Тысяча ступеней
Именно туда я и направилась в то утро. Байк стоял в гараже уже больше недели. Срочный заказ от постоянных клиентов временно оттеснил исчезновение Клима на второй план. Я сидела за набросками несколько суток, лишь изредка отвлекаясь на еду и пару часов сна. Сегодня же впервые за месяц на улице светило солнце, и я поняла, что дальше находиться в добровольном заточении не имеет смысла. Пока выводила «Саву» из города, перебирала в голове последние новости. Егеря действительно нашли свежий след у границы, который терялся в скалах у побережья. Повторный обыск старой квартирки в городе ничего не принёс. Это рассказал Лерой. Он появлялся не то чтобы часто. Но мне казалось, что он постоянно держит меня в поле зрения. Словно я единственная ниточка, тянущаяся к Климу. Было ли так на самом деле? Не знаю. В общине на меня косились. Точнее, стали коситься ещё больше. Мой давнишний побег с собственной свадьбы, последующее возвращение, профессия, благодаря которой удерживалась на плаву – все это ставило под сомнение мою адекватность в глазах окружающих. Особенно учитывая тот факт, что Клим на мне так и не женился.
Прибрежное шоссе пустовало, видимо непогода распугала всех туристов. Но и у маяка не было заметно ни одной палатки. Бросив байк на берегу, я отправилась к скалам, темнеющим впереди. Когда-то давно это скопление камней было не чем иным, как молом, или дамбой, перекрывающей вход в гавань. Мол формировал фарватер и защищал побережье от ветра. Сейчас разве что подросшие мальчишки рисковали добраться до его окончания. Там впереди бушевал ветер, и волны в любой момент могли сбить с ног. Я вступила на первый камень и начала переход. Шаг. Второй. Десяток. Спустя еще один в грудь ударил порыв ветра, и я осмотрелась. Вокруг было только море. Соленый морской воздух щекотал ноздри, ветер трепал выбившиеся из узла на затылке волосы, хотелось зажмурить глаза и раскинуть руки. Каждой клеточкой тела чувствовать стихию. Все переживания и страхи, надежда на возвращение Клима остались там, за спиной, на берегу. Все, кроме одного.
– Сдурела??? – голос Лероя я узнала сразу.
Правда, было ощущение, что он позвал меня далеко не в первый раз. Глубоко вздохнула, успокаиваясь, медленно развернулась, глядя под ноги. И только потом подняла взгляд на него.
Он стоял всего в десятке шагов от меня, на небольшом плоском камне, сквозь слой мха и водорослей на котором, когда волны не били столь настойчиво, можно было разобрать надпись «верь и иди вперед». Я добиралась до конца мола не раз и даже не два. Я знала каждый камушек на ощупь, знала, как поведет себя ветер, знала, как начинает тошнить, словно при качке, если выбрать для прогулки неверную погоду. А Лера не знал. Он стоял на ветру по колено в воде на скользкой поверхности камня и явно впервые пытался преодолеть этот участок пути.
– Крис, немедленно возвращайся!
Я ещё раз внимательно посмотрела на мужчину и поняла, что он, мягко говоря, взволнован. Руки сжаты в кулаки, он готов к прыжку… Неужели?
– Инспектор! – крикнула я в ответ. – Что вы себе напридумывали?
Но Лера не успел ответить, порыв ветра ударил его внезапно и со спины, и мужчина еле удержал равновесие. Я сделала шаг к нему, уже не пытаясь что-либо объяснить. И тут налетела волна, сбивая с ног. Лерой среагировал мгновенно, хватая меня за куртку, но в попытке выпрямиться я не учла его упрямства, и мы вместе рухнули в холодную воду.
