Ущелье Али-Бабы

1. ОПАСНОЕ ЗАДАНИЕ

– Ну, вот что, Ярослав, не стану скрывать от тебя правды: на сей раз нам предстоит не просто серьезная, но и крайне опасная акция. Акция, основную часть работы по которой должен выполнить ты… – этими словами встретил меня Дед на пороге своего жилища.

Сотрудников, которым предстояло отправиться на задание, Дед всегда приглашал к себе домой на чашку кофе. Разговор чаще всего состоялся обстоятельный и предельно конкретный. Дед, как правило, готовил акции заранее и учитывал всякую мелочь, добывая информацию по каналам, ведомым ему одному. А главное, у него всегда были ответы на все вопросы.

Но сейчас – я чувствовал это по легким нюансам его поведения – он сам пребывал в неком замешательстве.

– Ты вправе отказаться от задания, – произнес он ритуальную фразу, которую каждый из нас слышал от него довольно часто. Но еще никто не ответил ему на это предложение согласием.

Я просто промолчал.

– Ладно, – вздохнул он. – Тогда не будем терять времени. Тем более что через два-три часа ты должен, как говорится, вступить в первый бой. Извини, так сложились обстоятельства.

– Я готов.

– Рад слышать… – он встал и снова сел. Несколько секунд его глазки изучали мою слегка помятую физиономию. – Это будет очень опасная поездка, Ярослав, – повторил он.

Я не мог припомнить другого случая, когда он повторял что-либо дважды. Невольно подумалось, что дело и вправду серьезное, раз уж сам Дед немного не в своей тарелке.

– Но я надеюсь, что ты сумеешь выкрутиться, сынок, – добавил он почти с отеческой нежностью. – Всё произошло как-то быстро. Можно сказать, стремительно. У меня не было времени подготовиться должным образом. На этот раз придется импровизировать. Но когда ты уедешь, я подумаю, чем еще смогу тебе помочь.

Он снял свои старомодные очки и с минуту протирал их большим носовым платком в крупную клетку. Когда он снова надел очки, передо мной сидел уже другой человек, который не станет извиняться и мямлить, посылая вас на верную смерть. Риск входил в условия нашей работы. Все об этом знали, и лишние разговоры на эту тему у нас считались суесловием. Затевать их мог только Дед, и лишь для того, чтобы дать выход некой толике своей сентиментальности. Но, похоже, процесс выпуска пара завершился. Меня ждал инструктаж.

Дед сложил руки перед собой и заговорил:

– Итак, Ярослав, сначала коротко об этапах твоей работы. Сегодня вечером (тут я искоса глянул на часы, они показывали 17.10) ты должен свести знакомство с одной очаровательной дамой. При этом обязательно произвести на нее самое выгодное впечатление. У тебя получится, я знаю. А коли так, то не позднее завтрашнего утра эта дама предложит тебе совместную поездку в столицу солнечного Забайкалья город Читу. Ты согласишься. Но не сразу. Дашь ей возможность поуговаривать тебя. Запомни главное на этом предварительном этапе: дама должна остаться в твердой уверенности, что встреча с тобой – это счастливая случайность на ее пути.

Я молчал. Задавать вопросы было еще рано. Хотя, по правде говоря, один вопрос уже вертелся у меня на языке: не уродина ли эта дама?

А Дед, между тем, продолжал:

– Из читинского аэропорта вы отправитесь на такси в поселок Атамановка, расположенный в тридцати километрах от города. Там ты познакомишься с родным дядей этой дамы, на которого должен произвести еще более благоприятное впечатление. А это гораздо труднее. В отличие от своей легкомысленной племянницы, дядя – человек битый, тертый и проницательный. Но я уверен, что у тебя получится и это. – Дед подумал немного, пожевал губами и добавил: – Полагаю, в этой Атамановке ты проведешь несколько дней. Вместе с дамой. Но особо не расслабляйся, держи ушки на макушке. Дядя-то будет рядом. Предупреждаю: если он ущучит, что ты ведешь с ним какую-то игру, то попросту пристукнет тебя, а труп спрячет так, что даже я найти не смогу.

– Но это еще только цветочки! – догадался я.

