Школа
– Сей момент, – встал он и обошел меня по кругу. – Комплекты для школьников всегда в наличии. Как и форма всех размеров, – хлопнул он в ладоши, призвав требуемое из кладовки. Тюк ткани и пакет с учебниками и писчими принадлежностями приземлился у моих ног. – Примерьте, молодой человек. – Указал он на него. – Мы пока с вашей бабушкой по чайку вдарим с сушками. – Увёл он её к себе в кабинет, оставив меня одного.
Форма села как влитая. Чёрные брюки и белая рубашка с пиджаком синего цвета. Нормально. Защитные перчатки и фартук из кожи змеев-горынычей. Сбрасывают её перед зимой, а мы собираем. Лучше заморских аналогов. И дешевле. Отлично.
– Что тут ещё? – Перебирал я содержимое. – Хлам, хлам, хлам, – откидывал я учебники в сторону, дойдя до защитного амулета. – Хлам! – вынес я вердикт. Чего и следовало ожидать.
Закончив, не стал беспокоить стариков. Пусть пообщаются, собрал я всё обратно, запаковав, и продолжил рассматривать выставленные образцы товара. Чего тут только не было! И краски для магических татуировок. И живые кристаллы, что можно вживить в тело, увеличив свою силу. Различные диковинки, вроде заговорённой головы буйвола. Вешаешь над камином – и вору, что заберётся в дом, не поздоровится. Затопчет – воплотившись в реальном мире.
Цены были приличные. Тысячи золотых рублей. Столько, в частности, стоила жар-птица, что требовала ласки, стреляя во все стороны искрами. Меня подзывала. Пришлось гладить через прутья эту красавицу.
– Были бы деньги – купил, а так извини, – болтал я с ней, дожидаясь бабушку. Судя по приближающимся голосам, они возвращаются.
– Нравится? – Подбежал ко мне дед. Нос красный. Похоже, они там не чай пили. – Тебе отдам за пятьсот! – сделал он солидную скидку. Очень солидную… Хозяин магазина ждал ответа.
Это были все мои деньги, что я скопил, работая в поместье. Но как же хотелось купить её! Эх, один раз живём!
– Беру, – со скрипом согласился я, достав кровно заработанные бумажки, что можно обменять на реальное золото в любом банке магов. Их несколько. Самый честный принадлежит Деду Морозу, который реально существует и живет уже не одну сотню лет. То, что он вытворяет со снегом, не может повторить никто. Признанный всеми архимаг. В неофициальном табеле о рангах входит в тройку сильнейших.
Звонкое треньк от птицы с золотым оперением – и клетка открылась. У неё есть собственная магия, неподвластная нам.
– Жужа, – всплыло в сознании имя, что она выбрала себе сама, транслировав мне мысль, после чего пролетела половину помещения и села мне на плечо, обдав теплом, что грело не только тело, но и душу. Я покачнулся. Весила она немало. С павлина размером.
– Удачная покупка, – подошла бабушка, похвалив меня и расплатившись за форму. – Пойдём мы, – обратилась она к продавцу. – Не забывай больше. Хорошо? – Чмокнула ба старичка в щёчку и вышла, а я за ней, неся клетку в руках. Он и слова сказать не успел.
– Всё нормально? – Заметил я слезы, что скопились в краешке её глаз.
– Да, дорогой, – шла она рядом, греясь теплом Жужы. – Когда-то давно мы были помолвлены, но не срослось. Мой отец был против. А сейчас уже поздно… – Затуманился её взгляд.
– А это кто? – Отвлёк я её от тяжких дум, указав на шеренгу людей, закованных в кандалы и с ошейниками. Она поджала губы, бросив на меня быстрый взгляд.
