– А вам не кажется, что Диккенс вне уровня его понимания?
– Ни в коем случае. Совсем наоборот. Я помню, с каким наслаждением он слушал, когда я читала ему «Большие надежды». Он обожает «Рождественскую песнь».
Кипп стоял у кровати хозяйки, смотрел на нее и вилял хвостом.
Дороти постучала рукой по матрасу, приглашая его к себе.
Кипп запрыгнул на кровать, лег рядом и уткнулся мордой в бедро хозяйки.
Дороти коснулась его большой головы, нежно потрепала висячие уши и погладила золотистую шерсть.
Ненавистная Смерть уже стояла на пороге, но в сердце Киппа рядом с горем соседствовало блаженство.
4
Двухполосное шоссе темной змеей извивается вдоль пустошей Юты, омываемых бледным светом луны. В этом почти пустом пространстве то здесь, то там светятся далекие скопления огоньков, словно с орбитального корабля инопланетян спускаются летающие тарелки, готовясь к какой-то гнусной миссии.
Двигаясь на юг от пригородов Прово к еще более пустынным местам, Ли Шекет не отваживается ехать по федеральному шоссе 15. Он едет по менее оживленным дорогам штата, а в случае необходимости – по второстепенным федеральным трассам, не имеющим разделения полос. Ему не терпится оказаться как можно дальше от событий, произошедших в лабораторном комплексе Спрингвилла.
Если он и совершил столько же зла, сколько любая историческая личность, то делал это с лучшими намерениями. Ли считает, что эти намерения значат больше, нежели последствия его действий. Выбралось бы человечество из пещер, построило бы орбитальные станции, если бы все мужчины и женщины боялись рисковать? Кто-то стремится к знаниям и любой ценой преодолевает трудности. Благодаря таким людям и совершается прогресс.
Как бы там ни было, все еще может кончиться хорошо. Окончательный результат проекта пока неизвестен; известно лишь, что на средней стадии произошел сбой. В науке каждое начинание ознаменовано неудачами. В конечном итоге любая неудача способна стать матерью успеха, если умеешь учиться на сделанных ошибках.
Однако нынешнюю неудачу Ли считает абсолютной.
Он едет не на своей «тесле», не на «Мерседесе SL-550», поскольку власти рано или поздно объявят его в розыск. Шекет сидит за рулем кроваво-красного «додж-демона», загруженного всем необходимым. Эту машину он купил за сто сорок шесть тысяч долларов через компанию с ограниченной ответственностью, базирующуюся на Каймановых островах. Его имя никак не фигурировало при покупке автомобиля, а потому даже самый въедливый следователь не найдет концов. Номерные знаки на его «додже» выданы в штате Монтана. На тот невероятный случай, если полиция все же пронюхает, кто является владельцем «доджа», GPS-навигатор с машины снят, а потому никакой спутник не отследит его местонахождение.
В багажнике, в одном из двух чемоданов, лежат сто тысяч долларов. Еще триста тысяч в стодолларовых купюрах спрятаны в потайном отсеке спинки пассажирского сиденья. Чтобы их достать, нужно надавить на две потайные защелки. В подкладку черной спортивной куртки из мягкой кожи зашито тридцать шесть высококачественных бриллиантов, за каждый из которых любой ювелир-оптовик выложит полмиллиона.
Но эти средства нужны Ли не для того, чтобы растягивать их до конца жизни. Они позволят ему затаиться на несколько месяцев, пока не спадет ажиотаж с провалом спрингвиллского проекта. Он покинет территорию Соединенных Штатов и благополучно доберется до Коста-Рики, следуя туда кружным путем. Ему предстоит пересечь границы пяти стран и трижды сменить удостоверение личности. В Коста-Рике у него есть пристанище, записанное на имя Айена Стоунбриджа и действующий швейцарский паспорт на то же имя.
