Будда слушает

– Даже не мечтай, – фыркнула Барбара, мгновенно успокаиваясь. Джейк воздействовал на нее поразительно расслабляющим образом.

– Ну мечтать-то ты мне не запретишь.

Билли Рид заметно нервничал, собираясь на встречу, но и предвкушал тоже. Все складывалось наилучшим образом. Конечно, тридцать тысяч сумма большая, и оставался риск, что эти двое не успеют собрать ее к условленному сроку. Ну так он же не чудовище, если они убедят его, поумоляют, как следует, то он согласится войти в их положение и даст им отсрочку. Главное, чтобы они поняли: он человек серьезный и отвечает за свои слова. Если с ним по-хорошему – проблем ожидать не стоит. Вот старая стерва обалдеет, когда он швырнет ей на стол несколько увесистых пачек! Получается, что он, Билли Рид, не такой уж пропащий человек, раз уж кто-то на небесах о нем позаботился!

На площадку перед заброшенной стройплощадкой он приехал за пятнадцать минут до назначенного срока, но голубой «Додж Калибр» уже стоял у сетчатого забора с выключенными фарами. Билли Рид специально выбрал безлюдное место – еще не хватало, чтобы какой-то знакомый увидел его в компании тех, с кем у него не могло быть ничего общего. А учитывая, что в скором времени Билли Рид планировал прикупить себе пикап, а потом отремонтировать дом, так и подавно не стоило плодить поводов для лишних вопросов. Тут ведь тонкое дело. Он тоже рисковал, умалчивая о преступлении.

Он выключил двигатель и выбрался из машины. Парочка последовала его примеру.

– Деньги привезли? – без обиняков спросил Билли Рид.

– Деньги в тачке. – Джейк кивнул на заднее сиденье. – Но сперва покажи видео. Вдруг ты все нафантазировал?

– Я человек простой, – Билли Рид хмыкнул. – Моей фантазии на такое бы не хватило. – Он полез в карман брюк и долго выуживал оттуда мобильник, покряхтывая от усилий. Наконец телефон появился в его руке. Он нажал несколько кнопок, открывая файл, и повернул дисплей.

Картинка была нечеткая, темная, но при приближении лица участников угадывались без проблем. К тому же мерзавец не преминул запечатлеть номера машины – они хорошо просматривались, когда Джейк сваливал труп в багажник.

Барбара смотрела видео с холодеющим сердцем. В горле запершило, а колени так и норовили подогнуться. Джейк незаметно пожал ее руку и обратился к толстяку:

– Убедительно. Но как мы можем быть уверены, что это видео однажды где-нибудь не всплывет? Тот «надежный», с твоих слов, человек, у которого ты оставил копию, – вдруг он сольет ее?

Долю секунды толстяк словно не понимал, о чем его спрашивают, но затем его напряженный лоб разгладился:

– А, да, на этот счет можете не волноваться. Даю обещание.

– Обещание, – тихо пробормотал Джейк, что-то прикидывая про себя. – Ладно.

– Давайте уже деньги и разойдемся. Чуть позже мне понадобится еще.

– Безусловно, – кивнул Джейк и направился к «Доджу». Открыл заднюю дверцу, подтянул спортивную сумку.

– Открой, покажи, – попросил остановившийся рядом Билли Рид.

Джейк нырнул в салон, послышался звук разъезжавшейся молнии. Джейк наклонился над сумкой и что-то оттуда вытаскивал.

– Чего так долго? – заерзал Билли Рид. Ему уже не терпелось поскорее свалить отсюда. Опасаться, конечно, нечего, он все предусмотрел, и вряд ли эта парочка выкинет какой-нибудь неожиданный финт. Однако кое-что тревожило Билли Рида. Вернее, кто-то. С девчонкой все просто – она опасений не вызывала. Но этот ее напарник производил неприятное впечатление.