– Верно мыслишь! – просиял Дед. – Цветочки! Ягодки впереди. Итак, если ты внушишь дядюшке безграничное доверие, то он расскажет тебе одну историю – красивую, но совершенно лживую. Однако ты должен естественным образом показать, что веришь в нее. Это еще один проверочный тест. Если дядюшка поверит в то, что ты поверил в его лапшу, то он предложит тебе выполнить одно якобы простенькое поручение, обещая хорошо заплатить за хлопоты. Это поручение будет связано с поездкой в экзотические места…

Тут Дед поднялся, прошел к стене, часть которой закрывала шторка, и сдвинул последнюю. За шторкой висела физическая карта горной системы Памиро-Алай, как следовало из надписи наверху. Зеленого цвета, которым обозначаются равнины и долины, на этой карте почти не было. Зато ее густо покрывали крупные темно-коричневые разводы с белыми блямбами, соответствующие горным хребтам, высокогорьям и ледникам.

Рядом с картой на маленьком крючочке висела указка. Такова была одна из причуд нашего Деда.

Дед снял ее и ткнул острым концом в верхнюю часть карты.

– Смотри, Ярослав, вот это – Туркестанский хребет. Вот здесь – видишь – тонюсенькая синяя загогулинка. Это горная река под названием Ляйляк. Здесь, на карте, она похожа на обрывок шелковой ниточки. В действительности же это неширокая, но довольно бурная, шумная, стремительная речка с ледяной водой. Местами она образует водовороты, в которых вырванные с корнем деревья кружатся, словно щепки, а местами сбавляет прыть, становясь настолько мелкой, что ее можно переехать на мотоцикле, не замочив спиц. – Он сделал паузу, хмыкнул и продолжал: – Но штука в том, что эта река протекает по дну уникального ущелья. Ущелья с совершенно отвесными стенами. В тех местах, где ты окажешься, их высота превышает 40-этажный небоскреб. Ширина ущелья – километр с гаком. Представляешь картину? В этом ущелье, в самом сердце гор, на берегу речки, которая на этом участке кажется спокойной, раскинулся горный кишлак Ак-Ляйляк, что в переводе означает «Белый аист». Кишлак по горным азиатским меркам довольно велик – около сотни дворов. А поскольку в каждом дворе обитает семья численностью не менее десяти человек, то население, как понимаешь, весьма солидное. Территориально кишлак относится к Таджикистану, но тут сходятся границы еще двух наших бывших союзных республик – Узбекистана и Киргизии, так что население там весьма пестрое и живет, подчиняясь своим законам и традициям, выработанным веками. За кишлаком ущелье быстро сужается, местами становится плохо проходимым, а еще через 10-15 километров в нем появляются каменные завалы. В той стороне никакого жилья уже нет. Ак-Ляйляк – это конечный пункт в длинном каменном чулке. Сюда-то тебя и направит наш хитрец из Атамановки!

Слушая Деда, я пришел к выводу, что ему, наверняка, доводилось лично побывать в тех местах. А может даже, исходить горы вокруг этого кишлака вдоль и поперек. Впрочем, где он только не бывал, наш Дед!

А он продолжал:

– В горных условиях, как сам понимаешь, выживать нелегко. Когда-то там занимались овцеводством, ткали ковры, шили каракулевые папахи. Но после развала Союза нашелся более выгодный бизнес, правда, нелегальный. В горах, куда практически не заглядывают чиновники из города, многие жители начали разводить маковые и конопляные плантации. Появились и свои курьеры для переправки зелья в платежеспособные регионы… – Тут он энергично замахал руками: – Нет-нет, бороться с наркомафией мы не будем! Это не наша задача. Я всего лишь хочу, чтобы ты усвоил: производство наркотиков заставляет паханов кишлака, да и всех его жителей с подозрением относиться к любому незнакомому человеку. Даже если приезжий имеет какую-то вескую причину для визита в этот затерянный мир, в нем всё равно видят тайного агента не то центральной власти, не то Интерпола, не то американской, не то русской разведок, которые все вместе якобы хотят лишить их источника надежного дохода, позволяющего сводить концы с концами. Любой новичок становится объектом слежки, причем за ним зорко следят не только приближенные верховного главаря, но даже местные мальчишки. Таков уж здешний менталитет! Ты будешь находиться на дне глубоченного ущелья, где из-за отвесных стен ночь наступает гораздо раньше, чем в долине, и, тем не менее, не сможешь отделаться от ощущения, что ты – а аквариуме. Ну, и конечно, если ты предпримешь один-единственный неверный шаг или дашь повод заподозрить тебя в повышенном интересе к их тайным плантациям, то вряд ли доживешь до следующего утра. С тобой случится вот что, и ты должен это знать: ночью тебя сбросят с отвесной стены, а наутро твой изуродованный труп с почестями привезут в долину на машине. При этом вся тысяча жителей подтвердит, что ты сорвался сам, по собственной неосторожности. Да, впрочем, никто и расследовать обстоятельства твоей гибели не станет.

