Предание Темных

Глава 2

НОВЫЙ НАСЛЕДНИК ПРЕСТОЛА

-1-

Румыния.

Село Холодное.

Милли сидит на переднем сидении арендованной Лео машиной, и чувствует себя как никогда счастливой. Даже несмотря на то, что Дженна не смогла поехать с ними. Милли к этому привыкла, хоть это и далеко не то, чем стоило бы гордиться ее старшей сестре. Как только Дженна закончила школу – ее карьерный путь ломанулся вверх с такой скоростью, что, казалось, уже через пару лет она должна стать самой молодой миллиардершей.

Но нет, несмотря на то, что Дженна постоянно была занята и упускала из виду, казалось бы, незначительные, но важные для Милли мелочи – они не стала нобелевским лауреатом, бизнесменом или типо того. Реставратор картин – вот ее потолок, и Милли только этим утром впервые увидела хоть какой-то прок от работы Дженны. Прежде же это были лишь старые-старые и прескучные картины, которые она пыталась привести в порядок.

Милли никогда не понимала, почему Дженна всегда выбирает полотна заместа нее. Конечно, она слышала, что существуют люди (тот же Лео), которых хватает и на работу, и на семью, и на младших сестер. Но, видимо, Дженна была не из таких людей.

Может, поэтому их отношения последние годы так ухудшились. И Дженна могла сколько угодно говорить чего угодно, но Милли догадывалась, что это поездка подарок не столько ей, сколько самой Дженне. На эти две недели сестра возлагает надежды наверстать все то, что упустила за последние лет пять.

Но даже в свои 16 лет Милли понимает, что едва ли можно заставить время ужаться до таких сроков. Это просто кощунство.

– Не знаю, как на счет Дракулы – усмехается Лео, крутанув руль – но виды здесь и правда живописные, что скажешь, Милз?

Лео для Милли пример того брата/сестры, которого бы она хотела. Все время, что она знает Кэти – она знает ее брата Лео. Веселый, добродушный. Он постоянно шутит и еще ни разу она не видела его злым даже на Кэти. У Милли сложилось такое чувство, что Лео просто не умеет злиться.

Как сказала бы их набожная матушка – когда Бог создавал Лео, он забыл добавить один из необходимых ингредиентов. В его случае – способность обижаться,

(..я не умею на тебя обижаться, Лале, ты же знаешь..)

раздражаться или быть недовольным.

И вот теперь он разрешил Милли поехать на переднем сиденье, и даже ничего не сказал, когда она на полпути расстегнула ремень безопасности. Он начал жать, а за пределами города дороги все равно оказались безлюдными. Никто не остановит, не оштрафует и не спросит, по какому такому празднику пассажир сидит без обязательного ремня безопасности, что впивается его в кожи до самой кости.

– Да, может быть – жмет плечами Милли – но виды и в Америке есть. Хочу посмотреть, где похоронили Дракулу.

– Но если ты веришь в вампиров, то как можешь решить, что его похоронили?

Если бы Милли не знала Лео, то решила бы, что он говорит серьезно. На деле же он просто ее поддразнивал в своей добродушной манере. Милли не раз видела, как подобным образом он шутит со своей сестрой Кэти.

– Ведь вампиры – продолжает он – бессмертны.. ну, как принято полагать в большинстве своем. Значит, Дракула не мог умереть.

– Его могли убить – жмет плечами Милли.

– Бессмертный – напоминает он – Разве бессмертных можно убить?

В итоге Милли сдается и смеется, польщенная вниманием старшего:

– Но как-то же он умер! Иначе бы до сих пор жил в своем замке, и эти леса были бы необитаемыми, потому что он выпивал бы кровь из каждого, кто сюда забредал.

– Киношный фольклор – театрально фыркает парень – а я-то думал, ты в этой теме разбираешься поглубже. Еще скажи, что у него харизма, как у Каллена.

