Ось земли. Сага «Ось земли». Книга 4

– Ты понимаешь, я себя совсем другой жизни ощущаю. Как будто это не я, а другой человек. Нет, я не то говорю. Я себя ощущаю одним большим и постоянным ЖЕЛАНИЕМ, понимаешь? У тебя с Хайнцем такое было?

– Ну, чтобы одним большим ЖЕЛАНИЕМ, наверное, нет. Хотя он очень хорош в постели. Иногда так меня пользует, что вот-вот на части развалюсь, просто отбойный молоток. Мой Хайнц – классный любовник.

– Это все не то. Андрей – он нежный. Под ним не развалишься. Но он так всю тебя одурманит, что только думаешь – я женщина, я хочу его, я хочу его, я женщина. Он, конечно, волшебник.

– А почему у него такое странное имя, он что, не немец?

– Нет, но это не важно. Я сейчас о немцах худшего мнения. Такого с ними я не испытывала, даже в студенческие годы.

– Слушай, а как же с Отто? Ведь он однажды может догадаться, что у тебя кто-то появился.

– Может… Тогда я вылечу с работы и мне придется искать другое место. Правда, при новой «восточной политике» я со своим русским языком что-нибудь подходящее подыщу.

– Так Андрей – русский?

– Ну что ты заклинилась на этом пункте! Кто бы он ни был – он настоящий мужчина.

– А как же ты будешь ложиться с Отто? Противно же, наверное?

– Пока как раньше. Он же все равно жил со мной как свинья. Не заботился о моем возбуждении. Грудь не поцелует, живот не погладит, поставит в коленно-локтевую позу как дешевую проститутку и сопит сзади минут сорок. Потом уйдет в туалет, а выходит уже одетый. Это что, любовь, по-твоему?

– А ты не начнешь испытывать к нему отвращение?

– Я его уже давно испытываю. Иногда хочется лягнуть его в пах, а когда он скорчится от боли, взять кухонные ножницы и отстричь ему его драгоценный кусок дерьма…

Анализ записи показывал, что Герда в целом готова к взятию ее в разработку на морально-психологической основе. У этой разработки будет три стороны. Первая – углубление ее любви к «Андрею». Вторая – развитие ее ненависти к Виллау с тем, чтобы однажды эта ненависть подтолкнула ее к передаче любовнику секретных документов. Внедрение этой мысли станет третьей составляющей разработки. По оценке Булая, шансы на приобретение добротного источника в Бундесхаузе были неплохими.

А как же мораль? – спросите Вы, ведь на лицо циничное злоупотребление чистейшими чувствами несчастной женщины! Да, мы согласны. На лицо. Но признаемся честно, ни Булаю, ни Старкову это не давалось легко. Они были вполне нормальными людьми и совсем не циниками. Просто законы выживания государства, за которое они боролись, несколько отличаются от наших с Вами взглядов на мораль.

Но финал разработки оказался неожиданным и печальным для обоих друзей. Заключительный аккорд Герда украсила двумя шифровками, содержание которых уже не выветрится из памяти Олега и Данилы. Иногда разведчики спрашивают сами себя, отчего у них такая хорошая память на отдельные эпизоды работы. Наверное, оттого, что с этими эпизодами связаны кое-какие эмоции.

Не будем утомлять Вас сухим бюрократическим текстом первой телеграммы. Сообщим лишь, что в ней западногерманский МИД дает Отто Вилау указание собрать информацию о том, какова может быть реакция Москвы, если присоединение ГДР к ФРГ произойдет без должного международно-правового оформления. Понять интерес западных немцев можно. Ведь каждая пядь Восточной Германии полита кровью советских солдат и отнимать это завоевание без спроса довольно рискованно.

А вот ответ Виллау достоин того, чтобы его процитировать в полном объеме.

Бонн. Сов. секретно

Руководителю советского отдела

Восточного департамента МИД ФРГ

Фрицу Шрайберу

По сумме доверительных разговоров, которые нам удалось провести в правительственных и партийных структурах ГДР, восточные немцы оценивают позицию СССР по германскому вопросу следующим образом.

