Далёкая страна Июль

– Голова кружится или просто болит?

– Просто болит.

– Подташнивает?

Я прислушалась к себе.

– Нет, вроде.

– Слабость есть?

– Хм…скорее, просто усталость.

– Понятно. Идите пока прилягте, а я схожу за тонометром и приду к вам. Какой отряд?

– Шестой…

Я снова поплелась к корпусу, медленно поднялась на третий этаж и в вожатской улеглась на свою кровать. Мне казалось, что моя голова – грецкий орех, который засунули в щипцы и давят на него изо всех сил. Так, ну если уже на второй день я так раскисла, что же дальше-то будет? Переоценила я, видать, свои возможности, когда поехала сюда. Но сегодня мне болеть никак нельзя: после ужина надо провести отрядный «огонёк», а Лиля одна не справится.

– Так, угу…хм.. – доктор-журавль внимательно следил за стрелкой тонометра. – Странно.

– Что – странно? – спросила я умирающим голосом.

Он перевёл взгляд на моё лицо и долго, пристально смотрел, продолжая держать мою руку в своей.

– Давление-то нормальное. 120 на 80, идеальное, можно сказать.

Я хмыкнула. Всё понятно.

– У меня нормальное – 90 на 50, выше никогда не бывает.

Доктор поправил стетоскоп на шее. Вечно они ходят с этим стетоскопом, не расстаются с ним ни на миг, как будто всем вокруг собираются прослушать лёгкие.

– А, ну если так, то конечно….будет голова болеть. Полежите пока, выпейте некрепкого чаю с сахаром. Таблеток я вам давать не буду, а то упадёт совсем давление, и ещё откачивать вас придётся. Вас, кстати, как зовут?

– Алёна.

– Очень приятно. Если позволите, я буду говорить вам «ты».

– Да пожалуйста, – равнодушно согласилась я.

– Алёна, приду тебя проведать после отбоя.

И с этого самого вечера к моим вожатским заботам и проблемам добавилась ещё одна – ухаживание местного доктора. Вернее, не ухаживание, а скорее умеренно-настойчивое приставание. Я, конечно, понимаю, что взрослому мужчине трудно выдержать целый месяц без женского общества, но ёлки-палки, я-то здесь при чём? У меня – дети, целый отряд, неизбывный песок в палатах, крабики и ненормированный рабочий день. Да и вообще – этому Константину уже за тридцать, да и женат он наверняка, и туда же – по девочкам!.. Эх, не надо было мне при первом же недомогании идти к врачу! Наверняка он подумал, что я всё сочинила про головную боль, чтоб только привлечь его внимание и познакомиться…

После ужина мы собрали наше небольшое племя охотников и собирателей в отрядной игровой. Сначала нам нужно было рассказать пионерам о правилах безопасности. Мы с Лилей записали эти правила на листочке и договорились, что я их зачитаю, а Лиля ответит на вопросы, если они возникнут.

С листочком в руке я встала перед своим отрядом, но увидев двадцать три пары устремлённых на меня глаз – внимательных, робких, спокойных, настороженно-недоверчивых, снисходительно-насмешливых, рассеянно-отсутствующих, весёлых, дерзких, равнодушных, – я вдруг ужасно смутилась. Впервые в жизни я столкнулась с необходимостью говорить перед незнакомой аудиторией, и поняла, что это будет совсем нелегко. И неважно, что моя аудитория была детской. Думаю даже, что если бы передо мной сидели взрослые, мне было бы проще. Я стеснялась этих детей. Я боялась, что они не станут слушать. Была уверена, что они начнут смеяться. Во рту пересохло, а голос, когда я начала говорить, предательски задрожал. Конечно, можно было бы просто быстренько зачитать правила, уткнувшись носом в бумажку и не глядя на слушателей, но я всё-таки собрала всю свою волю в кулак и старалась смотреть ребятам в глаза, обращаться к ним. Они слушали. Почти не перебивая. Почти не вставляя своих реплик. А многие – вообще никак не реагировали. Я подумала, что все эти правила, в общем-то, мало их волнуют. «Не ходить одним, без вожатых, на пляж. Не ходить самим в лес и на озеро. Не лазать по кустам – из-за опасности подцепить клеща». Да они и не собираются никуда ходить и нигде лазать! Они будут крабиков ловить и коральки собирать – с утра до вечера…

