Князь Барятинский. Ближний Круг

Я молча кивнул. Нина явно что-то не договаривала, но с расспросами я решил пока не лезть.

– В левом крыле дома – дядюшкин кабинет и приёмная, ваша с Надей классная комната. Моя приёмная… Я – целитель, – улыбнулась на мой вопросительный взгляд Нина. – Врачи уездной больницы, если сталкиваются с тяжёлыми случаями, присылают ко мне пациентов за консультацией. А иногда я сама посещаю больницу.

– То есть… Вы врач? – не понял я.

– Говори мне «ты», – улыбнулась Нина. – Нет, не врач, хотя у меня есть медицинское образование. Целитель – это несколько иное. Мои возможности идут в ход тогда, когда врачи бессильны что-либо сделать. В правом крыле дома – столовая, гостиная, библиотека. На втором этаже – спальни и гардеробные, комнаты прислуги.

Целитель… Тоже, надо полагать, магия – сродни той способности восстанавливать сломанные вещи, что я недавно видел. И эта магия идёт в ход, когда врачи не справляются… Я вспомнил лица друзей и просто хороших товарищей, которых не сумел вытащить наш фельдшер, делавший в три раза больше, чем мог. Представил, как Нина простирает руку над раненным осколками бойцом, что-то шепчет, и рана сама по себе затягивается.

Как вообще можно, обладая такими способностями, вести речь о том, что род стоит на грани разорения? Этакий целитель в моём мире был бы на вес золота.

Мы с Ниной, проследовав через просторный холл, подошли к тяжёлым входным дверям из тёмного дерева.

– Швейцара у нас сейчас нет, – остановившись, извиняющимся тоном проговорила Нина.

– Даже не знаю, как я это переживу, – серьёзно сказал я. Распахнул перед Ниной дверь. – Прошу.

– Благодарю.

Мы вышли на широкое крыльцо. У его подножия стояли каменные вазоны, в которых буйно цвели какие-то растения.

– Красивые цветы, – заметил я.

– Ими занимается Надя, – сказала Нина. – Садовник… посещает нас не очень часто. А Надя любит возиться с цветами.

Я подал Нине руку. Мы спустились с крыльца.

– Ты очень повзрослел, Костя, – проговорила она. Смущённо засмеялась. – Боже, что я несу! Ты ведь и так взрослый, верно? Просто мне пока трудно это осознать. Но именно сейчас в тебе появилось то, что я так хотела видеть, когда воспитывала тебя.

– Что именно?

Нина развела руками.

– Пока не могу понять. Возможно, позже… Идём.

Мы двинулись вперёд по широкой аллее.

– Усадьба довольно большая, – снова заговорила Нина. – Аллея заканчивается въездными воротами, рядом с воротами гараж. Автомобили мы оставляем там. С той стороны – сад и оранжереи, – она показала рукой, – с этой – купальни, игровая и тренировочная площадки, пикниковая зона. К сожалению, сейчас… – Она не договорила.

Я поднял руку, призывая девушку замолчать. Показалось, что неподалеку кто-то ведёт разговор на повышенных тонах.

Нина тоже прислушалась и ахнула. Пробормотала:

– Надя вернулась, – и поспешила к воротам, бросив шёпотом через плечо: – Ни слова ей! Если что – сошлись на потерю памяти после травмы, прошу!

О том, что раньше к воротам прилагался привратник – который сейчас, к сожалению, отсутствует, – Нина могла не говорить. Я и сам догадался, что тягать здоровенные ворота из кованых металлических прутьев ей, хрупкой девушке, тяжеловато, а как аристократке – вероятно, ещё и не по рангу.

Я опередил Нину. Оказался у ворот раньше неё и отворил тяжелую створку.

На скрип обернулись темноволосая девушка, моя ровесница, и тип лет двадцати, с нахальной и самодовольной мордой. Глаза девушки сначала сощурились, глядя на меня, а потом распахнулись широко-широко. Приоткрылся рот. Казалось, она забыла, где и с кем находится, ещё чуть-чуть – и бросится ко мне.

Они с парнем стояли около автомобиля, выглядевшего так, будто девушка забрала его из музея. Малинового цвета, длинный, с круглыми, будто выдвинутыми вперёд, фарами, блестящими хромированными порогами и светло-коричневой кабриолетной крышей. Запаска крепилась сбоку – так же, как решётки радиатора, тоже вынесенные на бока. Если не ошибаюсь, в моем мире на таких автомобилях ездили когда-то совсем уж в незапамятные времена. Чуть поодаль стоял второй, подобный – видимо, на нём приехал тот тип, который продолжал назойливо гундеть:

– … только не говори, что не знаешь, насколько паршиво идут дела у вашего рода, – донеслось до меня. – Какие долги свалились на вас после смерти твоего отца! А я ж ничего такого неприличного не требую. Пока. – Тип ухмыльнулся и, взглянув в нашу с Ниной сторону, гыгыкнул: – А вот и братец с тётушкой подоспели! Тётушка, – он обратился к Нине, – хоть вы подскажите племяннице, что когда такой человек, как Егор Пухов, приглашает на свидание и предлагает за это погасить часть долгов, отказывать не стоит.

Надя – а я так понял, что девчонка не могла быть никем, кроме неё, – пришла в себя и повернулась к собеседнику.

– Пошел прочь отсюда! – топнула ногой. – Я не желаю тебя слушать!

– Уходите немедленно, – присоединилась Нина.

– Вы б повежливей, дамочки, – усмехнулся Егор Пухов. – Жизнь-то уж давно изменилась. Сейчас важно не то, у кого происхождение, а то, у кого денежки. Можно упираться, а можно реально на вещи смотреть, когда уважаемые люди хорошие предложения делают.

В нюансы того, что здесь происходит, я вдаваться не стал. Жизнь приучила меня не вникать в мелочи, если понятна суть. Суть же была проста, как наковальня: этот тип оскорбляет мою семью, угрожает, выдвигает тошнотворные предложения. Есть у него на то права, нет ли – не важно. Коль скоро я очутился здесь, пора начинать объяснять этому миру, с чем ему придётся иметь дело.

Я каким-то невероятным мгновенным порывом оказался рядом с Егором. Процедил:

– Ты не слышал, что тебе сказали? Проваливай!

Тот прищурился, нисколько не напугавшись:

– На твоем месте я бы не дерзил, а вправил сестрёнке и тётушке их куриные мозги! Я ведь реальные деньги предлагаю. Ты не забыл, сколько у вас долгов? Считать умеешь?

– Умею. Раз. – Я размахнулся и влепил кулаком ему в челюсть.

Моя сестра и Нина одновременно ахнули. Парень отступил на шаг, но не упал – спас капот второго автомобиля, на который он оперся рукой. А я поморщился от боли в костяшках. Кулаки-то не набитые… Многому ещё придётся научить это тело. Костяк бы выдержал.

– Сдурел, щенок?! – очухавшись от удара, рявкнул Егор. Заорал: – Это самооборона! Вы свидетели! – и ринулся на меня.

Он обращался к двум парням, выскочившим из машины. Ну, ясное дело, такие мрази поодиночке перья не растопыривают, всегда на подхвате кто-то сидит. Причём, зачастую кто-то посерьёзнее. Так вышло и в этот раз. Краем глаза я отметил, что если изначальный подонок выглядел лет на восемнадцать-двадцать и был довольно щуплым, то двое других и постарше, и потяжелее. Да и на разговоры не разменивались.

Несмотря на щуплость, Егор всё же был выше и тяжелее меня. Попытался ударить хуком справа – я уклонился. Драться, находясь в теле подростка, мне не доводилось с тех пор, как был подростком. Впрочем, и в те времена мало от кого из взрослых приходилось ждать чего-то хорошего. Навыки вспоминались быстро.