Вплоть до недавнего времени он был генеральным директором «Рефайн» – филиала многомиллиардного конгломерата, имеющего баснословную стоимость. Немногим генеральным директорам, которые возглавляют многомиллиардные компании, хватает прозорливости представить, что в один отнюдь не прекрасный день в их корпорации разразится масштабный кризис, а потому они не обзаводятся заранее новыми документами и не копят денежки в тихих местах, подальше от Штатов, чтобы потом десятками лет сохранять высокий уровень жизни, к которому привыкли. Шекет гордится своей мудростью и здравомыслием, хотя он намного моложе других генеральных директоров.
Ему тридцать четыре. Он не так уж молод по меркам положения, занимаемого им в экономическом секторе, где технологические волшебники создают компании и становятся миллиардерами в свои двадцать. Ли подчиняется Дориану Перселлу – председателю совета директоров материнской компании. Тот стал миллиардером в двадцать семь, а сейчас ему тридцать восемь. Однако сам Шекет стоит лишь сто миллионов.
Дориану хотелось, чтобы исследования в Спрингвилле велись с головокружительной скоростью. Шекет подчинялся: ведь при успешной реализации их первичного проекта акции «Рефайн» подскочат и он тоже станет миллиардером, хотя и не мультимиллиардером. А вот пятидесятимиллиардное состояние Дориана, скорее всего, удвоится.
Миллиард видится Шекету жалкой компенсацией. Это несправедливо, потому он скрипит зубами во сне и часто просыпается с ноющими челюстями. Если у тебя всего миллиард, среди принцев высоких технологий ты никто. Как бы эта толпа ни изображала социальное равенство, многие из них крепко держатся за классовое сознание элиты. Таких сословных фанатиков мир еще не видел. Ли Шекет ненавидит их почти так же сильно, как хочет быть одним из них.
Если ему до конца жизни придется прятаться и существовать на жалкую сотню миллионов, всю массу свободного времени он употребит на разработку способов уничтожения Перселла. Других занятий у него не будет или будет очень мало.
Ли Шекет с самого начала понимал: если дела примут совсем скверный оборот, всю вину ему придется взять на себя. Дориан навсегда останется неприкосновенным – иконой революции высоких технологий. И тем не менее сейчас, когда Шекет вынужден платить такую цену, он чувствует себя обманутым, облапошенным, подставленным.
Мчась по ночным дорогам, он бурлит от гнева, жалости к себе и беспокойства. К ним примешивается и незнакомая ему эмоция, которую он принимает за горе. Девяносто два сотрудника корпорации «Рефайн» наглухо заперты в тщательно охраняемом лабораторном комплексе близ Спрингвилла и в последние часы жизни полностью лишены каких-либо контактов с внешним миром. Ли зол на них не меньше, чем на Дориана. Один или несколько этих гениев, наплевав на меры предосторожности, сотворили нечто такое, что решило их судьбу, а его поставило в невыносимое положение. Однако некоторые из них – его друзья, в той степени, в какой генеральный директор может позволить себе дружбу с подчиненными, и потому сейчас их страдания его угнетают.
При строительстве комплекса Шекет приложил все усилия и добился того, чтобы модуль, где находился его кабинет и кабинеты пяти его непосредственных заместителей, в случае кризиса герметизировался на девяносто секунд позже всех остальных помещений. Когда прозвучал сигнал тревоги, Ли заверил ближайшее окружение, что они в полной безопасности и должны оставаться на своих местах, а сам тихо ушел.
У него не было иного выбора, как солгать им. Сигнал тревоги означал не надвигающуюся опасность, беда уже грянула. Все они уже заражены наряду с исследователями в лабораториях. Шекет тоже был заражен, однако в смертельно опасной ситуации вроде этой он не мог столь же легко солгать себе, как лгал коллегам.
До сих пор удача ему улыбалась и он избегал последствий своих ошибок. Возможно, удача улыбнется ему и на этот раз и его побег будет удачным.
Вскоре за ним начнется охота, в которую включатся не только силы правопорядка, но и безжалостная команда «чистильщиков» Дориана. Он надеется – исключительно из милосердия и сострадания к обреченным, – что все работники спрингвиллского комплекса погибнут и свидетельствовать против него будет некому.