– Не хотела тебя так рано знакомить с неприглядной стороной жизни магов. Молод ты ещё. Озлобишься, боюсь. – Замолчала бабушка, подбирая слова. – У нас есть закон, по которому жизнь человека можно купить. Платишь и хватаешь любого, кто понравится, и делай с ним или с ней что хочешь. Пережиток прошлого, который всё не могут отменить. Это одна из причин, по которой нас люто ненавидят церковники. – Сплюнула она на мостовую, как могут только ведьмы. Насквозь дыру в камне прожгла!
– И зачем? – Хотел я знать, что делают с простецами, что не отличаются от нас ни на дюйм. То, что они не умеют колдовать – мелочь. А их, как скот, покупают.
– Эх… – Тяжко выдохнула она, сгорбившись, но ответила: – Именно эти, что прошли мимо, попадут в чёрную лечебницу, что не так давно построили неподалёку от города, как сказал Бак. Не всё можно вылечить магией. Вот у них и заберут органы, что пересадят состоятельным волшебникам. – Наблюдала она за моей реакцией, готовая в любой момент остановить. Магистр – это серьёзно.
– Теперь я понимаю инквизицию, – сжались у меня кулаки. Жужа стукнула меня крылом по голове, как бы говоря: успокойся.
– Поэтому и не хотела рассказывать, Андрюша. Ты только помни, что и светлого у нас много. А закон отменят рано или поздно. Хорошо?
– Я в порядке… – Помог я ей забраться в наш шар и отдал команду Лаптю отчаливать от этого гадюшника, а сам на этот раз не покинул площадку рядом с ним, наблюдая за землёй сверху. Вот она, углядел я несколько бараков и большой загон с людьми внутри, что плакали и жались друг к дружке. Лечебница, блин!
– А ведь там дети, – заметил я девочку на руках женщины, что игралась с её волосами и смеялась.
Не смог себя пересилить, да и не хотел. Зашептал:
– На море-окияне, на острове Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь. Поднимись ветер южный и северный. Поднимись ветер восточный и западный. Да падёт ваш гнев на место сие. Слово моё крепко и лепко, как горюч-камень Алатырь, – призвал я бурю, что зародится здесь в течение часа и снесёт все к чертям. Силушки у меня много. Не пожалел.
Людей всё равно ждёт смерть, а так шанс есть. Может, сбегут, если не растеряются.
– Помоги им, Богумир, сын Дажьбога и Морены, – сказал я поднявшемуся ветру, прежде чем спуститься вниз и лечь спать.
Глава 3
Сборы
С тех пор прошла неделя в сборах и суете. Бабушка ни о чём не догадывалась, пока по телевизору не упомянули произошедшее. Первый магический, как всегда, на высоте. Тухлые новости выдаёт за события мирового масштаба.
– Говорит Веселина, ваш неизменный ведущий новостей на колдотелевидении, – вещала она с экрана, забавно подрагивая своими мохнатыми ушками. Папа леший, похоже. – Случилось ужасное! Была разрушена лечебница уважаемого рода Черных, что располагалась вблизи города Тмутаракань. По остаточным следам удалось определить, что работал маг рангом не меньше магистра, а то и архимаг. Ведётся следствие…
Бабушка выключила телек и повернулась ко мне всем корпусом, сидя в кресле. Глаза сузились. Из ноздрей пошел пар. Она явно в гневе.
– Ты? – Затрещала посуда на столе. Самовар пустился в пляс, а двери и окна захлопнулись, отрезая мне путь к бегству. Проклятие проклятием, но силушка в бабуле ещё есть.
– Я… – не стал отнекиваться. Не считаю себя неправым, еле увернулся я от сковородки, что пролетела совсем рядом, подняв руку в защитном жесте.
– Наказан! – Указала она пальцем на лестницу. Покорно согласился. Незачем злить бабушку ещё больше. Люблю я её. Не хочу волновать, отправился в свою комнату, ступая по скрипучим ступеням.
– Бдишь, Кузя? – спросил я в пространство, плюхнувшись на скрипнувшую постель не раздеваясь.
– Да, хозяин, – ответил он снизу. Под кроватью сидит, как и всегда.