Костёр внутри маяка удалось разжечь далеко не сразу. К счастью, у предусмотрительного инспектора в его «танке» нашлись и спички, и питьевая вода, и котелок. И даже сухой плед. Промокли мы знатно. Глубина у мола не была большой, но море как следует порезвилось, не желая отпускать нас на сушу. Теперь я сидела, завернутая в плед, и цедила горячий травяной отвар. Лерой в одних штанах размахивал руками, демонстрируя нехилую мускулатуру. Я, может быть, и не хотела его рассматривать, но внутри было тесно. И скучно. И мне до сих пор не предъявили обвинения.
–Инспектор, – пошла я в наступление, – а что вы, собственно, забыли на маяке?
Лера приподнял бровь, но ответом не удостоил.
– Все-таки решили искупаться? – продолжила я. – Так пляж – это в другую сторону.
Послышалось еле сдерживаемое рычание, после чего Лера прекратил скакать и застыл напротив меня.
– А тебе не кажется, девочка, что вопросы задавать должен я? – мягко так проговорил, спокойно.
Только под конец мне опять послышалось рычание.
– А я думала, моя очередь, – очень натурально удивилась я.
Лерой покопался в вещах в углу и выудил из сумки какой-то конверт. Протянул мне. Обыкновенный серый почтовый конверт. Единственная марка с изображением герба Магистрата. Дорогая. Ровным незнакомым почерком выведено: «Иллюстратору Кристин Нибо, К3490». И мой адрес. Ни имени, ни адреса отправителя не было.
– Где ты его взял?
– На твоем крыльце, – охотно ответил Лерой. – Зашёл пригласить покататься. Но тебя не застал. Зато нашёл вот это. Решил передать лично в руки. Твоя соседка, между прочим, очень словоохотливая дама. С радостью рассказала, в какую сторону ты уехала, когда, и был ли у тебя кто в гостях.
– Про гостей не мог у меня спросить?
– Ну тебя нужно было ещё найти. Какого, Крис? – снова перешёл он на рык. – Зачем тебя понесло на мол???
– Я просто хотела проветрить голову, – повела плечами, отчего плед немного сполз, а Лера отвлекся, правда, ненадолго.
– А у дома нельзя погулять? – спросил ехидно.
– Так там старушка-соседка сразу все тебе доложит! – я снова укуталась в плед и принялась вскрывать конверт. Внутри до боли знакомым округлым почерком было написано:
«Здравствуй, моя храбрая Крис. Как бы хотелось написать простой вопрос: как твои дела? И получить ответ в положенное время. Чтобы сердце затрепетало лишь от одного взгляда на твой почерк. Потом читать долгое послание про погоду, про учебные будни и здоровье родителей, про крепкого мальчишку, которого родила соседка. И про шторм, который уничтожил пляж. Про новую резину для «Савы» и рисунки для новой книги. Но я напишу только одно. Я жив! И свободен. В ближайшее время планирую таким остаться. Прошу тебя, я знаю твой характер. Пообещай, что не станешь меня искать! Что будешь ждать дома, как настоящая жена из Северной общины. Сделай хоть раз как я прошу, Крис! Забудь про свое упрямство! Ты не сможешь сама найти меня, а они будут следить за тобой. Обязательно будут. Ты – мой якорь. Моя мечта. Моя главная задача – вернуться к тебе и больше никогда уже не оставлять. Прошу, будь там, где я тебя оставил! Будь умницей, Крис. Потому что я люблю тебя. Клим».
Глава третья
Три года назад
Клим вернулся только через год. Я удачно сдала тестирование и была зачислена сразу на второй курс. На волне воодушевления довольно легко получила права на управление личным транспортом. Видя мои старания, родители поддержали идею повременить с переездом. Мне не хотелось жить в городе, пусть даже в таком небольшом, как наш. Мне хотелось хотя бы видимости свободы. Например, иметь возможность выходить из дома или возвращаться тогда, когда удобно мне, а не когда пропищит напульсник. Да, в общине все были друг у друга на виду. Субботние обеды, больше похожие на собрания. Ежеквартальные взносы и очереди у пунктов выдачи продовольствия. Карточки на топливо. Условности и обычаи. Но здесь я могла дышать, могла уехать на побережье когда вздумается, не оглядываясь на комендантский час. В городе же шёл бесконечный учёт времени, шагов, вдохов. Покинуть периметр проживающие внутри могли только после предварительного запроса на выезд. Те, кто жил за стеной, свободно покидали город и въезжали в него. Жизнь в общине, даже такой консервативной, как наша, на этом фоне была настоящей вольницей.
