Журнал «Рассказы». Почём мечта поэта?

Он принялся печатать, забыв про поясницу, про смог, не обращая внимания на «Марш Терновника», доносившийся от соседей.

На секунду представил себя там – внизу, на улице, между закованных в шинели конвойных. По спине пробежали мурашки; Федор сглотнул, защелкал с удвоенной скоростью, не заботясь ни об ошибках, ни о ежечасных упражнениях для остроты зрения. Этот крик над улицей, знамена, скрывавшие лица; и окна, и флаги, и это море серого полотна, как зеркало не то асфальта, не то неба. И ледяной крик в горле, и лютое осуждение, и мурашки, и чужие руки, сжавшие локти…

«Его вели между домов, между высоких стен, от которых эхом отражались крики. Он шел, опустив голову, и, казалось, высматривал в трещинах асфальта оправдание для себя или причины, побудившие, помутившие его на столь безумное и столь страшное. Под локтевым сгибом, откликаясь на впившиеся пальцы, пульсировала кровь – яростными толчками. Левой лопаткой он очень ясно ощущал приставленный штык. Горели щеки, хотелось пить. Он втягивал воздух – тот проходил через легкие, резко пах газами и землей. Все внутри обострилось: все его восприятие, мысли и нервы. И так податливо, так легко и ловко двигалось тело, так отчетливо напоминало, что оно живое, в преддверии позорного, скорого конца…»