Дождавшись, пока Егор снова кинется на меня, я нырнул под его руку, и, воспользовавшись его же инерцией, бросил через себя. В следующую секунду меня сбили с ног – парни, выскочившие из машины, времени зря не теряли. По тяжёлому удару, прилетевшему по ребрам, я понял, что на руке ударившего кастет.

Сумел уйти перекатом от нового удара и вскочить на ноги. Для того, чтобы понять, что сейчас меня сомнут. Один из парней действительно надел на руку кастет, второй сжимал нож. Серьёзные ребята, шутить не любят.

– Вы не посмеете! – закричала Нина.

Они с сестрой бросились ко мне одновременно. Этого я допустить не мог. Рявкнул:

– Стоять! Не лезьте!

Ринулся на того, у которого был нож, в надежде его обезоружить. Понимал, что шансов у меня почти нет. Два урода, явно не сегодня впервые увидевших оружие, против подростка с голыми руками – это много. И помощи ждать неоткуда. Но ни при каких обстоятельствах не позволил бы себе поступить по-другому. Ярость, клокотавшая во мне, просила выхода. И я не стал её сдерживать.

Бил по кулаку с ножом – отчаянно, вложив в удар всё, на что было способно это тело. Понимая, что возможности ударить повторно мне не дадут – второй урод не дремлет.

Я сам не успел понять, что произошло. Ощущение творящейся вокруг адской несправедливости преобразовалось во что-то – не материальное, но ощутимое. Воздух перед моим кулаком как будто сгустился. Одним своим невысказанным желанием я усилил удар.

В кулак моего противника, сжимающий нож, ударила молния. Вокруг его фигуры образовалось яркое свечение. Раздался треск, запахло озоном. Парень завопил от боли. Второму, с кастетом, тоже досталось. Он попытался кинуться в другую сторону, но не успел – рухнул рядом со своим товарищем, так же окутанный искрами.

– Пощади! – послышался голос Егора Пухова.

Я повернулся к нему. Он так и не поднялся. Лежал на земле, выставив перед побледневшим лицом скрещенные руки.

Как ни странно, первой после всего случившегося пришла в себя Нина.

– Как ты обращаешься к аристократу? – ледяным тоном проговорила она.

У меня-то в голове только одно крутилось: «Это что я сейчас такое сделал?!»

– Пощадите, ваше сиятельство! – мгновенно исправился Егор. Он, в отличие от меня, понимал, что происходит. И, видимо, догадывался, что может произойти дальше. – Христом-богом клянусь, больше никогда! Егор Пухов слово даёт! – Он перекрестился. – Близко к вашей сестрице не подойду, и думать об ней не посмею!

Я вопросительно посмотрел на сестру.

– Отпусти его, Костя, – брезгливо проговорила та. – Пусть убирается.

– А эти? – Я кивнул на поверженных соперников.

– Этих – приберём, ваше сиятельство, – залебезил Егор, – не извольте сомневаться! Всё приберём в лучшем виде, через минуту и духу не останется. Пощадите только!

Лицо его было измазано кровью – я разбил ему губы.

– Забирай обоих и проваливай, – разрешил я.

– Будет исполнено, ваше сиятельство! – Егор, с опаской поглядывая на меня, вскочил на ноги.

– Стой, – приказал я. – Нож – сюда. И кастет тоже.

Егор забрал у приятелей оружие. С поклоном подал мне. Ухватил одного из соратников за руки и поволок по земле к своей машине. С грехом пополам запихнул тело на заднее сиденье.

Вернулся, непрерывно кланяясь. Пробормотал:

– Ещё раз нижайше прощения просим, – и так же быстро управился со вторым.

Через минуту на дороге, ведущей к воротам усадьбы, действительно не осталось ничего, что напоминало бы о произошедшем.

И только тогда Нина позволила себе дать волю чувствам. Всплеснула руками.

– Господи, Костя! Ты даже не представляешь, что сейчас натворил!

– Костя, ты выздоровел! Как ты себя чувствуешь? Ты стал таким сильным! А что у тебя с волосами? У тебя жар? Значит, ритуал всё-таки помог? – принялась тараторить Надя, как только её несостоявшийся кавалер отчалил восвояси.

Кажется, эта наивная душа была мне искренне и безоглядно рада. Она улыбалась, в глазах стояли слёзы, то лезла обниматься, то щупала лоб с озабоченным видом. И всё это время мы ещё умудрялись идти по направлению к дому.

– Я… в порядке, – попытался я одним махом разделаться со всеми вопросами.

И вдруг заметил, что Нина побледнела.

– К-какой ритуал? – спросила она.

– Ну, как же? – всплеснула руками Надя. – Дедушка ведь говорил, что соберет консилиум, чтобы над Костей провели исцеляющий ритуал! Я потому и уехала, чтобы мою магию не высосало до дна – неужели ты не помнишь?

– Ах, да! – спохватилась Нина. – Конечно, ритуал сработал. То есть, это не совсем ритуал, а вовсе… Впрочем, обсудим позднее. Косте нужно отдохнуть, он ещё слаб.

– Я помогу ему дойти до спальни, – вцепилась в меня Надя.

Я не возражал. Несмотря на некоторую назойливость, сестрёнка мне понравилась. Трудно игнорировать, когда тебя так искренне и безоглядно любят. Правда, любовь эта предназначалась не совсем мне, а если точнее – то и совсем не мне. Но всё же.

Нина же была отчего-то категорически против.

– Надежда Александровна! – её голос похолодел. – Я полагаю, вы забыли, что у нас весьма сокращён штат прислуги.

– Ты уволила Китти?! – захлопала глазами Надя.

– Нет. Но Китти не сможет загнать в гараж автомобиль. Если она попытается это сделать, мы лишимся гаража, а пожалуй, что и автомобиля.

– Чепуха, загоню потом, – отмахнулась было Надя.

– Как вам не стыдно столь пренебрежительно относиться к родовому имуществу, когда род наш находится в столь шатком положении?! – возмутилась Нина.

Надя поникла. Она всё принимала за чистую монету. А до меня уже дошло, что у Нины ко мне появился серьёзный разговор. Более того – неотложный.

– Всё в порядке, – улыбнулся я сестре. – Увидимся позже. За… – Я прикинул положение солнца на небе и предположил: – …за ужином.

Кажется, угадал. Больше того – только сейчас начал чувствовать голод, до сих пор даже не вспоминал, что у меня есть желудок.

– Хорошо, – буркнула Надя и пошла назад, к воротам. На ходу обернулась. – Очень рада, что ты поправился, Костя! Отличная причёска, кстати, сейчас такое в моде.

Нина, держа меня под руку, шагала в сторону дома. Со стороны выглядело, как прогулка дамы с кавалером, но ощущалось так, будто меня тащит конвоир. Я решительно высвободил руку.

– Объяснишь, что случилось?

– Нам срочно нужно к дядюшке, – сказала Нина.

– Мы только что от него.

– Полагаю, только он может объяснить…

– Стоп! – Теперь уже я схватил Нину за руку и остановил, постаравшись сделать это максимально деликатно. – Я не пацан, чтобы таскать меня туда-сюда без объяснения причин! Я сам определяю свой путь. Если я пришёл сюда – это был мой выбор.

– Ты пришёл сюда, потому что дядюшка тебя призвал!

– Он звал, – кивнул я. – Однако я мог и не откликнуться. Это – мой выбор. И у меня выбор есть всегда. Возникли какие-то проблемы? Я что-то сделал не так? Всё это можно сказать здесь и сейчас. Там, откуда я родом, среди людей, называющих себя «семьёй», не принято решать вопросы через голову друг друга.

