На краю света

– Вы знаете, почему так пусто в городе? – посмотрел я на капрала. – Не знаю, но могу предположить, что наша авиация устроила тут, такой ад, что местным, кроме того, как убежать куда подальше, больше ничего не оставалось. – Почему так вышло с вашей колонной – спросил я. – Их тут было слишком много, они знали, что мы придем, они знали все наши тактики, маневры, приемы, которыми мы пользуемся. И поэтому на крышах повсюду были бойцы с РПГ, было много противотанковых мин, которые хорошо справлялись с обычной легко бронированной техникой. Мы пришли думая, что у них кроме старых Калашников больше ничего нет, хотя и вправду, кроме Калашников и противотанковых у них ничего и не было. Мы плохо подготовились и в тот день разведывательные птички были на ремонте, так что никто нас не мог прикрыть. – Склад, вы, что ни будь о нем, знаете. – Он, то и был нашей целью, командование хотело перекрыть кислород Саддаму, оставить его армию без оружия, ведь другие склады были разбомблены с воздуха. – Почему этот не разбомбили. – Дело не только в складе, этот город – не плохая стратегическая точка. Это тыл Тикрита и склад с оружием с массовыми скоплениями боевиков. Последний рубеж для армии Ирака, поэтому они так крепко держаться за него. Но после бомбежек, как я понял, они постигли один простой факт, им уже больше не победить в этой войне. – Парни, нам придется двинуть в район склада, мы как разведка должны удостовериться, что все хорошо. – Что – вскрикнул рядовой Аллен – Я не вернусь туда ни за что. – Рядовой! Это приказ начальства – крикнул Бил ему в ответ дабы поставить его на место. – Думаешь мне есть дело до этой войны, до этого приказа, до этой страны? Я просто хочу домой – сказал Аллен с чувством полной опустошенности, и я почувствовал, как ему плохо, в глазах у него была только пустота и больше ничего кроме нее. – Ты думаешь это волнует тех, кто сверху, твою чувства, твои мысли – брякнул Бил. – Мы не более, чем расходный материал и это я знаю, как никто другой. – Тогда хватит ныть я тебе говорю, намотай сопли на кулак, взведи винтовку и иди уже вперед наконец, черт тебя дери. Ты Гонсалес, ты можешь идти? – вопросительно посмотрел Бил на него. – Все в порядке Сэр, если так надо, то я пойду с вами. – За гражданство ты куда угодно пойдешь – подумал я и сразу выкинул эту мысль из головы. – Тогда проверьте оружие, магазины, поешьте и передохните не много – сказал я, протянув воды капралу – И мы выдвинемся в путь.

Я подошел к радиостанции и вызвал штаб. – Виски-Хоутел, вызывает Чарли-Зулу два шесть, запрашиваем разведку с воздуха, прием. Повторяю, Виски-Хоутел вызывает Чарли-Зулу два шесть, запрашиваем разведку с воздуха, прием. – Говорит Виски-Хоутел, в данный момент беспилотник находиться на дозаправке, ожидайте его через пятнадцать минут, конец связи. – У нас есть двадцать минут, сидим тихо.

Ничто так не досаждало, как ожидание. Ожидание смерти, ожидание важного в жизни события, ожидание нового дня. И ведь никогда не угадаешь, что он принесет и ведь понимаешь, что не можешь ровным счетом ничего контролировать. Мой, друг Бил, вот, что его ждет дома. Жена, дети, собака – это, то, ради чего он живет, но как ни парадоксально он все равно тут, не у себя дома. Ну что насчет меня, я просто застрял между началом и концом, между точкой дня и концом ночи. Я словно человек, что жив и мертв – одновременно. И ради этого я проживаю каждый день, чтобы оказываться всегда на грани, краю за которым меня кроме смерти больше ничего ждать не может. И это мой потолок, мой максимум, мой апогей, которого я достиг. Вот Бил, он любит свою семью, если она, конечно, у него есть, но я знаю, что он ни за, что бы не променял свою работу на обычную жизнь. Может он из тех ребят, что чувствуют себя живыми, когда смерть смежит им глаза. А обычная жизнь им просто скучна и неинтересна. Они ненавидят это еле тянущиеся время, быт и обыденность вещей, через которые приходиться проходить. Но я не такой, все время нахожусь в неком ожидании, я понял, что перестал приносить в этот мир добро. Я яд. Я отрава. Прости меня Эмили, я не смог стать, чем-то более стоящим и достойным для тебя. Не было и секунды, чтобы я не подумал о тебе. Твои руки, настолько бархатные и белоснежные, но в тоже время достаточно сильные, чтобы ты могла сжимать мою руку. Как бы я хотел ощутить твои руки в своих. Как бы я хотел видеть твое прекрасное лицо. То время, что мы провели вместе – это было что-то, что нельзя описать словами, но тебя уже больше со мной нет. Ты покинула меня и в тот день умерла частичка меня. Твои волосы, ничего красивее я не видел, а твои глаза и твой взгляд… Я не забуду, никогда…