Милли, оскорбленная подобным сравнением (а главное тем, что именно с этого фильма и начался ее фанатизм по вампирам, которых она представляла не иначе, как совершенными красавцами, лишенными любого изъяна – кроме, разве что, того, что людей жрут), скрещивает руки на груди и показывает Лео язык.

– И совсем не по-детски!

Она хихикает и толкает его в плечо, а Лео в свою очередь делает вид, будто бы теряет управление. Они оба смеются, но Милли с досадой замечает, что общается с ней Лео, скорее как с младшей сестренкой. Хотя в свои 16 лет она мнила себя достаточно взрослой, чтобы он мог обращать на нее внимание иного рода.

Но увы.

Что ж, ладно, все равно главными в этом путешествии должны были стать руины гроба Дракулы.

Когда они добираются до ближайшего к лесу селения, Лео решает уточнить у местных, правильным ли маршрутом они едут.

– А то свернем не туда – заговорщицки замечает он – и вместо вампиров набредем на стаю каннибалов. А ведь к ним мы собирались только завтра!

Он останавливается возле небольшой толчеи местных, которые непонятно по какому поводу собрались (ритуальное жертвоприношение? – опять принялся шутить Лео), и спрашивает, не покидая машину:

– Извините, это дорога в Холодный Лес?

Окно Лео приоткрыл лишь на половину, но даже через стекло Милли становится жутковато. Трое тут же перестают разговаривать, и грузный широкоплечий мужчины медленно, точно держа за спиной кувалду, оборачивается к машине.

Милли видит, как Лео тоже напрягается, но все еще держит на своем лице приторно дружелюбную улыбку эдакого наивного студентика-туриста. Решив, что он знает, что делает – Милли напяливает на себя такую же идиотскую улыбочку.

Однако, их чары никак не сшибают с ног деревенского увальня, которому на вид не меньше пятидесяти. Он хмурится, чуть горбится и принимается яростно бормотать:

– Nu aveti ce cauta acolo! Plecati!

– Наверное, он не знает английский – оптимистично заявляет Лео ей и глядит за его плечо, на девушку.

Та не старше тридцати, хотя Милли сложно определить возраст, когда она в белом одеянии, точно пациент дурки, а растрепанные волосы торчат во все стороны.

Она решает испробовать свою удачу и, копируя Лео, с приторным радушием уточняет:

– Привет, вы говорите по-английски?

Мать всегда учила Милли с Дженной, что вежливость и учтивость творят чудеса. Но, видимо, они попали не в Лавку Чудес. Потому что, мгновение изучив ее стеклянными глазами, девица вдруг откидывает голову назад и принимается хохотать безудержным истеричным смехом.

– У нее припадок? – растерянно спрашивает она у Лео.

– Не знаю, Милз – озадаченно хмурится он, глядя на последнего из тех троих, который выглядит еще менее обещающе.

Наконец, не обратившись к нему, Лео закрывает окно и вдавливает в педаль газа:

– Ладно, уверен, это нужная дорога. А то люди тут не шибко радушные.

– Наверное, здесь каждый день их об этом спрашивают – предполагает Милли – поэтому они немного злятся.

– Наверное – без особого энтузиазма соглашается парень.

Когда они, наконец, сворачивают на заросшую дорогу в лес – у Милли напротив поднимается настроение. Странные местные жители остаются позади во всех смыслах, а она вновь приближается к долгожданной находке. Конечно, находка это то, что открыл ты сам, а не где до тебя уже побывали наиболее любопытные, но оттого интерес никак не угасает.

Лео, заметив нетерпение Милли, тоже воспрял духом и их шуточная перепалка продолжилась. Длилась она ровно до того момента, пока парень не обнаружил, что у них пробито колесо. Вернее, вначале он обнаружил, что машину кренит вправо, а уже когда остановился и вышел осмотреть ее – заметил, что пробито колесо.

– Дерьмо – хмурится он, но когда замечает, что Милли вышла из машины, тут же вскидывает брови – ты этого не слышала.

– Я не ребенок – возмущается она – знаю слова и похуже. Мне 16, а не 6.

– Да, но если твоя сестра узнает, то..

– То ничего не будет – закатывает глаза Милли и скрещивает руки на груди – потому что, чтобы Дженна хоть что-то заметила, потребуется не одно десятилетие.

Лео усмехается, а Милли оглядывается. Он все испортил. Когда она выходила из машины, то чувствовала себя одной из тех главных героинь, которые на полпути обязательно попадают в какую-то передрягу. И пока их путник пытается решить проблему и одновременно защитить их от всего злого мира – они просто украшают собой любую сцену.

Но из-за всего пары слов Лео, она себя теперь чувствовала не главной героиней, а одним из тех беспокойных маленьких детей, которые выбегают из машин, пока родители справляются с проблемами, и в рассыпную бегут кто куда, делая круг проблем еще шире.

Решив вновь вернуть себе ощущение взрослой красотки, она довольно смешной походкой от бедра подходит к Лео и, чуть прищурившись, спрашивает:

– А что пробило?

– Черт его знает – но тут он присаживается на корточки и, чуть покопавшись, протягивает ей в пальцах какой-то гвоздик – походу, вот виновник.

Он смеряет гвоздик таким презрительным взглядом, словно тот живой и нарочно навлек на них эти неприятности:

– Странная ерундовина.

Милли берет гвоздик и восхищенно крутит его в руках:

– Такой маленький.. и..

Она приглядывается, и пока Лео пытается разобраться с колесом и запаской, различает на небольшой шляпке гвоздика какой-то выгравированный рисунок.

– Лео, посмотри! Тут что-то нарисовано..

Но внимание парня уже полностью переключено на замену колеса, потому он лишь кивает и что-то бормочет невпопад.

– Похоже на дракона – продолжает вводить его в курс дела Милли.

Однако, со временем Лео даже для вида перестает бормотать что-то ответное – а если Милли и удается что-то различить, то это приглушенные ругательства всякий раз, как ключ соскальзывает с пазов. Замена определенно не удавалась – или Лео это делал впервые – потому процесс затянулся.

Вначале Милли изучала гвоздик, но когда каждая трещинка была ею рассмотрено, ей стало дико скучно.

Она делает пару кругов вокруг машины, пытается еще несколько раз вывести Лео на разговор, но в итоге ее внимание привлекает небольшой блеск в паре тройке футов. Он явно мелькает из леса, совсем недалеко от дороги.

– Я сейчас – бросает она парню, и Лео тот час отвлекается от смены колеса. Всего одна фраза смогла сделать то, чего Милли не могла добиться все это время.

– Куда?

– Вон – она неохотно показывает на блеск, вновь чувствуя себя ребенком – гляну, что блестит, и вернусь.

– Подожди, сейчас закончу и сходим вместе.

– Да тут рукой подать.

– Чтобы я тебя видел – предупреждает он привычным тоном брата, который она постоянно слышала от него для Кэти.

– Ладно.

Милли осторожно спускается по узкой лесной тропинке и вскоре оказывается возле предмета блеска.

–Ого!

Нагнувшись, она подбирает точно такой же гвоздик, какой послужил причиной пробитого колеса. И на нем точно такой же рисунок, очень походящий на дракона.

Милли, которая более остальных верит во всякое сверхъестественное, тут же состраивает (почище писателя) себе в голове различные байки, которые могли бы объяснить нахождение двух странных старых гвоздей в такой близости друг от друга.

– Еще и в Холодном Лесу – завороженно шепчет она сама себе – что, если это совсем близко от захоронения Влада Дракулы?

Милли быстренько оборачивается на Лео, который вновь погрузился на дороге в работу, не высматривая ее каждую секунду. Впереди блеснуло что-то еще.