– Чего так долго, спра… – Билли Рид не успел договорить. На полуслове его оборвала впечатавшаяся в лицо монтировка.

Джейк ударил его еще дважды – в живот, и когда тот согнулся – по затылку. Толстяк, как подкошенный, со стоном повалился на пыльный асфальт.

– Что ты делаешь?! – вскрикнула Барбара. Ей хотелось рвануть к несчастному, постараться ему помочь, но ноги словно приросли к земле.

– Делаю то, что необходимо, – спокойно ответил Джейк, деловито роясь в сумке и выуживая оттуда наручники и какой-то похожий на кляп предмет. – Поможешь? Надо упаковать его, пока он не очухался.

Барбара не сдвинулась с места.

Джейк бросил на нее быстрый взгляд, не без труда перевернул толстяка, сковал ему руки, затем закрыл рот. Достал с заднего кресла сумку, бросил на землю. В открытом зазоре Барбара разглядела что-то длинное и металлическое. Какие-то инструменты?

– Слушай, – Джейк наконец отвлекся от своего занятия и распрямился, уперев руки в бока. – Давай-ка ты отправляйся домой, прими успокоительное и ложись спать. Я здесь сам закончу.

– Что значит – закончу?

О, она прекрасно поняла, что это значит. Разум подсказывал ей то же самое, но она слишком привыкла прислушиваться к эмоциям, чтобы безоговорочно следовать здравому смыслу.

– Посмотри на него. – Он легонько пнул валявшегося у ног толстяка. – Он же тупой, как пробка, и трусливый. И друзей у него никаких нет. Он наверняка никому не доверяет. Никому он копии видео не оставлял. Тебе же это тоже очевидно.

– Допустим.

– Не допустим, а так и есть. – Джейк указал глазами на машину. – Уезжай. А я с ним немного поговорю. Чтобы убедиться, что мои подозрения верны.

Неожиданная догадка заставила Барбару нахмуриться:

– Ты с самого начала не собирался ему платить?

– Господи, конечно, не собирался, Барби. Я знаю таких людей. Им всегда мало. Он бы присосался и тянул из нас бабло до тех пор, пока по пьяни не разболтал бы все своему соседу или собутыльнику в баре. И чем бы это кончилось, ты, наверное, догадываешься.

Джейк озвучивал ее собственные мысли, но Барбаре все равно стало не по себе. То, как ловко действовал Джейк в критических ситуациях, с какой легкостью отодвигал на задний план моральную составляющую, – невольно очаровывало, но и пугало. Барбара испытывала очень непривычное чувство – нечто среднее между ужасом и восторгом, – и это чувство усиливалось с каждой секундой, подталкивая ее принять решение, к какому лагерю примкнуть.

От Джейка не укрылось ее состояние. Он бросил обеспокоенный взгляд на толстяка – тот уже начинал приходить в себя – и снова перевел глаза на девушку.

– Послушай. Я могу понять твои чувства, – он говорил торопливо. – Ты, наверное, отчаянно раздумываешь, чью сторону принять, да? Тебе кажется, что ты должна выбирать между добром и злом, но дело в том, Барби, что нет никакого добра и зла. Есть только чистый разум, и именно ему мы сейчас следуем. Не потому, что мы такие жестокие и бездушные. Потому, что нам хочется жить, и жить нормально. Ты готова отказаться от упоительного будущего, которое можешь испытать, ради мнимого спокойствия совести? Я, например, не готов. Я хочу кое о чем спросить тебя.

Он помолчал.

– Ты позволишь мне разобраться с этим? А? Барби?

В баре грохотала музыка, подвыпившие мужики за соседним столиком то и дело разражались хохотом, каждый раз заставляя Барбару невольно вздрагивать. Компания байкеров играла в бильярд, бурно обсуждая каждый промах. В иной день она бы здесь ни на минуту не задержалась, но сегодня ей было почти все равно – лишь бы не домой. Лишь бы не оставаться с собой наедине.

