До второго потопа. Сага «Ось земли». Книга 5
Ожидаю встречи в июле.
Искренне Ваш, Адольф Гитлер»Это письмо озадачило Сталина. Гитлер сконцентрировал на советской границе более трех миллионов солдат и пытался убедить его, что это не опасно. Доводы в письме глупейшие, но тон искренний и проникновенный. Озабоченности политикой Англии можно понять. Он тоже был уверен, что за кулисами европейской политики стоят англичане, пытающиеся натравить на Москву немцев. Гитлер фактически признавал это, и его рассуждения подкупали. Поэтому он воспринял письмо как еще одно доказательство в пользу своего видения ситуации в Европе. Ведь Германия воевала с Британией, а партизанская Югославия не была покорена. Вооруженные силы вермахта были распылены по всей Европе, новые образцы германского вооружения еще не были запущены в производство. Красная Армия превосходила вермахт по численности личного состава и количеству военной техники. Решаться напасть на СССР сейчас мог только безумец. И главное – даже с учетом сателлитов соотношение материальных ресурсов и военных сил было не в пользу Германии. Он не хотел верить, что Гитлер был столь безоглядным авантюристом. Ведь, в конце концов, начиная войну, фюрер ставит на кон собственную голову. В день получения письма из Берлина, Жуков в который раз убеждал его привести войска в боевую готовность. «Вы предлагаете проведение мобилизации, – ответил он Жукову – Вы представляете себе, что это означает войну?» А Молотов в унисон произнес: «Только дурак может напасть на нас». Это была не первая стычка мнений. Он вспоминал, как в другой раз вытащил из ящика стола письмо Гитлера и швырнул его Жукову: «Читайте». Ему тогда казалось, что более весомого аргумента быть не может. Да, он забыл о сути фашизма. У Гитлера просто не было свойственных каждому человеку чувств – совести, ответственности, стремления сохранить собственный авторитет. Он был порождением темных сил, которые во всем противоположны людям. Они радуются отсутствию совести и наслаждаются причиненной болью. Они видят свои идеалы в причинении горя другим народам. Как же он сразу не разгадал этого слугу Сатаны?
Сталин внутренне кипел, вспоминая, как медленно он приходил к мысли о вероятности войны. Вплоть до 21 июня он не хотел думать об этом. Только когда после звонка в Генштаб генерала Пуркаева из Киевского военного округа, сообщившего об очередном дезертире, по сведениям которого война начнется в четыре часа утра, к нему приехали Тимошенко, Жуков и Буденный, он ощутил внутреннюю неуверенность. Что-то выходило за рамки его представлений о складывающейся ситуации. Генералы дружно предсказывали германское наступление на следующую ночь и настаивали на приведении войск в полную боевую готовность. Тогда собрались все члены Политбюро и он обратился к присутствующим: «Ну, что будем делать?» Члены Политбюро сидели молча, как манекены. Наконец Тимошенко сказал: «Все войска в приграничных районах должны быть приведены в состояние полной боевой готовности». Сталин: «А может, они послали дезертира, чтобы спровоцировать нас?» После мертвящей тишины Сталин попросил Жукова зачитать приказ о приведении войск в состояние полной боевой готовности. Жуков начал читать уже заготовленный приказ, но Сталин прервал его: «Сейчас преждевременно выпускать такой приказ. Возможно, ситуацию можно решить мирными средствами». И все же Политбюро согласилось с военным руководством: на всякий случай привести войска в состояние боевой готовности. Сталин кивнул генералам. Военные торопливо вышли в приемную и сели переписывать приказ. Когда они вернулись с новым вариантом, Сталин сел за правку. После редактирования эффект от приказа стал противоречивым. Из него не было понятно, в каком случае применять оружие против агрессора. В половине первого ночи позвонил Жуков: третий дезертир – рабочий из Берлина, коммунист Альфред Лисков переплыл Прут и сообщил, что в его части только что зачитан приказ о выступлении против СССР. Сталин велел расстрелять перебежчика за дезинформацию, но выполнить приказ не успели – пока велся допрос, разразилась война.
Да, были сделаны ошибки. Большие ошибки. Бесноватый переиграл его, но игра еще только начинается. Он отомстит немцу за весь позор начала войны и сделает это как можно быстрее. Сейчас немецкая армия деморализована поражением под Москвой. Нельзя упускать этого момента и нужно развивать стратегическую инициативу. Надо начинать большое наступление.