Впрочем, блестит все на тропинке – а очень сложно заблудиться в лесу, если не сходить с тропинки. Тем более, все это очень близко к дороге. Милли решает забрать последний третий гвоздик (она уверена, что блестит именно он) – чтобы как раз каждому (Лео, она и Дженна) досталось в качестве трофея по одному.

После чего сразу же вернется обратно в машине.

Но блеск оказывается куда дальше, чем показалось с самого начала. Плюсом ко всему, словно мало одних комаров, сверху по голове ее начинают бить ветки деревьев. Они свисают сверху, и когда Милли не успевает вовремя увернуться – как следует путаются ветвями в ее волосах, грозясь выдрать клоки побольше.

– Ай! Вот.. дерьмо! – шипит Милли.

Она так внимательно следила за ветками деревьев, что не обратила внимания на ореховые кусты, которые, воспользовавшись моментом, как следует оцарапали ее ноги.

– Чертова зелень – злится она, теперь силясь уследить сразу за деревьями и кустарниками – если бы я была бессмертной с кучей возможностей, то в жизни бы не поселилась в такой дыре, как этот гадский лес! Каким надо быть извращенцем, чтобы решить однажды, что это лучшее место для вечного проживания!

Ведь очевидно, что если здесь его когда-то похоронили, то ранее недалеко отсюда Влад Дракула и проживал.

По крайней мере, Милли хотелось в это верить. Это делало все путешествие еще более притягательным.

Ветка дерева вновь ударила Милли и она резко подняла голову, силясь увильнуть от следующей. В то время ее нога, которая должна была коснуться земли, почему-то вдруг наступила в пустоту. Милли даже не успевает понять, что происходит, как теряет равновесие и падает вниз, кубарем катясь через кусты и всякую гадость леса.

Ей кажется, что она падает, как говорит мама, в самый Ад сразу на коленки Дьявола – как вдруг ударяется головой обо что-то твердое. Это что-то одновременно и останавливает ее падение, и служит причиной дикой боли.

Милли будто огрели кастрюлями с обоих сторон одновременно.

Она прижимает ладони к вискам и стонет. В глазах темнеет, как ранее у нее бывало только, если она, долго стоя в наклон, резко разгибалась. В такие моменты Кэти смеялась и называла ее «старушкой».

Все еще сжимая голову ладонями, Милли медленно поднимает голову и открывает глаза, глядя на то, что причиной этой боли и послужило. Она видит перед собой камень. Обычный большой камень – но поражает ее совсем другое.

Трещины, которые появились на нем от удара, сложились паутинкой в причудливый рисунок. Вначале Милли не может его разобрать, все еще мучимая болью, но через пару мгновений она осознает, где видела смутно похожее.

Достав оба гвоздика, она сравнивает изображение дракона с тем, что появилось трещинами на валуне.

Боль тут же забывается.

Изображения до ужаса идентичны. Настолько, насколько при всем желании не смогла бы скопировать их даже умелая человеческая рука, имея все необходимое для этого.

Она осторожно поднимается с колен на ноги и осматривается. Через пару футов виднеется еще один такой же валун. Несмотря на то, что об него никто не ударялся и трещинами было взяться просто неоткуда – он так же обозначен характерным рисунком дракона.

Будто указатель.

Глаза Милли восторженно распахиваются в предвкушении чего-то, что еще не было ранее найдено никем. Даже Дженной.

Она, Милли Бёрнелл, станет первой, кто нашел таинственные камни и чья голова смогла породить россыпь трещин, что, подобно лику Святой Марии, сложились в рисунок как на гвозде.

Как на гвозде, который послужил причиной поломки машины..

Это уже тянет на целую историю! Перед глазами Милли тут же замелькали сладкие образы – как все каналы, все издания и журналы выстраиваются в очередь, чтобы взять у нее интервью. А она, закинув ногу на ногу, каждая из которых обута в самые дорогие туфли, лениво повторяет уже который раз, что началось все с того, как странный старинный гвоздик пробил колесо их машины..

