– Вечная! – воскликнул я, призывая повелительницу этого царства. – Отпусти на время этого человека!
Она отозвалась немедля:
– Нет. Ты знаешь порядок. У каждого свой срок, предвечный Эрбин. Только у таких, как ты срока нет, потому что нет пути… – был мне ответ, данный сгустившимся воздухом вокруг меня.
– Я не прошу отпустить его без срока. Отпусти на время. Хотя бы на год. Дай отсрочку.
– Что ты дашь мне за это?
Я уже приготовил ответ на этот вопрос:
– Двадцать три года назад день в день я отдал тебе его первого внука. Отправил к тебе до срока, даже до рождения. То была не его смерть, он должен был родиться, ты знаешь, и воцариться на троне после своего отца, но я не дал тому случиться…
Тишина повисла, будто бы на несколько мгновений возникло замешательство. Будто Она размышляла принять ли условия договора. Но перевес на моей стороне: жизнь нерождённого была подарена Ей за так и тогда я ничего не попросил за это.
И вот, заговорила снова.
– Ладно, Эрбин, хотя и не по правилам, но приму твоё предложение засчитать ту смерть за год отсрочки этой. Но учти, предвечный, это вовсе не потому, что ты кого-то отдал мне до срока, не думай, что ты управляешь судьбами, ты предвечный, но не Бог. Ты такой же инструмент, как меч или яд, запомни… А потому будешь должен мне.
– Должен? – немного испугался я. – Чего ж попросишь?
– Увидим. Но дорого не возьму, не беспокойся… всё же ты платил мне: твоя бледная тень и твоего брата бродили тут у меня в преддверии двадцать лет тому, то чего-то стоит тоже, – будто ухмылка в голосе. Может она насмехаться?..
Мне стало не по себе от воспоминаний о том, как лежал при смерти, значит «бродил здесь»… но этого не помню.
– Помнишь, Эрбин, во сне тебе это является иногда, наяву не помнишь потому, что слишком много жизни в тебе…
Я не хотел рассуждать с Ней об этом, тем более вспоминать или воображать то, как полутенью бродил в её царстве.
– Благодарю, Царица Тьмы, – сказал я, уже намереваясь вдохнуть и выйти отсюда.
– Может… – сказала она, инно с сомнением, – хочешь ещё чего-то? Повидать кого?
Я замялся, если я попрошу Аяю мне показать, захочу ли возвращаться отсюда к жизни? Не захочу ли тогда остаться здесь с ней?..
– Нет, – сказал я, с трудом заставив себя.
– Нет? – Она испытывает меня, ведь знает мои мысли и ждёт, что я попрошу, заманивает.
– Нет.
– Подумай хорошо, Эрбин, я редко предлагаю…
Да-да, заманить хочет. Ещё бы такая добыча – предвечный, добровольно оставшийся здесь, живой среди мёртвых…
– Она не мертва. Её нет здесь.
– Что?! Как это нет!? – вздрогнул я.
– Среди мертвых её нет.
– Я же видел…
– Ты видел то, что тебе показали. Что видели другие.
– Тогда… – сердце забилось сильнее от гнева. – Кто обманул меня?!.. Покажи мне Мокшена…
– Не получится тож… Тухлые ошмётки, что были душами твоих рабов, развеяны вовеки, слава Богам, мне здесь меньше смрада… Не с кого тебе спросить, Эрбин.
– Развеяны? – о таком я слышу впервые. Развеять мёртвые души, кому это могло быть нужно? Да и кто способен на такое? Это ж силу какую надо иметь?..
– Во власти сильного чувства даже обычные люди становятся подобны Богам, что уж говорить о предвечных, – довольная моим удивлением и замешательством, проговорила Она.
И, помедлив, добавила:
– Твой брат развеял их.
– Арий?.. С чего это его обуяли чувства против моих мёртвых рабов?
– Ну… это ты спроси у него. В ваших душах я не чтица.
И я вдохнул, наконец, выходя обратно на белый свет. Галтей в изумлении смотрел на меня, приподнявшись с подушек. Я и забыл, что пришёл сюда, чтобы спасти его от неминуемой мучительной смерти.
– А… Галтей… Год тебе дан на радость самому и твоему сыну. Его благодари, истовое прошение слышит даже Смерть. Прощай!
Я направился к дверям. Слишком странным, удивительным оказалось это путешествие за Завесу, чтобы я сейчас мог думать о чём-то кроме загадок, что вновь посеялись в мою душу.
– Сил!.. – по-прежнему изумлённо позвал Галтей.
Я обернулся.
– Что ж за неугомонный ты человек, Галтей, даже Смерть уступила колготу такую! – пробормотал я. – Спи теперь, желвь твоя к утру рассосётся, здоровый встанешь, любиться, радоваться будешь как молодой… Всё!
С моим словом «всё!», он упал на подушки, уснув. А я подошёл к двери и едва не вышел в неё без стука, совсем забывшись в своих мыслях.
Глава 4. Свой путь
… Эрик вышел странный, почему-то удивлённый, будто что-то чудное увидел там. И рассеянный.
К нему бросились волною все, кто был в покоях, расступившись перед Мареем-царевичем.
– Что скажешь, Сингайл?
– Год ещё ходить в царевичах тебе, Марей, год подарен отцу твоему. Но через год, не обессудь, Смерть заберёт его единым мигом, – сказал Эрик, которого я перед всеми опять представил древним беловолосым старцем. – До утра не беспокойте его, сон сейчас его лечение.
Марей-царевич просиял чудесной улыбкой, молодея сразу на много лет, светлея лицом.
– Сингайл!.. Благодарю тебя! Благодарю! – восторженно воскликнул он. – Чего хочешь, проси у меня!
