Чужое тело. Чужая корона
Поехали. Удар, я бью прямо, Чеботарев отступает и парирует, я пытаюсь взять на прием, но опять не получается, мой противник резко разрывает дистанцию и атакует сам, целя мне в бок. Я в последний момент успеваю уйти в сторону, подставляя свой меч под удар, тут же получаю от Чеботарева ногой под коленку, и валюсь на пол, на спину.
– Вот так! – сказал Чеботарев.
Рано победу праздновал. В том мире мой учитель не прекращал поединки на такой малости, как падение одного из соперников. Я закрылся своим мечом и махнул им, стремясь зацепить ноги. Чеботарев не успел отскочить, неслабо получил по щитку, закрывающему голень, покачнулся, сделал шаг назад. Я подтянул ноги к себе, одной рукой уперся в пол и поднялся, прикрываясь мечом от атаки, и атаковал сам, снова. Ну, небольшая победа быстро обернулась поражением, первый же удар Чеботарев принял на меч, мягко спустил вдоль клинка, от чего я провалился вперед, теряя равновесие, и обозначил мне удар по шее.
– Ну, вот.
– Быстро. – Я потер шею. Прилетело не сильно, Чеботарев удар удержал, но чувствительно.
– Вот, пример готовности к бою, – сказал Чеботарев Молчану. – Всегда готов, хоть даже и на полу валяется, а все равно меня достать пытался. Был бы у него настоящий меч…
– Это да, – согласился Молчан. – Слушай, а еще? Ну, что-нибудь интересное?
– Ну… – задумался Чеботарев. – Пошли, покажу. Только тс-сс! – Он прижал палец к губам. – И никому постороннему! Это лишь для синоби-но-моно, а еще для военной разведки иногда…
– Могила! – подтвердил Молчан.
Вышли за дверь, там две лестницы было. Одна шла вверх, на второй этаж школы. Вторая вниз, в подвал, к раздевалкам и душевым. Не очень длинная, но широкая, с высокими округлыми ступеньками, сравнительно чистая.
Чеботарев вздохнул, присел на корточки и вдруг, рывком, прыгнул животом на лестницу. И так и скатился по ней вниз, как был, ничком, подпрыгивая чуть на ступеньках.
– Ох, мать твою! – сказал я. «Скорая», телефон ноль-три, а мобилка-то у меня в зале осталась. Надо бы…
– Вот так, – сказал Чеботарев снизу, поднимаясь. Вся футболка спереди в пыли, как и штаны. Отряхнулся, улыбнулся, показывая, что никаких повреждений у него нет. – Ну, кто готов повторить-то? Игорь?
– Мама миа, – сказал Молчан. – Это как же? Покажи поближе… Только дай одену что-нибудь попроще, а?
В самом деле, футболка и шорты Молчана ну никак не способствовали скоростному спуску по пыльной лестнице.
– Пошли обратно в спортзал. – Вздохнул Чеботарев. – Где-то там были брусья от тренажера, надо на них поваляться сначала, я покажу, что да как…
Засыпал я как всегда с плюшевым мишкой под боком… То есть с пистолетом «Чезет-семьдесят пять» и парой полных магазинов к нему, приклеенных скотчем к груди. Чтобы родители не зашли случайно, пришлось на дверь замок городить, простенький, но со вкусом. Закрывается только с моей стороны, ключ – игольчатый, тонкий такой стерженек с прорезями. Если надо, то открывается на раз, любым длинным предметом. Но я влез в замок и немного его доработал, чтобы, если уж снаружи закрыт, то не открывался изнутри никак. Просто на всякий случай.
А родителям наплел, что вот просто ручка понравилась, купил и в дверь вставил, красиво же.