В тот день я задержалась в городе, заезжала показать свои эскизы. И когда увидела припаркованный у дома «Зид», даже не сразу поняла, кто именно пожаловал. Клим вышел и остановился у калитки, держа руки в карманах брюк. Я заглушила мотор, поставила «Саву» на подножку, сняла шлем. Клим стоял, не шевелясь. Только взгляд, внимательный, немного загнанный, совсем ему не свойственный, выдавал напряжение. За прошедший год челка его отросла, и теперь он собрал волосы в пучок на макушке. Виски выбриты, а в ушах прибавилось колец. От правого уха вниз сбегала вязь из незнакомых символов. Ее раньше не было. На щеках темнела щетина, и мне внезапно захотелось провести по ней рукой.
Копаться с байком дальше было уже бессмысленно. Я развернулась к парню и сделала пару шагов навстречу. Клим теперь смотрел в упор, ожидая моего следующего действия. И тогда я решилась. Сделала два размашистых безумно неприличных для девицы шага и оказалась в его объятиях. Он все понял верно, поймал меня за долю секунды до того, как я собралась передумать. Стремительно обнял, а я потянулась к его губам. Не закрывая глаз, убеждая, что верю. Что ждала. Он целовал меня долго. Тщательно. Неторопливо. Не позволяя отстраниться. Его ладони почти до боли стискивали мою талию, а губы лишали способности мыслить. Щетина слегка кололась, и весь мир сейчас сконцентрировался вокруг одного единственного человека. Глаза я все-таки прикрыла, поэтому услышала шаги за его спиной. Мягко отстранилась. Клим возмутился было, но потом тоже заметил маму, которая окинула нас строгим взглядом и позвала:
– Идём в дом.
И мы пошли. Не разжимая рук.
О нашей помолвке в общине стало известно в ту же субботу за обедом. Мама не была намерена долго ждать, учитывая, что ещё год назад Клим мелькал повсюду в обществе Лиз. Да, сейчас Лиз была далеко и собиралась замуж. Но кто-нибудь обязательно припомнит это моей семье. После дежурства в заповеднике егерям полагался отпуск. И ближайшие несколько месяцев Клим от службы был освобождён. А я от школы – нет. Вопрос о квартире в городе всплыл сам собой, но я так и осталась ярой противницей переезда. В итоге Клим снял небольшой коттедж (кухня, спальня и веранда над гаражом) на окраине поселения. А я все никак не решалась к нему перебраться.
Мне было до странного приятно ловить на себе взгляды однокурсниц, когда он встречал меня после занятий. Тогда мы непременно обедали в городе, а потом ехали к морю. Мне было немного неловко целовать его на глазах у ребят, когда утром он привозил меня в школу. Я гораздо уютнее чувствовала себя на своей «Саве», но у Клима был отпуск, и он старался находиться рядом постоянно. А потом меня позвали на вечеринку у маяка. Позвала Нина, соседка по парте, которая жила в городе, и для нее ночь за периметром представлялась необычным приключением. Впрочем, как и для большинства приглашенных. Для меня, жительницы общины, посиделки у костра уже не были чем-то необычным. Даже в отсутствие Клима я несколько раз ездила с ребятами на ночевки, несмотря на то, что девицы из общины никогда не посещали такие мероприятия в одиночку, только с сопровождением. И поэтому очень удивилась, когда Клим сказал:
– Ты не пойдешь.
