ждали ответа – кто посмел поднять руку на великую и ужасную, самую лучшую и единственную во всем мире Аллу?
– Вы его не знаете, – попробовал прекратить разговор Орлов.
Но Пугачева уже подошла к нему вплотную, руки в боки, еще чуть-чуть, и коснется грудью. Орлов уловил запах табачного дыма от ее дыхания.
– Это будущий зять Михаила Сергеевича Горбачева, – ответил Орлов и вытянулся – руки по швам.
В гримерке повисла тишина. Кузьмин пробормотал что-то типа «Опаньки!» и принялся быстро упаковывать гитару в кофр. Директор Непомнящий бесшумно подошел к столу и вытащил из ваз оба букета с желтыми розами. Болдин метнулся к двери и даже открыл ее. Шум и свист трибун сбили напряжение. Но Пугачева не сдавалась:
– Я его знаю?
– Нет. Его зовут Андрей Разин. Знаком с Ириной Горбачевой с детства. Разумеется – с Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной тоже.
– Товарищ Орлов, познакомь! – обратилась Алла к майору и положила ему руки на грудь.
– Сколько угодно. – Он отступил на шаг и посмотрел на часы. – Через минуту-две будет здесь.
Но прошло всего несколько секунд, и в раскрытом проеме двери появился худой пацан с лисьей мордой. Прическа стандартная для перестроечных подростков – коротко сверху, длинно и волнисто сзади. Китайские кеды, узкие в дудочку черные брюки и огромный, явно не по размеру пиджак. То ли черный в белую крупную полоску, то ли белый в крупную черную. Под пиджаком белая рубаха с женским, окантованным черной нитью жабо. Плечи и верх рукавов пиджака набиты ватой, отчего пацан выглядел полосатым роялем на двух тонких ножках.
– Какой хорошенький, – промурлыкала Алла и подошла к полосатому. Почесала у него за ушком и обошла кругом. – Певец, значит! Это хорошо. Ладно-ладно! Давай соберись. Сейчас тебя будут рвать на миллионы кусочков. А ты петь-то могёшь? – спросила она с материнской жалостью.
– А то! – неожиданно весело ответил пацан и как-то по-доброму заулыбался. – Пол-Сибири объездил с коллективом!
– Пол-Сибири, говоришь? – Она нарезала вокруг него новый круг, и юноша в кедах закашлялся – словно змея душила его в объятиях. Он начал вертеться вслед за ней и выдавил из себя сквозь спазмы в горле:
– У вас, Алла Борисовна, мне «Арлекино» нравится. Вы так смеетесь, как настоящий клоун. – Он вытер набухшие глаза. – У меня песенки тоже хорошие. Уже четыре штуки сочинил.
– Небось про любовь? – понимающе закачала головой Пугачева.
– Про любовь, – ответил Разин, и она отметила про себя, что разговаривает он с ней без тени смущения и подхалимажа. Давно не видела такого к себе отношения, Полосатик ее явно заинтересовал. Вернее, Зятек. Она уже придумала этому клоуну кличку.
Взаимное обнюхивание двух монстров могло продолжаться долго – парочка явно стоила друг друга. Орлов начал нервничать. Дело прежде всего! Как предупредил его Калугин, от выступления Андрея на Большой арене в «Лужниках» зависел ход всей дальнейшей операции. Какой, правда, не сказал.
– Пойдем! – Он обнял его за ватные плечи. – Постоишь на выходе на газон. Далеко в поле не бегай. Провод микрофона хоть и длинный, но если вырвешь штекер – поедешь обратно в Сибирь, радовать песенками про любовь другую половину.
– Да шо вы так переживаете? Я же детдомовский, мы не сдаемся! – И он шагнул в проход, навстречу нарастающему гулу.
Орлов пошел за ним, но Алла удержала его за руку:
– Товарищ майор! Привезите вечером этого вундеркинда ко мне. На Брестскую. Часам к девяти. Посидим этой же компанией. Может, еще кого приглашу. Колбаски порежем, макарончиков сварим. Хуже не будет. И сами приезжайте.
– Спасибо, Алла Борисовна! Андрея привезу. Я для него сотрудник Министерства культуры. Прошу запомнить. Машина доставит его к вам и будет ждать его у вашего подъезда. Адрес мне знаком. – И он вышел вслед за Андреем.