– Что Авдотья Михайловна приказала? – поинтересовался я из любопытства.
– Следить за вами и не давать делать глупости, – выложил он как на духу.
– Понятно… – протянул я, уставившись в потолок и намечая дела в голове, которые надо успеть сделать до отъезда. Конец августа. Три дня осталось. Самое важное напоследок оставил. Плюс, оглянулся я на письменный стол – книги не забыть. Все десять томов рун. И амулеты. – Не говори ей, если я отлучусь, – отдал я ему команду. Не хотелось бы, чтоб он проболтался, куда я шастаю по ночам.
– Понял, хозяин Андрей. – Не мог он мне отказать, так как все духи в поместье завязаны на меня. Кормятся моей силушкой. Хлопок, и он стоит передо мной в истинном обличье. Ростом мне по пояс, с бородой до полу и лицом, похожим на моё. Они всегда похожи на хозяев. Будь то домовые или чердачные. Банники или водяные.
Пришлось вставать. Не дело это лежать перед тем, кто заботится о нашей семье. Следит за хозяйством и окрестностями, оповещая нас, если что не так. А раз он явился в таком виде, значит, что-то случилось. Значит, дело швах.
– В лесу объявился бука, – сказал он и исчез с очередным хлопком. Только хвост промелькнул в дверях, а я пропел:
Баю, баю, баю, бай, да…Поди, бука, под сарай, да…Коням сена надавай, да…У нас Колю не пугай, да.Раз Кузя об этом сказал, значит, бука кого-то уже встретил да напугал до усрачки. Из деревенских, наверно, что мирно себе грибы собирали.
– В путь-дорогу, – засобирался я. Два дела сделаю. Его изгоню и жертву Радогосту принесу. Как-никак я его первожрец.
Встал напротив зеркала, что выше меня и, по словам бабушки, принадлежало ещё её деду, произнёс фразу-ключ:
– Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, – сменилось моё изображение на поляну в лесу с деревом в центре. Черное, обгоревшее. Таким я нашел его два года назад. А потом будто кто-то руку толкнул, и она потянулась к топору.
Несколько часов работал, но вырезал на нём облик божества, со щитом в одной руке и молотом Сварога в другой. На меня вот только больно похож получился. М-да…
На голове же его сидела уточка. Сам он улыбался, хотя его суть – карающий лик Всевышнего. Судья. Никак не шут.
Боги ушли из нашего мира, но сила осталась. Сила, что помнит прежних хозяев и ищет похожих на них смертных, наделяя их чертами тех. Даруя долголетие и силу. Вот и я попал, вырезав идол, сам не зная, что делаю – по наитию, став первожрецом и скрыв это от бабушки.
Оградил это место защитой от зла, и лес стал преображаться. Его стали заселять магические твари, от безобидных до опасных. Вроде буки. Зеркало даже пришлось поставить, чтобы – ежели что – быстро сюда добраться, прошел я сквозь него, миг, и тридцать километров позади. Земля мягко спружинила, спрыгнул я с пьедестала, на котором оно стояло. В нос ударил запах хвои.
С ёлки соскочила белочка, что пробежалась по мне и заползла в карман, выхватив оттуда орешек, и убежала в свою берлогу. С неба спланировала Жужа, что поселилась здесь. В клетке ей было неуютно.
– Как ты, моя хорошая? – Погладил я её оперение, пустив ворох золотых искр. Нежно щипнув меня за ушко, она ухнула и улетела по своим делам.
В руках я нёс корзину, полную яств. Радогост не требовал от меня кровавых жертв, только покушать. Положил я её под древом-идолом, поклонившись в пояс и погладив тёплую кору. Рядом стояли ещё корзинки. С сыром, хлебом и молоком. Община волхвов, которых пригласила бабушка, быстро нашла это место, а так как они не несли зла, то смогли пройти. Вот почему они мне кланяются при встрече. Чувствуют, кто я есть. Почитают и хотят служить.
Хорошо, что в школу уезжаю, а то они уже достали. Выхожу за пределы поместья, а они тут как тут. Стерегут, охраняют – скоро пылинки сдувать будут. Потопал я по тропинке в дебри леса.
Бука – довольно таинственное существо, что скрывается во мраке ночи и лесной глухомани. Моя бы воля – и я его не трогал, но здесь рядом люди живут, так что выхода нет. Придётся изгнать, а не то слухи о чертовщине разнесутся по округе и сюда заявятся или ведьмаки, или инквизиция.
– Ну и где ты? – Шел я уже час, перепачкавшись в чернике, которую лопал горстями. Вкусно.
Впереди был небольшой холм, с отверстием в нём. Брошенное логово медведя, как я знал. Похоже, там и засел этот страх, коим пугают детей. И был прав.
Видя, что я не собираюсь лезть внутрь, он сам вылез. Черное облако, что, вылетев из берлоги, приняло облик раздутого, мохнатого чучела с зубастой пастью и большими глазами, что грозно шипело, пытаясь меня запугать, растопырив четырёхпалые лапы. Будь мне пять лет, может, у него и получилось бы, а так… Рука поднялась в изгоняющем жесте и остановилась.
– А почему бы не попробовать? – Изменил я свои намерения, пустив в него цепочку рун в пятьдесят штук. Привязка к хозяину. Ко мне.
– Уииииииии! – заверещал он, стоило заклятию попасть. Эх, как его закорёжило! Скрутило в чёрный шар, не больше теннисного, и подтянуло ко мне. Будет теперь поместье охранять, подхватил я невесомый шарик, подкинув в руке, и убрал в карман. Пора возвращаться. Все дела на сегодня сделаны.
* * *– Я прощён? – Спустился я на ужин, несмело выглянув из-за угла.
– Садись, – проворчала ба, всё ещё не отойдя.
– Прости меня, ба. Не мог я по-другому, – оторвал я четвертушку хлеба от каравая и полил котлету с пюрешкой томатным соусом.
– Если они узнают, что это мы… – Уселась она напротив, наблюдая, как я ем. – То знаешь что?
– По сусалам им надаём? – Улыбнулся я, подмигнув, с аппетитом наворачивая картошечку. – Мням, мням. – Чавкал я. Пальчики оближешь.
– Ох, и дурачок ты, – покачала она головой с укоризной. – Когда уже серьёзным станешь?
– Ты сама говорила – бери от жизни всё, пока молодой! Гуляй, балагурь и веселись! Помнишь?
– Помню. – Грустно улыбнулась она, постарев без улыбки на лице ещё лет на сто. Я отодвинул тарелку, встал и подошел к ней, обняв.
– Если придут, то наши упыри их на куски растаскают. Спущу с поводка, – больше не улыбался я, а был предельно серьёзен. – Всех упырей спущу! – Особенно я выделил слово «всех», прямым текстом намекая на нашу армию под землёй, что спит до поры до времени. И их куда больше, чем жалкая тысяча.
– Не надо, Андрюша. Ты не такой. Решай всё миром. Хорошо? – Погладила она меня по руке.
– Я постараюсь, ба, постараюсь…
– Доедай давай и на улицу пойдём. Фруктов себе в дорогу выберешь. – Встала она и стала перебирать корзинки в углу.
– Так рано ещё!
– Ничего не рано! Ладья завтра будет. – Бросила она одну из корзинок в камин. Порченая была, затрещало и одуряюще запахло берёзой.
– Какая ладья? – Выпучил я глаза.
– А ты думал, на шаре полетишь? Фигушки, – скрутила она дулю. – Первоклассники попадают в Лукоморье на ладье и только на ней! Она пристанет к пристани Старого Оскола завтра в девять двадцать утра, – достала он часть письма, что смогла спасти от сожжения.
– Мы что, два дня на ней плавать будем?
– Да. – Улыбнулась она моему выражению лица. – Помню, как я боялась, когда мама сажала меня на неё, – пустилась бабушка в воспоминания. – Косички навязала. Платье цветастое подготовила, платок. И всю ночь у моей кровати провела, накладывая на дурёху защитные заклинания. Как давно это было…
Тут как некстати завибрировал мобильник.
– Слушаю… – гаркнула бабушка в трубку. Не дали поностальгировать.
– Это Наташа, Авдотья Михайловна. У нас тут небольшая проблемка, не могли бы вы подойти? – Услышал я её голос, так как динамик был достаточно громкий.
– Иду, – положила она трубку. – Слышал?
– Да. Что там случилось, интересно? – гадал я, перебирая варианты. – Саранча на посевы налетела? Враги чуму наслали?
– Не знаю, но голос у неё был взволнованный.
– Правда? Не заметил… – неудачно пошутил я.
– Эх, мужчины, – взяла она меня под локоток и повела с собой. Одной опасно ходить. Да и силы у неё отказывают уже. Вспышка магии, что была сегодня – единичный случай. В гневе.
– Проблему с упырями я решил, – заметил я, проходя мимо них.
– Как? – Нахмурилась она, подозревая подвох.
– Провёл ритуал единения с домовым из книги рода. Тот, что прапрадед придумал.
– Это тот, который умер и не смог его закончить?.. – начала он повышать голос.
– Я довёл его до ума, так что всё в порядке. – Отмахнулся я от таких мелочей. – Наш домовик теперь легко скрутит упырей, если понадобится. Только вот побочный эффект…
– Ну? – Дёрнула она мою руку в нетерпении.
– В кота превращаться научился. Рыжего и пушистого, – покраснел я под её взглядом.
– Ты меня в могилу сведёшь, – сказала и замолчала она, так как к нам спешили ведьмы, ворожеи, волхвы и лисы-оборотни. Все те, кто согласился служить нам.
– Здрав будь, Андрей Сергеевич, – поклонился мне и остался в такой позе глава общины волхвов Ярополк Святославович, обделив вниманием бабушку. Как она его ещё не запытала, пытаясь вызнать, откуда такое почтение ко мне, интересно?
– И вам здравствовать, – вмиг растерял я своё добродушие. Не люблю, когда меня выделяют и почести оказывают. – Поднимись. Нечего спину гнуть. – Позволил я, не обращая внимания, как на него смотрели остальные. Кто с удивлением, а кто и с досадой, что сам не догадался.
– Что случилось? – прервала неловкую паузу бабуля, пока все переглядывались.
– На околицу у деревни вышли жители села Большого. То, что от них осталось. – Выступила вперёд Наталья.
– Это ведь то село, что в двадцати километрах отсюда? Там ведь маги в основном живут?! Что случилось? – разволновалась ба.
– Да. – Покивала Наташа. – Инквизиция объявила их тёмными колдунами, всех до единого, и разожгла костры. Ярополк перехватил их, заплутавших в лесу, и привёл сюда. Им больше некуда идти. Спаслись в основном женщины и дети. Мужчины пали, защищая их. Что делать? – Ждали они ответ.
– Сколько их?
– Около ста – ста двадцати. Среди них как маги, так и оборотни, травницы, лекарки и другие. Со скарбом, что успели подхватить, и домашними любимцами.
– А преследователи?
– Боюсь, скоро выйдут на след и придут сюда, – повинился волхв, вступив в беседу. Наделал дел, блин, а стоит как ни в чем не бывало!
– Ох, что же вы натворили… – слабым голосом произнесла бабушка, побелев. Её качнуло. Еле успел подхватить, крепко обняв. – Сделаешь? – прошептала она мне на ухо в надежде.
– Так заморочу, что они дороги домой не найдут, – так же тихо ответил я, пообещав.
– Поселите их в заброшенных домах, что на дальнем поле, – взяла себя в руки ба. – Мы поможем им. Выделим деньги на постройку жилья и работой обеспечим. Пойдёмте, покажите их мне. – Пошагала она туда, в окружении нашей формирующейся гвардии. Я же направился в лес, а со мной и вся община волхвов, в тридцать мужиков. Не гнать же их? И почему их больше, чем должно? Друзей, что ли, сюда созывают? Не было печали, – покачал я головой.
Далеко заходить не стал, остановившись на опушке. Нагнулся, взяв горсть земли, и бросил её через левое плечо, прокричав:
– Царь лесной, всем зверям батька, явись, окажи милость! – После чего стал ждать.
Листва по всей поляне зашуршала, из норки выглянул заяц, мимо пробежал олень, над головой пролетел глухарь и лишь потом появился он. Хозяин леса.
– Чего звал, Андрей? – Вышел на поляну мужик, похожий на репку. Жёлтый, с круглым пузиком и листвой на голове. Чем ближе он подходил, тем меньше становился. Среди елей он был гигантом, а на поляне с меня ростом.
– Помощь нужна, старый, – обратился я к нему, как к стародавнему знакомому. Давно дружбу водим. С тех пор, как я лес подпитывать стал, а уж как идола поставил, так и вовсе не разлей вода. – Церковь по следам ведьм да волшебников идёт, что у нас укрылись. Заморочить их надо, чтоб вовек место сие не сыскали.
– Сложная задачка, – выловил он мышку в бороде, бережно опустил на землю и дал сбежать. – Сильны среди них блаженные, что любую магию отрицают и не дают колдовать.
– Я помогу.
– Любо. Тогда вместе, – подошел он ближе, положив свои шершавые ладошки, все в мозолях, поверх моих. – Повторяй за мной:
Земля-мать – помоги!Плохого человека, сбей с пути.Пусть он бредёт, дорогу не найдёт.Слово моё крепко.Помыслы мои чисты.Земля-мать – защити!Закончили мы читать наговор в два голоса, пока в небе не прозвучал гром и звуки, что пропали с первым речитативом, не вернулись.
– Теперь не найдут, – потёр леший ладошки, с которых посыпались семена, что падали на землю и сразу прорастали в цветы, деревья и кустарники.
Глава 4
Путь-дорога
– Какой ты у меня красивый, – поправляла на мне, наряженном в форму школы Лукоморья, вызывающе красную бабочку ба. В её время они были популярны, вот и мне пришлось нацепить. Не обижать же её из-за такой мелочи? Потерплю.
Мы стояли в толпе других потомков первых, что отправляли своих чад учиться из города Старый Оскол. Все, кто живёт в Белгородской области, отплывают отсюда, так что толпа собралась немалая. Сотрудникам разбойного приказа приходилось тяжко. На все сто процентов выкладывались, колдуя без передышки, чтобы скрыть творящийся здесь беспредел. Наблюдал я за тем, как из рук разодетых в чёрное колдунов вырывались разноцветные круги, расходившиеся волнами.
Над головами летали ручные орлы, вороны, совы, райские птицы и другие пернатые. Под ногами сновали собаки, коты, карликовые василиски. Один оригинал – явно из древнего рода – восседал на двуроге. Бедлам!
Неожиданно поднялся туман. Вода в реке сменила цвет с тёмно-коричневого на бирюзовый, и из непроглядной мглы вынырнула ладья, что шла на вёслах под зычные крики боцмана, стоящего на палубе с подзорной трубой в руках.
– И на этом мы поплывём? – удивился я, подняв брови. – В ней же метров семьдесят длины, не больше?! А нас только здесь набралось несколько тысяч! А сколько ещё в других городах сядет?
– Не всегда нужно полагаться на глаза, внучок, – помогла бабушка закинуть мне рюкзак на спину, со снедью и личными вещами. – Не посрами славное имя нашего рода, Андрюша. Ворожейкины всегда держали слово и ценили честь выше других качеств! Помни об этом.
– Не посрамлю, ба. – Обнял я её напоследок, прежде чем взойти на корабль, вместе с толпой ровесников и детей постарше. Шел и оглядывался. Не хочу её одну оставлять. Как же не хочу…
– В сторону, мелкота, – толкнул меня плечом тот парень на двуроге, проходя мимо в окружении свиты. Судя по нашивкам на синем пиджаке – четвёртый класс. Похоже, решил отучиться все шесть лет, а не три обязательных года.
Вот мы и на корабле. Не знаю как, но толчеи не было. Палуба словно расширилась, вместив нас всех. Отдали сходни, и мы отчалили, неистово маша провожатым. Я был в первых рядах. Махал смахивающей слёзы бабушке в окружении нашей охраны. Мне махала и Наташа, что лукаво улыбалась, и Ярополк Святославович, что пытался делать два дела одновременно. Махать и кланяться. Чудной человек.
Долгие несколько минут шли по реке, пока всё снова не заполонил туман, и мы оказались в другом месте. Яркое солнце и синяя-синяя гладь океана. Свежий бриз, что раздувал волосы и чайки в небесах.
– Слушать сюда! – зычно крикнул боцман с надстройки, что снял свой расписной золотом жилет и переоделся в тельняшку. Капитан так к нам и не вышел. – Наша ладья ходит по водам этого мира уже не одно столетие, перевозя вас – школьников из самых диких и дальних краёв Руси, прямиком в Лукоморье. Плыть нам два дня, так что наберитесь терпения. – Дал он нам время переварить сказанное, помолчав, и продолжил: – Матросы будут выкрикивать фамилии. Услышите свою, не стойте столбом, а подходите к тому, кто её назвал, и ждите. Не маленькие, чай! Они покажут вам кубрики, в которых вы проведете время до прибытия. Знакомьтесь, общайтесь. На этом всё. – Кивнул он своим подчинённым. Со всех сторон послышались крики, что перебивали друг друга. Ничего не понять. Сумасшедший дом!
– Ой, я так волнуюсь, – обмахивалась девчонка рядом со мной веером, морща нос, будто ей над губой говнецом помазали. Говорила она не со мной, а с подружкой.
– И я. Как бы нас не поселили с простецами или худородными. Что мама скажет?
– Мой брат говорит, что обычно ровню селят с ровней, а этих, – скосила она глаз на меня и других ребят рядом, – отдельно.
– Ну, вы и глупышки! – Хихикнула девочка, явно младше пятнадцати, что стояла впритык со мной и больно уж пристально меня рассматривала до этого. Разве что не щупала, хотя желание у неё такое было. Видел, как она себя одёргивала, бормоча что-то вроде «невозможно».
Судя по сходству, её окружали братья, чьи руки были усыпаны перстнями, а шеи ломились от обилия амулетов. Второй и третий класс.
– Чего? – Открыли клуши рот.
– Того, – показала язык девочка лет двенадцати-тринадцати. – Так называемые простецы, или худородные – это новая кровь, что так нужна старым и древним родам. Вас что, дома не учили?
– Хватит, Алиса! – Дёрнули её за руку. – Пошли, – прервал спор старший брат и увёл их подальше от разгорающегося скандала.
– Нахалка! – бросили ей вслед расфуфыренные девицы.
– Ворожейкин Андрей! – прокричал матрос в десяти метрах от меня. Туда я и направился, проталкиваясь сквозь гомонящую толпу. Как, оказалось, ждали только меня. – Все в сборе, – ещё раз проверил он нас по списку и велел следовать за ним.
– Расскажете о судне? – попросил провожатого мальчишка в поношенной форме, что чуть выцвела, глазея по сторонам и светясь радостью.
Матрос, что был магом, неприязненно посмотрел на него, да и на всех нас и смолчал, уводя компанию из десяти парней всё ниже. Двадцать одна палуба вниз по крутой лестнице, хотя я видел, что лифты здесь есть. Сто первая каюта, отворил он нам дверь, развернулся и был таков. Мне всё больше и больше здесь не нравилось.