– Нет? – я даже поперхнулась кофе. Мы сидели на его кухне. В планах была вечерняя прогулка, но пошёл дождь.
– Ты не пойдёшь, Крис, – глухо повторил он, затягиваясь сигаретой и отворачиваясь от меня к окну.
– И почему же?
– Потому что развлечения с городскими ребятишками ты уже переросла.
В чем-то он был прав. Хотя большинство однокурсников – мои ровесники или немного моложе (в городе все поступали в школу в тринадцать), никто из них не был помолвлен. В городе взрослели позже. Но было обидно от того, что мне отказывают в такой малости, как вечеринка с ночевкой на пляже.
– А мне нужно твоё разрешение?
– А разве нет? Кто-то из нашей общины будет там?
– Клим, кажется, мне нужно твое согласие меня сопровождать, – я пыталась говорить мягко. – Но никак не твоё разрешение.
– А есть разница? – он скептически приподнял бровь.
– Для меня – да, – ответила как можно тверже, отчего-то напрягаясь под этим взглядом. И впервые всерьез задумалась о том, что будет после венчания.
Он снова отвернулся к окну и, казалось, целую вечность курил свою длинную горькую сигарету. Последнее время головные боли у него усилились, сказывалось долгое нахождение на дежурстве. Клим не жаловался, но я знала, что он плохо спит ночами. Когда я оставалась у него, то, лёжа в кровати, слышала, как на кухне постоянно скрипит под его тяжестью диван, хлопает на ветру приоткрытая оконная рама, его тихие шаги под дверью спальни. Но порог он не переступал. И каждый раз, слыша, что он возвращается на диван, я успокаивалась, удивляясь своему страху.
– Ты не поедешь, Крис! – Клим не повысил голос, не повернулся ко мне лицом, но я откуда-то знала: продолжать разговор бессмысленно.
А на следующий день выход нашёлся сам собой. Тим Даль, мальчишка, предложивший мне флягу на пляже целую вечность назад, учился на год старше и был знаком с Ниной. И конечно, она пригласила его на свою вечеринку. Тим договорился, что придет с сестрой, только что поступившей в школу, а это означало, что вопрос с моим сопровождением решился. Чеканя слова, я сообщила об этом Климу, он дернул щекой, но промолчал, отвез меня домой, кивнул, не слезая с «Зида», и уехал. Просто взял и уехал. Я постояла немного, глядя ему в след, и пошла домой сдаваться маме. Та неодобрительно покачала головой, но останавливать меня не стала. Приличия были соблюдены.
Тим и его сестра приехали уже в сумерках на стареньком «Жуке» ярко-оранжевого цвета. Я открыла пассажирскую дверь, и Тим весело подмигнул мне, а Ирис, так звали его сестру, радостно помахала рукой и перебралась на заднее сиденье, которое под ее весом, к слову сказать, совсем небольшим, жалобно скрипнуло. Но тут Тим нажал на газ, и «Жук» довольно резво покатил в сторону шоссе. Когда мы прибыли на маяк, вечеринка была уже в разгаре. На берегу установили шатер, в тени которого спрятался стол с закусками и напитками, рядом на гриле готовилось мясо, чуть поодаль виднелось несколько палаток для ночлега. Ребята в основном толпились у стола с закусками. Громко смеясь и потягивая пиво, они то и дело кивали в сторону моря. Оно было уже прохладным, но манило городских своим беспокойным величием. Мы с любопытством наблюдали за происходящим через лобовое стекло «Жука», но тут на наш апельсиновый автомобиль обратила внимание виновница торжества.
– Крис! – с диким визгом она кинулась к нашей машинке, и я распахнула дверь, выходя навстречу.
Нина крепко обняла меня и с интересом воззрилась на моих спутников:
– Тима я, разумеется, знаю. Но откуда ты знаешь Тима? Признавайся, Крис! – и подруга ткнула меня в бок локтем. Довольно острым, кстати.
