Тайник Лешего

– Ладно, сворачиваем цирк, – строго повелел Трофимов. – Пора делами заниматься.

Тут в дверь без стука зашёл измотанный напарник следователя – лейтенант Павел Сергеев, худощавый парень среднего роста с миндалевидными глазами болотного цвета и острым, имеющим едва заметную аристократическую горбинку, носом.

– Я, значит, вкалываю, а они без меня веселятся, – иронично пожурил коллег появившийся офицер.

– Поверь, вкусненькое ещё впереди, – хохотнул участковый.

– За сегодня я уже наелся, спасибо, – пренебрежительно отмахнувшись от противного ему Олега, сказал Сергеев.

– Придётся ещё потерпеть, Пашка, – констатировал Алексей. – Выезжаем…

– Куда опять? – раскис лейтенант.

– По пути узнаешь, – сохранил интригу следователь и проводил всех из своего кабинета.

5

Ксюша стояла рядом с верёвочным городком под многолетней сосной на усыпанной шишками земле и нетерпеливо всматривалась в хвойные дебри за забором. Сердце волнительно стучало в груди, отчего она, сама того не замечая, теребила своими тонкими пальчиками краешек белой футболки с забавным рисунком в виде жёлтого улыбающегося смайлика.

– Если долго сверлить взглядом лес, можно подумать, что на глаза вылили зелёнку, – послышался пацанческий голос позади.

От неожиданности девушка дёрнулась и, обернувшись, увидела перед собой крепкого жилистого юношу с угольно-чёрными волосами.

– Напугал, Егор, – выдохнула вожатая.

– Надеюсь, это не реверанс в сторону моей внешности? – полюбопытствовал молодой человек.

– Скорей, в сторону твоих школьных выходок. Тогда они меня жутко бесили.

– Я лишь всячески пытался привлечь твоё внимание.

– Ну, ты и без того был весьма популярен. Особенно после театральной постановки, где ты мастерски сыграл Базилио, – звонко расхохоталась Ксюша.

– Подумаешь, упал со сцены, – самоиронично сказал Витвинин. – Сквозь чёрные очки я даже свои пальцы в упор не различал…

– Вжился в образ.

– Ага, до сих пор боли в пояснице.

На мгновение повисла полная смущения неловкая пауза, но Егор собрался с духом и спросил:

– Так и станем держать дистанцию или обнимемся?

– Забыл, какая я недотрога? – хитро улыбнувшись, уточнила сексуально прикусившая губу блондинка.

– Девятый класс не даст забыть, – хмыкнул юноша и, подобрав шишку, которую подбросил на ладони, швырнул её в подвесные мостики верёвочного городка.

– Что ж, пора нам переписать историю, – решила сияющая красотка и позволила молодому человеку утопить её в объятиях.

– Я соскучился по тебе, Ксю, – растаял Витвинин и сильней прижал подругу к груди. – Всё время о тебе думал…

– Долго ж я забивала твою голову, – кокетливо блеснула белоснежными зубами девушка, прекратив тактильные нежности.

– Мысли материальны, – пожал плечами Егор. – Ты едва успела сообщить, что приедешь работать в лагерь, а меня уже унесло на седьмое небо от счастья!

– Оттуда ты спустился на территорию ко мне за спину, что я даже не заметила?

– Почти. Чуть дальше в заборе внушительная брешь, благодаря чему лезть по прутьям мне не пришлось. Иначе бы спокойно оставил на остриях пик свои штаны…

– Ну да, не слишком радужная перспектива.

– Как и лишиться возможности общения с тобой, – незаметно обвив свою руку вокруг талии вожатой, серьёзно добавил молодой человек.

– Давно ты заделался романтиком? – осведомилась Ксюша.

– Нет, вообще-то.

– Честно, в момент твоего появления, я кое-что для себя уяснила.

– Что именно?

– Мы ведь противоположные полюса магнита. Имеем свойство притягиваться.

– Знала бы ты, сколько лет назад у меня появилось схожее чувство, – проникновенно заглянув подруге в глаза, ответил Витвинин и медленно приблизил свои губы к её, однако в последнее мгновение блондинка отвернулась.

Они ещё какое-то время стояли неподвижно, затем девушка взяла парня за руку и заворожённо констатировала:

– Красивые места…

– Очень, – согласился Егор. – Я здесь частый гость! Это мой второй дом!

– Он точно с картинок! Не то, что серый задымлённый Гродск…

– Природа – самый талантливый дизайнер!