Итак, сосредотачиваемся…
Ствол, ствол. Ты со мной, ствол. Ты и я – одно целое, и я проснусь утром, и ты будешь со мной, «Чезетта» семьдесят пятая… Нет, не так. Я проснусь там и ты будешь со мной, Че-Зет Семьдесят Пять, великолепное чешское изделие, привезенное сюда для черных и противозаконных дел, но попавшее мне в руки, и теперь использоваться будешь ты для дел благих и добрых, кои есть защита шкуры моей. Будь со мной, о Че-Зет Семьдесят Пять, и я буду тебя холить и лелеять, смазывать лучшим маслом и заряжать только лучшими патронами, а еще закажу золотые накладки на ствол в Гильдии ювелиров! И закажу у мастера Лорина самую лучшую кобуру из настоящей акульей кожи, с шелковыми вкладками! И вы, о магазины, полные патронов, тоже будьте со мной…
Несмотря на усталость после тренировки, сон не шел. Пистолет начал давить на грудь, неудобно стянул кожу скотч. Ну да ладно, можно потерпеть. Закрываю глаза и начинаю считать. Раз-Че-Зет. Два-Че-Зет…
Где-то на сто сорок третьем я проснулся уже в другом мире.
Поводил рукой по груди.
Нет, как и не было. Разве что такое ощущение, что кожу сводит… Ай, да что же так больно-то? Скотч, зараза, пара кусков еле оторвал от тела, а самого пистолета нет, как и не было.
Проглотить, что ли? Выходить тяжело будет, однако. Как в том анекдоте про обезьянку, которая случайно проглотила бильярдный шар и теперь апельсины, прежде чем есть, сначала к заднице примеряет.
К тому же, выражаясь ученым языком, антропометрические характеристики меня и принца разнятся. То, что я проглочу – как оно на принце-то скажется? Нет, надо пока что отказаться от столь экстремальных способов переноса.
Но знать-то, как это получается, надо! Иначе ничего хорошего меня не ожидает. Вот как таскать туда и сюда разные вещи?
Яркое солнце кольнуло меня через широкие щели в ставнях, пробежалось по полу и уперлось узким лучом в стену шкафа. Скоро к нему добавился еще один лучик, и еще. И еще один. Было довольно свежо, жаровни в комнате еле курились, и я был весь закутан в теплое шерстяное одеяло. Выходить из тепла на холод очень не хотелось, но надо, надо начинать день новый!
Встал, оделся, ударил в бронзовый гонг. Просыпайтесь все, принц же проснулся!
Первым явился мастер Клоту.
– Ваше высочество.
– Да, мастер. Сегодня я снова себя великолепно чувствую.
– Да, ваше высочество. Необходимо…
– Осмотреть не позволю. Эй, вы, там! Готовьте мою карету, скоро поедем. Как там Виктор? Ждет ли уже?
– Да, ваше высочество. Я взял на себя смелость провести его в замок и распорядиться насчет завтрака…
– Хорошее решение! – одобрил я.
Взгляд мастера Клоту вдруг остановился на моей груди.
Ох, чтоб тебя так. Кусок скотча забыл содрать.
С надменным видом я запахнул рубашку.
Ну, какие у нас планы на сегодняшний день-то? И вообще какие? Что за дела у меня есть, которые тут надо закончить?
Вообще-то мучила меня одна проблема, причем сильно и давно.
Надо быть честным перед самим собой, я тут готовлю революцию. Да-да, ее самую. Надеюсь, что не с расстрелом всей царской семьи и кровавой гражданской войной потом, а какой-нибудь бархатной, когда заснули при королеве-матушке, а проснулись при короле-батюшке.
Беда в том, что, даже прочитав несколько статей о событиях 1917 года в моем мире, в моей родной стране, я специалистом не стал. Для этого требовалось бы читать умные книги хотя бы год, а потом еще и уметь отличить, где умная книжка, а где «Ленин в октябре» или хруст французской булки.
