В объятиях герцога
– Я думал, мы договорились не касаться этой темы.
Тон Тренвита был обманчиво мягким. Лейтенант побледнел.
– Что же касается секретных миссий, – добавил герцог, – то какие же они секретные, если, похоже, о них знает каждый.
– Мы узнаем о них постфактум, – заметил один из офицеров. – Ты срываешься вдруг с места, уезжаешь куда-то, а потом выясняется, что в пустыне убили очередного вождя кровожадного племени. И тут же ты возвращаешься с насыщенным загаром и заявляешь, что был в отпуске и отдыхал на юге.
Тренвит с загадочным видом усмехнулся.
– В последний раз, когда ты снова неожиданно исчез, – опять вступил в разговор лейтенант, ободренный улыбкой герцога, – мы узнали, что в Альпах была перекрыта дорога, по которой контрабандой переправляли оружие. А потом приятель, работающий в военном госпитале в Швейцарии, сообщил мне, что тебя привезли к ним с обморожением.
Сказав это, лейтенант с победным видом оглядел друзей. Он торжествовал так, как будто выиграл спортивное состязание и теперь ждал поздравлений.
– Говорят, Демон-горец считает тебя не менее опасным человеком, чем он сам. А в боевом мастерстве, по признанию Демона, ты его превосходишь, – заявил один из офицеров.
– Он очень великодушен, – скромно заметил Тренвит.
– Ты знаком с моим младшим братом? – удивился Хеймиш, сжимая в объятиях Давину, которая уселась ему на колени. – Кстати, он никогда не был великодушным.
Тренвит издал звук, похожий одновременно и на вздох сожаления, и на пренебрежительное хмыканье. Невозможно было понять, что он хотел этим сказать. Когда герцог поставил пустой стакан на стол, Имоджен потянулась за бутылкой, чтобы снова налить ему виски.
– Ты же не веришь им, правда? – шепотом спросил ее Тренвит с таким видом, как будто у них был общий секрет на двоих, которым они не желали делиться с другими.
– Ни единому слову, – ответила Имоджен и первый раз за весь вечер искренне улыбнулась.
– Я знал, что ты умная девочка.
Тренвит снова поцеловал ее в обнаженное плечо почти у самой шеи, но Имоджен на этот раз почти не испугалась. Она уже начала понемногу свыкаться с ситуацией. Постепенно ее напряжение спало, и она даже позволила себе прислониться к груди герцога. Однако крупные пуговицы его мундира больно впились ей в спину, и она снова выпрямилась. Заметив это, Тренвит расстегнул мундир и ловко его сбросил. Имоджен понравились его забота и предупредительность. Этим Тренвит сильно отличался от знакомых ей мужчин, которые вряд ли обратили бы внимание на то, что женщине некомфортно. Она невольно прониклась к герцогу уважением.
Теперь ее спина соприкасалась с его теплой, мускулистой грудью. Имоджен чувствовала, как напрягались и расслаблялись его мышцы. Ей нравился исходивший от него запах кедра. Должно быть, он хранил свою униформу в деревянном сундуке. Имоджен различала также острый запах виски, к которому примешивался легкий аромат дождя или, может быть, спелых ягод.
Мужчины заговорили об Афганистане, куда, как поняла Имоджен, должен был отправиться Тренвит. За влияние в регионе боролись Россия, Великобритания и османы. За разговорами о политике последовали пьяные истории, новые тосты и неумеренные возлияния.
Звучали тосты в честь королевы, в память о погибших товарищах, в память о живых сослуживцах, победах на полях сражений, поражениях, кораблях, на которых плавали присутствующие, и наконец, за здоровье женщин, которых они любили. Имоджен показалось странным, что друзья не пьют за новоиспеченного герцога Тренвита и не поминают его умерших родственников. По-видимому, Колин не желал затрагивать эти темы.
Имоджен тайком посматривала на него, бросая взгляды через плечо. Тренвит не произносил тосты, но исправно пил после каждого. Скабрезных историй он тоже не рассказывал, однако посмеивался над словами своих приятелей. Временами Тренвит уходил в себя, погружаясь в раздумья.
Когда взгляд герцога останавливался на Имоджен, черты его лица прояснялись. Его прикосновения были скорее нежными, чем чувственными.
И это удивляло Имоджен. Она знала по опыту, что, пьянея, мужчины становились грубыми и назойливыми. Они щипали ее, хлопали по мягкому месту, тискали. Так что порой Имоджен сожалела о том, что была женщиной и привлекала к себе внимание мужчин. В отличие от пьяных грубиянов, Тренвит вел себя обходительно. Его большие красивые руки нежно поглаживали изгибы ее тела – талию и бедра. У Имоджен замирало сердце от его прикосновений, она робела в объятиях герцога и, как ни странно, не испытывала отвращения. Ею владело совсем другое, незнакомое чувство.
Постепенно число собутыльников за столом начало таять. Приятели Тренвита уходили вместе с девушками за портьеру у барной стойки, за которой располагался длинный коридор с множеством дверей по обеим сторонам. Перед тем как скрыться за портьерой, мужчины платили дель Торо за услуги его «кисок».
Тренвит поменял положение ног и при этом потерся о промежность Имоджен. Она ахнула от нахлынувших острых ощущений. Его бедра мгновенно напряглись. Имоджен решила, что ее реакция обидела Тренвита, однако вскоре он снова потерся ногой об интимные части ее тела.
Имоджен машинально ухватилась руками за стол, опасаясь, что сейчас сползет на пол. Член Тренвита, упиравшийся ей в бедро, заметно вырос и стал тверже.
– У меня такое впечатление, что ты легко воспламеняешься, я прав? – тихо произнес герцог.
Имоджен с трудом разобрала его слова, ее бросило в жар – но скорее не от слов, а от продолжавшегося трения. Честно говоря, девушка не совсем поняла, что он имел в виду. Руки Тренвита скользили по ее талии и бедру. Пытаясь его остановить, Имоджен перехватила запястья герцога. Он позволил ей его удержать, хотя с легкостью мог бы вырвать свои руки.
– Я вынуждена не согласиться, поскольку вы приказали мне вам перечить, – заявила девушка.
Губы Тренвита скользнули по затылку и шее Имоджен. По ее телу пробежала дрожь. Она сжала бедра, чувствуя, что не в состоянии себя контролировать. Ее промежность жгло как огнем.
– Теперь это не имеет никакого значения, – хрипловатым голосом промолвил Тренвит.
Глава 2
У Имоджен от этой чувственной хрипотцы затвердели соски, во рту пересохло. Она изо всех сил пыталась скрыть возбуждение и дышать ровно.
– Не хотите ли… не хотите ли еще выпить?
Не дожидаясь ответа, Имоджен протянула герцогу наполовину пустой стакан, который стоял перед ним на столе. Она надеялась отвлечь его от опасных действий.
Он на мгновение задумался.
– Нет, – наконец ответил Тренвит с решительностью человека, осознающего, что уже довольно пьян.
– В таком случае, может быть, вам еще что-нибудь нужно? – пролепетала Имоджен. – Я должна вернуться… к своим обязанностям.
– Я мешаю тебе работать и не плачу за потраченное время, – задумчиво промолвил герцог. – Наверное, именно поэтому твой хозяин сердито на тебя поглядывает?
– Вовсе нет, – поспешно промолвила Имоджен, стараясь успокоить клиента.
Дель Торо и правда угрожающе поглядывал на нее. Он боялся, что Имоджен оттолкнет герцога и вызовет его недовольство. Работающие в заведении девушки должны были ублажать клиентов, исполнять все их прихоти.
Имоджен снова поразила сила Тренвита, когда он поднял ее на руки и усадил рядом с собой на скамью.
– Прости, – пробормотал он.
Встав, герцог нетвердой походкой направился к дель Торо. Имоджен удивило, что он еще держится на ногах. Тренвит выпил огромное количество шотландского виски, в котором, казалось, можно было бы утопить слона.
Разговор герцога и дель Торо длился целую вечность. В конце концов, они, видимо, к обоюдной радости достигли согласия. Тренвит заплатил и исчез за портьерой.
Это неприятно поразило Имоджен, она расстроилась. Однако ей некогда было наблюдать за происходящим. Встав, она направилась к буфету, намереваясь взять тряпку и начать уборку.
Однако на полпути Имоджен вынуждена была остановиться, дель Торо преградил ей дорогу. У девушки оборвалось сердце, когда она заметила мрачный огонек в глазах хозяина заведения. Имоджен сразу поняла, что все это значит, и бросилась в атаку, не дав дель Торо раскрыть рта.
– Вы дали мне слово! – резким тоном заговорила она. – Вы обещали, что мне не придется…
– Это было до того, как мне заплатили двадцать фунтов, – заявил дель Торо.
– Двадцать фунтов? – У Имоджен подкосились колени, и она плюхнулась на стоявший рядом стул. – Вы, наверное, хотели сказать: два фунта…
Даже сумма в два фунта была баснословной для заведения «Голая киска». Такие деньги платили за ночь богатые клиенты в Ковент-Гарден или у мадам Регины.
Почесав затылок, дель Торо показал Имоджен банкноту в двадцать фунтов, а затем надежно спрятал ее во внутренний карман.
– За двадцать фунтов я бы продал родную дочь, – заявил он без тени стыда. – Учти, что это составляет треть долга твоего папаши.
Имоджен невольно бросила взгляд на мужчин, игравших неподалеку в карты. Ими владела отчаянная надежда сорвать большой куш. За полгода работы в больнице она получила меньше двадцати фунтов.
А здесь, чтобы заработать такую сумму, ей потребовалось бы трудиться целый год. Имоджен оставалось выплатить семьдесят четыре фунта. Если она уступит дель Торо, то избавит себя от целого года работы в его отвратительном заведении.
Правда, ей придется ради этого лишиться девственности…
Но каким бы привлекательным мужчиной не был Тренвит, Имоджен все же покачала головой, отказываясь от ночи с ним. Давно распрощавшись с детскими мечтами о поездке на континент и о карьере художницы и посвятив себя заботам о близких, Имоджен, тем не менее, не потеряла надежды однажды вернуться к нормальной жизни. Она хотела выйти замуж, родить детей. Ее отец некогда был богатым респектабельным торговцем тканями. Его погубила страсть к карточной игре. Но семья Имоджен не утратила прежних связей. Поэтому она надеялась выйти замуж за банкира или врача, уважаемого в обществе человека. Однако для этого ей нужна была безупречная репутация. Если она лишится девственности, то ей вряд ли удастся воплотить свои мечты в жизнь.
– Нет, я не могу.
– Ты должна обслужить клиента, – заявил дель Торо.
У него был горячий южный темперамент, он подчас жестоко обходился с персоналом. Дель Торо мало заботился о душевном состоянии своих подчиненных. Порой он бил девушек за проступки. Однажды хозяин поднял руку и на Имоджен, и она до сих пор вспоминала этот эпизод с ужасом и содроганием.
– Вы не понимаете, – принялась она уговаривать дель Торо, – если я… понесу, то потеряю работу. И тогда я не смогу содержать семью.
Имоджен боялась забеременеть, поскольку понимала, что ей не прокормить ребенка. На ее иждивении и так уже находилось несколько человек.
Дель Торо пожал плечами и осклабился.
– Ты всегда можешь рассчитывать на работу в нашем заведении в качестве киски, – сказал он, ухмыляясь, и тут же сделал вид, что спохватился. – Ой, я совсем забыл, что ты для нас птица слишком высокого полета и боишься, как бы тебя здесь не увидели знакомые.
– Я вовсе не это хотела сказать…
– Может быть, тебя заменит Изабелл? Я, пожалуй, отправлю за ней Бартоломео и Джорджио, которые когда-то притащили тебя сюда. Помнишь, как это было?
Дель Торо снова вытащил банкноту и с наслаждением ее понюхал. Ему явно нравился запах денег.
– Но ей всего пятнадцать лет! – ужаснулась Имоджен, ее пронзил отчаянный страх за сестру. – Вы обещали не впутывать Изабелл в это дело. Вы говорили, что мои мать и сестра никогда не узнают…
– У меня работали девочки, которым и тринадцати не было. Кто помнит о каких-то обещаниях, когда видит такие деньжищи?! – Он пожал плечами. – Твои близкие давно уже догадались о том, чем ты занимаешься по ночам. Или они глупы и до сих пор не подозревают, что ты – проститутка?
– Я сказала им, что выхожу в ночную смену в больнице, чтобы побыстрее вернуть долг.
– Или ты обслужишь сегодня герцога, или это сделает твоя сестра, – с решительным видом заявил дель Торо. Его лицо начало багроветь, что было плохим знаком. – Тебе уже слишком много лет, поэтому я скоро, наверное, откажусь от твоих услуг. А вот Изабелл юна и свежа, она мне подходит. Мне ничего не стоит выкрасть ее из дома, и ты не сможешь этому воспрепятствовать.
У Имоджен сжалось сердце. Она ссутулила плечи под тяжестью забот и усталости. Ей приходилось жить в постоянном страхе. Двадцатитрехлетняя Имоджен действительно могла прийтись не ко двору в увеселительном заведении для мужчин. Кому нужна старая дева?
Дель Торо грубо схватил ее за руку и заставил встать со стула. Его пальцы больно впились в тело Имоджен.
– Ступай к герцогу, – прорычал он и толкнул ее в сторону портьеры. – И делай все, что он потребует! А если герцог останется недоволен тобой, я отдам тебя на расправу своим парням. Они сначала изнасилуют тебя, а потом обезобразят лицо, чтобы ты уже никогда никому не была нужна!
Имоджен на ватных ногах направилась к черно-красной парчовой портьере с восточным узором, потертой от прикосновений рук множества мужчин, которые откидывали ее, чтобы пройти в спальни.
– Он в комнате номер семнадцать, – бросил ей вслед дель Торо.
Впрочем, хозяин мог бы этого не говорить. Имоджен не сомневалась, что герцогу предоставят лучшее помещение. Это была просторная, хорошо обставленная комната на втором этаже.
Имоджен поднялась по лестнице с таким трудом, как будто взобралась на Килиманджаро. Ей не хватало воздуха. Вообще-то она была тренированным человеком, но ее грудную клетку сдавливал корсет, а душу – страх, поэтому ей было трудно дышать. Она шла как на эшафот. Нет, герцог не вызывал у нее отвращения. Он был красивым мужчиной. Но Имоджен пугало, что через несколько минут она превратится в проститутку, станет той, кем никогда не хотела быть.
Взявшись за ручку двери семнадцатого номера, девушка на мгновение замерла. Ее сердце бешено колотилось, грозя выпрыгнуть из груди. Она закрыла глаза и прочитала молитву. Имоджен просила Бога не судить ее за то, что она собиралась сейчас сделать. Собравшись с духом, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. В душе девушка попрощалась со своей невинностью.
Тренвит уже успел раздеться догола. Его нагота привела Имоджен в шок. Тяжело дыша, она прислонилась спиной к двери. Работа медицинской сестрой в больнице и занятия изобразительным искусством приучили ее к виду обнаженного мужского тела. Но такой красоты мужчину она видела впервые в жизни!
Сидя у него на коленях, она и не подозревала, какие великолепно развитые рельефные мышцы скрываются под одеждой Колина. Он стоял к ней спиной, и Имоджен долго его разглядывала. Это было упоительное зрелище!
Наконец, Тренвит повернулся и посмотрел на нее. На тумбочке горела лампа, тускло освещавшая помещение, и стоял графин с виски. Казалось, Тренвита ничуть не смущала собственная нагота.
– Хочешь выпить? – спросил он, указав на золотистую жидкость в хрустальном графине. – Что касается меня, то мне на сегодня хватит.
У Имоджен перехватило дыхание. Колин Толмедж, герцог Тренвит, явно не знал, что такое импотенция, которую насылает ирландское проклятие. Его член гордо стоял, приглашая Имоджен к плотским утехам. Тренвит взглянул на него сверху вниз скорее застенчиво, чем вызывающе, а потом перевел лукавый взгляд на Имоджен.
Вряд ли он догадывался, какую бурю эмоций вызвал в ее душе. Она пыталась взять себя в руки, но не могла. Охваченное возбуждением тело не слушалось ее. Имоджен ощущала себя трепещущим розовым бутоном, готовым подчиниться зову природы и раскрыться навстречу шмелю. Осознав, что готова сбросить одежду, девушка испугалась собственных желаний и в тщетной попытке защититься от эмоций скрестила руки на груди.
Взглянув на стул, на котором висела одежда Тренвита, она заметила лежавший на нем целый арсенал оружия – два пистолета, семь кинжалов разных размеров, саблю, странного вида наручи, которые герцог, видимо, носил под мундиром, и… шприц. Неужели весь этот арсенал Тренвит прятал под одеждой? Имоджен взглянула на герцога широко раскрытыми от изумления глазами.
Внезапно в ее душу закрались подозрения. Неужели этот человек – шпион? Он пристально смотрел ей в глаза. Имоджен дрогнула и потупилась. Усмехнувшись, Тренвит растянулся на кровати. Он был похож на царственного льва.
– Иди ко мне, – сказал Тренвит, протянув к ней руку.
Не чуя под собой ног, Имоджен направилась к нему, но, подойдя к кровати, замерла, как будто окаменев.
Вблизи красота Тренвита казалась еще пленительней. Его поза была обманчиво расслабленной. На самом деле мышцы мужчины были напряжены, как у хищника перед прыжком. Хотя выражение его лица оставалось все таким же отрешенным, загадочным, между ними пробежала искра.
Тренвит, который надолго задержал дыхание, наконец выдохнул, его тяжелые веки слегка опустились. Он провел языком по пересохшим губам и потянулся к Имоджен.
– Сними это, – мягко попросил он.
Пребывающая в полном замешательстве, Имоджен не была уверена, что пальцы ее послушаются.
– Вы можете… – несмело начала она. – Вы можете раздеть меня, если вам угодно.
– Но тебе это не понравится, – возразил Тренвит и слегка отодвинулся на кровати, освобождая для нее место.
– Я… я сделаю все, что вы скажете.
– Если я прикоснусь к твоему платью, то разорву его в клочья. Вряд ли ты к этому готова.
Имоджен не понимала, как этот мужчина может быть одновременно диким, мрачным и столь соблазнительным. В глубине его глаз таилась печаль, именно она заставила девушку наконец начать расстегивать пуговицы на лифе платья.
Тренвит пристально следил за движением ее дрожащих рук. Наконец платье упало на пол к ногам Имоджен.
– Вы заплатили за меня двадцать фунтов? – тихо спросила она.
Ей было больно ощущать себя вещью, которую можно купить.
– Я не хотел, чтобы ты попала в руки Маккензи.
Имоджен стояла перед герцогом в корсете, панталонах, чулках и туфельках.
– Когда я это понял, – продолжал Тренвит, – до меня дошло, что я сам хочу заняться тобой. Когда ты сидела у меня на коленях, от тебя исходило удивительное тепло.
Эти воспоминания были, видимо, приятны ему.
Герцог вдруг вскочил с кровати, и Имоджен вздрогнула от неожиданности. Однако его нежные объятия ее успокоили. Тренвит осознавал свою силу и отлично себя контролировал.
Он раздвинул ноги Имоджен и, сняв с нее панталоны, бросил их на пол – туда, где уже лежало ее платье. Его большие сильные руки орудовали удивительно ловко. Девушка не проронила ни звука. Она боялась выдать себя – показать свое возбуждение. Чтобы устоять на ногах, она вцепилась в плечи герцога.
Их глаза встретились, а губы едва не слились в поцелуе. Имоджен боялась посмотреть вниз на его вставший член. Она чувствовала жар и влагу в промежности. Впервые в жизни она предстала перед мужчиной обнаженной, никогда еще чужие руки не касались интимных частей ее тела.
«Господи, – в панике думала Имоджен, – как я переживу все это? Как я могла отважиться на такой шаг?»
Тренвит положил руки на ее бедра, и девушку охватила дрожь. Он погладил ее, пытаясь успокоить.
– Изо всех испытаний, выпавших на мою долю, самым трудным было искушение, которое ты уготовила мне за столом. Я едва пережил эту сладкую пытку. Когда ты сидела у меня на коленях, твоя горячая промежность жгла мне бедра, – признался он.
Его бесстыдные слова испугали Имоджен, она охнула, однако Тренвит закрыл ей рот поцелуем. Его губы были жесткими, требовательными. В крепких сильных объятиях герцога она чувствовала себя хрупкой и ранимой. Он вполне мог раздавить ее. Однако, как ни удивительно, вместе с тем она испытывала чувство защищенности.
Язык Тренвита проник ей в рот. Герцог все крепче сжимал ее в объятиях, прижимал к груди. Она слышала, как он постанывает от удовольствия, и ее возбуждение нарастало.
Издаваемые им звуки словно эхом отзывались в ней. Имоджен ошибалась, думая, что прежде уже целовалась с мужчинами. Таких жарких жадных поцелуев у нее еще не было. У девушки перехватывало дыхание от страсти герцога и от собственного возбуждения. Ее мысли путались и разбегались, как стайка охваченных паникой куриц, которых выгнали из курятника. От Тренвита пахло виски и пороком, и Имоджен казалось, что поцелуй опьянил ее.
Тренвит посасывал сначала нижнюю губу Имоджен, потом верхнюю и, наконец, кончик ее языка. Ощущения были новыми и острыми. У нее кружилась голова.
Руки герцога тоже не оставались без дела. Они пробежались по бедрам и ягодицам девушки, а затем скользнули в промежность. Имоджен тщетно попыталась сжать бедра.
– Не двигайся, – прошептал он, тяжело дыша.
Имоджен быстро заморгала, стараясь сдержать выступившие на глазах слезы.
– Не обращайте внимания… Мы можем уже перейти к… главному? – пролепетала она.
Имоджен хотела, чтобы все поскорее закончилось. Она боялась, что в случае промедления утратит мужество. Кроме того, ее распирало любопытство. Она чувствовала себя распутной – нет, не шлюхой, любовницей. Вместе с тем она понимала: все, что Тренвит сейчас с ней делает, таит в себе опасность, но не могла его остановить.
Этот мужчина разбудил в ней страсть, задел тайные струны. Если бы она испытывала к нему отвращение, ей в дальнейшем было бы легче. А теперь мера ее позора и стыда увеличится.
Руки герцога снова легли на ее талию. Он внимательно посмотрел на Имоджен, на его лице читалось удивление.
– Должно быть, твои клиенты не заботились о том, чтобы доставить тебе удовольствие, – промолвил он.
Имоджен не сразу ответила. Она помолчала, закусив губу.
– Вы правы, – наконец прошептала она.
Его глаза горели жарким огнем. Он прижался лбом к ее лбу и чмокнул Имоджен в нос. Эта дружеская ласка тронула ее сердце.
– Знаешь, почему я выбрал тебя? Почему заплатил двадцать фунтов? Твоя экзотическая красота, конечно, пленяет, но дело не в ней…
Имоджен зарделась от комплимента.
– Твои глаза заставили меня сделать выбор, – продолжал Тренвит. – Они прекрасны, но в них таится усталость. И напряжение. Судя по всему, у тебя нелегкая жизнь.
Встревоженная тем, что ее взгляд смог рассказать о ней так много, Имоджен быстро опустила ресницы. В ее горле возник комок. Она боялась расплакаться. В голосе герцога слышались нотки сострадания.
– У меня была трудная неделя, – сказал он. – Ты, наверное, слышала о том, что произошло в моей семье.
Имоджен кивнула. Жалость к нему приглушила собственную боль.
Герцог провел пальцем по ее щеке, как будто призывая девушку поднять глаза. Она робко посмотрела на него, и ее снова поразила красота Тренвита, к которой невозможно было привыкнуть.
– Я пришел сегодня в ваше заведение, чтобы напиться до беспамятства… – Его глаза подозрительно увлажнились. Он замолчал, собираясь с духом, а затем продолжил хрипловатым голосом: – Я хочу найти забвение в твоих объятиях, хочу, чтобы мы насладились друг другом сегодня ночью. Это поможет нам забыться. А утром все вернется на круги своя. День снова расставит все по местам. Нужно исполнять свой долг, невзирая на горести и усталость. Я отправлюсь в… – Герцог вовремя спохватился и прикусил язык. – Неважно, куда я отправлюсь. Жизнь продолжится, несмотря на наши потери и обретения. Несмотря на то, хотим мы чего-то или нет.
Сердце Имоджен вдруг наполнилось состраданием к этому человеку. Не отдавая себе отчет в том, что делает, она обхватила ладонями его лицо. Герцог потерял близких. В такой ситуации даже самый мужественный человек нуждается в сочувствии и утешении.
– Главное, чтобы ты получил удовольствие, Коул, – прошептала она. – Не беспокойся обо мне.
Тренвит судорожно вздохнул.
– Тогда вот, держи. – Он схватил руку Имоджен и положил ее на свой вздыбленный член, который на ощупь оказался шелковистым и горячим.
Имоджен ахнула, но послушно его обхватила. Ее глаза расширились от испуга. Она не знала, что делать дальше. Чего хотел от нее герцог?
– Ну, вот видишь, – простонал Тренвит. – Я знал, что было бы лучше сначала подготовить тебя. Даже самые опытные… дамы иногда теряются.
Имоджен судорожно сглотнула и, разжав руку, убрала ее с члена. Она поняла, что Тренвит хотел сказать «опытные шлюхи», но не стал ее обижать.
– Позволь мне сделать тебе приятное, – промолвил он и пылко ее поцеловал. – Представим, что мы любовники, а не чужие люди, и насладимся друг другом.
Его рука нырнула в промежность Имоджен и стала ласкать укромные уголки ее тела. Девушка ахнула и задрожала. По-видимому, эта ласка доставляла герцогу не меньше удовольствия, чем ей. Во всяком случае, он тяжело дышал и постанывал сквозь стиснутые зубы.
Тренвит потирал плоть Имоджен до тех пор, пока ее не пронзило острое наслаждение. Тогда он на время убрал руку и снова впился в ее губы. Девушка почувствовала внутри чрева ноющую, пульсирующую пустоту, которую нужно было заполнить. Она стала машинально делать волнообразные движения бедрами, как будто приглашая любовника к решительной атаке. Пальцы Тренвита снова проникли в ее промежность. Не прерывая поцелуя, он ласкал набрякший кровью бутон ее плоти между ног. От восторга у Имоджен перехватило дыхание. Ее ногти впились в плечи герцога. Казалось, волна наслаждения унесет ее сейчас далеко от земли.