– Нина, ты забыла, что я тоже из общины? – встрял Тим. – И познакомься, это моя сестра Ирис.
Нина кивнула девушке и вновь вернулась к нам:
– Тим, но если ты с Крис, то где ее красавец егерь?
– Клим занят сегодня вечером, – я постаралась произнести это спокойно, но внутри снова что-то взбунтовалась, и от воспоминания о нашем последнем разговоре защипало глаза. – Тим с Ирис согласились подвезти меня.
– Ну тогда не вижу причин не начать веселиться, – объявила Нина и за руку потащила меня к шатру.
Давно перевалило за полночь. Пара выпитых бокалов вина хорошо отразились на моей нервной системе, и я легко влилась в компанию отдыхающих. Тим постоянно крутился рядом. Старше меня не больше, чем на пару лет, довольно рослый и широкий в плечах, как и все парни из общины. Голубоглазый. Короткие выгоревшие на солнце волосы топорщились жестким ежиком. Мы шли вдоль прибоя, немного отдалившись от костров. И здесь была уже настоящая ночь. Тим рассказывал что-то забавное, забегая вперёд меня, пятясь спиной и размахивая руками, то ли пытаясь удерживать баланс (а выпил он изрядно), то ли просто привлекая внимание. Я кивала, вовремя вставляя удивленные возгласы, и не прекращала думать о Климе. О том, что мы могли сейчас вот так вдвоём идти по пляжу, болтая обо всем на свете, или даже укрыться в маяке от любопытных глаз и… из раздумий меня вырвал оклик Ирис:
– Тим, там Крис какие-то ребята ищут.
Тим резко обернулся, я последовала его примеру. В отсвете костров было хорошо видно, как Нина что-то объясняет незнакомому парню, то и дело показывая рукой на нас. Вот парень кивает ей в ответ, машет в сторону парковки, и я вижу пару байков с седоками, в одном из которых узнаю Клима. Сердце пропускает удар, я со всей силы сжимаю кулаки.
Однако Клим не торопится спешиваться, он лениво откидывается назад в седле, уперев ноги в песок. Как делал тысячу раз до этого. Я хорошо знала эту обманчиво расслабленную позу и даже успела представить ленивый прищур синих глаз… Пока я рассматривала своего жениха, его посланник уже достиг нас с Тимом. Высокий. Плечистый. На вид явно старше Клима. Протянул руку в знак приветствия, но не представился. Я пожала ее в ответ, Тим тоже, а потом спросил:
– Вы кого-то ищете?
– Полагаю, что вашу спутницу, – легкий кивок в мою сторону. – Крис Нибо?
– Я думаю, вы это и так уже выяснили, – я злилась.
Злилась на Клима и его приятеля. Сейчас я хорошо рассмотрела его форму и, конечно, узнала символику на кителе.
– Крис, а можно на пару слов?
Тим немного отстал. Мы же пошли дальше вдоль берега. Мой спутник заговорил, когда я уже собиралась прервать затянувшееся молчание:
– Крис, дело в том, что вашему жениху грозит гауптвахта.
– Простите, – мне показалось, я не расслышала.
Я ожидала упреков, попыток вернуть меня домой. Но не этого. Я остановилась и непонимающе уставилась на собеседника.
– Клим, – он замолчал, подбирая слова, – был несколько несдержан вчера на выезде из города. И получил предупреждение и запрет покидать квартиру в течение двух суток. Но когда пришли проверяющие, он не открыл.
– Он нарушил приказ?
– Он проспал.
– Проспал? – я опять решила, что ослышалась.
– Он выпил лишнего, вернувшись домой. И проспал проверку.
– А что вы хотите от меня?
– Если вы подтвердите, что были с ним в его квартире, то я смогу замять эту ситуацию с проверкой. Ну проспали, отключили сигнализацию. Дело молодое.