Азы революции – это народные массы, которые в нужный момент пойдут свергать царя. Что я о них знаю? Да вижу из кареты, когда по городу катаюсь. Страшно узок мой круг и страшно далек я от народа![3]
Знаю, что налогами задавлены, знаю, что крестьяне ко мне идут, несмотря на то что королева их к себе просит, знаю, что к принцу тут снисходительно-дурашливое отношение, вспомнить хотя бы сценку на площади, еще в самом начале, когда меня приветствовали известным жестами типа «отруби по локоть». А еще и были отдельные фразы Вихора, уж о-очень мне напоминающие какую-нибудь маевку рабочих Путиловского завода из коммунистического учебника истории… О-очень неприятные для меня симптомы! Пролетариат поднимается, все эти подмастерья городских гильдий, они кто есть, как не пролетариат? Как известно, при пролетарской революции оставлять в живых дворян не принято. Оканчивать свою жизнь в подвале какого-нибудь местного Ипатьевского[4] дома или в Алапаевских шахтах[5] по вине дуры-королевы как-то не хотелось.
Короче, надо знать, что происходит вне дворца. И желательно без фильтра в виде графа Слава, барона Седдика, моей охраны либо кого-то еще. Вот просто знать. Учитывая результаты предыдущей миссии… Надо обратиться к специалисту, единственному мне известному. Но держать его под контролем и, если надо, прервать экскурсию.
Вихора я встретил утром в коридоре. С лицом, полным энтузиазма, тот старательно возил тряпкой по рыцарским доспехам. У его ног стояло деревянное ведро с темной водой, на краю которого были уложены еще три тряпки.
О, какая хорошая-то у меня встреча. А я думал, что вечером только искать придется. Ну, будем сейчас решать вопрос…
– Мастер Клоту, встречаемся внизу. Кажется, я в комнате что-то забыл…
– Да, ваше высочество. – Мастер Клоту двинулся дальше, пажи обогнули ведро и Урия. Я сделал несколько шагов и потом вернулся. Прошел мимо, как бы не замечая трудящегося ростика, а потом сделал шаг назад.
– Вихор! Слушай меня.
– Да, ваше высочество, – ответил мне Урий, не прерывая работы. Пыльные доспехи покрывались влажными разводами грязи.
– Устрой мне прогулку по городу. В одиночку, без охраны. Ты да я. Финансы с меня, с тебя общение с народом. Представишь меня как…
– Да ты что! – Вихор едва тряпку не выронил.
– Ну а что тебя смущает? Оденемся попроще и пойдем по своим делам… По Рынку пройдемся, в Мойку заглянем…
– В-в-в… Серый. Нельзя в такие места в одиночку ходить! Там тебя никто в лицо не знает, быстро в рабские бараки загребут! Пять золотых ростик стоит, если здоровый. Вольют в глотку отвара, и все, в шахтах очнешься, или на полях… Тут даже взрослые меньше чем впятером не ходят! Торгаши, они на голову слабые, но когда такие деньги по улицам просто так, без охраны гуляют, то соображают быстро.
– Вот невезуха… – Я задумался. – А если в Нижний город?
– В Нижний тоже опасно, сейчас три корабля из Империи стоят в порту, наемники по городу шарят, детей ищут. Через несколько семидневий, как снег ляжет, порт закроется, можно и погулять будет, а пока что опасно слишком!
– Понятно. – Стану королем, ой точно развешу работорговцев около их же бараков. Что же такое, в городе командой ходить приходится! – Ладно, тогда давай до вечера. Что принести?
– Да не, не надо ничего, есть на сегодня всё. Разве что свечей недостает…
– Найду. Давай. Не перетруждайся только сильно.
– Не буду.
Ждан и Волин давно гоняли друг друга тренировочными мечами, миг, и мы с Виктором присоединились к ним. Лана, как всегда, сидела на ветке дерева, держа на руках большого пушистого кота рыжей масти. Кот щурился, глядя на бойцов.
Вот, кстати, тоже странно. Имена земные, обычаи даже земные, время тут в семидневьях измеряется, и даже животные тут земные совершенно. Но это же другой мир, откуда тут…
Бам-ц! Тренировочный меч не сильно, но больно стукнул меня по шее.
– Задумываться после будешь! – сказал барон Седдик.