– А я – худшая в мире вожатая, если хоть на минуту опоздаю на обед своего отряда, – приметив шагающих к столовой подопечных во главе с Инной, сообщила Ксюша. – Боюсь, ребятня скоро растерзает мою подругу, поэтому…мне пора.

– Вырвешься как-нибудь ко мне? – задержал подругу молодой человек. – Отпуск у родителей начнётся только в следующем месяце и сейчас тихий бревенчатый домик в Малых Дука́х свободен.

– Лучше приходи сам, – предложила девушка. – Завтра у детей намечается футбол, так что в одиннадцать мы будем на поле.

– Я обязательно туда наведаюсь, – пообещал молодой человек и на прощание чмокнул блондинку в щёчку.

Тем временем…

Данил с Саввой оказались в просторном холле столовой, где имелось несколько напольных вешалок, диванчик и пара кресел с выбившимся из дыр поролоном.

По бокам прохода, ведущего в зал со столами, имелись огромные прозрачные окна. Благодаря им дети могли видеть, что происходит внутри. Сейчас там шли последние приготовления к обеду. Трое дежурных суетились вместе с поварами, выполняя их указания. Они расставляли на столы порции и раскладывали сервиз.

В холле тем временем появлялись новые отряды. Свободное пространство стремительно уменьшалось, и вскоре здесь образовалась ужасная толчея, отчего данная комната перестала казаться большой.

Спустя долгие десять минут дверь столовой гостеприимно распахнулась и вожатая Инна пригласила свой отряд на трапезу.

Весьма внушительное помещение, в коем отовсюду тянуло вызывающими зверский аппетит ароматными запахами, не оставило Осипова равнодушным. Он восхищённо оглядывался, раззявив рот. Потолок находился высоко и напоминал ему купол цирка. Такой же недосягаемый и величественный, каким крохотным в сравнении с ним представал сам Данил.

Похожая на театральную ширму невысокая самодельная перегородка со свеженакаляканной фломастером подписью “Вам в суп блевали Тим, Забит и Яков” условно разделяла душный зал на две части: обеденную и ту, что служила для проведения кулинарных состязаний.

В столовую начали заходить остальные отряды, распределяясь по отведённым им местам. Сразу стало шумно и оживлённо – разговоры детей слились в один общий непрекращающийся гул.

– Садитесь вон туда, к мальчишкам. Другие места уже заняты, – указывая пальцем в дальний конец помещения, сказала Ксения.

Осипов и Бабурин с опаской посмотрели, куда их направила вожатая, и синхронно вздохнули.

– У меня живот чует плохишей. Слышишь, как он бурчит? – прошептал Савва.

– Просто ты вечно голодный, – по-доброму констатировал Данил.

– Настораживают они меня, – поделился с другом очкарик и нахмурился, сдвинув брови домиком.

– Меня тоже. Но что поделать? – и Осипов, пожав плечами, неуверенно зашагал к столику у стены.

Толстячок ещё немного поколебался, однако пустой желудок, жалобно заурчав, вынудил его сдвинуться с места и проследовать за товарищем. Зацепив пузом пару сидящих к нему спиной отноотрядцев, он поспешно извинился перед ними и, добравшись до своего стола, неуклюже рухнул на стул.

Компания из трёх пацанов, уже поклевавших свои порции, травила похабные шуточки.

Данил с Саввой, стараясь не обращать внимания на ржущую компанию, робко пододвинули к себе тарелки с супом.

Осипов принялся потихоньку хлебать горячий борщ, а Бабурин, не привыкший кушать первые блюда без хлеба, потянулся к хлебнице, чтобы взять оттуда один из двух оставшихся кусочков мучного изделия, как его в тот же миг шлёпнули по пухлой руке.

Раздался истерический смех.

Упитанный мальчик поднял вверх свои испуганные глаза, и перед ним сквозь толстые линзы очков предстали лица нахально ухмыляющихся одноотрядцев, чьи язвительные взгляды были прикованы к нему. Бабурин напрягся, чувствуя, как его начинает трясти.

– Эээ, жирдяй, хлеб не трогай. Нам ведь не останется, – недовольно процедил самый тощий из хулиганов со сдвоенной родинкой на костлявом подбородке.

– Тебе бы вообще диету соблюдать, – добавил второй, походящий на панка из-за своего зелёного ирокеза.

– Ога. Врачи говорят, вредно хомячить сутки напролёт, – припомнил говнюк типично азербайджанской внешности.

– Он к зиме откармливается! – с издёвкой предположил первый, и всё трио снова по-идиотски загоготало.

Савва покраснел, едва сдерживая слёзы.

– Зачем ты его обижаешь? Себя-то в зеркало видел, дрищуган? – вступился за друга Данил и осмелился заглянуть в глаза главному пакостнику, восседающему напротив него.

Тот на мгновение даже потерял дар речи. Подобным образом ему ещё никто не отвечал.

– Чё проквакала, царевна-лягушка??!

– Чего слышал, бородавочник, – смело огрызнулся Данил, ненавязчиво подшутив над сдвоенной родинкой неприятеля.

– Зубов что ли много? Я их тебе быстро пересчитаю! Сиди и жри молча, пока не трогают!

– Аппетит своим присутствием портите. Он у меня обычно пропадает при виде грязных свиней, ковыряющихся в навозе, – бросил Осипов, чувствуя, как учащённо бьётся сердце.

– Ух ты, смелая козявка! Походу, придётся дрессировать, парни! – обратился светловолосый хулиган к товарищам.

Азербайджанец хрустнул пальцами, показывая готовность к действиям, а другой, с лакированным зелёным гребнем на репе, подхватил:

– Надрессируем, Тимми! Под конец смены эти двое нам ползком тапочки в зубах приносить будут и жопы своими языками подтирать, вместо туалетной бумаги!

– Ну да, из Вас же дерьмо так и лезет! – продолжал язвить Осипов. – Боюсь, подтирать Вам придётся не только зад…

– Хватит, Даня! Не надо! Они же из нас отбивные сделают, – взмолился Савва, всхлипывая носом.

Он машинально достал из кармана замызганный платочек и взялся утирать им жёлто-салатовые сопли, выступившие из ноздрей.

– Ты нарвался, ушлёпок! – трясясь от злости, прохрипел Осипову Тимофей. – Я тебя размажу! При первой возможности! Понял? А Забит и Яков мне в этом помогут!

– И ты, откормыш, не думай, что отмазался! Получите оба! – поддержал главаря парень с ирокезом.

После сих слов Савва побледнел. Его лицо, на котором читалась полная обречённость, сделалось плаксивым и несчастным.

– Послушайте, мы не хотели Вас обидеть…прошу, не бейте меня, – малодушно захныкал потерявший аппетит Бабурин.

– Не извиняйся перед придурками, – пресёк его Осипов повелительным тоном. – Пойдём отсюда, воняет…

Данил театрально скуксил лицо и, помахав рукой перед сморщенным носом, покинул своё место. Савва закосолапил за ним.

– Вы поняли, говноеды? Вам конец! – послышалась угроза за спиной, однако Осипов проигнорировал её.

Когда Савва с Данилом проходили мимо Инны, вожатая с набитым ртом поинтересовалась:

– Куда направились?

– К выходу, – ответил Осипов, кивнув головой на дверь.

– Уже поели?

– Да, – растерянно промямлил Данил.

Ему хотелось обо всём рассказать, но он сдержался. “Я мужик, а не тряпка!” – твердил он про себя.

– В следующий раз я лично проконтролирую, как Вы питаетесь, – и брюнетка, повернувшись обратно, продолжила трапезу.

Осипов с Бабуриным вернулись в холл и уселись на подранный диван. Желудок у обоих негодующе бурчал, требуя, чтобы в него опустилась еда.

– Блин, кушать хочется. Внутри всё выворачивается! – простонал очкарик, держась за своё объёмное пузо.

– Ладно, потерпим до полдника, – с кислым лицом решил Данил.

– Ты хоть супа успел похлебать, а в мой рот даже крошки не упало. Я скоро подохну! – пессимистично заключил пухляш. – Мне же не дотянуть до полдника!

– Хочешь – иди обратно! Я не намерен выслушивать твоё нытьё, надоел! – нервно буркнул Осипов.

– Извини. Просто я не привык так питаться.

– Тебе нравится терпеть унижения?

– В их словах имеется доля правды. Я толстяк и мне не мешает сбросить десяток-другой килограмм…

– Без разницы. Они не имеют никакого права оскорблять тебя, меня или кого бы то ни было ещё!

– Спасибо, конечно, что заступился за меня. Только, чую, нам достанется на орехи!

– Мы же не девчонки, Савва! Возьми уже себя в руки!

Очкарик громко сглотнул слюну и притих, растерянно вперившись в пол. В животе продолжалась круговерть, а из головы никак не выходила мысль о том, что ему с Данилом в скором времени крепко наподдают.

Дверь из столовой открылась, и в холле возник ровесник Осипова и Бабурина, невысокий щупленький мальчишка в полосатой матросской майке, заправленной в тёмно-синие шорты, и потрёпанных сандалиях, оголяющих его грязные пальцы.

Мальчик устремился к Данилу и выразил восхищение:

– Ну ты и смельчак, уважуха! Обычно, этим задирам никто не рискует перечить!

– Знаешь их? – уточнил Осипов.

Мальчишка утвердительно кивнул и объяснил:

– Вся моя школа стоит из-за них на голове! Хулиганы номер один! Яков, Забит и, конечно, Тим, главный член их сортирной кучки.

– Тим? – переспросил Савва.

– Тимофей, Тимоша, Тимми или Тим, как больше нравится, – перечислил мальчик.

– Ничего, рано или поздно их шайка получит своё! – погрозив пальцем, заявил Данил.

– Не раньше нас, – криво улыбнувшись, заметил очкарик.

Осипов пропустил его фразу мимо ушей и обратился к одноотрядцу в тельняшке:

– Тебя как зовут?

– Федя Дубовцев! – представился мальчик.

– Я – Данил! – протянул ему пятерню Осипов. – А это – Савва!

И Федя пожал новым знакомым руки.

14:00

После обеда, как и полагалось, был сон час. Многие ребята, к удивлению Данила, спали. Дорога вымотала всех. Конечно, подобное не значило, что последующие тихие часы пройдут в том же ключе. Скорей наоборот. Но сейчас Осипов наслаждался тем спокойствием, которое царило в их комнате. Сию идиллию нарушало только периодическое поскрипывание кроватей и тиканье настенных часов.

Бабурин и Дубовцев дрыхли вместе с остальными. Первый делал это крайне беспокойно. Он постоянно вертелся, переворачиваясь с боку на бок, а из его рта на подушку стекала пузырчатая слюна. Иногда Данил слышал, как неказистый пухлячок постанывает и лопочет себе под нос что-то нечленораздельное.

Задиры тоже утомились и поддались общему сонному порыву.

Сам же Данил, изучающий неровный потолок, уснуть не мог. То ли из-за мыслей, бурно штурмующих его мозг, то ли просто из-за отсутствия желания. В любом случае, два часа для него пролетели незаметно.

Вожатая Инна, заглянув в комнату, громко объявила об окончании сон часа.

16:53

Полдник прошёл в штатном режиме. Теперь Данил, Савва и Федя сидели за одним столиком, и первым двум удалось таким образом избавиться от неприятной компании шайки Тимофея. Умяв по ватрушке с кефиром и хоть как-то заполнив пустое пространство в желудке, друзья покинули столовую.

Бабурин не прекращал жаловаться, что сильно хочет есть. По словам очкарика, полдник даже самую малость не унял голода, преследовавшего его с обеда. Но всё же пухляш был доволен и несколько утешался мыслью, что трое задир отныне не помешают им спокойно трапезничать.

После того, как все дети отряда собрались в холле, вожатые устроили им прогулку по территории, показывая, что и где на ней находится.

Они двигались неторопливым шагом и заглянули практически в каждый уголок лагеря, потратив на осмотр угодий “Тайника Лешего” около получаса.

От столовой отряд направился в парк, раскинувшийся близ здания администрации и двухэтажного корпуса для персонала с деревянной пристройкой.

Узкую кирпичную тропинку сквера по краям окружали молодые сосны, посаженные аккуратными рядами. Кое-где под ними стояли симпатичные скамейки и бледно-жёлтые урны.

В центре аллеи посреди благоухающей клумбы располагались местные достопримечательности. Первой являлась деревянная фигура Лешего – главного символа лагеря. Сказочный герой преклонного возраста хитро улыбался и, чуть сгорбившись, опирался на поросшую мхом палку, растущую из коры его рук. Плечи бородатого старичка венчали кривые поганки, из кустистой шевелюры пробивались цветы, а суковатый нос заканчивался двумя листочками. Позади этого колоритного персонажа возвышалась вторая находка – часовня, напомнившая Осипову Лондонский Биг-Бен. Большие циферблаты с железными стрелками висели на вершинах каждой из стен постройки. Их механизмы почти не сбоили, показывая точное время.

– Гы-гы, какая дырень! – указав на повреждённое основание башни, воскликнул Яков.

– Ставлю твой ирокез, что толстяк туда не поместится, – остроумно добавил почёсывающий родинку на подбородке Тимофей, изучая расщелину.

Тропинка разветвлялась на три. Инна повела ребят по крайней левой. Та в скором времени начала плавно поворачивать в обозначенную сторону. Кирпичи под ногами сменились широкой асфальтированной площадкой, и перед отрядом возникло длинное прямоугольное здание с зашторенными белыми тканями окнами. Над парадным входом, к чьей двери вела лестница с высокими ступеньками, растянулась вывеска с красным крестом в круге и такого же цвета надписью “медпункт”.

Отчеканив ещё с пару десятков метров по затенённой корявыми ветвями старого ясеня дороге, отряд выбрел к уже знакомому первому корпусу, ничем не отличающемуся с виду от их пятого. Прямо за ним в шахматном порядке разместились второй, третий и четвёртый корпуса, утопающие в нежно-салатовой листве берёз.

Второй не имел сходств с другими: он насчитывал три этажа, один из коих был отведён под бассейн, и формой повторял заглавную английскую букву “L”. В кустах рядом с сим зданием спряталась трансформаторная будка, а за ней вдалеке маячили верёвочный городок на деревьях да поля для баскетбола и волейбола.

Четвёртый корпус, в отличие от своих номерных собратьев, мог похвастаться складом для спортивного инвентаря: лыж, мячей, велосипедов и прочего. Вдобавок, по словам Ксении, в подвальном помещении данного строения периодически проводились вечерние дискотеки.

Минуя засаженную берёзами часть территории, Данил вдохнул свежий воздух полной грудью, закрыл глаза и замер, ощущая лёгкое приятное головокружение.

По протоптанной между белоствольными деревьями тропинке отряд вернулся в пятый корпус.

17:52

В пятом корпусе царил полный хаос. Покуда дети в ожидании ужина переворачивали второй этаж вверх дном, Данил достал из своей сумки подаренный ему на день рождения плёночный фотоаппарат бежевого цвета и начал запечатлять на него своих товарищей. Сперва на камеру кривлялся Федя, затем эстафету перенял Савва, после чего понеслись совместные снимки.

Осипов тоже не затерялся за кадром, попросив щёлкнуть его с друзьями одного из одноотрядцев.

– Интересно, жиртрест умещается в объектив? – задался вопросом Яков, усевшийся на подоконнике.

– Наверное, туда не влезает ничего, кроме свисающего с его боков сала, – хохотнул Тимофей.

Тем временем фотосессия закончилась и Осипов, вернув свою камеру на место, неохотно согласился зарубиться с товарищами в догонялки. Постепенно он вошёл во вкус и, наконец, повеселел.

Заляпав побагровевшего от бега очкарика, мальчик тут же бросился от него наутёк, но затормозил, как только позади него раздался сильный грохот.

Когда Данил обернулся, то улицезрел распластавшегося на ламинате Бабурина, прикрывшего нос обеими руками. Над ним, ухмыляясь, возвышался светловолосый хулиган со своими дружками.

– Гы, круто ты его навернул, Тимми! Ахаха, – заливался от смеха Яков.

– Ога! Шлёпнулся, как мешок с какахами, – добавил Забит, пошевелив усиками.

– Делов-то! Выставил ногу и туша на полу, – объяснял Тимофей.

– Пол жалко, – сделал плаксивое лицо панк и провёл ладонью по кончику своего ирокеза. – Испытал тюленью мощь…

– Ога…ещё не выдержит такого напора и проломится, – подхватил Забит.

Словно в замедленной съёмке Осипов смотрел, как по пухлым щекам толстячка стекают крупные капли слёз, а из носа хлещет алая кровь.

В Даниле закипела ярость. Его глаза засверкали, ноздри расширились, словно у бешеного быка, готовящегося кинуться на красную тряпку. Он знал, какого это, терпеть унижения. И ещё лучше знал, что случается, если подобное оставлять безнаказанным. Враги не должны видеть твою беспомощность, иначе издёвки никогда не прекратятся. Любое проявление слабости даёт задирам лишний повод поглумиться.

Осипов крепко сжал кулаки и стремительно направился к обидчикам Саввы. Федя попытался остановить друга, но мальчик, скинув с плеча его руку, продолжил надвигаться на зачинщика конфликта.

Тимофей толком не успел ничего сообразить, как ему в челюсть прилетел сильный удар, затем ещё несколько, и он неуклюже шмякнулся на задницу.

Данил тут же наскочил на оказавшегося в горизонтальном положении соперника и принялся остервенело мутузить его. Тим пытался брыкаться, уворачиваться, отползать, однако ничего не помогало. Осипов обрушивал на задиру град тумаков, в которые вкладывал всю злость, накопившуюся в нём.

Остолбеневшие от неожиданности Яков с Забитом с изумлением наблюдали за тем, как колотят их главаря. Азербайджанец лишь просипел:

– Аллах Всемогущий…

Драку прекратила воспитатель, вбежавшая в зал с возмущёнными криками. Ей пришлось буквально с мясом отдирать от Тимофея освирепевшего Данила.

– Ну-ка прекрати! Прекрати сейчас же! – завопила Галина Семёновна. – Ишь, какой бузун! Удумал мне тут потасовки устраивать? Куда глазища свои бешеные выпучил? Ты ненормальный что ли??!!

Данил, нахмурив брови, отвёл взгляд в сторону. Его слегка трясло. Вспышка гнева погасла, и на её место пожаловало осознание произошедшего. Мальчик поймал на себе осуждающие взгляды окруживших место побоища одноотрядцев, отчего испытал жуткий стыд.

А Диана? Она вместе с остальными журит Осипова за содеянное и поражается его жестокости? От сих мыслей делалось только хуже.

Перепуганный Тимофей, дрожа от пережитого стресса, отполз к стене, и Яков с Забитом подняли его на ноги.

– Придурки, Вы почему не вмешались? – взъелся на друзей светловолосый хулиган.

– Мы даже сообразить ничего не успели, – оправдывался панк.

– Ога…чёт тупанули, Тим, – подхватил азербайджанец.

– В следующий раз я Вас за Вашу тупость с лестницы спущу! – пригрозил лидер шайки. – У нас не киносеанс! Нас перестанут бояться, если каждый будет долбиться в моргалы, пока бьют другого!

– Ты точь в точь мой дядя Абдуррахман, тот вечно на своих баранов ругался… – вспомнил Забит и процитировал. – Зарэжу, парэжу, мохнатые скотины!

– За что он Вас с братом так не взлюбил? – неосознанно подколол друга Яков.

– Он, вообще-то, животным говорил, – обиделся азербайджанец.

Во время их беседы к воспитателю, держа в руках очки с треснутым стеклом и обломленной дужкой, обратился заплаканный Савва с размазанной по лицу кровью:

– Не ругайте Даню! Он не виноват!

– Господи! С тобой-то чего приключилось? – ахнув, удивилась Галина Семёновна.

– Понимаете, Данил заступился за меня! Он никого не хотел обидеть! Тимофей сам спровоцировал драку, – всхлипывая, изъяснился пухляш.

Воспитатель вздохнула и ответила:

– Что ж, придётся разбираться…

6

Капитан Трофимов неохотно вылез из милицейской “четырки” и, крепко потянувшись, проследовал к подъезду древнего четырёхэтажного дома, расположенного на самой окраине большого города.

В этих чрезвычайно неблагополучных районах всё выглядело серо и тоскливо. Здания, покосившиеся и мрачные, не превышали в высоту пяти этажей. Их стены покрывали выбоины и потёки, а некогда жёлтая краска во многих местах уже давно отколупалась.

Данная часть Гродска заросла высокими тополями и карагачами, плотной стеной перекрывшими всякую видимость на близлежащие окрестности. Искорёженный асфальт пошёл буграми и трещинами. Он буквально стоял дыбом и из его расщелин лезли кучи разных сорняков.

Детская площадка представляла собой собрание различной непригодной для игр рухляди, ржавой и сгнившей. Когда-то озорные девчонки и мальчишки пользовались здешними качелями, высокой горкой, песочницей и каруселью. Теперь всё это было сломанным. Ребятишки, однако, несмотря ни на что, весело резвились на сём клочке. Они являлись теми немногими, кто напоминал Алексею, что данные районы ещё жилые.

Вообще контингент здесь собрался не богатый, но достаточно пёстрый. На углу готовящегося под снос здания курили дамочки с растрёпанными волосами, одетые в крайне вызывающее шмотьё: рваные джинсы и майки с декольте, сильно обнажающим часть их грудей. В стороне от них, по уходящей вглубь зарослей тропинке, брела компанию из пяти парней, участники которой громко выразительно матерились и шатались от куста к кусту, едва держась на ногах. Также на соседней улице у хлипкого заборчика на куске поролона дрых бомж, чьё лицо покрывали мерзкие язвы, а длинные засаленные волосы спадали прямо на закрытые глаза.