– Именно, – смеюсь в золочёную маску несвободы собеседника.
В магазине трав Фарид покупает пышный букет синего гибискуса.
– Сегодня я хочу подарить вам хоть что- то.
– Благодарю, – внезапное внимание до этого холодного жениха меня немного смущает.
– У вас глаза такие же нежные.
Отвлекаюсь от Фарида и скольжу пальцами по пакетам с разными лепестками.
– Это голубая роза, – услужливо обгоняет мои вопросы продавец. – Она заставляет говорить правду.
– Дайте и её.
Стараюсь даже не глядеть на своего спутника. Не хочу делиться с ним своими планами и переживаниями.
– Что происходит? – наконец, интересуется принц на улице.
– Все вокруг меня лгут, – прячу свои богатства. – И вы тоже.
– Какую правду вы хотите услышать?
Неоновые вывески бегут по глянцевой маске Фарида. Я бы отдала все купленные травы, чтобы увидеть его истинное выражение лица здесь и сейчас.
– Хорошо… – глухо тянет мужчина в своей защите от моих глаз. – Я плохой вариант мужа, Шакантала. Я стараюсь проникнуться к вам хоть какими- то эмоциями. Но это невозможно. И характер у меня плохой, от моей матери. И ехать я никуда не желаю. И внешность у меня не безупречная. Два миллиарда динаров не покроют мои недостатки.
– Фарид, я тоже пытаюсь почувствовать к вам тепло, – прижимаю травы к груди, словно они способны залечить мою пустоту в душе. – И тоже безуспешно. И оставаться здесь я не собираюсь. У меня тоже куча причин сорвать помолвку. Так что… мы квиты.
В своих покоях всё равно не чувствую себя защищённой. Но сейчас я хотя бы могу отвлечься от пасмурных размышлений. Завариваю для Насифа чёрный вереск. Эта трава ставит на ноги при любой вирусной болезни.
– Шакантала… мой воздух, моя вода, моё счастье…
Ощущаю жар рук наложника, пока он целует мои пальцы в своей хватке и шепчет слова благодарности. Потом он пытается сделать мне перевязку, но с трудом держит концентрацию. А когда Насиф засыпает, я скольжу по коридору к продажному охраннику. Он подал днём знак – бросил мне под ноги красный платок, будто бы случайно. Камиль назначает свидание. В глубине черноты тайного угла меня уже ждёт пленник гарема.
– Что- то случилось?
Вглядываюсь в едва уловимые черты в темноте. Камиль вроде бы улыбается.
– Просто хотел узнать… как твоя рука.
– Нормально, заживает.
Шпион выходит под единственную полосу света, которая падает от фонарей, горящих по охраняемому периметру. Искусственный луч делит его лицо, которое выражает целую гамму эмоций. Его поцелуй в мою перевязанную ладонь становится якорем, который держит мои мысли только в этом событии. С Камилем всё происходит слишком быстро. Это не страсть, как с Насифом. Не попытка уважения, как с Фаридом. Чувства к пленнику гарема сносят ревущими волнами все волнорезы и пирсы. Я схожу с ума. Когда вернусь, не знаю. Не могу уснуть, слушаю, как сипит спящий Насиф.
– За неповиновение королеве назначается сто ударов, – голос палача звучит буднично.
Меня же задевает его заявление раскалённой иглой. Я неохотно гуляю по улицам Эр- Зияди из- за того, что могу наткнуться на смертную казнь. И во внутреннем дворе дворца нет спасения от картины жестокости. Через бревно положили Камиля. Он невероятно спокоен, его руки даже не связаны. Весь гарем послушно стоит строем и глядит на чужое унижение. Я же рефлекторно дёргаюсь в сторону действа, чтобы оборвать его. Но сегодня рядом Дилип, он успевает схватить меня за руку.
– Это не дипломатично, – бормочет он.
Хотя по глазам мужчины видно, что он сам с удовольствием бы выхватил кнут из рук палача.
– Я не хочу смотреть, – отворачиваюсь.
И не в силах уйти. Сейчас дело не в том отвращении, которое приковывает к зрелищу. Нет. С каждым ударом моё сердце замирает. И я хочу знать, останется ли в живых Камиль после такого старательного исполнения приговора.
– Тебя тоже привлекает казнь?
Ильнура замечает меня и идёт кресейром между своими наложниками в мою сторону.
– Возможно, – держу в клетке злость, которая может погубить меня и моих сопровождающих.
– Тогда вглядись внимательно. Я это называю профилактикой.
Приходится повернуться. Натыкаюсь на взгляд Камиля, он улыбается мне, опираясь руками о землю.
– Я могла бы уже убить или посадить его в тюрьму, – голос королевы скрывает за бархатом тембра стальной звон жестокости. – Но мне нравится своенравность и непреклонность этого мужчины. Всю жизнь передо мной падали на колени. Наверное, поэтому эта наша с ним дуэль доставляет мне такое удовольствие.
Королева Тигростана для меня не лучше сумасшедшей. Она даже улыбается будто бы безумно. Слежу за ней тоже с оттенком отвращения. Потом пользуюсь хорошей отговоркой, что неважно себя чувствую, и тороплюсь укрыться за дверью покоев.
7
Серьёзно рискую, потому что даю взятку Акифу, чтобы пройти ночью в лазарет. Умом понимаю, что заигрываю с правилами самой опасной королевы Востока. А сердце желает знать, что с Камилем.
– А сейчас что- то случилось?
Пленник гарема узнаёт меня сразу, хоть в его палате царит полутьма.
– Случилось, – на самом деле, я подразумеваю свои слишком тёплые чувства к мужчине. – Тебя высекли.
– О, это обычная история, – псевдо- наложник осторожно приподнимается на постели. – В очередной раз меня вызвали в покои королевы. И снова я не хочу с ней спать.
Скриплю зубами, молчу. Моя ненависть к чёрноглазой противнице надевает латы и берёт меч. Она готова к самой агрессивной атаке.
– Я очень долго пытался сбежать, каждый раз меня задерживали и запирали в камеру на несколько дней без еды и воды. Так что кнут – это лёгкое приключение.
Его глаза появляются в пятне рассеянного света от старого ночника. На серой радужке пляшут огоньки сарказма.
– Я принесла тебе чёрный подорожник.
– Спасибо.
Камиль привычным движением берёт мою руку и целует ладонь. И внутри меня начинается ураган смятения и желания остаться с ним в одной комнате навсегда. Однако шум в коридоре говорит об обратном.
– Что- то случилось, Акиф? – гремит голос за дверью.
– Просто сказали стеречь, чтобы не сбежал.