Откуда-то с краю хихикнула Лана.
Я поднял меч в позицию.
– О так! Снова, поехали!
У себя, в своем мире, я никогда бы не предположил, что мечом можно выделывать такие штуки. Нет, «Три мушкетера» и «Айвенго» посмотрел я в свое время, как и «Робин Гуда»[6] забугорного, но там все драки с мечами ненастоящие какие-то.
Даже с Молчаном и Чеботаревым поединки не такие напряженные. Барон Седдик просто вынимает душу, вкладывая на ее место умение владеть своим телом. И еще утрамбовывая сапогом, чтобы побольше поместилось.
Очень интересный вопрос, передается ли что-то между моими телами? Судя по некоторым намекам, таки передается. В Рязани я дрался уже с навыками отсюда, да и сюда чуть взял от Молчана и Чеботарева. Тогда, на встрече язычников, сильно меня погоняли, чему-то хоть научили. Без этого тут тяжелее бы пришлось… Ой!
– Говорю же, думай о бое!
Сержант наседал, атакуя меня из самых неожиданных позиций. Его меч, как жало пчелы, прорывался через мою хлипкую защиту и жалил, жалил, жалил. Легкие тычки, то в грудь, то в руки. Не сильно, чувствительно.
Пару раз получилось поймать меч учителя и отбросить в сторону, а потом ткнуть его своим мечом в грудь или в живот. Седдик хмурился, говорил, что недостаточно быстро и недостаточно сильно. Ох, чую, что снова мне придется камни носить.
Есть тут такое упражнение. Гантелей тут нет… Кстати, а надо придумать, а то погрязнем в дикости! Вот, если гантелей нет, то дают в руки камешек, кило так под десять, и им надо выделывать разную акробатику. То от себя отводить на вытянутых руках. То за плечи, поднимать-опускать. То просто на силу, лежишь на спине, и вверх-вниз… Удобный такой камешек. У меня после него даже живот жгло, никогда так в зале не было, в реальном мире, я имею в виду. Но и руки укреплялись здорово.
Барон Седдик, несмотря на то что ни разу в жизни не видел культуристского зала и не знал, кто такой Арнольд Шварценеггер и Джо Вейдер[7], знал о человеческом теле всё. Еще бы, я как подумаю, сколько он народу порубил… Тут рано или поздно станешь спецом по человеческой физиологии и анатомии.
В последний раз барон выбил меч из моих рук, легко, походя. Я не растерялся и бросился вперед, стараясь подхватить учителя за ногу и перебросить через себя. Не получилось ничего, конечно, на пути у меня сначала возникло колено, а потом затылка коснулся черенок тренировочного меча.
– Попытка хорошая, но исполнение слишком медленное, – сказал на это мой учитель. – Ну, теперь у тебя хоть что-то получается. Пошли.
– Куда? – тупо спросил я.
– Пошли, пошли. Не скажу, что пришла пора тебе обзавестись настоящим оружием, рано еще, но поглядеть на него давно пора.
Барон провел меня в дом, в подвал, остановился перед неприметной дверкой. Снял с шеи шнурок с длинным зазубренным стержнем, воткнул в стену, пошуровал там. Что-то громко клацнуло, и открылась неприметная дверь справа от входа. Если не знаешь, куда смотреть, то не сразу и поймешь…
Так я оказался в оружейной.
Ну, тут много что было. На деревянных подставках горизонтально лежали мечи. Не очень друг от друга отличались, все как один прямые и примерно одинаковой длины. Под некоторыми мечами уложены ножны, тоже совершенно простые. Хотя нет, вот и кривые клинки, похожие на саблю графа Дюка.
– Это оружейная, – сказал барон. – Что мне в руки попадало, то и сюда приносил. Вот это наши мечи, прямые. – Седдик показал на что-то похожее на большие, метр-полтора длиной, ножи. Штуки три таких, некоторые прямые, а лезвие у некоторых утолщается к концу, как бы играет. На некоторых гардах даже клеймо, грифон.