– Я стану популярной.. – шепчет она и уверенным шагом направляется ко второму валуну.

Вглядывается в изображение – да, ей не показалось. Точно такое же.

А что, если она в итоге набредет на захоронение Влада Дракулы? А он, воскресший ее любовью, скажет, что только ее и ждал все это время, как Эдвард Каллен ждал Беллу? О, да это даже лучше славы! Он обратит ее в вампира и Милли станет жить, как те везунчики из ее любимых фильмов!

А почему нет? Если не к живым вампирам, то куда-то эти камни уж точно ведут. Она просмотрела слишком много фильмов и прочла слишком много книг, чтобы верить в случайности и совпадения, когда один и тот же рисунок столько раз встречается на гвоздях и камнях в лесу, известном своей славой.

Позабыв про здравый смысл, Милли перебегает, точно ведомая какой-то гипнотичной силой, из-под влияния которой нет возможности выбраться, от одного валуна-указателя к другому. Совсем позабыв про тропинку, дорожку или хотя бы какие-то указатели. И даже про то, что пообещала Лео не уходить далеко от дороги и, если быть откровенными, в принципе не пропадать из поля его зрения.

Наконец, миновав уже валун десятый, она продирается к следующему сквозь дикие заросли и напарывается на какую-то стену. Она вся поросла зеленью, но даже сейчас очевидно, что это творение некогда было делом рук человеческим.

Но изумляет Милли не это – а то, что на этой стене виднеется точно такой же знак.

Как на гвоздиках.

Как на валунах.

Будто с самой дороги, когда пробили колесо, они вели ее именно сюда. Точно серия различных указателей, заранее предопределив ее маршрут, прокладывали ей дорогу к этой самой стене.

Но не успевает Милли и коснуться ее, как из-за ее плеча вдруг что-то резко появляется и упирается в стену.

Большая, грязная, уродливая лапа таких размеров, каких ранее Милли не доводилось видеть даже в фантастических фильмах Стивена Спилберга.

-2-

Мех на этой лапе заскубся, а кое-где оказался слипшимся от крови. Но почему-то Милли была уверена, что кровь эта принадлежала отнюдь не той твари, что была обладателем лапы.

Милли резко оборачивается, и у нее перехватывает дыхание.

Прямо за ней, на расстоянии менее фута, стоит огромная высокая тварь. Клыкастая, за спиной которой виднеются огромные уродливые крылья, точно у летучей мыши.

Вампир.

Но совсем не такой, какими их себе представляла Милли. С таким вампиром она совсем не хотела провести жизнь, на его любовь она совсем не прельщалась – и, будучи откровенной, она была убеждена, что ему нужна совсем не любовь.

С его клыков капала свежая кровь и Милли очень надеялась, что это кровь не Лео.

Серая грубая кожа ходила ходуном на его огромных грудных костях, словно от каждого последующего вздоха вампир мог просто разорваться изнутри.

Что ж, это был бы самый лучший исход.

– А-А-А-А!

Милли кидается вперед, но чудовище без проблем откидывает ее к стене одним лишь взмахом лапы. Она ударяется головой, в глазах вновь темнеет… Но осев на землю, она чувствует, как что-то острое уперлось ей в копчик.

Камень.

Не думая, Милли нащупывает его быстрее, чем монстр замахнется вновь, и бросает острую каменюку вампиру прямо в лицо.

Вреда она ему не наносит, но отвлекает и этой секунды промедления хватает, чтобы Милли быстро юркнула ему под лапу и побежала обратно.

– А-А-А! НА ПОМОЩЬ! ЛЕО! ПОМОГИ!

Милли бежит, пытаясь кричать на каждом залпе, с помощью которого кислород поступает в ее легкие. Что-то необъяснимое в голове напоминает ей, что надо придерживаться указательных валунов, по которым она шла сюда – ибо лишь так можно найти дорогу обратно.