– А вы кто?
– Простите, не представился. Я его друг, Глеб Тор. Старший егерь. Клим числится в моем корпусе.
– А если я откажусь?
– Ему грозит гауптвахта на пару недель, а может и больше. Он хорошо раззадорил патруль.
– А почему он тогда здесь?
– Вам, наверное, лучше самой к нему подойти, – Глеб отвел глаза.
Я пошла, на ходу отметая мысль, что за мной сейчас наблюдает полшколы точно. Пусть смотрят. Сам Клим лениво следил за моим приближением, щелкая зажигалкой. Когда я подошла почти вплотную, он, наконец, прикурил сигарету, свободной рукой притянул меня к себе и, выпустив мне в лицо колечко дыма, поцеловал. Я приняла сухие шершавые губы, почувствовав горький терпкий вкус табака во рту. Ответила смело. Почему-то казалось, что по-другому сейчас нельзя. Клим усмехнулся, не разрывая поцелуя:
– Какая смелая взрослая у меня девочка. У меня же, Крис?
Я не выдержала и укусила его губу. Клим лишь глухо зарычал, теперь уже удерживая меня за бедра обеими руками. Целовались мы долго. Я успела простить ему и отказ меня сопровождать, и те два дня, которые он не появлялся. Но тут рядом кто-то многозначительно кашлянул, и я отпрянула.
– Ребят! – голос Глеба звучал чуть насмешливо. – Я все понимаю, но может, домой? Холодно. Да и поздно.
Я высвободилась из объятий Клима и обернулась. Глеб смотрел на нас, широко улыбаясь. А за его спиной хмурился Тим. Поймал мой взгляд, поднял руку в прощальном жесте и устремился к морю. Клим протянул шлем, заботливо застегнул на мне куртку, поплотнее обмотав шею шарфом. Чмокнул в нос и отвернулся, заводя мотор. Глеб запрыгнул на свой байк и рванул в сторону шоссе, Клим вывел «Зид» следом. Спустя полчаса мы были у него в коттедже. Глеб что-то отметил в листке с гербовой печатью у входа, приложил свой жетон и отсалютовал, прощаясь. Мы сняли куртки и прошли на кухню. Я поставила чайник на плиту, достала кружки, потянулась за кофе. Клим подошел неслышно, обнял меня со спины, вжимая животом в столешницу, прошелся руками вдоль бедер, легонько укусил за шею. Я прикрыла глаза, боясь пошевельнуться. Незнакомая нега разлилась от живота до кончиков пальцев. Клим потерся носом о щеку, провёл рукой по волосам, скуле, губам. Я потянулась за его рукой, ожидая продолжения ласки, но тут засвистел чайник, и Клим отпрянул, усаживаясь на высокий барный стул у окна. Я приготовила кофе, подала ему кружку. Он сделал пару глотков и произнёс:
– Пора спать.
В ту ночь он впервые остался в спальне. Укрыв меня одеялом, устроился рядом. Притянул к себе, поплотнее закутал и уснул. Я долго лежала, по привычке слушая тишину. А когда проснулась, на кухне ждал хмурый Глеб, который протянул мне письмо.
«Моя взрослая девочка, признаю, я был неправ. И очень зол. Но я думаю, будет справедливо, что пока я отдыхаю на гауптвахте, тебя тоже немного помучает совесть. Послушная жена – залог спокойствия в доме, верная – в душе. До встречи через месяц, моя девочка Крис».
Глава четвертая
Два года назад
Рисовала я с детства. У моего отца редкий дар художника, но жизнь в общине не позволила ему сделать любимое дело профессией. Здесь ценятся иные качества – выносливость и трудолюбие. Только они позволяют отвоевывать у пустошей поля и возделывать их. Строгие правила Северной общины дают людям возможность ни в чем не нуждаться, несмотря на суровый климат, однако требуют за это многого. Работы в общине достаточно, и, окончив школу, большинство выросших здесь юношей возвращаются домой – к честному труду, гарантиям помощи в трудную минуту и обязательствам. Если семья, состоящая хоть из одного человека, хоть из десяти, не сможет внести квартальный взнос, они все равно получат продовольствие, но теперь уже старейшины будут решать, стоит ли главе семьи ехать в город, пора ли старшей дочери замуж и не заждался ли егерский корпус сына.