– Ну, такие ты тут часто видел. Вот это, – он показал на клинки, примерно такие же, как и у нас, но более широкие и короткие, – имперское оружие легионеров. Меч хороший, если бы еще был из хорошего железа сделан. Это беда в Империи, у них железа хорошего отродясь не было, на всех их землях…
Не впечатлило. Больше всего похоже на гладиусы, мечи римских легионеров. Вот если бы кто умудрился скрестить большой нож и римский гладиус, то так бы и получилось. Железо не очень хорошее, но рубать чем-то надо! Вот и делают такие поделки.
– А вот это сабли степняков… – Барон остановился около подставки с тремя саблями, друг над другом. Две примерно одинаковые, а одна подлиннее, побогаче. Простенькие сабли, гарда обычное перекрестие. У той, которая подлиннее, перекрестие украшено тонкой металлической гравировкой, да и хват ее можно сделать двумя руками, места на рукоятке хватает.
– Ханская. – Осторожно смахнул с нее пыль тряпочкой барон. – Ох, и тяжело она нам досталась…
А вот это что-то похожее на то, что называют «катаной». Нет, ну просто один в один, длинная рукоять, лезвие со слабым изгибом, заточка с одной стороны… Ну-ка, интересно, что же это такое-то? Неужели что-то самурайское?
– Это сабля Империи, такую носят их капитаны. Простым легионерам не дают, разве что уж совсем отчаянным рубакам, как императорскую милость. Стоит как хорошая деревня.
– Вот это старый меч наших предков, их еще можно встретить в горах. Таким же владел король Мург. И неплохо владел. Он был одним из лучших мечников королевства.
Ого, двуручник. И все, как в книжке читал, двойная гарда, после широкого перекрестия «кабаньи клыки», а металл между ними не заточен. Меч даже на вид толстый, крепкий. Кольчугу таким прорубить запросто. Что-то я читал, что такие мечи не просто так были сделаны. Им прорубались через строй врагов или отрубали наконечники вражьих пик. Надо будет у Молчана проконсультироваться.
– Вот это Рохни.
Самый лучший клинок! Прямой, на палец уже, чем наши, Соединенного королевства, и на ладонь длиннее. Лезвие ромбическое в сечении, исключая кровосток, они же долы вроде, да? На две трети лезвия идут. Металл с чуть голубоватым отливом, клинок листообразно сужается в кончик. И заточка видна, крупными зубчиками.
– Не очень хорошее оружие, – охарактеризовал клинок барон. – Хотя и прочный… Сталь у них самая лучшая, да вот оружейники не очень. Эту привез еще мой дед, вместе с кольчугой.
Рядом на плечиках висела кольчуга, на мой непрофессиональный взгляд, самая обычная, таких тут много. Бок кольчуги пропорот, кольца тройного плетения разошлись, торчат наружу острыми углами.
– А еще доспехов у вас нет? – почему-то сорвался на «вы» я.
– И доспехи есть… Чуть дальше, пошли, покажу… Лана! Ну сколько тебе раз повторять, не заходи сюда!
Я оглянулся. Ну да, Лана. На руках у нее давешний котище, обреченно свесил лапы вниз, смотрит недовольно на меня сверкающими глазами. А девочка тоже смотрит сверкающими глазами, на мечи.
– Папа, ты обещал!
– Дочь! – Суровое лицо барона чуть разгладилось, но тут же собралось снова. – Я же просил, не заходи сюда.
– Но, пап, ты же тут! Дверь была открыта, я за Пушистым прошла. А Пушистый за мышкой побежал.
– Отпусти Пушистого, пусть продолжит свою славную охоту. И иди к маме.
– Пап, я посмотреть хочу, можно?
– Ты уже так много…
– Ну пожалуйста! Ты же сейчас для принца доспехи будешь выбирать? Настоящую кольчугу? Пап, ну дай посмотреть!
– О Светлые боги, Лана! Почему же у всех девочки шьют себе платье и мечтают о свадьбе, а твои мечты об острых клинках и битвах? За что мне такое наказание?
– Это потому что у меня мама не какая-нибудь неженка городская, а степная женщина! Которые в бою прикрывают спину своему любимому! С луком и стрелами, а то и с настоящим мечом! А как я буду защищать спину любимому, когда у меня даже деревянного меча нет?
– Ох, Лана, дочка… – В голосе барона Седдика слышалось очень много, и главное из того, что в современных городах нет нужды защищать спину любимому, для этого есть верные друзья и городская стража, а женщины должны сидеть за крепкими крепостными стенами, прясть там или вышивать… Чем там Альтзора занимается? Вышивает рыцарские картины почем зря. Ну, или поместьем управлять, но это в крайнем случае! Да вот только было то говорено-переговорено уже много раз, как я понимаю.
И потому барон только вздохнул.
– Хорошо, побудь пока что, погляди… Эх, горе ты мое.
– Пап, ты не прав, я не горе – я счастье! Мне мама так говорит!
– Счастье, счастье, конечно! – Большой барон Седдик, децимал Пограничной стражи, один из лучших фехтовальщиков этого королевства, ласково обнял за плечи свою дочку, осторожно-осторожно. – Гляди, да только молчи и не мешай! А ты, Седдик, клади деревяшку на пол и иди сюда. С сегодняшнего дня в кольчуге будешь тренироваться…
Я услышал завистливый вздох Ланы.
Кольчуга легла на плечи как родная, сразу пригнула к земле. Кило восемь будет, а то и больше. А если и поддоспешник учесть, то и все десять будет.
– Вот так, – сказал сержант, затягивая пояс, и покрутил меня, как грушу, туда-сюда. – Вот так кольчуга носится. А теперь пошли в зал обратно, буду тебя удары учить принимать. Руки бы твоим учителям оторвать, только пьянствовали да… – Барон прервался, посмотрел на дочку. – Короче, руки оторвать. Лана, в зале подожди с Пушистым, дверь прикрой.
– Но, папочка, как же…
– И не спорь с отцом! – барон сказал мягко, но много решительнее.
Первый же удар я пропустил самым позорным образом. Прилетело мне в бок, я аж скривился, покосился… Ребра стрельнуло резкой болью, как будто получил резиновой дубинкой. Было так однажды, на дискаче этом проклятом, в «Васильке», когда пьяный студент приволок с собой раскладную дубинку-выкидушку и заехал мне по ребрам. Студента, конечно, смяли, отволокли проспаться в отделение. А наутро он уже ничего и не помнил. А ребра у меня болели еще с неделю.
– Больно же!
– Терпи! – сказал барон. – Это не очень сильно еще. Когда мечом бьют, еще больнее бывает.
Второй раз. Блин, больно-то как. И вроде на ногах стоишь, а почему-то загибаешься большим таким вопросительным знаком.
– Светлые боги, ну что же такое-то? – спросил барон. – Как врагов рубить будешь? Смотри, удар вот так принимать надо, а не стоять истуканом! И бей, бей в ответ, хуже-то уже не будет!
– Тяжело в учении – легко в гробу! – Я выпрямился. – До конца давай!
– Теперь готовься. Готов?
– Да… Ух! – Больно не так, но ощутимо все равно.
Еще два удара прошло полегче, но все равно я теперь уже совершенно другими глазами буду смотреть на бой в кольчугах. Больно это, удары пропускать! Лучше парировать мечом, а если уж попало, то ничего хорошего в том нет. Синяков не оберешься, а то и свалишься прямо посреди сражения, и вторым ударом тебя прикончат.
– Вот так. – Услышал я как с другой планеты. Что, бить больше не будут, нет? – Снимай теперь все, мне надо видеть, что у тебя с плечами.
Ничего такого с плечами. Синие они, плечи, стали.
– А хорошо ты стоял. Виктор после третьего удара вообще свалился…
– Ага… – скептически ответил я. – Так он и больше, ты его сильнее лупил!
Барон широко улыбнулся.
– Ничего не скроешь! Стой, не двигайся… Вот это бывает, когда поддоспешник на рубашку надеваешь. – Складки рубашки отпечатались у меня в теле синими полосами. – Снимай рубашку. И кольчугу подгонять тоже надо! Подгонять и подгонять… Эх, оружейника бы хорошего, да где их теперь-то возьмешь-то в Ильрони? Сами справимся. Одевайся заново, пошли в зал. Сделаешь два прохода, в кольчуге и поддоспешнике. Да и все на сегодня, а то обед стынет, а дочка моя все больше и больше хочет оружие в руки взять… Не дело это.
– Почему? – как-то глупо спросил я.
– Да потому, что я учить ее не смогу правильно, как вас, я жалею ее, волей-неволей. Дочка она моя. А учить наполовину, так это Светлых богов гневить! Пошли, пошли. Нечего отлынивать, не больше ста вздохов должно быть между упражнениями, а мы с тобой уж долго языками машем, а надо бы мечом…
– Ваше высочество, – приветствовала меня баронесса Ядвила. – Рада видеть вас в нашем скромном доме. Откушайте, чем Светлые боги одарили…
Фрукты какие-то разные, мясо, чуть хлеба, совсем чуть. Потому что от мяса растут мышцы, от фруктов появляется реакция и скорость, а от хлеба – большое пузо. Вот такие вот простые верования средневековой диеты.
Ел я осторожно, после такой набивки больновато было. Мышцы измученные спрашивали: «За что, хозяин?» Ну и что я мог им ответить? Учитесь, пока учат, а то потом поздно станет!
– Ваше высочество, а вы задумывались о том, что ваша свита непозволительно мала? – вдруг сказала баронесса Ядвила.
– В каком смысле? Охрана, мастер Клоту, Виктор, Волин, Ждан…
– Этого мало. Ваше высочество. Ваша свита должна быть как можно более разнообразнее, чтобы по суждениям их иметь представление о ситуации в королевстве.
– Предлагаете мне набирать в свиту крестьян?
– Нет, что вы, ваше высочество. Молодые люди из хороших семей – вот ваша свита. В том числе не отказывайтесь от виконтов… Графине Нака это может не понравиться, а личность она… Многогранная в своих странностях. Чего стоят только ее детские поселения…
– Что за детские поселения?
– Графиня Нака некоторое время назад решила, что негоже детям жить во грехе с родителями, а надобно наиболее красивых и способных детей воспитать в закрытой деревне, как подобает. Дабы страсти и злодеяния родителей не смущали чистые, безгрешные души.
– Интересная идея. – Что-то помешало мне сказать «достойная». Наверное, личность графини Нака.
– Да, так и есть. За счет продажи этих детей графиня прикупила себе пару соседних баронств, обеспечив своему графству выход к реке.
Я едва не плюнул.
– Считается не очень правильным разлучать семьи при продаже, хотя у нас, в отличие от Империи, подобное в законе не прописано, – продолжила баронесса. – Но я отвлекаюсь. Могу ли я взять на себя смелость познакомить ваше величество с некоторыми интересными людьми? Вот, например, виконтесса Предгорья Аля. Или Закатная маркиза Нина, которая только недавно вернулась из Рохни. Или графиня Чи, дочь старого графа Шотеция… Хотя ее я бы не рекомендовала допускать в ближний круг, репутация у нее оставляет желать лучшего. Все эти слухи про нее и барона Навата, племянника имперского посла графа Лиордана… Графиня Нака ее не переваривает, кстати. Или вот… Думаю, что ваше высочество зря игнорирует жизнь света. Балы, охота… Дипломаты опять же. В городе есть посольства, и послы охотно выходят в свет. Да и общение с мастеровыми не стоит ограничивать одним мастером Виктором. Гильдии мастеровых будут рады видеть ваше величество… Как и Гильдия купцов.