Я летал в облаках и сам понимал это. Мне надо было думать, что делать дальше, но я уже такой хер забил на эту армию и страну в целом. Но от меня зависели жизни людей, мои решения определяли будем ли мы жить в следующие двадцать четыре часа или нет. И что в итоге, нас пятеро, один еле ходит, у другого ПТСР, а Гонсалес, думаю на него можно рассчитывать. Я снял магазин винтовки, двадцать четыре патрона и еще магазины в разгрузке. На ребятах очень смешно смотрелась Иракская снаряга, а эти замызганные калаши, но к счастью русские умеют делать оружие, так что винотвке это не страшно, ведь машина это надежная, убойная, я бы сам предпочел бы Калашников в самой последней модификации, нашему AR-16. Гонсалес, Аллен с настоящей жадностью поедали пайки и запивали их растворимым тоником. Бедняги, думал я. Господи, лишь бы выбраться отсюда живым. Но кого волновала моя личная жизнь, Генерала Джеймса? Генерала Блэра? Буша? Мы ведь просто пешки на шахматной доске. Если король посчитает, что нужно пожертвовать пешкой, он непременно это сделает. Всегда я завидовал тибетским монахам. Их образ жизни основан на освобождение, духовном просветление, счастливом переходе промежутков в сансаре. А что мы? Смешно говорить, каждый раз диву даюсь, когда слышу выступление политиков. «Войска коалиции уже готовы войти в Ирак, освободить народ и защитить мир от великой опасности» Знаю, что это политика и мне, как простой пешки многого не понять. Но на войнах богачей гибнут бедняки. Ведь наш главнокомандующий просто не договорился с Саддамом и теперь много молодых парней, как с нашей стороны, так и с их, отдадут свои лучшие годы, здоровье, а некоторые и жизни, ради чьих-то приказов и желаний. И никто из нас ничего не сделает, мы так и будем плясать под эту дудку. Хотя некоторые могут начать в нее дуть, но это уже другая история. Я снял шарф с боевика, но наверняка у него есть имя, семья, которая его ждет дома. И эта семья свято верит в, то, что он борется с оккупантами, с врагами и никто из них не усомниться в нем. Они знают, что он делает это все ради них. Борется за каждый камешек, колосок, за каждую травинку, за землю эту. И я уверен, что он без колебаний бы отрубил мне голову, но в тоже время его сердце достаточно наполнено теплом, чтобы любить. Скорее всего я ошибаюсь и не понимаю, что происходит, но черт его дери, мне уже наплевать, я думаю, что не прав и точка. Этот шарф, от него несет потом, пылью, грязью и дешевым одеколоном. Хотя я уверен, от меня пахнет еще хуже.

«Мы учим молодых парней убивать, но их командиры никогда не разрешат им написать матерное слово на обшивке самолета только, потому что – это не культурно»

Пятнадцать минут минули быстро, никто их нас не успел моргнуть и глазом. Парни были с виду очень измученные, но не Капрал, сержант и рядовой, никто из них даже виду не подаст, что якобы устал. Каждый оказываясь в подобной ситуации понимает, что своим нытьем он ничего не сделает, только железная воля способна помочь человеку выжить. Самый простой и примитивный инстинкт – это просто выжить, а что будет дальше и каким ты станешь, это не будет важно, важно только, то выживешь ты или нет. – Собираемся парни – сказал я, ожидая, когда с нами свяжется штаб. Вдруг из станции раздался мужской голос. – Говорит Виски-Хоутел, вызываем Чарли-Зулу два шесть, прием. – На связи Чарли-Зулу два шесть, мы запрашивали разведку с воздуха, прием. – Чарли- Зулу два шесть, над гнездом все чисто, но в двух милях на север от вас, мы обнаружили вражескую зенитную батарею, состоящую из самоходных зениток и небольшое скопление легкобронированной техники, в районе операции все чисто, Чарли-Зулу два шесть, прием. – Вас понял Виски-Хоутел, конец связи.