Моему отцу пророчили неплохую егерскую карьеру, но он внезапно отказался от очередного звания, вернулся домой, женился на маме. Устроился на работу, а дома продолжал рисовать. Я никогда не спрашивала, почему он оставил службу. Этой темы тщательно избегали в нашей семье. Зато рисовать не воспрещалось. Отец стал для меня прекрасным учителем. И поэтому, попав в издательство, я была уверена в своих силах. Почти. Но результат превзошел все мои ожидания. Меня пригласили поработать иллюстратором детской серии книг ещё на первом курсе школы. Для большинства, особенно для консервативных жителей общин, иллюстратор – это не профессия. Но мой опыт говорил иное. Я исправно платила взносы и могла позволить себе собственное жилье, я не была ограничена периметром города и жестким уставом общины. Я была свободна. Почти. И мне непросто далась эта свобода.
После гауптвахты Клим вернулся сосредоточенным и собранным. Не язвил. Не лез на рожон. Потребовал переехать к нему, а когда я по привычке заупрямилась, нанес визит моим родителям. Возможно, они и хотели бы принять мою сторону, но, думаю, затянувшаяся помолвка не входила в их планы. В учебе я была первой и имела все шансы через год сдать квалификационные тесты. С профессией я уже определилась, да и не так сильно нужна профессия девушке из Северной общины. Так или иначе родители дали согласие и, вероятно, ждали объявления даты церемонии. Но я не торопилась, а Клим не напоминал. К концу второго курса я перебралась в его коттедж, и потекли дни размеренного существования бок о бок. Клим вновь уступил мне спальню, и я, не задумываясь, воспользовалась его гостеприимством. На веранде получилось оборудовать мастерскую с прекрасным естественным светом, и я ушла в работу с удвоенным рвением. Заказы шли и шли. Детские книги, оформление игровых залов, листовки для распространения в общинах. Рекламные буклеты для туристических фирм в городе. Фотокарточки – это очень дорого. Но иногда, смотря на референс, я мечтала о том, что смогу взять в руки настоящую камеру. Клим часто отлучался в город, но не распространялся о своих делах. Несколько раз мы вместе с ребятами из его корпуса ездили на пляж. И если завтракали и обедали мы отдельно, исходя из собственной занятости, то ужинали всегда вдвоём. Дома или в городе, неважно. Мы пили кофе из бумажных стаканчиков, гуляя по улочкам старого города до первого патруля, а потом мчались домой по ночному шоссе на «Зиде», и я обнимала его, запустив руки в карманы его куртки. Или же играли в слова, сидя с ногами на диване на кухне. И тогда Клим варил самое вкусное какао на свете. Однажды он добыл целый ящик свежих яблок, и мы, смеясь и дурачась, пекли яблочные кексы. Перед сном мы долго целовались на пороге спальни, и я все чаще задумывалась о продолжении, но Клим всегда сам разрывал поцелуй, резко отстраняясь. Со странной усмешкой желал тихой ночи и уходил, затворяя дверь.
Новый приказ об отбытии в Заповедник застал нас за редким совместным завтраком. Глеб постучал и тут же вошел, не дожидаясь разрешения. Клим поднялся навстречу, протягивая руку. Я, ответив на приветствие кивком, поспешила поставить чайник. От кофе Глеб не отказался, сел на предложенный табурет и только потом протянул Климу конверт с гербовой печатью. Тот принял его и отошел к окну. Прежде чем вскрыть, закурил. Потом обернулся и спросил: