Кровавая плата

Глава 3

Норман Бедуэлл отшатнулся вправо, уворачиваясь от смертельного удара тяжелым рюкзаком, налетел на коренастого юношу в кожаной куртке с логотипом Йоркского университета и снова оказался в коридоре, ведущем к лекционному залу. Он покрепче сжал пластиковую ручку портфеля, распрямил узкие плечи и попытался снова. Ему всегда казалось, что необходимо заставить студентов выходить организованными рядами через левую сторону дверей, чтобы студенты, которые прибыли раньше на следующую пару, могли без помех войти в класс через правую сторону.

Проскользнув боком между двумя девушками, которые, не замечая Нормана, продолжали обсуждать сексизм в политике по контролю рождаемости и фены, он наконец-то оказался в классе и направился к своему месту.

Норману нравилось приходить заранее, потому что тогда он мог занять место точно по центру третьего ряда. Это было его счастливое место с того самого момента, когда на первом курсе, сидя здесь, он написал идеальную работу по высшей математике. На вечерние занятия по социологии он записался после того, как подслушал разговор двух качков в кафетерии: они говорили о том, что это прекрасный способ подцепить девчонок. Пока что Норману не везло. Поправляя свой кожаный галстук, он думал, что, возможно, ему стоило попросить о куртке.

Когда он садился, портфель зажало между спинками стульев во втором ряду и выдернуло у него из руки. Норман нагнулся, чтобы высвободить его, и механический карандаш выскользнул из карманного протектора и укатился в темноту.

– Вот хрень, – пробормотал он, опускаясь на колени. Последнее время он экспериментировал с ругательствами, надеясь, что тогда он будет звучать как мачо. Успеха пока не наблюдалось.

Ходили легенды о том, что пряталось под сиденьями лекционных залов в Йоркском университете, но помимо своего карандаша, который он купил только в воскресенье и не хотел терять, Норман обнаружил лишь аккуратно свернутую копию газеты за среду. Вернув карандаш на место, Норман развернул ее на коленках. Он знал, что профессор опоздает минут на пятнадцать – у него было предостаточно времени, чтобы прочесть комикс.

«ПО ГОРОДУ БРОДИТ ВАМПИР»

Дрожащими пальцами Норман перевернул страницу.

– Зацените Бедуэлла. – Парень с толстой шеей ткнул локтем своего приятеля. – Он побледнел, как призрак.

Потирая ребра, адресат столь нежно проявленного доверия глянул на одинокую фигуру в третьем ряду.

– Как ты различил? – проворчал он. – Призрак, гик – одно и то же.

– Я не знал, – прошептал Норман, глядя на черные буквы. – Клянусь богом, я не знал. Это не моя вина.

Существо сказало, что ему требуется кормиться. Норман не спрашивал, где или как. Возможно, признался он себе теперь, потому что не хотел знать. Он дал одну-единственную инструкцию: существо не должны увидеть.

Норман отодрал влажные ладони от газеты и поднял их перед собой – перепачканные, трясущиеся.

– Никогда в жизни, больше ни разу, – поклялся он.

Удар гонга возвестил об очередном заказе утки по-пекински. Пока он эхом разносился по ресторану, создавая сочный фон для бесед, ведущихся как минимум на трех разных языках, Вики подняла ложку остро-кислого супа ко рту и вопросительно уставилась на Майка Челлучи. Первые полчаса этого вечера он был практически само очарование, и с нее было достаточно.

Она проглотила суп и одарила его взглядом, который говорил: эй, приятель, не надо мне тут гнать, я знаю, что значит эта твоя улыбка.

– Так что, ты все еще держишься за свою нелепую теорию об «ангельской пыли» и когтях Фредди Крюгера?

Челлучи взглянул на часы.

– Тридцать две минуты и семнадцать секунд. – Он сокрушительно покачал головой, и густой каштановый локон упал ему на глаза. – А я поспорил с Дейвом, что ты и получаса не продержишься. Из-за тебя я проиграл пять баксов, Вики. Разве это хорошо?

– Прекрати ныть. – Она погоняла колечко зеленого лука по краю миски. – В конце концов, я плачу за ужин. А теперь, будь добр, ответь на вопрос.

– А я-то думал, что ты все затеяла ради удовольствия побыть в моей компании.

Она терпеть не могла, когда его голос приобретал саркастические нотки. Тот факт, что она не слышала его восемь месяцев, ничуть не уменьшил ее неприязни.

– Если не ответишь на мой вопрос, я тебе такое удовольствие покажу, что бежать до самой кухни придется.

– Черт побери, Вики, неужели нельзя обсудить это после еды? – Он с силой утопил ложку в соуснике.

Еда здесь была ни при чем: все дела, над которыми они когда-либо работали, поодиночке или вместе, они всегда обсуждали за едой. Вики отодвинула в сторону пустую миску и сплела пальцы перед собой. Возможно, теперь, когда она ушла из полиции, он не будет обсуждать с ней убийства. Возможно, но маловероятно. По крайней мере, она молилась, чтобы это было маловероятно.

– Посмотри мне в глаза, – тихо начала она, – и скажи, что не хочешь со мной об этом говорить, тогда я отстану.

Технически он знал, что именно так ему и стоило поступить – посмотреть ей в глаза и сказать, что он не хочет говорить об этом. Бюро криминальных расследований не жаловало сотрудников, которые не могли держать язык за зубами. Но Вики была одной из лучших: свидетельством тому были три внеочередных присвоения звания и две награды, но куда важнее было то, что количество раскрытых ею преступлений стало самым высоким в департаменте. Честность заставляла Майка признать, хотя сделал он это про себя, молча, что статистически ее послужной список был столь же хорош, как и его, просто он работал на три года дольше, чем она. Стоит ли разбрасываться таким ресурсом, размышлял Майк, а пауза затягивалась. Неужели я не воспользуюсь ее талантом и способностями лишь потому, что теперь она гражданское лицо? Он старался не приплетать к этому чувства.

Он посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал:

– Хорошо, гений, у тебя есть идея получше, чем фенилциклидин и когти?

– Ну, сложно придумать идею хуже, – фыркнула она и откинулась назад, позволяя официантке заменить пустые миски на дымящиеся тарелки с едой. Благодарная тому, что у нее появился шанс продемонстрировать свою выдержку, Вики поиграла палочками и надеялась, что Майк не понял, как много это для нее значит. Она и сама этого не осознавала до того момента, как он ответил, и сердце ее забилось быстрее. Часть ее, которую она похоронила с уходом из полиции, вдруг ожила. Она знала, что для обычного наблюдателя ее реакция останется незаметной, но Майк Челлучи к таким не относился.

Пожалуйста, Господи, пусть он думает, будто выуживает из меня идеи. Только не дай ему догадаться, как мне это важно.

Впервые за долгое время Бог, похоже, прислушался.

– Так что там у тебя за идея получше? – нарочито спросил Майк, когда они остались один на один с едой.

Если он и заметил, как ей полегчало, то знака не подал, и Вики этого было достаточно.

– Трудновато строить гипотезы, когда не владеешь всей информацией, – подстегнула она Майка.

Он улыбнулся, и она поняла, не в первый раз, почему свидетели любого пола готовы были выболтать этому мужчине все.

– Гипотезы. Сложное слово. Ты опять кроссворды разгадывала?

– Да, в перерыве между отслеживанием международных похитителей украшений. Колись уже, Челлучи.

Как выяснилось, на месте второго преступления следов оказалось еще меньше, чем на первом. Никаких отпечатков, кроме отпечатков самой жертвы, никакого следа, никаких свидетелей, которые бы видели, как убийца входил или выходил из подземного гаража.

– Когда мы приехали, прошло уже много времени с момента убийства…

– Ты сказал, что в метро след вел в нишу работников, но шел только в одном направлении.

Он кивнул, хмурясь на стручок гороха.

– Вся задняя стенка была покрыта кровью. След вел в нишу и там обрывался.

– А за стеной?

– Думаешь, там есть секретный проход?

Она робко кивнула.

– Учитывая обстоятельства, меня вполне устроил бы такой ответ.

Челлучи покачал головой, и локон снова упал ему на глаза.

– Ничего, кроме грязи. Мы проверили.

Хотя в кулаке Деверна Джонса обнаружили клочок кожи, в остальном, кроме грязи, на третьем месте преступления практически ничего не было. Грязь и бомж, что-то тараторивший про апокалипсис.

– Подожди минутку… – Вики нахмурилась, пытаясь сконцентрироваться, затем поправила вечно съезжающие очки. – Разве старик в метро не говорил что-то про апокалипсис?

– Нет. Про Армагеддон.

– Одно и то же.

Челлучи преувеличенно громко вздохнул.

– Ты пытаешься сказать мне, что мы имеем дело не с одним парнем, а с четырьмя на лошадях? Спасибо. Ты мне очень помогла.

– Полагаю, ты проверил, есть ли связь между жертвами? Чтобы можно было говорить о мотиве.

– Мотив! – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – И почему я об этом не подумал?

Вики наколола гриб и пробормотала:

– Умный засранец.

– Нет, никаких связей, никакого предполагаемого мотива. Мы все еще ищем. – Он пожал плечами, кратко выразив свое мнение о том, к чему эти поиски приведут.

– Культ?

– Вики, за последние несколько дней я пообщался с бо́льшим количеством ненормальных и космических приключенцев[1], чем за все последние годы. – Он ухмыльнулся. – Не считая присутствующих, конечно.

Они почти дошли до ее квартиры. Вики держала Майка под руку, позволяя ему направлять ее в темноте.

– Ты не думал, что в этой теории о вампирах что-то есть? – спросила она. Когда он хохотнул в ответ, Вики уперлась. – Я серьезно, Челлучи!

– Нет, это я серьезный Челлучи. А ты спятила. – Он потянул ее за собой. – Вампиров не существует.

– Ты в этом уверен? «Много в мире есть…»

– Не надо, – предостерег он, – цитировать мне Шекспира. Я так часто слышал его в последнее время, что начинаю думать, будто полицейская брутальность – чертовски хорошая идея.

Они свернули на тропинку, ведущую к дому Вики.

– Ты должен признать, что вампир подходит по всем параметрам.

Вики не более, чем Челлучи, верила в вампиров, но его так легко было вывести из себя…

Он фыркнул.

– Ну конечно. Некто бродит по городу в смокинге и бормочет: «Я хотеть пить твою кровь».

– У тебя есть подозреваемый получше?

– Да. Гигантский парень под наркотой с нацепленными когтями.

– Только не эта тупая теория снова.

– Тупая?!

– Да, тупая.

– Да ты не разглядишь логическую цепочку фактов, даже если она укусит тебя за задницу!

– По крайней мере, я не настолько ослеплена собственными умственными способностями, что не в состоянии увидеть другие возможности.

– Другие возможности? Да ты понятия не имеешь, что происходит!

– Как и ты!

Они какое-то время молча стояли и тяжело дышали друг на друга. Затем Вики поправила очки и выудила из сумки ключи.

– На ночь останешься?

Прозвучало как вызов.

– Да. Останусь.

Его ответ оказался столь же дерзким.

Чуть позже, когда Вики приподнялась, чтобы дотянуться до особо чувствительного участка, и получила ожидаемый нечленораздельный ответ, она решила, что бывают моменты, когда не нужно видеть, что делаешь, а ночная слепота ничего не значит.

Капитан Реймонд Роксборо посмотрел свысока на гибкую дрожащую фигуру юнги и подивился тому, как он мог быть столь слепым. Учитывая, что юный Смит с его взъерошенными иссиня-черными локонами и сапфировыми очами был очень симпатичным, капитан ни на миг не подозревал, что мальчишка был вовсе не мальчишкой. Хотя стоило признать, что данное решение как нельзя лучше объясняло тревожные чувства, которые его обуревали.

– Полагаю, у тебя есть объяснение происходящему. – Он растягивал слова, стоя прислонившись спиной к двери кабины и скрестив на мускулистой груди загорелые руки.

Девушка – даже девочка, поскольку ей едва было больше семнадцати – прижала хлопковую рубашку к выдавшей ее белой груди, а второй рукой убрала с лица влажные локоны – еще одно свидетельство внезапно прерванного душа.

– Мне нужно попасть на Ямайку, – с гордостью сказала она, хотя в тихо произнесенной фразе улавливались нотки страха. – Никакого другого способа я не придумала.

– Могла бы заплатить, – сухо предложил капитан, его взгляд с удовлетворением прошелся по точеному изгибу ее плеч.

– Мне было нечем.

Капитан выпрямился и шагнул вперед, улыбаясь.

– Думаю, ты недооцениваешь свою привлекательность.

– Ну же, Смит, съезди ему как следует по его продуваемому достоинству.

Генри Фицрой подался вперед на стуле и помассировал виски. Насколько он собирался сделать капитана негодяем? Стоило ли лучшей стороне героя побороть похоть и была ли у него вообще лучшая сторона? Насколько он будет героем без этой лучшей части?

– Если честно, дорогая, – вздохнул он, – мне совершенно все равно.

Он сохранил то, что успел написать за ночь, и выключил компьютер. Как правило, ему нравилось писать начальные главы новой книги – узнавать героев, менять их, чтобы они отвечали требованиям сюжета, но на этот раз…

Он отъехал на стуле от письменного стола и посмотрел через окно своего кабинета на спящий город. Где-то там, сокрытый во тьме, крался охотник – ослепленный, обезумевший от жажды крови и голода. Он поклялся остановить существо, но понятия не имел, с чего начать. Как предугадать место случайного убийства?

Генри еще раз вздохнул и поднялся с места. За последние двадцать четыре часа ни одной смерти. Может, проблема разрешилась сама собой. Он схватил пальто и отправился на улицу.

Утренние газеты уже доставили, я лишь куплю одну и… В ожидании лифта он посмотрел на часы. 06:10. Он не думал, что уже так поздно. И буду рассчитывать на то, что успею вернуться до того, как воспламенюсь. Если он правильно помнил, солнце вставало в 06:30. Времени мало, но ему необходимо было знать, не произошло ли еще одно убийство, не стал ли тяжелее совершенно иррациональный груз вины за то, что он не нашел и не остановил ребенка.

Ящик с национальной газетой находился прямо за зданием. Заголовок на первой странице был посвящен речи об отношениях севера и юга, которую премьер-министр произнес на Филиппинах.

– Зуб даю, что сам он сидит и работает на юге как минимум до середины мая, – сказал Генри и плотнее запахнул воротник кожаного плаща вокруг горла, когда порыв ветра заставил его прослезиться.

Ближайший ящик с газетами располагался в конце квартала через дорогу. Не было нужды искать другое издание: Генри всецело доверял прочитанному заголовку. Он подождал на светофоре, пропуская утренний поток плотно движущейся по Блур-стрит стали, затем перешел улицу и порылся в поисках мелочи.

«“ЛИВЗ” ПРОДУЛИ ПО-КРУПНОМУ»

Смерть последним надеждам на выход в плей-офф, но не та смерть, из-за которой Генри стоило беспокоиться. Испытывая громадное облегчение – лишь слегка подпорченное раздражением: в конце концов, «Ливз» оказались худшими в дивизионе НХЛ, – он зажал газету под мышкой, обернулся и понял, что солнце вот-вот поднимется над горизонтом.

Он чувствовал, как оно дрожит на краю мира, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы не запаниковать.

Лифт, красный светофор, заголовки – все это заняло больше времени, чем имелось в распоряжении. И сейчас было неважно, как именно после четырехсот пятидесяти лет, в течение которых ему всегда удавалось выигрывать гонку с солнцем, он позволил этому случиться. Единственное, что имело значение, – вновь оказаться в безопасности своей квартиры. Краем сознания он ощущал жар солнца – присутствие угрозы, то, как близко он оказался к смерти, – хотя физически тепла не чувствовал. Но это пока – довольно скоро начнет его поджаривать.

Светофор снова был красным – насмехающаяся над ним копия солнца в коробке. Бешеный стук сердца отмерял секунды. Генри бросился на проезжую часть. Взвыли тормоза, бампер грузовика, резко ушедшего в сторону, коснулся его бедра. Он не обратил внимания на резкую боль, на ругательства, которыми сыпали водители, уперся ладонью в капот машины, достаточно маленькой, чтобы перепрыгнуть через нее, затем изогнулся и проскользнул в щелку.

Небо стало серым, затем розовым и наконец золотым.

Кожаные подошвы ударялись об асфальт. Генри мчался в тени, зная, что позади него пламя пожирает улицу и наступает ему на пятки. Ужас боролся с летаргией, в которую дневной свет погружал представителей его рода. И ужас выигрывал. Генри оказался подле дверей с затемненным стеклом, ведущих в его дом, за секунду до солнца.

Лучи коснулись тыльной стороны его руки. Он слишком медленно отдернул ее, прежде чем укрыться внутри.

Прижимая к груди покрытую волдырями руку, Генри болью подгонял себя к лифту. Хотя рассеянный свет не мог обжечь, он все еще представлял опасность.

– Вы в порядке, мистер Фицрой?

Охранник нахмурился, открывая ему внутреннюю дверь.

Не в состоянии сфокусироваться, Генри заставил себя повернуть голову в ту сторону, где, как он знал, сидел охранник.

– Мигрень, – прошептал он, устремляясь вперед.

Полностью искусственный свет в лифте несколько оживил его, и он сумел дойти до двери, лишь иногда опираясь о стену. Он боялся, что ему не хватит координации, чтобы вставить и повернуть ключ, но каким-то образом ему удалось открыть тяжелую дверь, затем закрыть и запереть ее за собой. Вот теперь он был в безопасности.

Безопасность. Движимый одним этим словом, Генри добрался до спальни, где толстые шторы не пропускали солнечный свет и служили ему укрытием. Он пошатнулся, вздохнул и наконец отпустил ситуацию, позволив дню погрузить его в сон.

– Вики, пожалуйста!

Она нахмурилась: визит к офтальмологу не улучшал ее настроения, а от того, что приходилось смотреть то правым, то левым глазом, начинала болеть голова.

– Что? – рыкнула она сквозь сжатые зубы, и дело тут было не только в том, что ее подбородок лежал на специальной подставке.