Регрессор
В то время, пока его коллеги суматошно махали руками и, перекрикивая друг друга, пытались понять, кто мы такие, он рассматривал нас с интересом. Будто был хозяином положения. Мне это очень не понравилось. Я шагнул вперед и указал на него стволом.
– Александр Терри?
– Да, это я, – с достоинством кивнул ученый. – А с кем имею честь, молодой человек?
Голос у него был настолько преподавательский, что я чуть было не начал оправдываться. Зашел, мол, по ошибке, а вообще, у меня сейчас лекция по философии, и я, пожалуй, пойду. Если вы не против, конечно.
– Янак Серт, – все же ответил я.
– А-а-а! – с какой-то неуместной радостью протянул он. Будто давно хотел со мной встретиться, да все мешали дела и научные открытия. – Тот самый бомбист?
Страха в нем не было ни капли. Зато ощущалось какое-то необидное для собеседника превосходство. Как у отца, который прячет улыбку, объясняя очевидные вещи сыну. И достоинство. Не напыщенное чванство наших дворян, а именно достоинство. Я в тот момент впервые понял разницу между этими двумя понятиями. И подумал, что в других обстоятельствах он бы мне понравился. Такого иметь в друзьях – большая удача.
– Тот самый! – гоня непрошенные мысли, резко ответил я. – Где оружие, над которым вы работаете, профессор?
– Оружие? – искренне удивился Терри. И припечатал, как выговор студенту сделал: – Я, молодой человек, никогда не работаю над оружием!
– Что вы говорите?! – мои губы будто самостоятельно сложились в мерзкую издевательскую улыбочку. И вытолкнули: – Ну а я зубная фея! А над чем же вы тогда работаете, профессор?
Мои люди стояли и молчали. Им этот разговор был совершенно не интересен. Только приказ стрелять. Стволы их пистолетов хищно покачивались, как кобры из императорского ботанического сада. А я медлил. Понимал, что теряю время, которое сам же отвел на акцию, но не мог словом или выстрелом оборвать жизнь человека, труды которого с таким интересом читал. Мне даже на миг представилось, что в будущем я не смогу этого делать, не слыша его голоса. Вот ведь чушь!
– Не думаю, что вы поймете! – бросил Терри. И я услышал привычные для дворянина нотки высокомерия в голосе. Ну как же! Чернь! Куда ей понять!
– А вы попробуйте!
«Что ты делаешь, Красный? Что за торг в базарный день? Стреляй, ставь бомбы и вали отсюда!»
– Вы знакомы с квантовой физикой, молодой человек? – глаза ученого презрительно щурились.
– В общих чертах, – небрежно ответил я, поводив пистолетом из стороны в сторону.
– Правда?
Это надо было видеть! Ученый с мировым именем, аристократ в черт его знает в каком поколении изменился в лице и даже сделал пару шагов ко мне навстречу. С робкой такой надеждой, будто встретил блудного сына, но боялся спугнуть неверным движением.
– Читал ваши работы по этой теме.
А я смутился. До того нелепо, что чуть не прекратил этот фарс выстрелом профессору в лицо. А тот лишь благосклонно улыбнулся, как бы говоря: «Ну а у кого бы еще?!»
– Тогда вы должны понимать, насколько серьезный эксперимент вы сейчас прерываете! – теплое выражение его лица сменилось на яростное в долю секунды. – Немедленно покиньте помещение и закройте за собой дверь!
«Да он псих! – понял я. – Гений, но абсолютно сумасшедший!»
И такое облегчение наступило, будто я все тайны мироздания разгадал. Будто отпустила меня эта внезапно возникшая приязнь к классовому врагу. Просто псих. Стреляем, взрываем и уходим!
Но стрелять начали не мы. Наверху, там, где осталось наше прикрытие, зазвучала пальба. Еле слышная здесь, в подземелье, но вполне узнаваемая. Пистолетная. И отвечающие винтовочные выстрелы.
Мои бойцы переглянулись. Они все поняли. Шансов выжить, находясь внизу, было очень немного.
– Все наверх, – скомандовал я. – Прорываться и уходить. Взрывчатку оставить мне. Я здесь сам все закончу.
Что я с пятью чернильными крысами один не справлюсь? К тому же это ведь была моя вина, затянул болтовню. И акция тоже моя. У ребят же имелся небольшой, но шанс прорваться.
Подпольщики молча кивнули, также молча друг с другом и со мной попрощались одними глазами и побежали наверх. Последний, совсем еще мальчишка, оставил на полу солдатский рюкзак, набитый взрывчаткой.
– И что вы собираетесь делать, молодой человек? – спросил меня ученый, вновь ставший благожелательным мужчиной.
«Что я упустил? Почему легаши к лаборатории вернулись так быстро? Они же сейчас должны в оцеплении у складов стоять! Или не легаши? Взвод охраны из Адмиралтейства?»
– Взорвать здесь все к чертовой матери! – буркнул я, отвечая не ему, а себе. Но Терри услышал.
– Дикарь, – сообщил он мне. И отвернулся к своим коллегам. То ли был такой бесстрашный, то ли не поверил мне.
Он вообще был не такой, каким я его себе представлял. Думал, пожилой аристократ и зазнайка. Ходит, голову задрав, и на лаборантов покрикивает. Или писарю книгу диктует, а тот строчит. В реальности он оказался значительно моложе. Рукава халата были грязными, словно он сам копался в механизмах неведомой машины. И вел он себя не заносчиво, хотя и странно.
«Дикарь! – повторил я про себя. Отчего-то обидевшись на такую характеристику от своего книжного героя. – Да и плевать! Дикарь значит Дикарь! А как с вами иначе? Наделаете опять бомб, как тогда вон, с газом внутри. И в массовое производство! Солдат травить и работяг на заводах! Это не дикость?»
Походило это все на какие-то оправдания. А я ведь не должен был что-то объяснять этому человеку! Он – прошлое, а я – будущее. Он все равно ничего не поймет! Даже если было бы желание объяснить.
Смерти я не боялся. Перебоялся уже. Помру, так помру. Зато дело сделаю, а это побольше значит, чем некая частная жизнь и смерть одного индивидуума.
Перестрелка наверху стала активнее, это поднялись мои спутники. На какой-то миг мне показалось, что им удастся отбиться от легашей, прорваться и уйти, но звуки выстрелов из винтовок тоже стали звучать чаще. Чаще, чем пистолетные. Не удастся.
«А умереть-то сегодня придется…»
Я быстро развязал узел на рюкзаке, продолжая следить за учеными. Принялся доставать коробки в упаковочной бумаге, перевязанные шпагатом. Шесть увесистых брикетов со взрывчаткой. Этого вполне хватит, чтобы разнести здесь все. И всех. И не тратить патроны на ученых.
Те следили за мной настороженно, но паники не проявляли и явно не собирались убегать. Наоборот, сгруппировались у той рамы, что в дальнюю стену вмонтирована. Может, тоже не боятся смерти? И их исследования им дороже самой жизни? Как мне мои убеждения. Я бы даже зауважал за такое, но вспомнил про них кое-что. Ученый люд, он ведь вообще не от мира сего. Вроде смешные, безобидные существа, на первый взгляд к жизни совершенно не приспособленные. Но как увидишь, какие страшные вещи они творят – сразу как-то жалость с симпатией пропадает. Эти пятеро – небольшая цена за тысячи спасенных жизней.
Мысли мои явно пошли вразнос вместе с душевным состоянием. Надо было в ночь перед акцией все-таки покурить опия, поспокойнее был бы. А то загнал себя подготовкой – за восемь дней такое провернуть! Пожалуйте, результат. Попытки понять классового врага, объяснить себе его мотивы и, может быть, даже простить. Пререкания с ним, это вот, вообще, что было? Зачем?
С такими мыслями я начал раскладывать брикеты со взрывчаткой так, чтобы при взрыве они смогли обрушить стены. И заметил, как Александр Терри что-то втолковывает ученым. Те слушали его и кивали. А затем он обратился ко мне:
– Молодой человек! Предлагаю вам отпустить моих коллег. Вам ведь только я нужен, я правильно понимаю?
– Правильно, профессор, правильно, – ответил я негромко, разматывая очередной зажигательный шнур. – Только никого я не отпущу. Я же не деревня какая, понимаю все. Вынесет кто-то из ваших коллег рабочие записи, и получится, что я ничего не сделал. И без вас оружие состряпают.
Звуки перестрелки наверху стали стихать. То ли мои вырвались, то ли у них патроны кончаются. Ни первое, ни второе не сулило мне ничего доброго. Надо поторопиться. Совсем скоро тут появятся легаши. Я стал связывать шнуры в один, чтобы запалить все разом.
– Да с чего вы взяли вообще, что мы здесь оружие делаем? – воскликнул Терри с возмущением в голосе. – Вбили в пустую свою голову какую-то ерунду!
– Говорите-говорите, профессор! – я закончил подготовку. – Это уже ничего не изменит!
После этих слов мне стало грустно и весело одновременно. Будто черту какую провел между прошлым и будущим. Грустно, что кончается жизнь, и я не увижу даже восхода того мира, за который боролся. Каким он будет? Очень хотелось бы это узнать! А весело оттого, что сделал я все как надо. И ухожу красиво, как и положено революционеру. В огне взрыва.
– Готовы? – насмешливо спросил я ученых. Они, конечно же, ничего не ответили. И полез в карман за зажигалкой.
По лестнице сверху загрохотали сапоги. Не ушли мои ребята. Легли все, свой долг исполнив. Вот и легаши уже спускаются.
– Вы не оставили мне выбора, господин бомбист!
«Что он там лопочет, блаженный? А! Неважно! Как бы так еще время рассчитать, чтобы и легашей взрывом накрыло?»
Краем глаза я заметил, как ученый подошел к раме вплотную и стал что-то на ней нажимать.
«Все-таки оружие! – пронеслась мысль. – Обманул, белая кость! Хочет меня порешить!»
До этого момента я как-то особо к объекту этому не присматривался. Ну рама и рама! А теперь, когда Терри начал с ней что-то делать, заинтересовался.
На оружие она не походила. Не походила – и все! Просто железная конструкция: четыре толстых бруска, стянутые друг с другом здоровенными болтами. Они были покрашены черной краской. А еще в них были вмонтированы какие-то лампы, сейчас не горящие. С десяток разной толщины кабелей тянулся к небольшой коробке размером с табуретку.
– А ну отойди! – крикнул я зачем-то. Хотя обычно в таких ситуациях просто стрелял.
Терри даже не обернулся. Будто знал про меня что-то, чего я сам не ведал. Щелкнул чем-то, рычаг у пола двинул и тогда только на шаг от рамы отошел. А по поверхности конструкции забегали электрические огоньки.
– Что это? Это пушка!
– Вы бы себя послушали, молодой человек! Все, чего вы не понимаете, сразу классифицируется как опасное! Как обезьяна, простите!
Смеялся надо мной! У меня в руках пистолет, весь зал заминирован, я вот-вот отправлю его вместе с коллегами на встречу с его богом, а он смеется! Надо мной! Псих!
Огоньки забегали быстрее, сливаясь в светящийся контур, который разгорался все ярче и ярче.
«К черту все! Пусть смеется!» – решил я и поджег шнур. Пошел к профессору, слыша, как сапоги легашей стучат уже совсем близко. Один-два пролета осталось. Шел боком, чтобы держать в поле зрения и дверь в зал, и ученых.
– А что тогда? – это глупо, но мне было очень любопытно.
– О! – возвел глаза к потолку Терри. – Мне это самому очень интересно! Я бы обязательно вам рассказал, но времени уже совсем не осталось!
Точно чокнутый! Чокнутый профессор разнообразных наук!
– Но мы сейчас все узнаем! Подходите, друзья!
Это он своим коллегам-ученым крикнул. Воодушевленным и радостным голосом. Будто не понимал, что через минуту тут все рванет, и никто уже ничего не узнает. Кроме, разве что, правды про загробную жизнь.
– Стоять на месте! – рявкнул я на ученых. И те недовольно забурчали. Ну надо же, какие смелые стали! – Двинется кто – сразу стреляю!
В этот момент в зал сунулся первый легаш – и я в него пальнул. Не попал, похоже, но он скрылся и больше не лез. Ученые при звуке выстрела дернулись и попытки бузить прекратили.
– Сейчас! – взволнованно прошептал Терри.
– Серт, сдавайтесь! – донеслось из-за двери. – Бежать вам некуда!
– А кто сказал, что я хочу бежать? – прокричал я в ответ.
Пространство внутри рамы вспыхнуло ярким белым светом. Совершенно беззвучно, я даже удивился тому, что не слышу взрыва. Белое пятно было таким ослепительным, что все в зале подняли руки, защищая глаза. Как и я.
«Да, точно оружие!»
– Ты что сделал? – закричал я. Глянул на бегущие по запальным шнурам огоньки – осталось чуть меньше половины длины.
– Получилось!.. – со священным трепетом выдохнул ученый. Развернулся и пристально посмотрел на меня, будто желая что-то сказать. Я и сам непроизвольно подался к нему, словно вот-вот должен был получить ответы и объяснения. А он с невероятной скоростью ударил меня кулаком. В челюсть!
– Гасите шнуры! – заорал он. И врезал мне еще раз.
Да он еще и боксер! Вот паскуда!
Сила его ударов заставила меня отступить, поплыть. В голове зашумело, и белым сиянием залило все вокруг. Я не сразу сообразил, что стою спиной в шаге от белого сияния, а кулак ученого снова летит мне в лицо. Про пистолет в руке я успел лишь подумать, когда удар в лоб отправил меня в центр яркого пятна. Только и смог, что выбросить руку и схватить Терри за край халата. Дернуть его на себя. И провалился в свет.
Мы повисли. Натурально повисли в воздухе! Или что там нас с профессором окружало. Света не было, но и темноты тоже. Я не видел ничего, кроме своих болтающихся в воздухе рук и ног, а также Александра Терри. Его лицо выражало полное недоумение.
«Где мы?» – хотел я спросить у него, но обнаружил, что не могу этого сделать. Потому что не дышу. И не испытываю от этого никакого дискомфорта!
«Понятия не имею! – пожал плечами ученый. – Самому любопытно!»
Понятно, что ученый этого не говорил, но такое у него было выражение лица.
«Ну, понятно, – решил я. – Мы умерли. Бомбы взорвались, и все погибли. Только вот непонятно – а остальные ученые где? И почему не один из легашей не сдох? Должно было зацепить взрывом!»
Если это загробный мир, то он мне не понравился. Я представил, что буду тут болтаться здесь вечность с молчаливым собеседником в виде профессора, и меня передернуло. Видимо, это ад. Только без чертей и сковородок, про которые так любили говорить священники.
Хотя, если подумать… А, вот, тьма и скрежет зубовный! Похоже! Хотя ни тьмы, ни звуков тут и не было.
Я попробовал пошевелить руками, будто плыву, но это не сдвинуло меня с места, только закрутило, как ветку в речном водовороте. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота.
«Нет. Это не загробный мир. – понял я. – Иначе чего меня тошнит?»
В этот момент вспыхнул свет, настолько яркий, что прежнее сияние внутри рамы профессора показалось в сравнении с ним тусклой лампочкой карманного фонарика.
Свет скрыл все. Пропал Терри, пропал я сам. Я не просто не видел себя, но и не чувствовал тела.
И от страха заорал.
Заорал бы.
Но меня не стало.
Глава 4
Не то чтобы не стало.
Я существовал, осознавал себя, но тела не было. Как не было и времени. И я понятия не имел, сколько продлилось такое состояние. Пробовал считать, но почему-то сбивался. Цифры путались в голове, как в те времена, когда я только начал учиться счету.
А потом тело вновь появилось. Безо всякого предупреждения. Просто почувствовался вес, затем возникло ощущение рук и ног. А следом пришла боль в спине. От удара. Я понял, что упал. Не с очень большой высоты, думаю, иначе боль была бы сильнее.
Не раздумывая ни мгновения, вскочил на ноги, сжимая в руке пистолет.
«Янек Серт – человек действия!»
Осмотрелся.
Лаборатории не было. Ни каменных стен, ни металлических столов, ни странного прибора в виде рамы. Не догорал запальный шнур, не верещали ученые, не ломились в дверь полицейские. А была какая-то… бесовщина!
Пальмы. Я никогда их не видел вживую, только на афишах ботанического сада и в качестве иллюстраций в книгах. Но сразу же узнал. Пятиметровое суставчатое полено без веток, на самой верхней точке которого растут большие ярко-зеленые листья. Пальмы.
«Это что?» – подумал я.
Мысли стали похожи на куриц с отрубленными головами. Целый птичник уже мертвых, но еще не понявших этого глупых тварей. Они ползали по двору, натыкаясь на препятствия, друг на друга. И обильно поливали все кровью.
«Это где вообще?»
Страх почти парализовал. Я так и замер в позе стрелка: ноги расставлены пошире и чуть согнуты, руки вцепились в пистолет, а глаза, широко распахнутые и наверняка безумные, не могут ни на чем сконцентрироваться.
Я стоял по щиколотку в густой зеленой траве. Посреди небольшой полянки, со всех сторон окруженной упомянутыми уже пальмами. В двух шагах от меня сидел на заднице Александр Терри, и во все глаза рассматривал окружающий мир. На лице ученого блуждала мечтательная улыбка идиота, получившего безо всяких видимых причин куль конфет.
Никого, кроме нас двоих, вокруг не было. Поляна, пальмы и палящее солнце на бледно-голубом небе.
– Мы где? – озвучил я свой главный вопрос, стараясь почему-то говорить негромко. Голос мой дрожал и выдавал рвущийся наружу страх.
– В оазисе, я полагаю! Или в джунглях.
А вот у Терри в голосе страха не было. Только искрящееся, как вино, веселье. И детское нетерпение.
У меня голова шла кругом от происходящего, но я, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах, внимательно осмотрелся на предмет угроз. И не обнаружив их – никаких, – тут же перевел ствол пистолета на ученого.
– А где этот оазис?
Дрожания в голосе поубавилось. За счет угрозы, которую я в него добавил. Понемногу я приходил в себя.
«Не в лаборатории, ладно! Но живой, это главное! Сейчас этот умник все объяснит! Он же ученый!»
Хотя до обычного сосредоточенного спокойствия мне еще было очень далеко.
– А вот на этот вопрос, молодой человек, я пока с уверенностью ответить не смогу. С равной возможностью мы можем быть где-то в южных колониях или, например, в другом мире.
Пистолет, как и прежде, не оказывал на профессора нужного воздействия. Ученый поднялся на ноги и стал осматривать пальмы, траву, небо над головой. Все что угодно, кроме смертоносного оружия в моей руке.
«Колонии! Пусть это будут колонии! – практически взмолился я, хотя и считал веру во всемогущего старца историческим пережитком. – Терри – ученый! Он изобрел прибор, который переносит, плевать, как, человека на огромные расстояния! Это удивительно, но возможно! Наверное, возможно?»
Терри сорвался с места и быстрым шагом пошел к ближайшим деревьям. Я бросился за ним – ну не стрелять же в спину, в самом деле? Он меня сюда забросил, так что, вполне вероятно, сможет и с обратной дорогой помочь!
– Профессор! – крикнул я. И сразу почувствовав себя студентом, до того беспомощно прозвучал голос. Поморщился, стоит придумать какое-нибудь другое обращение! Господин Терри? Просто Терри? – Терри, куда вы несетесь?!
– Надо осмотреть деревья! – бросил тот через плечо. – По характеру растительности я пока не могу сделать однозначного вывода относительно нашего местоположения!
«А посмотришь на пальмы и поймешь? Ну ладно!»
Я догнал его, когда ученый чуть ли не облизывал ствол диковинного дерева. Натурально – водил по нему носом, пробовал языком похожие на волосы ворсинки, ковырял ногтем кору.
Чертыхнувшись, я стащил с себя полицейскую шинель: было очень жарко. Бросил ее на траву и тоже решил осмотреться. Несмотря на нелепость ситуации, привычки брали свое. Если оказался в незнакомом месте – изучи его. Тезис, более подходящий к городским условиям, конечно, но он годился и для джунглей. Или оазисов.
Оставив ученого обниматься с деревьями, я углубился в лес на несколько шагов, выискивая угрозы.
«Будем считать, что мы в колониях, – размышлял я, осторожно ступая по зеленому ковру. – Что я знаю о колониях?»
Если вдуматься, то ничего. Там жарко, есть пальмы и обезьяны. Последние живут на первых. А еще в колониях имеются кровожадные люди-дикари, все, как один, людоеды. И хищники. Тоже, надо думать, не брезгующие человечинкой. Вот и все, что я знал о колониях. Как-то не нашлось повода углубляться в эту тему.
Лес был странным. Пальмы росли довольно плотно, но не настолько, чтобы не пройти человеку. Вдобавок они были оплетены какими-то растениями, которые вились прямо по ним. Широкие листья пальм давали достаточно тени, но видимость сохранялась приличной. Шагов на сто примерно. Никаких хищников и туземцев на этой дальности я не обнаружил. Если они и прятались в пальмовом лесу, то делали это очень хорошо.
Вернувшись, я обнаружил профессора за тем же занятием, осмотром деревьев.
– Судя по внешнему виду и хорошо узнаваемым волокнам на стволе, я бы предположил, что перед нами обычный трамикарпус унитус, – пробормотал он через некоторое время. И добавил после паузы, задумчиво глядя на крону дерева: – Разве что листья имеют нехарактерную форму.
И обернулся ко мне с вопросом в глазах, будто спрашивая: «Что скажите, коллега?»
«Нет, он безо всяких вариантов, безумец!» – решил я. Ткнул его в плечо стволом. И тут же отступил на шаг, памятуя о быстрых боксерских ударах.
– Терри. Что вы сделали? Куда вы нас переместили? Отвечайте!
– Вы же читали мои труды по квантовой физике, господин бомбист, – ответил он с иронией. И голову чуть набок склонил, рассматривая меня. – Вот и скажите, что произошло? Это ведь вы ворвались в мою лабораторию во время подготовки к эксперименту. Вы размахивали оружием и стреляли в охрану! Вы заложили бомбы, начисто игнорируя здравый смысл! Вот и скажите, куда мы переместились, идиот вы этакий!
На последней фразе вся эта ироничная отстраненность слетела с профессора, как луковая шелуха. Он просто вытолкнул слова мне в лицо. Что, как ни странно, немного успокоило. Точнее, человеческие эмоции ученого притушили мой собственный страх. Видимо, его ненормальность вкупе с происходящим сильно меня нервировала. А так, ну, крикнул! Тоже, наверное, боится. Понятно все.
– То есть вы сами не знаете, где мы?
– Представьте себе!
– А над чем вы вообще работали?
– Не вашего ума дело, господин бомбист! Давайте стреляйте в меня, и покончим уже с этим!
– Да не собираюсь я в вас стрелять!
– Тогда перестаньте тыкать в меня этой железкой, ради всего святого! Тоже мне, хозяин положения! Оружие у него! Помогло оно вам в лаборатории?
Я потрогал рукой скулу в том месте, куда пришелся один из ударов этого странного человека, и неожиданно для самого себя улыбнулся.
– Нет. Хороший был удар, кстати.
– Чемпион института по боксу, – буркнул он в ответ.
Он мне нравился, этот ученый. Я с трудом мог это признать, но нравился. Безумец он или нет, но в нем был какой-то стержень, у большей части людей отсутствующий.
– Прекращайте заниматься ерундой! Держите оружие наготове – мало ли что тут может водиться, но не направляйте в мою сторону. Это выводит из душевного равновесия!
«Вот уж не подумал бы!»
– Так и хочется сразу залепить вам апперкот! – закончил ученый. – Едва сдерживаюсь!
Я отступил еще на шаг и поднял обе руки в примирительном жесте.
– Хорошо. Понял. Мы оба взвинчены и начали неверно.
– Это вы начали неверно, господин бомбист, – махнул рукой Терри. Присел возле дерева и прислонился к нему спиной. – Какого дьявола вы заявились в мою лабораторию? Насколько я понимаю, ваше Движение преследует политические цели. Борьба с режимом, конец войне – что-то вроде этого? Чем вам не угодила наука? Ей тоже нет места в вашем новом мире равенства и всеобщего счастья?
Было в нем что-то, заставляющее отвечать на вопросы. Хотелось с ним спорить, доказывать правоту! Это раздражало!
– Мне сказали, что вы работаете над оружием.
– Господь вседержитель! Кто?
Я открыл рот и вдруг понял, что собираюсь назвать ему имена старших товарищей Движения. Да что со мной такое?! Может, пристрелить его все-таки? Как-нибудь выберусь и один!
– Я же сказал, что никогда не работаю над оружием!
– А почему бы мне вам верить?
– А зачем мне врать?! Я, в отличие от вас, политикой не занимаюсь!
Наш разговор вновь скатывался на повышенные тона. И сейчас первым это заметил профессор. Кашлянул и сменил тему. На совершенно неподходящую к ситуации.
– А где вы учились, молодой человек?
Я вскинул брови. Что за вопрос? Какое тебе дело?!
– Нет, мне в самом деле интересно! – пояснил Терри. – У вас грамотная, хоть и засоренная просторечными выражениями, речь. По происхождению вы, скорее всего, низкого сословия…
Он умело оставил паузу, которую мне пришлось заполнить.
– Родители – рабочие.
– Но образование получили, я это в собеседнике чувствую!
– Получил.
– Где?
– Да зачем вам это, профессор? – Ну вот, опять! – Терри! Нам бы понять, где мы находимся да как выбираться будем! Мы и так с вами враги, а вы еще и исповедь затеяли!
– Ну, относительно врагов, это вы гиперболизируете!
– Что?
– Какие мы враги, говорю? Вы молодой, простите, оболтус! Введенный кем-то в заблуждение, но действующий из лучших побуждений! Борьба с войной, я это уважаю! Что до вашего справедливого желания выбраться отсюда, я с вами согласен. Но давайте действовать по порядку! Мы ничего с вами не придумаем, пока не прекратим орать друг на друга. А лучший из способов перестать воспринимать собеседника как врага – узнать его. Так где вы получали образование, Янак Серт?