Остерия «Старый конь». Дело второе: Браватта
Мерино, прямо скажем, до Карлы романов, по крайней мере, настолько серьезных, не заводил. Как-то не было в них необходимости, не хватало времени, желания или еще чего. Как сказано в Писаниях, находит ищущий. А он большую часть жизни если и искал, то вовсе не даму сердца. А потому сейчас, получив такой дар, не очень рассуждал о правильности или неправильности такого решения. Плевать ему было и на молву, и на слухи. Он просто с радостью согласился.
Тем же вечером, в день переезда, они заключили устный договор – быть друг с другом предельно честными. Во всех аспектах жизни. И пользуясь этим, Карла теперь практически каждый вечер вытягивала из мужчины всю правду о его прошлой и нынешней жизни. Которая, к его удивлению, ничуть ее не оттолкнула и не напугала. Более того (по всей вероятности, в крови этой рыжеволосой женщины была немалая толика авантюризма), привлекло ее к трактирщику еще больше. Настолько, что последние несколько вечеров основной темой их разговоров была политика в ее внешнем и внутреннем проявлении, шпионы, убийства и тайны. И пусть он с большим удовольствием поговорил бы с возлюбленной на иные темы, отказать ей в ее любопытстве он не мог.
Например, вчера одна из их бесед завершилась на очень странной ноте. Кабатчик рассказал ей о намерении отправиться к своему бывшему воспитаннику барону Бенедикту да Гора и предложить свои услуги в формировании службы политического сыска. Выступить этаким консультантом. А то, мол, слабовато у его светлости с этим делом выходит. Карла покивала своей хорошенькой головкой, соглашаясь, но вслух выдала совсем иное:
– Не думаю, что это твое дело, Мерино.
– Это еще почему? – прищурился в улыбке тот. Его забавляла уверенность и безапелляционность Карлы в вопросах, о которых она услышала всего пару трид назад.
– Ты можешь быть сколько угодно хорошим специалистом и личным другом кансильера коронного сыска, но ты простолюдин, – сказала женщина таким тоном, словно находилась на рынке и выбирала продукты. Вот этот, мол, пучок салата хорош, но края подсохли. Давно лежит?
Мужчина открыл было рот, чтобы опровергнуть слова Карлы, но не нашел подходящих доводов. Она была абсолютно права. Более того, в глубине души именно понимание этого и не давало ему до сих пор сходить к воспитаннику и, наконец, предложить помощь. Все его умения и навыки, опыт и связи работали только на его же уровне, а в мире аристократов (а таковых немало и в ведомстве да Гора) были бесполезны. Ну как он сможет приказывать дворянам делать это, но не делать того? Ну, положим, приказывать-то он бы смог! Но как они будут это выполнять? Перешагнут через поколения благородных предков и вековой спеси и станут слушаться сына рыбака, по неведомой причине пользующегося расположением их шефа? Скорее скафильцы станут выращивать цветы, забыв про морские набеги! Нет, даже если Бенедикт на это и согласится, прикрывать его от гнева дворян не сможет.
Осознание этого, правоты Карлы и собственной наивности (ты решил, будто настолько хорош, что можешь давать советы дворянам?), наполнило Мерино весьма противоречивыми чувствами. Горечью от вынужденного признания своей ошибки и неумения самостоятельно прийти к этому выводу, и теплотой при мысли о том, сколь умная женщина ему досталась. Не зная ничего о мире, в котором он считал себя знатоком, она одной фразой разрушила все планы своего избранника, чем, скорее всего, спасла его от бо́льшего разочарования.
– А что же тогда «мое дело», милая синьора? – усмехаясь, спросил он, пряча за вопросом и улыбкой некоторую растерянность. – Остерия? Медиаторство для преступников? Издание книги с кулинарными рецептами?
– Все это, совершенно верно! – выдала вдова, ничуть не смутившись. – Но я бы еще добавила к этому сыск. Довольно много, знаешь ли, простых людей, нуждаются в ком-то вроде тебя!
И, чуть склонив голову, стрельнула смеющимися зелеными глазами. Прием ею неоднократно опробованный и действенный – Мерино улыбнулся в ответ, пропустив большую часть женской реплики. А когда слова все же дошли до разума мужчины, он недоуменно сдвинул брови.
– Чего?