Она заказала пиво, и уже часа полтора потягивала из узкого бокала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, мельком поглядывая на телефон. Они договорились с Джейком, что он подъедет сюда, когда закончит.

– Не подозревал, что ты любительница подобных заведений, – раздалось над ухом.

Она повернула голову.

Мик Джефферсон – без полицейской униформы Барбара видела его впервые – стоял с бутылкой пива в руке.

– Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? – И он тут же отодвинул стул и сел за ее столик. – У тебя все в порядке?

Почему, интересно, в последнее время этот любвеобильный коп стал встречаться ей на каждом шагу?

– Все хорошо, просто тяжелый день.

– Расскажи мне о тяжелом дне, – понимающе кивнул Мик. – Слышала про Стенли Уорхола? Он у вас в зале занимался, если я не ошибаюсь.

– Я вела у него тренировки.

– Мне тут птичка в клюве принесла информацию, что с его делом не все так просто. Есть подозрение, что его убили, а обставили все так, будто Уорхол пустился в бега. Дружок у меня в следственном отделе…

Барбара отпила маленький глоток.

– А откуда подозрение? Есть улики? – почти безразлично спросила она.

– Да, есть кое-что. Но, сама понимаешь, не могу распространяться. – Мик Джефферсон сделал важное лицо, но оно почти сразу приняло привычное дружелюбное выражение: – Да я сам пока многого не знаю.

– Меньше знаешь, крепче спишь? – Барбара мысленно скривилась. Это ж надо такую банальщину ляпнуть.

– Это правило на копов не распространяется, – улыбнулся Мик и, не выпуская бутылку из рук, указал пальцем на ее опустевший бокал. – Заказать тебе еще?

– Нет, спасибо.

– Я тут спросить хотел… Насчет моего предложения… Как только захочешь…

– Вот ты где, – прервал его речь появившийся, как из-под земли, Джейк. Обнял Барбару за плечи, притянул к себе, поцеловал в висок. – Извини, дорогая, надеюсь, я не заставил тебя долго ждать?

Барбара удивленно вскинула брови, а Джейк уже протягивал руку сидевшему напротив мужчине:

– Привет. Джейк Саммерс.

– Мик Джефферсон. – Копу с трудом удалось скрыть досаду от появления нежданного кавалера. Он поспешно встал – ножки стула заскрежетали по полу – и попрощался.

– Приятно было перекинуться парой слов, Барбара. Спокойных снов!

– Что за терки у тебя с этим копом? – прошипел Джейк, едва тот отошел.

– Откуда ты знаешь, что он коп?

– Выправка полицейская. Или военная. Значит, я угадал?

– Ничего у меня с ним нет, – резко ответила она. – Просто клеится ко мне.

– Это я как раз понял. Только не понял, зачем ты это допускаешь.

– А что мне надо было сделать? На хрен его послать в грубой форме? – Барбара начинала раздражаться. Что этот Джейк себе позволяет? Сначала врывается в ее жизнь, когда его не просили, переворачивает все с ног на голову и еще указывает, что делать и с кем общаться.

– Ладно, не заводись, – он примирительно улыбнулся и указал на ее бокал. – Заказать тебе еще?

– Да отвалите вы все от меня! – Барбара не понимала, к чему эти светские беседы. Почему бы ему сразу не сказать ей, чем все закончилось? Она порывисто встала, но Джейк удержал ее за руку, вынуждая сесть обратно.

– Тсс, тише, прелестница. – Джейк придвинулся к ней ближе. – Посидим еще минут десять, поворкуем, потом уйдем. Я тебе все расскажу, но не здесь. Дыши глубже.

Он поднял вверх руку, подзывая официантку:

– Можно нам повторить?

И тут же снова наклонился к Барбаре:

– Маленький спойлер: копии не было.