А потом мы попросили наших ребят подумать, как назвать наш отряд. Ведь послезавтра открытие смены, и все отряды должны выступить, представить свои эмблему, девиз и спеть свою отрядную песню.

– Ну, предлагайте свои варианты названий! – мы с Лилей смотрим на своих подопечных и пытаемся изобразить улыбку.

Пытаемся, потому что уже настолько устали, что нам, если честно, не до улыбок. Да и потом, разве захочешь улыбаться, если видишь, что все твои призывы – глас вопиющего в пустыне. Пионерам явно до лампочки, как будет называться их отряд, и особо напрягаться, придумывая название, они, судя по всему, не намерены. Но мы с Лилей договорились, что не станем предлагать свои варианты: пусть сами думают, пусть понемногу подключаются к лагерной жизни. А они – не желают думать и не желают подключаться. И смотрят все уже не на нас, а мимо, и размышляют, наверное, каждый о своём.

– Ну что? Наш отряд без названия останется? – вопрошает Лиля и вдруг устало добавляет:

– Что же, как хотите. Пусть будет без названия.

Конечно, мы знаем, мы отлично понимаем, что детей нужно заинтересовать, их нужно замотивировать, воодушевить! И сделать всё это – наша прямая обязанность! Собираясь в лагерь, я проштудировала немало книжек по педагогике, по вожатскому делу, по психологии детей и подростков…Мечтала о том, как буду применять все эти знания на практике, как буду играть с детьми, беседовать с ними… Но почему-то здесь, в лагере, столкнувшись с реалиями вожатской работы, я вдруг почувствовала, как весь мой воспитательный запал куда-то испарился. … Нет, он ещё вернётся и окрепнет, но для этого нужно время, а сейчас я стою перед своим отрядом, перед ребятами, которые, возможно, неосознанно ждут какой-то поддержки, какого-то воодушевления с моей стороны, и понимаю, что не могу им этого дать. В самом деле, очень нелегко, – если вообще возможно! – кого-то вдохновлять, если сам не уверен в себе и своих силах, когда страдаешь от застенчивости, а ещё – когда мечтаешь лишь о том, чтоб добраться до кровати и смежить веки!

…Тут начинают раздаваться единичные вялые реплики:

– «Дружба»…

– «Парус»…

– Может быть, «Моряк»?

– «Якорёк»?

Мы с Лилей уныло переглядываемся: поступившие предложения банальны, неинтересны, и кроме того, мы знаем, что некоторые из них уже «заняты» другими отрядами. Впрочем, пионеры и сами это понимают и знают не хуже нас, поэтому и сидят, опустив плечи, сложив руки на коленях и понурившись.

– Молодцы, хорошо, – пытаемся мы приободрить их, – ну, ещё подумайте, нам надо придумать что-то интересное!

– Может быть, «Крабики»? – робко предлагает один мальчишка, криво улыбаясь.

«Господи, и здесь крабики» – проносится у меня в голове, и в этот самый момент наш самый нелюдимый пионер, тот самый, что отделился от всех ещё на катере, – всё так же хмуро глядя из-под большого козырька своей неизменной красной кепки, мрачно, но громко и внятно изрекает:

– «Раки на солнце»!

В игровой повисла звенящая тишина. Пожалуй, ничего более нелепого и вообразить было нельзя, но неожиданно этот вариант понравился абсолютно всем и путём голосования был единогласно утверждён в качестве названия нашего шестого отряда.