– Смерть в горном кишлаке, несмотря на всю ее экзотичность, пока не входит в мои планы, – успокоил я Деда. Полагаю также, что не дам ни малейшего повода славным обитателям Ак-Ляйляка заподозрить меня в покушении на их нелегальные доходы. Но ведь чем-то я там буду заниматься?

– Разумеется, – кивнул Дед. – И мы уже вплотную подошли к этому. – Он снова сжал в руке указку. – Как я уже говорил, за кишлаком нет никакого другого жилья. Нет там и плодородной земли. Сплошной камень. Этот камень местные жители иногда привозят в свои дворы для хозяйственных нужд. Между прочим, там выстроены из камня многие сараи, хозяйственные сооружения, дувалы и все без исключения фундаменты домов. Словом, каменный кишлак. Понятно, что для постройки берут камень определенного размера. А там, в горах, попадаются валуны и поболе железнодорожного вагона. А еще в ущелье за кишлаком встречается множество пещер… – Он хмыкнул: – Вот мы и подошли к главному. Где-то там, в одной из пещер находится тайник. Лет 12-13 назад в этот тайник был помещен небольшой сундучок. Размером с микроволновку. Содержимое сундучка в точности мне неизвестно. Но я знаю определенно, что там покоится увесистый мешочек с бриллиантами. Это раз. Ларец с ажурными золотыми изделиями, изображающими расправившего крылья беркута. Это два. А еще – пухлая канцелярская папка с бумагами, тесемки на которой едва сходятся.

– Я так понимаю, что нас интересует именно эта папка, – предположил я.

– Да, Ярослав, – кивнул он и облизал свои тонкие губы (признак сильного волнения). – Впрочем, бриллианты тоже советую прихватить. А также ларец с золотыми беркутами. Они нам не помешают.

– Что в этой папке? – спросил я.

Он задумался на минуту.

– Думаю, будет лучше для всех, если до завершения операции ты не будешь знать об этом.

– Итак, моя задача – найти тайник, который находится неизвестно где, взять папку, о содержимом которой я понятия не имею, и благополучно улизнуть из горного кишлака, в котором с подозрением относятся ко всякому чужаку, верно? – подытожил я.

По выражению глаз Деда я готов был поклясться, что всё именно так и обстоит.

Но он сказал другое:

– Подожди, сынок. Всё не так безнадежно. Ты еще не получил полной информации. О точном местонахождении тайника знали всего два человека. Один из них давно обитает в царстве мертвых. В живых остался второй.

– Он находится в кишлаке?

– Он находится в поселке Атамановка. К нему ты и поедешь. С его милой племянницей.

– Та-ак… И кто же он такой? Нельзя ли теперь чуточку подробнее?

– Это некто Пустынцев Алексей Гаврилович, 64-х лет. Кличка – «Али-Баба». Совсем недавно он освободился из мест лишения свободы и осел в тех же краях, в Забайкалье, на некоторое время. Тут у него свой умысел, о котором ты узнаешь чуть погодя. – В глазах Деда сверкнули плутоватые искорки: – По правде говоря, сидеть ему оставалось еще три года, однако же, его освободили «за примерное поведение и добросовестное отношение к работе».

– Стандартная формулировка.

Дед вздохнул:

– Тебе, Ярослав, я могу сказать, что его досрочное освобождение обошлось мне в кругленькую сумму, не считая массы хлопот. Помнишь, перед твоим «побегом в Аргентину» я ездил в Сибирь? Так вот, я устраивал досрочное освобождение Пустынцева, что стало для него большим сюрпризом. Понятно, что сам я оставался при этом за кадром. О том, что из зоны его вытащил кто-то, кому он нужен, Али-Баба пока не догадывается.

– Понимаю.

– Он – единственный человек, который может нас привести – и приведет! – к драгоценному сундучку. Вот почему я вытащил его на волю! Я знал, что едва он освободится, как тут же начнет строить планы овладения сундучком. Точнее, его содержимым.

– У меня вопрос, Дед. Почему вы сделали это только сейчас? Почему не раньше?

– К сожалению, еще недавно я считал его погибшим. И лишь по чистой случайности узнал, что он жив и находится в колонии строго режима за очередное преступление.

– Что-то тут опять не вяжется… – напрямую высказался я. – Для чего ломать столько дров? Разве не проще было навестить его на зоне под каким-либо предлогом, проникнуть в его подсознание, получить ясный ответ на вопрос, где именно находится тайник, а уж затем придумать, как выудить оттуда сундучок? Хотите, я возьму это на себя?

– Ни-ни-ни! – энергично замахал он руками. – И думать не смей! Если бы всё было так просто! Не все люди поддаются внушению. Ты ведь знаешь, что есть чрезвычайно редкий тип невнушаемых субъектов. Персон с необыкновенно развитой силой воли. Вот к ним-то как раз и относится Али-Баба. С виду весельчак и балагур, душа нараспашку, он по натуре – человек-кремень. Режь его на куски, он будет хохотать в лицо. Попытка же расколоть его методом НЛП может привести к известному тебе казусу Вейнера. Подсознание, защищаясь, выдаст информацию, лишь внешне похожую на истинную, и ты уйдешь по неверному пути далеко в сторону. Нет, с ним нужно играть по другим правилам.

– Судя по тому, что я услышал, этот Пустынцев – крепкий орешек, – констатировал я.

– Именно это я и пытаюсь тебе сказать! – эмоционально подтвердил Дед. – А еще он – хитрый и осторожный, коварный и недоверчивый, обаятельный и рисковый. Он великолепно разбирается в людях, легко входит в доверие. Носит маску этакого простака. Но учти: этот типчик видит на много ходов вперед.

Хотел бы я, чтобы Дед когда-нибудь столь же лестно отозвался обо мне!

– Ясно… Но тогда напрашивается логичный вопрос: почему сия неординарная личность отсиживается в какой-то Атамановке, вместо того, чтобы взять курс на горный кишлак? И завладеть сундучком, не вмешивая сюда посредников?

– Сейчас я коротко расскажу тебе его историю, – кивнул Дед, – и ты сам всё поймешь. Вот слушай…

В середине 80-х годов в небольшой гористой среднеазиатской республике гремело имя Гафура Мирзоева – директора агропромышленного объединения, ударника труда, кавалера многих орденов и почетных званий. Занимаемый им пост сам по себе был невелик, вдобавок его хозяйство располагалось в глубинке, до которой у властей и в ту пору не всегда доходили руки. Район считался проблемным. Но Мирзоев, возглавив его, в считанные годы добился невиданного благополучия. По всем показателям агропром Мирзоева вышел в лидеры. Его неизменно называли в числе умелых, мыслящих руководителей на всех совещаниях вплоть до Москвы, о нем охотно писала центральная пресса. У себя же в республике Мирзоев стал непререкаемым авторитетом, войдя в когорту «неприкасаемых». Сам он был родом из кишлака Ак-Ляйляк, где его чтили, как земляка, выбившегося в большие люди. Справедливости ради надо отметить, что и он, пользуясь своим влиянием, сделал для земляков немало доброго: в кишлак провели асфальтированную дорогу, электричество, построили дворец культуры, нуждающиеся получали беспроцентные ссуды, а в ряде случаев и безвозвратные…

– Словом, добрый царек? Вернее, красный бай?

Дед только вздохнул:

– Уже тогда ходили упорные слухи, что авторитет Мирзоева зиждется на огромных средствах, которые он получает от незаконного оборота наркотиков. Иными словами, став хозяином глубинного района, привечая и подкармливая чиновников из центра, он добился полной бесконтрольности. В отдаленных горных ущельях, куда не ступала нога постороннего, цвели плантации мака и конопли, охраняемые нукерами из конно-спортивного клуба. Да-да, этот Мирзоев еще был и большим поклонником местных видов спорта. Джигитовка, козлодрание и прочее. Он организовал конно-спортивный клуб, где постоянно готовились к состязаниям около полутора сотен якобы спортсменов, владевших как приемами восточных единоборств, так и стрелковым оружием. Но фактически это было войско Мирзоева, которое охраняло его самого, тайные плантации, а также устраняло всякого рода правдолюбцев. Известно, по меньшей мере, три случая, когда в Ак-Ляйляке горели каменные дома, причем никто не спасся, сгорали целыми семьями. Были также случаи, когда люди срывались в пропасть, гибли в автомобильных авариях или от змеиных укусов. Конечно, всю эту карусель Мирзоев крутил не один. Были у него два верных помощника, на которых он полагался во всем и которым доверял больше других. Это его близкий родственник Джамал и уже известный тебе Пустынцев.

– Пустынцев? – удивился я. – Как же этот матерый русак затесался в сугубо азиатскую компанию?

– Они с Мирзоевым учились в одном институте в Ташкенте, жили пять лет в одной комнате общежития и сдружились на почве общих интересов. Когда Мирзоев пошел в гору, то вспомнил о Пустынцеве, которого еще в студенческие годы прозвал «Али-Бабой», и пригласил его для серьезного разговора. Словом, они нашли друг друга. Притом, что этого требовала логика. Ведь Мирзоев прокладывал тайные каналы поставки наркотиков в центр и на северо-запад Союза, имея планы выйти в будущем на Европу. И для этого ему был нужен надежный человек славянского происхождения. Пустынцев не подкачал. Он придумал такую схему поставки наркотиков, что даже поимка одного или нескольких наркокурьеров не выводила на среднее звено, не говоря уже о высшем. Что же касается Джамала, то он возглавлял конно-спортивный клуб и командовал этими нукерами, готовыми выполнить любую команду хозяина. Но между собой Пустынцев и Джамал враждовали. Джамал ненавидел Пустынцева, ревнуя его к хозяину. И, наконец: где-то в ущелье, за кишлаком, который являлся опорной базой Мирзоева, он, Мирзоев, устроил тайник для особо значимых ценностей и бумаг. Причем, Джамал не знал о месте расположения тайника. А вот Пустынцев знал. Собственно, тайник и строился под его руководством. Исполнителями были каменотесы из города, которые на период работ жили тут же, в ущелье. Закончив работу и получив обещанное щедрое вознаграждение, каменотесы отправились домой. Уже при выезде на трассу на их микроавтобус налетел тяжелый грузовик. Никто не выжил.

Дед помолчал немного, затем продолжил:

– Во второй половине 80-х в Средней Азии началось раскручиваться так называемое «хлопковое дело». Были арестованы многие местные царьки и баи и даже кое-кто из первых лиц некоторых республик. Следственная бригада из Москвы добралась и до Мирзоева. Но не хватало улик. Люди боялись давать показания. Наконец, двое жителей Ак-Ляйляка на определенных условиях согласились свидетельствовать против Мирзоева. Под защитой бронетранспортера и взвода автоматчиков их повезли в город. Но на горном серпантине колонна попала под камнепад. Огромный валун сбросил уазик со свидетелями в пропасть. Свидетели погибли, а Мирзоев вышел сухим из воды. Есть сведения, что камнепад устроил Пустынцев, рассчитав так, чтобы катящиеся валуны накрыли цель. Таким образом, он спас своего старого дружка от неминуемого ареста и осуждения…

Дед горько вздохнул:

– Нет, рано или поздно Мирзоев всё равно был бы разоблачен, но тут всё пошло кувырком. Рухнула империя. В Таджикистане это привело к гражданской войне. На какой-то период в республике возник полный вакуум центральной власти. Клан Мирзоева воспользовался выгодами ситуации на все сто. Еще в ходе афганской кампании этот делец установил связи с тамошними наркобаронами, а ведь там вакуум центральной власти был всегда. После вывода наших войск этот мост работал с предельной нагрузкой в течение нескольких лет. Наркотики поступали во владения Мирзоева сплошным потоком. А затем по каналам, налаженным Пустынцевым, уходили на север. В этот период Мирзоев сказочно обогатился и стал претендовать на некую более значимую роль в регионе, короче, заболел «манией Наполеона». Вернее, «манией Чингисхана». Вот тут-то у них с Пустынцевым что-то произошло…

– Не поделили жирный пирог, – предположил я.

– Хозяином пирога однозначно был Мирзоев. Другие варианты исключались. Нет, тут что-то другое, – в сомнении покачал головой Дед. – Впрочем, сейчас не время вступать на зыбкую почву догадок. Что же касается известных мне фактов, то они таковы. Однажды Мирзоев вместе со своим «штабом» прибыл на отдых в Ак-Ляйляк, ведь только там он чувствовал себя спокойно, не боясь получить пулю из-за угла от конкурентов. В один из дней у них с Пустынцевым произошел важный разговор. Они уединились в особой комнате резиденции Мирзоева и о чем-то громко спорили. Да, достаточно громко. И всё же разобрать слов было нельзя. Чувствовалось только, что Пустынцев пытается в чем-то убедить главаря, а тот не соглашается с ним. Затем они вышли во двор и сели в джип: Мирзоев на заднее сидение, Пустынцев – за руль. Джип двинулся к той околице кишлака, за которой ущелье сужается. За ними, естественно, последовал Джамал с охраной. На берегу реки джип остановился. Мирзоев подозвал к себе Джамала, велев ему оставаться на месте и ждать их возвращения. Затем джип пересек речку – в том месте она течет по галечной отмели – и направился вдоль берега выше по течению. Правда, дороги за кишлаком уже нет, но, двигаясь вдоль реки, можно углубиться в горы еще на полтора-два километра. Видимо, тайник находится где-то именно на этом отрезке. Следует подчеркнуть, что на то момент тайник уже не являл собой «пещеру сокровищ», каковым он фактически был в советский период, когда Мирзоеву грозил арест и обыск. Обретя возможность хранить свои доходы в иностранных банках, Мирзоев так и поступил. Тайничок заметно опустел. Теперь здесь находились лишь «оперативные материалы», если можно так выразиться. Мешочек с бриллиантами, которые он любил перебирать время от времени. Комплект золотых значков с изображением беркута, значков, изготовленных восточными мастерами по его спецзаказу. Следуя примеру своего кумира Чингисхана, Мирзоев рассчитывал в недалеком будущем вручать этих милых птичек доверенным лицам в качестве знака особой милости – пайцзы, или басмы. Там же хранилась папка, которая оказалась в его руках буквально накануне. Возможно, в тайнике еще находились деньги на текущие расходы, но нас в данной ситуации они не должны интересовать.

Мамалыгин снова отпил кофе и продолжал:

– О том, что произошло в горах между двумя старинными приятелями можно только гадать. Но из этой странной поездки вернулся лишь один из них. Пустынцев. Несмотря на засаду, устроенную предусмотрительным Джамалом, нашему герою каким-то чудом удалось прорваться сквозь оцепление. Началась погоня. Преимущество было на стороне нукеров, но Пустынцев, отстреливаясь, сумел поразить водителя автомобиля с преследователями, и тот рухнул в пропасть. Погибли все, кто в нем находился, и только Джамал успел в последнюю минуту уцепиться за куст, нависающий над обрывом. Но и за эту удачу ему пришлось дорого заплатить: на острых камнях он сломал ногу и лишился глаза. Пустынцев же, заметив, что Джамал уцелел, остановил джип и вышел на дорогу, держа пистолет в руке и намереваясь, надо полагать, добить заклятого врага.

« Ну, что, Джамал, – сказал ему Пустынцев. – Отправишься сейчас к Аллаху. Присоединишься к своему хозяину, будь он неладен! А когда шум немного уляжется, я вернусь сюда и заберу то, чего не смог забрать сегодня. Бриллианты, золото, а главное – папку…» Он прицелился и выстрелил. Осечка!

Вдруг выстрелы зазвучали откуда-то сверху. Над дорогой, над гребнем обрыва, показались несколько нукеров, которые охраняли неподалеку маковые плантации. Заслышав подозрительный шум, они прискакали к обрыву. Пустынцев вынужден был спасаться бегством. У него не оставалась даже секунды, чтобы добить врага, которому он неосторожно выдал жгучую тайну.

Нукеры вызволили Джамала и увезли в больницу.

Одновременно начались поиски Мирзоева. Нукеры обследовали всё ущелье, но хозяина так и не отыскали. Нашли, правда, его тюбетейку и чувяки, которые он всегда носил на отдыхе. А также его именной пичок в ножнах, с которым он никогда не расставался… – Тут Дед искоса взглянул на меня, хмыкнул и пояснил: – Чувяки – это мягкая обувь вроде наших галош. А пичок – национальный нож из твердого сплава с остро отточенным лезвием. Ну, вот. Куда подевался Мирзоев? Подняться наверх он не мог. Стены ущелья абсолютно отвесны, а альпинист из толстобрюхого Мирзоева был неважный. Двигаться вглубь ущелья ему было просто бессмысленно. Он мог спрятаться разве что в одной из пещерок. Искали до позднего вечера. Поиски собирались продолжить и ночью. Вернулись в кишлак за факелами и фонарями. Как вдруг из глубины ущелья послышался жуткий вой. Нукеры так и застыли на месте, решив между собой, что их хозяина утащил шайтан. Так это или нет, но только Мирзоева с той поры никто не видел, зато из ущелья и поныне доносится по ночам жуткий вой. Особенно, в безлунные ночи.