Марьям Левицки поднялась по ступенькам, повернула ключ и вошла в антикварный магазинчик, который держал ее дедушка вот уже без малого тридцать лет. Повернула табличку «Открыто», проследовала за прилавок. Уже третий раз за эту неделю дедушка просил его заменить. «Старые кости совсем разболелись», – жаловался он. Марьям делала вид, что верит, хотя и раскусила замысел деда.

Он уже давно всеми правдами и неправдами пытался привлечь ее к управлению магазином, от чего она долго открещивалась. Она разбиралась в антиквариате ровно настолько, чтобы не казаться совсем уж невеждой, но дедушке и в подметки не годилась. Честно говоря, куда интереснее ей было заниматься живописью. Дедушка деликатно намекал ей, что антикварная лавка прокормит ее лучше, чем мазня на холсте, и Марьям неохотно соглашалась. У нее хватало мужества признать тот факт, что особым талантом художника она не обладала, да и в целом являлась не самой одаренной натурой. Что ж, никакой драмы. Занятие антиквариатом, пусть и весьма отдаленно, тоже может компенсировать тягу к творчеству. Когда дедушка расписывал потенциальному покупателю историю и качества той или иной старой вещицы, можно было заслушаться. Вот чему ей стоило поучиться – так это интересоваться прошлым и складно его преподносить.

Стояло раннее утро, и большая часть магазинчика, узкого, уходившего в глубину здания, еще тонула в сером сумрачном свете, который едва разбавляли тусклые потолочные лампы. Зато у самого окна, где стояли диван для посетителей и круглый журнальный столик на резных деревянных ножках, выпуклых, словно просевших от тяжести, – воздух мерцал, наполненный теплыми солнечными лучами. Каждый раз заменяя дедушку, большую часть дня Марьям проводила именно на этом диванчике в ожидании посетителей. Покупатели заходили редко и в основном после предварительного звонка, чтобы уточнить наличие той или иной вещицы, или же подтвердить поступление заказа. Но тем и выгодна торговля стариной, порой даже одна сделка может запросто обеспечить тебе месяц сытной жизни.

Марьям включила чайник, вскипятила воды и сделала себе кофе. Добавила сахара, предвкушая, с каким удовольствием выпьет первую утреннюю чашечку – самую вкусную, – и расположилась вполоборота на диване, чтобы иметь возможность лицезреть картину за окном – тротуар, улицу и часть парковки.

Ей всегда нравилось наблюдать за течением жизни, желательно устроившись с удобством где-нибудь на балконе. Впрочем, просто у окна, на мягком сиденье, было тоже очень неплохо смотреть, как едут машины, как меняется облачное небо под порывами ветра, как бредут пешеходы, думая о чем-то своем. Больше всего ее увлекало наблюдать именно за людьми – и это было совсем не скучно. Дедушка иногда подтрунивал над внучкой:

– Эх, если бы к антиквариату ты испытывала половину того интереса, с каким пялишься в окна, мы бы сказочно разбогатели.

Марьям могла бы ответить на это, что, несмотря на дедушкин великий интерес, сказочного богатства он, однако, не приобрел, но предпочитала молчать и улыбаться. Зачем его огорчать? После смерти его дочери – ее мамы – Марьям осталась для него единственным самым близким человеком.

Кофе пах упоительно. Она втянула крепкий аромат – и даже зажмурилась от удовольствия, – прежде чем сделала первый, маленький глоток. Пожалуй, именно так должно начинаться идеальное утро.

За окном день набирал силу, – торговец фруктами расхваливал свой товар остановившейся у прилавка женщине, велосипедисты обгоняли ползущие к перекрестку автомобили, девочка лет пяти тянула маму в сторону витрины антикварной лавки, заинтересовавшись чем-то блестящим, но та даже не замедлила шаг, поглощенная своими заботами. За некоторыми людьми – обычно у них на лицах одинаковая маска скуки и озабоченности – наблюдать совсем неинтересно.