– Надеюсь вы готовы, иначе вас будет ждать ад и котел для вас там уже давно томиться, не волнуйтесь. Но если вы будете делать все, как надо, то останетесь живы. Я не хочу собирать ваши жетоны, ведь один у меня уже есть. Не знаю, знаете ли вы такого, но его звали Джон Кеннет – я вздохнул и не знаю, как я это сказал. – Его голова лежит в моем ранце – все четверо посмотрели на меня с взглядом полного непонимания. – Двое арабов несли его голову, там за городом, оставить это так мы не могли – никто не проронил ни слова. – Джон? Черт, кажется я его знал – откликнулся Аллен. – Покажи его, может узнаю – и в этот же момент его резко схватил за плечо капрал. – Ты совсем сдурел, рядовой. – Хочешь увидеть, иди сюда – прервал я капрала. – Нил, не стоит прошу, этот парень такого не заслужил – сказал капрал пытаясь меня упросить не делать этого. Я скинул ранец и подозвал рядового. – Твою мать! Господи Исусе Мария и Иосиф. Черт! Это он, тот парень, которого я знал. – Какого черта Нил – вопросительно покосился на меня Бил. – Нервы ни к черту. – Господи, что они творят – сказал капрал. – А что творим мы? – ответил я капралу.

Мы выдвинулись, вышли из дома через гараж. Капрал держался молодцом, не смотря на его ногу. Хоть он сильно хромал, но также понимал, что подведет всю нашу группу, если начнет ныть. Но и героя строить из себя строить не стоит, если ты начнешь скрывать, что не можешь двигаться со всеми в одном темпе, или же тебе плохо, то в таком случае нужно немедленно сообщить об этом, дабы тебе оказали помощь, ведь в противном случае ты можешь сорвать все к чертям собачим. И опять каждое окно, каждый балкон, каждая дверь находилась в нашем поле зрения, на часах было девять, уже прошло два часа, но никто из нас двоих этого не заметил. Генерал говорил о готовности колоны в полдень, если мы успеем проверить город. Половину мы уже прошли, осталось только «гнездо». Мы прошли улицу и встретили одну БМП, но рядом были только члены экипажа. Они заметили нас раньше, чем мы их. Боя было не избежать. – Черт! Приготовились! Огонь! Я зарядил гранату в свой подствольный гранатомет и выпустил прям в одного из духов. Он пронзительно закричал и плюхнулся на землю. Все остальные начали палить по нам. Шансов у них было не много. Но я боялся, что на звуки стрельбы подтянуться другие. Вдруг БМП завелся, судя по всему там до этого кто-то сидел. – Черт! Бил, оставь его без гусениц. – Тебя понял – крикнул мне Бил и снял РПГ со спины и снял его с предохранителя и следовательно хорошенько прицелился. Хлопок и взрыв, теперь у бронемашины на одну гусеницу меньше. Не потерпев такой наглости он начал выпускать в нас снаряды. – Твою мать! Спрячьтесь, твою мать! Мы в рассыпную забежали в близлежащие дома, но он все равно работал по нам. Мы с Билом оказались в двухэтажном доме, а остальные зажаты в маленьком магазине. Мы побежали на второй этаж, дабы заполучить хороший обзор. БМП начал разворачивается, чтобы попробовать разрушить здание в котором сидели капрал, рядовой и сержант. – Черт! Бил, видишь его бок, там боекомплект, стреляй туда. Я снял РПГ со спины, а потом и предохранитель. – Встань параллельно мне, чтобы меня тут порохом не накрыло. – Приготовься! Огонь! Два снаряда попали прямо по боекомплекту. БМП накрыло серым облаком, от попадания броня на левом боку была страшно покорежена, но не успел я ее разглядеть, как из дула пушки вырвался черный дым, всю бронемашину накрыло взрывом, из люка башни вырвалось огромное оранжевое пламя. Экипаж, что сидел внутри сгорел заживо. – Твою мать – сказал я спокойно. Побежали смотреть, что с нашими. – Черт – прошептал Бил будучи завороженным тем, что мы с ним натворили. Мы спустились и зашли в практически полуразрушенное здание. Вывеска и дверь магазина были стерты в пыль, как и половина крыши. Я услышал чей-то вой, пока не понял, что это был Аллен. – Я не хочу умирать, господи прошу – говорил рядовой держась за руку капрала. – Господи… Бил! Наложи жгут, срочно! – крикнул я, когда увидел, что у парня нет ноги. – Снаряд попал… Разорвался… Прямо возле меня – проговорил Аллен с каждым словом все тише и тише. – Держись, черт меня побери, мы тебя вытащим, слышишь! – крикнул капрал держа Аллена за руку. И только сейчас я заметил, как Гонсалес молиться на испанском рядом с рядовым. Бил начал перевязывать ему ногу, но прежде вколол морфий, чтобы тот не мучился от боли и не умер от шока. – Я не хочу, чтобы мое тело осталось здесь… Прошу… Моя душа не сможет найти… Путь… Он сказал это и я увидел, как его жизнь угасает в его глазах, но еще заметил лопнувшие капилляры в его глазах. А где его нога, я оглянулся, господи. Я подбежал к нему и схватил его за руку и заглянул ему в глазницы. Прости парень, что так вышло. Да храни господь твою душу. Теперь ты окажешься в месте лучше этого…

«Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.»

Я помолился у себя в голове.

Бил на меня посмотрел будто бы констатировал смерть, оставалось только посмотреть на часы и уточнить время. Я закрыл его глаза. – Господи, спаси сохрани… Надо идти, пока не приехали еще последователи джихада. Двигаемся – сухо сказал я. – Мы его не оставим тут – жестко отрезал Гонсалес. – Ты его понесешь? Ведь одним из наших я уже обременен. Мы идем, повторяю. – Успокойся Гонсалес, мы его не сможем забрать, только, когда мы проверим склад и вызовем наших, у нас получиться вернуться – убедил Бил Гонсалеса. Капрал! Надо идти – Капрал же в свою очередь держал Аллена за руку. – Кауфман! Надо идти, возьмите винтовку – крикнул Бил. – Хорошо, надо идти – проговорил капрал себе по нос. Мы вышли через заднею дверь. – Вперед, будьте на готове. Я пнул дверь и мы оказались в небольшом дворике. Надо было перелезть невысокий забор. – Черт! Слышите, на мои четыре часа, кажется грузовые машины. Бежим – сказал я всей нашей небольшой группе, но вдалеке я слышал невнятные арабские ругательства с гулом двигателей и горевшим БМП. – Твою мать, сейчас сюда вся польская кавалерия соберется – выругался Бил. За забором был небольшой переулок, а за ним виднелась стоянка. Мы пробежали вдоль этого переулка и завернули на соседнею улицу с которой очень хорошо просматривался БМП, который мы взорвали. – Пикап с ДШК, смотрите – шепнул нам Гонсалес. – И еще два грузовика с пехотой – шепнул в ответ ему Бил. – Тихо уходим отсюда – шепнул я им в ответ. Но как назло, пикап поехал в нашу сторону, зачем ему это было делать мы знать не могли. Если бы он поехал в нашу сторону, то мы оказались бы у него, как на ладони, что не смутило бы стрелка выпустить в нас пару дюжин крупнокалиберных пуль. – Твою мать! Бил! Ты берешь водителя, а я стрелка, когда они подъедут. Пикапу было метров пятьдесят до нас, но вдруг два грузовика выдвинулись за ним. – Черт! Черт! Приготовились, если, что бегите за это здание. Мы стояли за стеной двухэтажки и параллельно нам стояло другая двухэтажка, которую я имел ввиду.

Они становились все ближе. Пикап и два грузовика с крытыми крышами в котором, как я понял сидела пехота. – Высаживайте всю обойму в грузовики и потом кидайте гранаты под бак каждому, но по моей команде и бегите за здание. – Так точно – сказал сержант и капрал кивнул с полной решительностью. Я снял ранец, РПГ и дал Гонсалесу. – Возьми, я потом заберу. – Приготовились. Работаем! – крикнул я. Бил резко вскинул винтовку и хирургически точным выстрелом попал прямо в голову водителю и когда он заметил пассажира сидящего напротив водителя, выпустил тому две в грудь. Я выстрелил три раза в стрелка и тут же запрыгнул на его место, когда пикап был в движении. Грузовик был в пяти метрах от меня, я отпустил винтовку и она слегка касалась глушителем пола, к счастью она была на ремне. Я вынул беруши из нагрудного кармана и одел их так невозмутимо, что водитель грузовика даже и не подумал, что-либо предпринимать. Я оттянул затвор и глянул на ленту и заметил на патронах фиолетово-красный наконечник. Черт, это же бронебойно-зажигательные-трассирующие пули. Я крепко охватил затыльник пулемета и зажал, что есть сил гашетку. Водитель грузовика на какую-то секунду понял, что происходит. Его испугу не было предела, в глазах его был виден самый настоящий ужас. Крупнокалиберная машина тут же пробила два грузовика ехавших в ряд. Я целился прямо в водителя и в кузов в котором предположительно сидела пехота. Каждый выстрел с ДШК раздавался со страшным грохотом, я увидел, как капрал и сержант стреляли по грузовикам. Я сделал небольшую очередь, но и ее мне бы хватило, чтобы оглохнуть, если бы не беруши. К счастью ребята стояли на достаточном расстоянии, чтобы тоже не травмировать слух. Я смотрел на водителя, всего секунд десять назад он был жив и заглядывал меня прямо в душу, но сейчас, если бы мне, кто сказал, что это бесформенная масса – человек, я бы не поверил. – Гранаты! – крикнул я, посмотрев на капрала и сержанта. Они тут же перезарядили свои магазины и подбежали чуть ближе к грузовикам. Синхронно они вытащили по гранате и кинули под каждый из грузовиков, при этом успев убежать. И в тот самый момент я спрыгнул с пикапа и укрылся за ним, чтобы не зацепило осколками. Прозвучало два поочередных хлопка, а потом под каждом из грузовиков зажегся бак. – Бил, помоги вытащить из машины – сказал я помахав рукой. И имел ввиду тела тех, кого мы убрали. – В машину! Отгоним ее подальше, создадим точку для засады, на тот случай, если еще приедут. – Так точно – ответил Гонсалес и кивнул капрал. – Бил! Мы с тобой за рулем, Кауфман, Гонсалес. Вы за пулеметом. На вот держи беруши. И вот еще – сказал я протянув пару сержанту и запасную капралу. – Сержант! Где мой ранец? – Сэр, я его у здания оставил, я принесу – сказал с чувством вины сержант. – Бывает, Гонсалес, и знаешь, можно без формальностей – вопросительно на меня покосился сержант. – Я говорю ты можешь не звать меня сэр. – Это не важно, сэр – ухмыльнулся он и побежал за ранцем. – Черт, вот пацан – посмеялся я. – Быстрее! – крикнул я ему, когда он бежал к машине. – Спасибо, сержант – сказал я и закинул на спину. Черт, последний снаряд для РПГ. Я сел с Билом в машину и мы тронулись. – Видишь тот перекресток, давай туда – указал я Билу и в тоже самое время смотрел в зеркало заднего вида. – Никого не вижу пока что – доложил Бил. – Дай свою радиостанцию – сказал я Билу и он протянул свой ранец. Я хорошенько порылся и нашел. – Знаешь, сейчас не самое лучшее время для этого – сделал замечание Бил. – Черт с ним, надо связаться со штабом. – Говорит Чарли-Зулу два шесть, вызываем Виски-Хоутел, докладываем о боестолкновении в районе гнезда, запрашиваем эвакуацию, прием. – Говорит Виски-Хоутел, в данный момент эвакуация не возможна, прием. – Виски-Хоутел, просим повторно об эвакуации, прием. – Чарли-Зулу два шесть, повторяем, в данный момент эвакуация невозможна, вы находитесь в неподконтрольной территории, прием. – А где мать твою мы должны находиться, запрашиваю разведку с воздуха, прием. – Держите себя в руках Чарли-Зулу два шесть, пять минут и вам будет разведка, конец связи. – Твою мать! Все, что нам дали – это разведка с воздуха. – Но мы ведь еще на заводе не были – сказал Бил. – Да, еще нет – отрезал я. – Мы подъехали к перекрестку. – Вижу, если верить карте, то завод в той стороне – указал я пальцем. – А засада? – спросил меня Бил. – И засада будет, зарули вправо, так пулемет будет смотреть прямо на ту дорого с которой мы выехали. И отъедь чуть вперед, чтобы было расстояние для пулемета. Если никто не объявится, то бросив эту колымагу – объяснил я Билу. Он сделал, как я сказал. Я вышел из машины и подбежал к пулемету. – Вы как ребята? – посмотрел я на капрала и сержанта. – Расклад такой, если кто то объявиться, то я расстреляю его с ДШК, если нет, мы бросаем пикап и бежим к заводу. – К заводу? Это безумие, их там наверняка еще больше, чем мы себе представить сможем – возмутился капрал. – У нас выбора нет и как раз у склада вертолет сможет сесть и он нас заберет уже отсюда. Разведка говорит, что там никого нет. – А если есть? Что, если мы придем туда и нас убьют нахер там – выругался Кауфман. – Если так, то пусть это будет быстрая и легкая смерть – повелительным тоном ответил я. Бил! Свяжись со штабом насчет разведки. А я буду ждать этих тварей. Сержант! К тому зданию, что сзади. Капрал, вы к противоположному. Если их будет много, чтобы у вас был шанс убежать. – А вы? Что с вами. – Мы с Билом не пропадем, уж поверь мне – я скинул ранец и достал оттуда рацию. – Он уже настроен, наш позывной Чарли-Зулу два шесть, просто дойдите до склада и вызовете эвакуацию с воздуха. – Не придется, мы вместе вызовем – ответил капрал. – Бросьте капрал, вам это пригодится – сказал я с некой ноткой сожаления. – Все по местам! Капрал, сержант. – Вас понял, сэр – ответил мне сержант, а капрал просто кивнул. Я подошел к Билу и вопросительно посмотрел на него. – Вас понял Виски-Хоутел, конец связи. Они увидели с беспилотника ту БМП, что мы разобрали, теперь от нее направляются две бронемашины с пулеметами. – Твою мать! Твою! Сука! Мать! – крикнул я при этом пнув колесо пикапа. И хер там мы убежим. Твою мать! Доставай РПГ. Сколько снарядов у тебя осталось? – Два, один заряжен, другой в запасе. – Хорошо, будь готов снести бронемашину, целься в экипаж и стрелка. Желательно в стекло, надеюсь сработает – сказал я и Бил просто кивнул. – Подожди, отгони машину чуть дальше. – Хорошо, понял тебя – отрезал был и тут же ринулся к машине. Заняло у него это не больше минуты. – Давай! Еще чуть. Все хорош – крикнул я. – Нормально? – спросил Бил. – Да. Встанем возле машины параллельно друг другу. Я беру первую броне машину, ты вторую, если не поразим цели, то бежим в соседние ближайшие здания и исправляем ошибку. Бил достал РПГ, снял его с предохранителя и сделал тоже самое. – Приготовились! При виде целей – огонь на поражение! Я посмотрел на Била и он кивнул мне в ответ. Мы так простояли минуту, пока не услышали гул приближающихся бронемашин. Наверно нам повезло, но это была не тяжелая техника, а легкобронированные машины с мощным двигателем для передвижения пехоты. И с турелью в виде пулемета, но менее смертельным это ее не делало. Мы ведь все-таки из крови плоти сделаны и даже после всего пережитого, нас могли убить пули. – Слышишь? – сказал я не сильно громко Билу. Он кивнул. Машины приближались с каждой секундой все ближе к нам. И когда две машины появились на дороге, я прицелился в точку чуть ниже лобового стекла и спустил курок. Вокруг меня поднялся небольшой клубок пыли. После меня выстрелил Бил. Он попал прямо в стекло. Обе машины загорелись, а экипаж обоих машин погиб на месте. Но вдруг у бронемашины, что я попал, начала разворачиваться башня. – Твою мать! Бил! Еще один выстрел! – крикнул я и тут же побежал за пулемет попутно выкинув противотанковую. Бил скинул ранец и тут же достал снаряд и легким движением руки зарядил его в РПГ. Я начал вести огонь на поражение с ДШК, я не был уверен пробьет ли он его броню. Пулемет бронемашины начал стрелять, его практически задевали нас Билом, но в самую последнею секунду Бил попал. Бронемашину окутал серый дым, но потом она вспыхнула, как спичка. – Это бак загорелся! Черт, повезло! – вскрикнул Бил. Повезло – подумал я и вздохнул, но кто знает, что нас там еще ждало. Я взглянул на капрала и сержанта, они стояли в полном недоумении и непонимании, того, что происходит, но были чертовски ради, что мы уничтожили эти две развалюги. – Нил! «Ты в порядке?» —спросил меня капрал. – Все хорошо, со мной и с Билом – ответил я. – Черт надо бежать, пока сюда польская кавалерия не подобралась. Бросаем пикап, он нам уже больше не нужен.