* * *Жуков понял, почему Верховный требует перейти в наступление против фашистских войск сразу по всей линии фронта, от Черного моря до Ладоги. В этом требовании не было стратегического расчета, а была жажда мести, стремление как можно быстрей взять ситуацию под контроль. Но измотанные Московской битвой советские войска не успели придти в себя, отдохнуть и довооружиться. Да и стратегические резервы, которые быстро накапливались на Урале и в Сибири, еще не дали по- настоящему о себе знать. Немцы по-прежнему имели преимущество в воздухе, их танковые части, несмотря на слабую броню, брали численностью перед превосходящими их советскими средними и тяжелыми машинами, которые только поступали на фронт. И главное – враг хорошо вгрызся в землю по всей линии столкновения. Такие укрепления можно было брать только с предварительной бомбежкой и артиллерийскими налетами. Но сил для этого не хватало. Значит, наступление могло принести успех только за счет преимущества в пехоте, которую придется положить на этих полях в бессчетном количестве. Но на сей раз Жуков и Василевский не стали возражать Верховному. Они тоже были охвачены стремлением оседлать события и погнать врага. Решение о наступлении было принято, а его начало запланировано на 8 января 1942 года.
Целью операции на западном направлении было отсечение и разгром ржевско-вяземского выступа немцев, который играл стратегическую роль. По данным разведки, этот плацдарм являлся трамплином для нового наступления вермахта на Москву. Главная роль отводилась Западному фронту, наступавшему силами девяти армий и двух кавалерийских корпусов в районе Вязьмы. Основной удар западнее Ржева наносила 39 армия под командованием генерала И. Масленникова.
14. Адольф Гитлер
Наступление нового 1942 года Адольф с ближайшим кругом отмечал в Бертехсгадене. Он дождался боя часов, поднял бокал с шампанским и вскоре на время покинул праздничный стол, уединившись в спальне. Оставшись один, он выключил освещение и приник к окну. Белые шапки горных вершин четкими контурами высвечивались на фоне безоблачного неба. Величавая красота ночных гор всегда гипнотизировала его. Она словно относила весь бренный мир в небытие, оставляла один на один с космосом, втягивая в себя и внушая ощущение собственного гигантского величия – величия вечного существа.
Но на сей раз космос не втягивал его в себя. Мысли крутились вокруг русской кампании.
Мерзавец фон Браухич имел наглость сказать то, что стало давно понятно: русская кампания попала в тупик. Как он ненавидит этих кайзеровских генералов, эту белую кость, этих высокомерных ослов! Они всегда считали его плебеем, выходцем из австрийской глубинки, лишь волею случая попавшим во власть. Поначалу это было открыто написано на их физиономиях. Лишь потом, когда он решительно и отважно ввел вермахт в демилитаризованную Рейнскую область, они задумались. Потому что он проявил качества великого полководца. Вопреки решениям Версальского договора, вопреки всему миру, он поднял стоявшую на коленях Германию и вернул ей ее исторические земли. Потом было много других дел, заставивших генералов относиться к нему с почтением. Но они так и не научились почитать его стратегического таланта и до сих пор считают его профаном в военном деле. Они ехидничают над его директивами, не понимая их далеко идущего значения. Стоит только ему сделать крупную ошибку, и они воспользуются ею, чтобы сплети заговор и уничтожить его.
В тот раз после совещания в ОКВ фон Браухич не остался, как обычно, в зале, а пошел провожать его до подъезда. Сначала он путался в словах, пытаясь облечь мысль в удобоваримую форму, а затем внезапно остановился и по военному прямо заявил, что русская кампания терпит фиаско. Адольф почувствовал приступ тошнотворного омерзения. На дворе уже стояло Рождество 1941 года, а этот осёл наконец додумался до того, что он понял еще в августе, когда русские остановили под Смоленском наступление его армий. До Смоленска вермахт как гигантский краб охватывал клешнями русские армии, перерезал их коммуникации, громил тылы, а затем разбивал в прах, забирая миллионы пленных. Все шло превосходно. Но под Смоленском Красная Армия не дала клешням защелкнуться за своей спиной и начала изматывающее сопротивление, а затем даже попробовала себя в контрударах. Это был конец замысла «Барбаросса», потому что фронтальное наступление на Москву провалилось. Его армия на два месяца увязла на рубеже Днепра, растянув коммуникации, потеряв драгоценное время и полмиллиона солдат. Но ослы генералы не хотели понимать этого. Они ржали свое «вперед на Москву» полагая, что смогут ее захватить до наступления морозов. Нет, его гений видел другое. Блицкриг закончился, и надо было думать о новых сроках кампании. О зимнем снабжении и усилении ее союзниками. Нужен был крутой поворот к длительной войне, только говорить об этом вслух он не мог. Геббельс и его огромная пропагандистская машина еще во всю трубили о скорой победе. Но, не распространяясь о новых целях, он издал Директиву от 21 августа, приказав повернуть на юг, к Донбассу и Крыму, и на север к Ленинграду, на укрепление группы армий «Север», отложив тем самым решительное наступление на русскую столицу на более поздний срок. Это было стратегически верное решение, ведь русский юг даст хлеб и нефть, а север даст объединение с финнами. Но одновременно это была ошибка. Ошибка в понимании той страны, с которой он начал войну. Его армии забуксовали в ее необъятных пространствах, встречая непонятно упорное сопротивление русских. Ни на юге, ни на севере его план выполнен не был, а Москва не была взята ослабленными силами группы «Центр».
Теперь фон Браухич, наконец, додумался до того, что немецкие армии попали в безнадежно проигрышное положение.
Зима выдалась холодной даже здесь, в южной Германии, что бывает крайне редко. Адольф увидел в этом плохой знак, знак того, что небесные расклады перемещаются не в его пользу. Тихий ужас охватил его душу, когда в ноябре русские морозы упали с неба вопреки всяческим прогнозам метеорологов. Все перевернулось в его расчетах. Такие невероятные морозы, каких не знали даже сами русские, не могли придти просто так. Это было предвестником беды, и она не замедлила явиться. Для техники вермахта, работающей на синтетическом бензине и маслах, русские морозы стали приговором. Синтетическое горючее не возгорается уже при минус десяти, масла также застывают, а температуры опустились ниже двадцати градусов. Танки застряли на позициях беспомощными черепахами, бронетранспортеры затихли как гробы позади окопов, наступление остановилось. Теперь войскам приходится по каплям делить остатки трофейного русского горючего, чтобы хоть как-то обеспечить подвижность техники. А ведь еще летом они считали его никудышным, и сжигали огромные запасы ради забавы. Да, это была его ошибка. Он не запас на такой случай нужного количества минеральной румынской нефти, но разве есть гений, который предугадает действия небесных сил? Теперь румынскую нефть срочно везут из- под Плоешти и перегоняют на немецких нефтезаводах. Но когда ею насытят вставшие армии и надолго ли ее хватит? Ведь он в свое время сумел гениально решить проблему горючего, наладив возгонку синтетического бензина из каменного угля. Ни в одной стране мира нет таких развитых мощностей, ни одна европейская страна не имеет такой независимости от нефти, как Германия, и вдруг – русские морозы! К тому же мерзавец фон Браухич притащил несколько дневниковых записей павших офицеров вермахта, в котором говорилось о лике Богородицы, который померещился им в небе над Ленинградом. Адольф гордился своим молодым офицерским корпусом, так сильно отличавшимся от стариков-генералов, и был неприятно поражен тем, что его лучшие люди начинают верить в христианские благоглупости. Он понимал, что все идет от кайзеровских выкормышей, которых он не сумел извести до начала похода против Советов. Сложно их извести, слишком хорошо они знают военное дело, слишком нужны они ему в этой войне. Да, он не будет обманывать себя. Карты перевернулись в пользу Сталина. На его стороне огромный потенциал русского пространства. Этот ненавистный грузин каким то невероятным способом сумел вывернуться из петли первых месяцев войны, когда, казалось бы, все было сделано для разгрома его армий. Именно на это Адольф делал ставку, ведь он даже не думал о производстве зимнего обмундирования для своих солдат. Он все рассчитал точно, ворвавшись в индустриальные районы России, парализуя работу промышленности, рассекая пути сообщения и разрывая в клочья оборону Красной Армии. До победы оставались считанные недели, и он с нетерпением ждал доклада об окончательной дезорганизации и бегстве красных частей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги