Симфония времён

– Ты должен сделать все возможное, чтобы выйти за эти мнимые границы, которые ты сам себе придумал, – отрезал он повелительным тоном, вновь обретая свою властную, величественную манеру поведения. – Наоборот, то, что твои приступы становятся сильнее и продолжительнее – это прекрасно. Не сдавайся, как бы тяжело тебе ни было, Верлен. Это того стоит, поверь мне. Пройдя столь долгий путь, достигнув такого прогресса, ты хочешь все испортить?

– Вы забываете, что я не бессмертен? – резко возразил я, впервые обращаясь к своему отцу и богу-императору без должного почтения. – Несомненно, вы создали для меня прекрасные доспехи, но даже они не помогут, если я вдруг впаду в оцепенение, потеряю сознание или, хуже того, начну биться в конвульсиях на глазах жителей Пепельной Луны прямо во время сегодняшней казни. Поверьте, я очень сожалею, что не могу служить вам так, как должен. И все же обстоятельства таковы, что прямо сейчас я не в состоянии приводить приговор в исполнение.

Пламенная ярость в глазах Ориона уступила место сомнению. Отец нахмурился, пристально вглядываясь в мое лицо, словно мои лживые признания очень его взволновали, – на самом деле сейчас я чувствовал себя просто прекрасно, и даже мои привычные приступы не беспокоили меня уже несколько дней.

– Хорошо, – холодно уронил Орион после довольно продолжительного молчания. – Пожалуй, в прошлый раз я действительно потребовал от тебя слишком многого. В самом деле, я возлагаю на тебя огромные надежды, сын мой. Несомненно, я часто считал тебя равным нам. Несомненно, я не принял во внимание прискорбные слабости, проистекающие из твоей получеловеческой природы.

Я догадался, что он пытается сделать.

Орион напоминал о моих недостатках, которые всегда вызывали во мне отвращение, чтобы побудить меня избавиться от них. Но больше этот номер у него не пройдет.

Больше никогда…

– Несомненно, – согласился я, сцепляя руки за спиной.

Император слегка покачал головой, демонстрируя свое разочарование.

Я спрашивал себя, потребует ли Орион выполнения его приказа любой ценой, даже если придется казнить людей, не прибегая к свойствам моей крови, или же просто назначит на мою должность кого-то другого…

Вместо этого император наклонился к столу и схватил свиток, в котором перечислялись имена осужденных. От простого нажатия его пальцев бумага вспыхнула и мгновенно превратилась в золу. Черные хлопья дождем посыпались на полированную столешницу.

– В таком случае сегодня никто не умрет на Дереве пыток, – объявил Орион и недовольно фыркнул. – Люди решат, что чистки, проведенной неделю назад, хватило, чтобы вырвать все корни мятежа из их бедных умишек. Что бы ни случилось в будущем, имена трех человек, которые должны были умереть сегодня, снова появятся в следующем списке. Ничто не сможет спасти их души, они слишком нужны Последнему саду. Жизнь, недавно зародившаяся там, требует постоянной подпитки, так что не забывай о конечной цели, Верлен. Великий План требует от тебя жертв, и так будет всегда.

Я склонил голову в знак покорности, но ни о чем не думал. Какова бы ни была цель божественного замысла, отныне эта работа продолжится без моего участия.

В любом случае, какой смысл возрождать крошечную часть природы, если держишь ее под стеклянным колпаком, спрятав вдали от глаз и сделав недоступной всему остальному миру?

– Если ты больше ничего не хочешь мне сказать и не нуждаешься в беседе с глазу на глаз, вы с Гефестом можете удалиться, – приказал император. – Мне еще нужно посетить множество разумов, разбросанных по девяти королевствам…

– Отец, – пробормотал Гефест, благоговейно склоняя голову.

Я сделал то же самое, потом мы одновременно повернулись и направились к дверям.

– Ах, да, и последнее, Тень! – внезапно окликнул меня Орион. – На этот раз я не потерплю твоего отсутствия на балу в честь весеннего равноденствия. Наша новая Первая Скрипка непременно должна выступить там вместе с оркестром Пепельной Луны. А посему я требую, чтобы по такому случаю она представилась мне, как того требуют правила. Я понятно выразился?

Я тяжело сглотнул: это требование стало для меня полной неожиданностью. За неимением лучшего я произнес, постаравшись вложить в свой ответ уверенность, которой на самом деле не испытывал:

– Разумеется, ваше величество.

– Прекрасно, а пока постарайся лучше контролировать свои ментальные стены. Если ты расширяешь их, прикрывая других, это явно вытягивает из тебя уйму сил. Неудивительно, что ты настолько ослаб…

Я втянул в себя воздух, сообразив, что Орион приписывает мне способности, которых у меня нет.

Кажется, отец предположил, что не может проникнуть в разум Сефизы из-за меня, что я вольно или невольно раскинул свои мысленные щиты и над ней тоже.

Как бы то ни было, я кивнул, не осмеливаясь возразить.

Мы с Гефестом зашагали вниз по лестнице, не смея говорить друг с другом, пока не окажемся как можно дальше от отца.

Лишь когда мы спустились на первый этаж, где нам предстояло разойтись в разные стороны, Гефест наконец посмотрел на меня.

– Ты тоже это видел, не так ли? – прошептал он, наклоняясь ко мне. – Похоже, всемогущество Ориона дает трещину. Его мысленные когти лишь слегка поцарапали оболочку моего разума, а потом отступили. Быть может, у нас все же есть шанс…

Однако мне не верилось, что столь кратковременная слабость свидетельствует об упадке такого могущественного существа, как наш отец. Впрочем, Гефест находился подле Ориона тысячи лет, поэтому я рассудил, что ему виднее.

Как бы то ни было, меня вновь охватила тревога, не давая мыслить здраво. Облегчение, которое я испытал, избавившись от необходимости совершать казнь, длилось недолго, и на его место пришла паника, стоило мне только подумать о проклятом бале – ведь он состоится всего через два дня.

Во-первых, я ужасно нервничал при мысли о том, что вновь увижу Сефизу после удручающих событий того утра, когда мы с ней расстались, – я просто не представлял, как она отреагирует на мое появление. Вот только увидеться с ней необходимо, вдобавок придется на глазах всех придворных и богов вести себя так, будто она – моя любовница, а потом еще вести ее к императору (кто знает, чем закончится эта встреча?) – к такому испытанию я был, мягко говоря, не готов.

– Шанс на что? – спросил я, скрестив руки на груди. Настроение мое ухудшалось тем стремительнее, чем больше я думал о предстоящем бале. – Вряд ли мы когда-нибудь сможем освободиться от его власти, и сбежать мы тоже не сможем. Мы даже не в состоянии влиять на его решения…

В глубине души я питал надежду на иное будущее, совершенно не похожее на то, что предначертано нам Орионом. Жизнь, в которой я не буду сеять вокруг себя смерть, не буду забирать у людей их души, не буду проливать реки крови, потеряв каплю своей собственной. Совершенно другая жизнь, в которой Сефиза любезно согласится познавать этот новый мир вместе со мной…

Мир, где Сефиза уже не будет меня ненавидеть.

В котором она вновь позволит сжать ее в объятиях и, возможно, снова поцеловать…

Всего разочек.

Бессмысленная мечта, и я прекрасно это осознавал.

Мы с Сефизой ходим по краю бездонной пропасти, а теперь и Гефест к нам присоединился. Падение неминуемо – это лишь вопрос времени.

– Именно это ты только что и сделал, – возразил брат и улыбнулся. В этой улыбке читалось едва ли не восхищение. – Ты изменил ход событий. Ты убедил бога богов отменить казнь. Ничего подобного еще никогда не случалось! Верлен, ты имеешь гораздо бо́льшее влияние на Ориона, чем тебе кажется.

Примечания