Аргумент возымел действие. Нина покраснела, отвела взгляд.

– Хорошо… Ты напал на этих… с позволения сказать, людей.

– Эти, с позволения сказать, люди приставали к моей сестре с непотребными предложениями. Если бы они были моими бойцами, я бы их вздёрнул.

– Что значит, «вздёрнул»? – заинтересовалась Нина.

Я жестами изобразил, как завязываю галстук, а потом тяну за него вверх. Краска схлынула с лица Нины.

– Что сказать… Мы там не гербарии собирали, – пожал я плечами. – Однако об элементарных правилах приличия старались не забывать. В общем, Пухов сотоварищи ещё очень легко отделались.

Уверенность моя, впрочем, была напускной. Буйство подростковых гормонов уже улеглось, и я трезвым взглядом окинул содеянное. Кроту ясно, что Пухов – шестёрка, которая ходит под кем-то серьёзным. Отсюда и пальцы веером. И вот тут вопрос – как поступит «кто-то серьёзный», когда узнает, что его шестёрки наполучали по башке? Зависит от разного. В худшем случае сюда приедут не трое дегенератов, а бойцы. А армии у меня нет… Значит, что? Правильно, Капитан Чейн. Нужно нанести упреждающий удар.

– В чём дело?! – громыхнул вдруг голос деда.

Я даже вздрогнул от неожиданности. Сложилось впечатление, будто старик просто перенёсся сюда из своего кабинета. Во всяком случае, шагов я не слышал.

– Что случилось? Откуда вспышка магии?

Вот как; значит, можно каким-то образом фиксировать использование магии. Многое мне ещё предстоит узнать, прежде чем научусь скользить в этом мире как рыба среди водорослей.

– Кто здесь был?! – Дед не получал ответов на свои вопросы и от этого всё больше разъярялся.

– Полагаю, приспешники Комарова, – пробормотала Нина.

– Что?! С каких пор этот сброд владеет магией?!

– Это не они, дядюшка. Костя прогнал их… Он…

Но деду сказанного было достаточно. Он взмахом руки оборвал Нину и пристально уставился на меня.

– Что ты сделал?

– То, что должен был, – огрызнулся я. – Мне показалось, что я знаю более эффективные методы, чем топать ногой и кричать «Кыш!». – Подумав секунду, нехотя признал: – Возможно, немного перестарался.

Впрочем, вариантов-то у меня было не два вагона. Если бы не внезапно сработавшая магия, я бы, может, сейчас лежал за воротами с головой, пробитой кастетом. И дед бы уже колдовал в многострадальное тело следующего духа… Я запоздало подумал о том, что Капитан Чейн начал бы не с Пухова, а с парней, сидящих в машине. Одного огрел бы дверью при попытке вылезти. При удачном раскладе сломал бы ему переносицу – уже минус один. Забрал бы кастет, или нож – и вот я уже не безоружен. Возможно, и впрямь сумел бы обойтись без магии… Но подростковые гормоны Кости Барятинского оказались сильнее моего прошлого рассудка. Чувствую, с этим телом мне еще предстоит побороться.

– «Знаешь»? – напирал дед. – Именно «знаешь»?

– Я не планировал никакой магии! – буркнул я. – Хотел всего лишь быстренько настучать этому… Но тут выскочили ещё двое. Поймите правильно, будь я в своём теле, я бы даже сигарету не уронил, разобравшись с ними! Но тут всё оказалось немного сложнее. И вдруг получилось…

– Значит, самопроизвольное извержение, – совсем расстроился дед.

– Звучит как-то не очень, – хмыкнул я. – Может быть, подберём другой термин?

– Спонтанная вспышка, – предложила Нина, и я кивнул в знак одобрения. – Но меня напугала не она. Это была чёрная магия, Костя! Твоя первая спонтанная вспышка оказалась чёрной.