5
Когда Роза спустилась вниз, чтобы сделать себе сэндвич, Кипп остался наедине с Дороти.
От ночника шел неяркий свет. Тени в спальне замерли, как стоячая вода. Лунное сияние серебрило могучую сосну, росшую за окном.
– Я договорилась с Розой, – начала Дороти. – Когда я умру, ты останешься с ней. Она будет хорошо заботиться о тебе.
В ответ на слова хозяйки Кипп трижды ударил по покрывалу хвостом. Троекратный удар означал: «Да, все так». Однократный – «Нет» или «Я так не думаю».
По правде говоря, судьба уведет его в другое место и с Розой он не останется.
Однако незачем расстраивать Дороти.
– Дружочек, ты был для меня не менее ценным подарком, чем мой сын Джек и дорогой прекрасный Артур.
Кипп убрал голову с бедра хозяйки и лизнул ее бледную руку, часто гладившую его шерсть и угощавшую деликатесами.
– Жаль, что мы так и не нашли способа разгадать тайну твоего происхождения. – Кипп протяжно вздохнул, выражая согласие. – Но в конце концов, все наши истоки одинаковы. Они рождаются в сердце, и это делает нас такими, какие мы есть.
Киппу хотелось сказать хозяйке так много, пока еще есть время.
И хотя уровень его интеллекта непонятным образом повысился до человеческого, собачья гортань не была приспособлена для речи. Кипп мог издавать множество звуков, но не слов.
Дороти разработала оригинальный метод общения, но устройство для общения находилось на первом этаже, а ей уже не хватало сил встать и спуститься вниз.
Ничего страшного. Все, что Кипп хотел ей сказать, было уже сказано раньше. «Я люблю тебя. Я буду ужасно по тебе скучать. Я никогда тебя не забуду».
– Дорогое дитя, позволь мне заглянуть в твои глаза, – попросила Дороти.
Кипп переместил голову ей на грудь и встретился с ее любящим взглядом.
– Твои глаза и сердце такие же золотые, как твоя порода, дорогой Кипп.
Глаза Дороти были синими, ясными и глубокими.
6
Ли Шекет паркует «додж-демон» в дальнем углу стоянки мотеля «Бест вестерн» в городке Дельта, штат Юта. Сидя в машине, он сбривает свою аккуратную, ухоженную бородку, которую носил с тех пор, как ему исполнилось двадцать четыре года. Затем он ополаскивает руки антисептиком и надевает контактные линзы, продаваемые без рецепта. Цвет его глаз меняется с серо-стального на карий.
Скрыв большую часть своих светлых волос под бейсболкой, Шекет едет дальше. Он движется по штатному шоссе 257, сворачивает на шоссе 21, затем на шоссе 130. Проехав сто двадцать пять миль, он прибывает в Сидар-Сити, где регистрируется в местном отеле «Холидей инн» по водительскому удостоверению и кредитной карточке на имя Натана Палмера.
Он решил перекрасить волосы, но сперва ему нужно узнать, попала ли катастрофа в спрингвиллском комплексе на каналы кабельного телевидения. Войдя к себе в номер, он сразу же включает телевизор. Первыми кадрами, которые он видит, оказывается видеорепортаж, сделанный под конец рабочего дня, еще до наступления темноты. Когда Ли бежал с места катастрофы, пожара в комплексе еще не было. Огонь вспыхнул через несколько минут после его поспешного бегства. Яростное пламя полыхает над всем комплексом, достигая высоты шестидесяти или даже семидесяти футов.
Должно быть, пожар произошел не сам собой. Комплекс подожгли, чтобы скрыть правду о случившемся. Шекет и не подозревал, что емкости с топливом и система зажигания были изначально вмонтированы в конструкцию комплекса для гарантии, что в случае катастрофы все доказательства характера выполняемой там работы никогда не будут обнаружены.