– Частный сыск! – произнесла Карла. И заторопилась: – Подожди отмахиваться! Это на самом деле очень хорошая идея! Просто ты даже не думал в этом направлении, слишком увлекаясь проблемами более высокого плана! Ты хороший сыщик и сам так считаешь, и я с этим согласна, хотя не понимаю и половины из того, что ты рассказывал. Но ты сосредоточен только на проблемах сильных мира сего, на заговорах правящих домов и столкновениях правительственных разведок. А если опуститься на землю?
– Карла… – начал было Мерино. Но его довольно грубо прервали.
– Дослушай хотя бы! Я могу озвучить твои аргументы и сама. Мелкие дела мелких людей! Булочник украл рецепт дрожжевого теста у конкурента с соседней улицы! Таинственное исчезновение вещей путешественника из комнаты на постоялом дворе!
Синьора Тотти настолько похоже воспроизвела снисходительную интонацию бывшего дознавателя, что тот невольно улыбнулся.
– Но есть ведь и другие дела! Такие, что ни городская стража, ни судебные инквизиторы не могут с ними справиться! Например…
– Ты же сейчас не про Лунного волка, милая? Это смешно!
– Что может быть смешного в трех убитых девушках?! – немедленно взвилась вдова, и Мерино успокаивающе поднял руки.
– Я выбрал неверное слово! Прости! Конечно, в этом нет ничего смешного. Я, скорее, имел в виду, что чисто криминальный характер преступлений – это совсем не мой профиль.
Женщина тем не менее выглядела обиженной, и Мерино подступил к ней ближе, положив руки на плечи. Заговорил тихо, успокаивающе:
– Карла, милая. Я ведь и в самом деле полный ноль в таких делах. У инквизиторов есть люди, и ты права, они мне сто очков вперед дадут…
– А у тебя полно осведомителей и связей в преступном мире! – Карла тоже сделала полшажка к нему.
– Но эти ужасные убийства совершает сумасшедший. Тут нет никакого мотива, кроме извращенного, засевшего в голове у этого зверя. Не за что даже зацепиться!
– Но ты ведь даже не пробовал, а уже отрицаешь!
Он привлек женщину к себе и выдохнул после долгого поцелуя.
– Демоны тебя забери, женщина! Ты и Единого убедишь, что еретики на самом деле просто пользовались неверным переводом священных текстов! Давай так: я подумаю. Без обещаний, но я честно и очень серьезно подумаю над твоими словами.
На том месте разговор закончился, и началась совсем другая история. Однако сегодня Карла, отдав должное обустройству бара, с упрямством настоящей женщины продолжила:
– Ты обдумал мою идею? – она расстегнула теплый зимний плащ с лисьим воротником, но пока не стала его снимать.
«Интересно, когда бы?!» – хотел было возмутиться синьор Лик. Но не стал. А стал подбирать слова, такие, чтобы ненароком не обидеть Карлу, но не успел.
Входная дверь снова хлопнула, звякнул колокольчик, и внутрь вошел Бельк. В коротком полушубке и шапке с меховой отделкой он смотрелся крупнее и даже как-то внушительнее.
– Дэниз прибежал? – спросил он первым делом.
– Доброе утро, варвар! – усмехнулся Мерино, радуясь приходу друга и возможности не отвечать Карле прямо сейчас. – Да, совсем недавно. На кухне греется. А вы чего вдруг порознь ходите?
– Да замерз котенок. На улице холодно. Вперед убежал.
Бельк считал своего питомца Дэниза, гикота, в холке достигающего полуметра и способного порвать горло здоровому мужику, котенком. Требующим постоянного внимания и заботы. Такой, например, как войлочные носочки с прорезями для когтей, которые скафилец сам сшил с наступлением холодов – димаутрианский гикот был все же зверем южным. И прежде всех прочих житейских вопросов Бельк старался решить те, что связаны с удобством четвероногого друга.
– Так, а чего вы тогда в такой холод гулять отправились? – удивился трактирщик. Он знал, как гикот плохо переносил сольфикхунские зимы с их промозглыми ветрами, начинающими дуть с ноября.
Бельк неопределенно пожал плечами. На языке жестов северянина это значило примерно «потом расскажу», сложенное с «не для лишних ушей». Мерино же, продолжая политику полной честности, оговоренную с Карлой, особым образом кашлянул, что в свою очередь означало «говори, все свои».
Скафилец коротко взглянул на Карлу, еще раз дернул плечом, твой, мол, выбор.
– Знакомец один отправил весточку. Четвертую девушку нашли. Ходил смотреть.
Трактирщик про себя помянул демонов, преисподние и свою несдержанность. Надо же, как своевременно! Аккурат под вопрос Карлы! А она сразу все поняла, вон глаза как округлились.
Внешне он никак не продемонстрировал раздражения. Склонил голову чуть набок, заинтересованно глядя на Белька, продолжай, мол.
– Да так же, как и прочих. Голая, живот будто зверем выгрызен.
Речь Белька состояла из коротких фраз, прекрасно подходя для подобного рода рассказов, за скучным перечислением деталей совершенное преступление не выглядело таким страшным. Хотя, вне всяких сомнений, таковым являлось.
Лунный волк (конечно, так его прозвали не сразу, а лишь после третьего убийства) стал хозяйничать в ночном Сольфик Хуне четыре дня назад. И почти сразу запугал горожан жестокостью и абсолютной бессмысленностью своих преступлений. Жертвами его были женщины разных сословий и возрастов. Первой убитой, например, стала шлюха. Рыжая Кармелла, знаменитая в доках дама. В портовых складах, между бухтами канатов и ящиками под рыбу, ее и нашли: полностью раздетой, лежащей на животе. Сперва решили, что кто-то из клиентов не пожелал платить, да и прирезал ее. Случается, в общем-то. Но когда перевернули, поняли, что версия по меньшей мере несостоятельна. У нее был вырван или, скорее, выгрызен весь живот. До самого хребта. И ни капли крови вокруг.
На первое убийство не отреагировали ни добрые горожане, ни городская стража. Ну убили портовую шлюху и убили! Эка невидаль! А тело, небось, псы бродячие изгрызли, коих в порту и доках развелось огромное количество. Пожалели Кармеллу разве что ее товарки по профессии, да и то вряд ли потратили на это слишком много времени и слез. Такая работа…
Второй убитой стала Рита Маттеи, восемнадцатилетняя красавица с огненно-рыжими волосами и веселым приветливым нравом. Как и ее предшественницу, Риту нашли обнаженной и с огромной кровавой раной на месте живота. Но не в доках, а неподалеку от родного дома. Вот тут-то всему городу и стало известно о ее приветливом нраве, поскольку нанятые ее отцом, купцом Маттеи, люди обошли все таверны и кабаки Сольфик Хуна, суля нешуточную награду – двести золотых ори(!) – за любую информацию, которая сможет привести к убийце.
И никто, что примечательно, уже не грешил на бродячих собак из доков. Даже самому ленивому городскому стражнику стало понятно, что в городе завелся убийца-изувер, и надо ждать следующей жертвы.
По городу, из кабаков в лавки, а оттуда в гостиные и кухни, потекли слухи один другого противоречивее. Дескать, не просто так это все происходит, а дело рук колдунов (из тех, еще императором Патриком недобитых), которые так ребеночка не рождённого из утробы вырывают для колдовских темных дел! К обеду, однако, стало ясно, что беременной не могла быть ни шлюха Кармелла, ни девица Маттеи – и волна авторитетных суждений бросилась на новую версию: наказание за грехи.
Ну а что вы хотели, синьоры?! Портовый город с приходом зимы замирает и живет только слухами и пересказыванием историй. А версия с наказанием за грехи почти все и всегда объясняла!
Империя развалилась? Развалилась! Войны идут? Идут! Ну, или вот-вот начнутся! От Единого люди отвернулись? Как есть отвернулись, синьора! Да за одних только проклятых универсалистов Создатель был вправе уничтожить род людской! Ведь ересь-то неслыханная – языческих божков творениями Его объявить! А еще купцы цены задирают на специи и ткани, да дворяне бесчинствуют – только и слышно о гулянках их срамных! Конец времен, синьора, как ни поверни!
А на следующее утро, то есть вчера, прямо среди торговых рядов, неподалеку от храма Огненных скрижалей, нашли третью жертву – торговку с тех же рядов Анджелу Беллони. Женщину обнаружили в таком же непристойном и страшном виде. И слухи взлетели, как перепуганные птицы. Затмевая все остальные, на первый план вышел почему-то Лунный волк. Древняя детская страшилка. Никто толком не знал, что это за Волк такой (горожане вообще не склонны проводить мифологические исследования), и зачем ему убивать в городе женщин, но в детстве все слышали присказку: «Спи, не то Лунный волк придет и тебя за живот загрызет».
Редкие голоса разумных людей, со злым смехом указывающие на глупость подобной версии, моментально растворились в мутной волне страха и подступающей паники. «Волк – это!» – отвечали им, если попросту не отмахивались. «За грехи наши!» – иступлено били себя в грудь будто из-под земли выползшие фанатики и кликуши.
Добрых горожан можно было понять. Убийца, кем бы ни был, успешно демонстрировал их беззащитность.
Мерино, в отличие от большинства горожан, истоки происхождения страшилки о Лунном волке знал прекрасно. И совершенно не мог понять, как в сознании напуганных людей древняя северная легенда смогла увязаться с Губителем Единого (так убийцу тоже называли) и грехами, за которые творец карает своих чад. Для него было ясно, что орудует в городе не мифическое чудовище, а человек с больным разумом. Который либо возомнил себя Лунным волком, либо получал удовольствие, убивая женщин подобным образом, никак свои болезненные потребности не объясняя. А над пафосным прозвищем посмеивался. Более того, трактирщик был уверен, что убийца – человек неместный, иначе он бы проявил себя гораздо раньше.
Однако, понимая все это, помощь в поиске убийцы не предлагал по причинам, уже сказанным Карле, в таких преступлениях он был и вполовину не так хорош, как в раскрытии заговоров и понимании мотивов интриг. Нет, чисто теоретически, план расследования с перечнем необходимых мероприятий накидать было несложно… Что там, в конце концов, принципиально может отличаться от заговора? Мотивы другие, но так ведь в любом случае они есть!
Тело четвертой женщины, со слов Белька, нашли в глухом тупичке неподалеку от купеческого квартала. Перепуганные стражники организовали плотный кордон, никого к убитой не пропуская и пытаясь, вероятно, таким маневром препятствовать распространению слухов. Однако Бельку, благодаря знакомствам, удалось пройти за оцепление и убедиться, что эта несчастная стала четвертой жертвой Лунного волка. В завершение рассказа северянин предположил, что самое большее через час город будет гудеть, как опрокинутое гнездо диких пчел.
– Да что же это делается?! – выдохнула Карла после рассказа вышибалы и прижала ладони к щекам. Вышло это у нее до того жалко и как-то по бабьи, что абсолютно не вязалось с обычным обликом умной и зрелой в мыслях женщины. Видя это, Мерино почувствовал зарождающийся в груди гнев на того, кто заставил его возлюбленную выглядеть столь неприглядно.
– Следствие инквизиторы ведут или стража? – спросил он у Белька.
– Пока непонятно. Но скорее всего судейские заберут.
Все верно. Стража отвечала за порядок на улицах и, судя по всему, не справлялась. А вот инквизиторы как раз занимаются преступлениями вроде этого.
– Мерино! – Карла сумела взять себя в руки, убрав с лица выражение беспомощности и страха. И хотя в глазах дрожали слезы, а голос предательски срывался, держалась она твердо. – Вот об этом я и говорила!
Бельк бросил на женщину вопросительный взгляд, спустя секунду переведя его на друга. Тот в ответ чуть скривился и пояснил:
– Карла считает, что я должен заняться частным сыском. Оставив заговоры и интриги сильным мира сего.
– Умная женщина, – кивнул скафилец. – Я про заговоры. Да и с волком этим тоже можно.
– Да вы что, сговорились, что ли? – возмутился трактирщик. – Как вы себе это представляете?
Карла открыла было рот, но Мерино вскинул обе ладони в останавливающим жесте.
– Стоп! Теперь послушайте меня! Если я не смогу вас убедить, то хотя бы объясню свое «упрямство»! Есть остерия – и это самое важное! Есть услуги, которые я оказываю пыльникам и крайне редко нашему с тобой, Бельк, воспитаннику, господину барону Бенедикту да Гора! Услуги первым позволяют мне иметь некий вес в преступном мире, владеть информацией, а благодаря этому оберегать наш дом! Помощи Бенито, когда он просит, я просто не могу не оказать, поскольку (только не надо морщится, Бельк!) считаю его практически своим сыном! Да и ты, сухарь северный, к нему так же относишься! Невозможно растить мальчишку, смотреть на то, как он становится мужчиной, и быть к этому равнодушным! Так вот, то, что я сказал, и частный сыск – это совсем не одно и то же, мои дорогие! Это означает, кроме всего прочего, вроде таких мелочей, как потеря большого количества времени, конфликт интересов! Сейчас я и наша остерия нейтральны. Я – медиаторэ, посредник, а не сыщик! И тем и ценен! Что станет с моим нейтралитетом, а как следствие, с остерией, если я возьмусь за расследование убийства? Даже не конкретно этого, а вообще, любого дела, и оно приведет меня к тем же пыльникам?
Бельк молча кивнул, соглашаясь и, не говоря ни слова, отправился на кухню к своему «котенку». Для него предмет разговора был исчерпан. Пусть он и говорил периодически, что «со всей этой политикой надо завязывать», не признавать правоту друга не мог.
А вот для Карлы этого было недостаточно. Она смотрела на Мерино сурово, можно даже сказать, гневно. И от этого делалась еще красивее.
– Нельзя жить по принципу невмешательства! – тихо, но твердо сказала она. Сказала, как полковничья вдова, умевшая вести дом на небольшую пенсию офицера и при этом производить впечатление полного благополучия. Острая, как отточенный клинок. До поры убранный в ножны, украшенные дорогой и мягкой тканью.
– А я и не живу по нему, милая, – выговорившись на повышенных тонах, мужчина теперь говорил спокойнее. – Я вмешиваюсь. Помогаю. Но только тогда, когда меня просят.
– Так ведь я тебя прошу! Четыре женщины убиты, Мерино! В городе паника! С каждым днем все страшнее выходить на улицу! А ты можешь помочь, я знаю! Хотя бы тем, что умеешь – собрать информацию!
– Инквизиторы тоже этому прекрасно обучены. Мне, безусловно, приятна твоя в меня вера, но с чего ты взяла, что я лучше их?
– Конечно, ты лучше! – с абсолютной уверенностью любящей женщины взмахнула руками Карла. – Да и вряд ли инквизиторы имеют такие контакты с преступниками, как ты. А они, пыльники, знают всё, что происходит в городе, ты сам об этом говорил.
Мерино невесело усмехнулся.
– Не всё. Про Лунного волка они столь же не осведомлены, как и все в этом городе.
Женщина опасно прищурила глаза.
– То есть ты уже разговаривал с ними по этому вопросу?
Трактирщик развел руками со слегка виноватым видом.
– Ну, конечно, разговаривал. Только толку от тех разговоров… Пыльники в таком же замешательстве, что и остальные. Эти убийства мешают их делам и привлекают ненужное внимание стражи.
– А чего тогда отказывался? – не поняла Карла. – Я вчера его уговаривала, сегодня, а он молчит!
– А нечего было говорить. Поспрашивал только – и все. Было бы что – рассказал бы, поверь.
– Ну хорошо, – женщина сразу как-то успокоилась, словно добилась, пусть и неполной, но какой-никакой победы. – Но пообещай мне, что будешь следить за этими убийствами!
– Прозвучало жутковато! – невесело пошутил Мерино. Карла легко поцеловала его в щеку.
– Да уж! Ладно, я тогда пойду рыбу на ледник отнесу.
Маятниковая кухонная дверь качнулась, пропуская женщину внутрь. А спустя несколько мгновений качнулась уже в обратную сторону, на этот раз выпуская Белька, жующего что-то с весьма довольным видом. Прыгая вокруг него, словно какая-нибудь собачка, рядом крутился Дэниз. Явно выпрашивая то, что северянин ел.
– Фабио там приготовил… – пояснил Бельк в ответ на вопросительный взгляд друга. Он, еще не до конца прожевав откушенный кусок и не будучи уверенным, что произнес все внятно, для наглядности продемонстрировал другу что-то завернутое в тонкую лепешку. – Вкусно!
– Да? И что же он приготовил? – спросил Мерино с разом проснувшимся интересом. Кулинария, как он считал, но мало кому об этом говорил, была его истинным призванием.
Фабио, в отношении себя придерживающийся того же мнения, постоянно стремился превзойти своего нанимателя, периодически выдавая то классические рецепты провинции Келлиар, то неизвестные гастрономические эксперименты.
Но обычно с утра повар-келлиарец стряпал что-то совершенно обыденное, что заказывают люди, зашедшие в остерию позавтракать и поделиться друг с другом новостями. Варил три-четыре вида каш, пек булочки, а по заказу жарил на сковороде яйца с тончайшими полосками мяса, зеленью и тертым сыром. То есть ничего такого, что могло привести в гастрономический восторг скафильца и заставить держащегося с достоинством аристократа гикота потерять оное.
– Я не запомнил, как он это назвал, – последнее слово Бельк проглотил вместе с очередным куском фаршированной лепешки. – Но офень вкуфно!
Гикот подпрыгнул и сделал попытку вырвать остатки лепешки из рук северянина. Тот, явно ожидая этого маневра, ладонь убрал. Тонкие и острые, как иглы, клыки Дэниза щелкнули в паре сантиметров от вожделенной добычи. Раздался утробный и очень недовольный рык хищного зверя.
«Значит, что-то с мясом!» – сделал вывод Мерино. Ради чего бы еще гикоту сходить с ума?
– Ты чего котенка дразнишь? – смеясь, спросил он. Дэниз, найдя союзника, тут же повернулся к трактирщику и жалобно мявкнул.
– Да там специй – нюх отобьет! Нельзя ему! Говорю ему, говорю – он как не слышит!
И Бельк пристально взглянул в глаза своему питомцу. Точнее, попытался это сделать. Но обиженный зверь с глухим урчанием, в котором слышалась обида на весь мир, а прежде всего, на друга-предателя и жадину, отвернулся.
– Видишь?
Мерино весьма заинтриговало, что такое Фабио добавил в мясо, что свел с ума и северянина, и его гикота. И он решительно пошел на кухню.
Не без оснований Мерино считал себя очень хорошим поваром. Которого довольно сложно удивить. Но носатому келлиарцу это удалось. Когда первый кусочек приготовленного им блюда оказался во рту, Мерино даже прикрыл от удовольствия глаза. Не торопясь, смакуя, прожевал тонкую лепешку, в которую был завернут нежнейший фарш, и попытался определить ингредиенты. Телятина, это очевидно. Еще томаты, базилик, чеснок (совсем немного!) и что-то еще. Именно этот неизвестный компонент делал обычную, в общем-то, то́рту новым и невероятно вкусным блюдом.
– Что там? – спросил он, проглотив этот гастрономический восторг.
Келлиарец лишь загадочно переглянулся с находящейся здесь же Карлой, но ничего не ответил.
– Вызов? – пробормотал Мерино и закинул в рот остатки. – Фтоф! Форофо!
Явно приправа. Специя. Трава, если угодно. Очень душистая, немного, совсем немного, напоминающая мяту, но, конечно же, не она. Вкус тоньше, гораздо тоньше, при этом куда более глубокий. И острый, вызывающий легкое, очень приятное жжение на языке. На какой-то миг Мерино растворился во вкусовых ощущения, ловя за юркие хвостики ускользающие образы то одного, то другого растения, способного придать такой вкус фаршированной лепешке. Перебирая их, словно листая в голове свою еще не законченную книгу с кулинарными рецептами имперской кухни. И, к своему удивлению, не находя ничего подходящего.
– Я сдаюсь! – наконец сказал он невероятно довольному Фабио. – Что ты туда добавил?
Тот с видом победителя продемонстрировал ему невзрачный сухой стебелек, на котором чудом держались черные горошины сморщенных ягодок.
– Жыыл! – старательно проговорил он. И, видя полное недоумение трактирщика, пояснил. – Матросы «Аргуто» привезли с Оонмару[11]. Ты же знаешь, у меня племянник там служит. Я его просил везти всякие душистые травы, которые он там найдет, вот он и привез. «Аргуто» несколько дней как с колонии вернулся, под самый конец навигации успели! Племянник мой, Жако, называет ее «кошачьей травкой», вернее, дикари с Оонмару так ее называют. А по-ихнему – жыыл!
Мерино выслушал рассказ Фабио, держа брови слегка приподнятыми. А когда тот закончил, проговорил с сомнением:
– Кошачья травка?
И покосился на гикота, чье поведение теперь стало объяснимым.
– Ну да! У них там в джунглях живут такие кошки, вдвое меньше гикотов, и вот они траву ту находят и в ней катаются. Потому так и называют! А что не так?
Трактирщик чуть покачал головой из стороны в сторону.
– Да вроде ничего… Мясо с ней очень вкусным получается… Но… Она не ядовита для людей?
Вопрос был непраздным. С тех пор как корабли Фрейвелинга стали привозить из дальних южных стран и недавно открытых колоний всякую экзотику, отравилось уже довольно много людей. Как тот случай с клубнями год назад – Мерино уже забыл, как они там назывались! Какой-то купец привез на пробу несколько мешков похожих на репу клубней. Владелец дорогой ресторации, из тех, в которых обедают исключительно состоятельные люди, предложил своим гостям новую экзотическую закуску, очистив клубни от кожуры и подав их к столу нарезанными тонкими ломтиками с оливковым маслом и соком лимона. Сырыми! Те трое дегустаторов-толстосумов, что после обеда едва не отправились на досрочную встречу с Единым, утверждали, что вкусно было невероятно!