Вряд ли это разум. После увиденного разум покинул Милли с той скоростью, с какой ракета взмывает в воздух. Наверное, то, что руководило в тот момент Милли – было ничто иное, как инстинкты самосохранения.

Но даже это не помогает девушке.

Вампир оказывается намного быстрее и ловчее ее, потому уже через пару огромных прыжков он выскакивает вперед и пресекает ей дальнейшую дорогу.

– Я НЕ..

Милли пытается с ним поговорить, раз уж бежать не удалось, но эта тварь точно не из фильмов. Совершенно не обращая внимания на слова, монстр хватает Милли за ногу и поднимает вверх тормашками. У нее из карманов выпадывает пара конфет и мобильник. С глухим «бам» они падают на землю, и вампир между тем притягивает Милли к себе.

Она чувствует его дыхание на своей шеи когда, насладившись запахом сполна, чудовище ощеривается во вполне ясном намерении приступить к трапезе прямо сейчас.

– А-А-А-А! ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

Но все это тщетно.

Милли уже ощущает то смрадное зловоние из его пасти – так она близка к ней – как совсем рядом раздается противная трель выпавшего ранее мобильника.

Вампир лязгает зубами в воздухе и тот час принимается вертеть своей уродливой огромной головой, силясь найти предмет звука. Судя по утробному нарастающему рычанию – звук мобильника раздражает его чуткий слух куда сильнее криков Милли.

Наконец, он догадывается опустить голову и посмотреть прямо под свои ноги, которые каким-то чудом приземлились на пару футов правее, иначе от мобильника осталось бы лишь одно слово.

Веся вверх головой, Милли не может различить название абонента, но видит фотографию сестры. Значит, ей звонит Дженна.

Девушка ожидает, что окончательно взбесившись, вампир сейчас растопчет телефон и продолжит начатое – но почему-то он не спешит этого делать. Рычание, что только усиливалось, мгновенно обрывается в его глотке.

Все еще держа ее за ногу одной лапой, второй он нагибается и неумело подцепляет мобильник. Поворачивает его грубыми когтистыми лапами и замирает, глядя на экран, как зачарованный.

Его тупой звериный взгляд вдруг меняется, превращаясь в более человеческий.

И когда Милли уже заносит руку, чтобы в тщетной попытке как следует долбануть отвлеченного монстра по морде, вызов прекращается. Экран гаснет, изображение пропадает.

Зверь начинает вертеть телефон и так, и эдак. В череде бесплотных попыток, он его и трясет, но экран никак не загорается вновь. Тогда он бросает Милли на землю и, чуть склонив голову, вопросительно-умоляюще глядит на нее, будто бы ожидая помощи.

Милли начинает медленно перебирать руками, стараясь отползать назад. Поняв, что ему никто не поможет, он приходит в ярость и со всей силы запускает телефон в дерево. Тот разлетается тысячью осколков, будто бы попав под пресс. От него не остается даже каких-то крупных деталей вроде разломленного корпуса.

Бросив на Милли последний взгляд, он яростно рычит и с молниеносной скоростью скрывается обратно в зарослях, откуда прибежал, преследуя её.

Едва зверь скрывается в лесу, Милли, шатаясь, вскакивает на ноги и ориентируясь на валуны, со всех ног бежит обратно. Пока в какой-то момент мир перед ее глазами не начинает темнеть, и она прямо на бегу не проваливается в бесплотный омут.

-3-

Румыния, Бухарест.

Отель «Прибежище вампира».

Дослушав сумбурный бред сестры, я молча перевожу взгляд на Лео. Мы сидим в номере, и по ходу ее рассказа, который с каждой минутой становился похожим все более на истории из ее книжек, чем на реальное положение дел, я обработала ей почти все ссадины.

Увлеченная, Милли даже ни разу не пискнула и не поморщилась тому, что раны щиплет.