1.Они считают, что с момента образования тандема Горбачев-Шеварднадзе начался очевидный дрейф к пересмотру основ советской внешней политики. При этом, с их точки зрения, Шеварднадзе играет роль сознательного разрушителя всей внешнеполитической конструкции СССР, а Горбачев выступает при нем в качестве подмастерья. Никому не понятны причины столь враждебного отношения Шеварднадзе к достижениям СССР и стремлению эти достижения уничтожить. Видимо, это является на сегодня загадкой для всех. Можно предположить, что в психике Шеварднадзе имеет место какое-то тайное извращение, которое получает столь гротескные формы. Не исключено, что он является наиболее уродливым продуктом советской партноменклатуры, развивавшейся по противоестественным законам. Однако это всего лишь догадки. Фактом является то, что этот министр активно разрушает советские внешнеполитические позиции на добровольной основе. О Горбачеве ничего нового добавить не можем. Сторонники воссоединения считают его гением, а ортодоксы – неисправимым болваном. Однако очевидно, что он равнодушно относится к утрате СССР международных позиций, и возможно, не понимает, какие глобальные последствия это будет иметь. Как его сторонники, так и противники сходятся во мнении, что Горбачев весьма неустойчив в отстаивании собственной позиции и легко поддается чужому влиянию.

2. Высокопоставленные восточногерманские политики считают, что никакой концепции по германскому вопросу в ЦК КПСС нет и быть не может. Деятельность ЦК парализована Членом Политбюро А. Бабакиным, который по мнению восточных немцев, объективно выполняет роль американского агента влияния. Выражается мнение, что под руководством Горбачева и Шеварднадзе, СССР просто согласится на воссоединение Германии, не выговорив себе никаких условий и, тем более, преференций. Считаем эту информацию достоверной, так как восточные немцы неплохо осведомлены о положении дел в Кремле и, скорее всего, правы.

3. Среди советских дипломатов в Берлине царит полная растерянность. Они дезориентированы. На письма и телеграммы посла Кочемасова о положении в ГДР Москва не отвечает. Известно также, что доклады КГБ по этому вопросу генеральным секретарем не рассматриваются. У нас имеются все основания не опасаться международных последствий стремительного и решительного поглощения восточной зоны. Москва не проявит на этот акт никакой суверенной реакции.

4. На основании вышеизложенного считаем необходимым вести дело к воссоединению де факто, без предварительной международно-правовой проработки всех аспектов этого предприятия, ограничившись согласованием с СССР на уровне доверительного разговора в верхах. По нашему убеждению, Горбачев и Шеварднадзе не в состоянии адекватно оценить воссоединение с точки зрения его глобальных последствий и понять, что оно будет означать начало конца системы мирового социализма. Мы же, в таком случае будем иметь все необходимые выгоды, в частности, заплатим за вывод советских войск лишь столько, сколько сами посчитаем необходимым, и включим восточную часть в зону ответственности НАТО. С точки зрения дипломатической истории, это будет беспрецедентная, триумфальная победа.

Герда принесла копии этих телеграмм Старкову и без слов передала ее ему в номере отеля «Штадт Берлин». К тому времени их оперативные отношения были совсем не развиты. Она оказалась очень трудной в разработке. Говорить напрямую о сотрудничестве было невозможно. Герда представляла собой в этом плане отлаженную немецкую канцелярскую машину, знающую только букву закона.

Отчаявшись найти политические основы, Данила с Олегом придумали легенду, соответственно которой он пишет диссертацию по Западному Берлину и у него есть трудности с некоторыми разделами. Старков привозил такой раздел на встречу и отдавал на ознакомление Герде с незаполненными пробелами, которые по замыслу, она должна была бы заполнить закрытыми сведениями.

– Представляешь, Данила, лежу на ней, она подо мной кипятится, а мне не до чего. Думаю, как ей свой труд впаривать буду. Потом она на расслабленных ногах подходит к тумбочке, надевает очечки, наклоняется над моей бумагой, выставляет репку в белый свет и начинает водить носом по строчкам. Водит, водит, водит, блин, и потом говорит: «Нет, милий Андрэ, это есть секретный информаций. Я не мог тебе его давай. Пойдем снова на койка». Ну, что делать?

Они обдумывали все новые и новые варианты, однако прогресса не было. Герда являлась на редкость верной своему долгу Брунгильдой и умела не путать две очень разных формы любви: любовь к отчизне и любовь к мужчине. Поэтому, когда Олег увидел копии телеграмм, он слегка опешил:

– Герда, что это? Почему?

– Потому что Германия хочет обмануть Россию. Вас будут обманывать. Я не хочу обмана. Надо вести честный политика. Я украла этот документ на прощание, потому что ухожу из Бундесхаус. Я сказала Виллау, что у меня есть настоящий любовник, а не такое животное, как он, и больше к нему не вернусь. Меня уже ждут на преподавательской работе в Гейдельберге.

Олег застыл в неподвижности. Полгода работы ухнули зазря. Кому нужна преподавательница университета?

– Ты что, все уже решила и сделала?

– Конечно дорогой, теперь нам уже ничто не мешает. Я теперь никакой не секретоноситель, вот!

– Герда, блин горелый, что же ты наделала!

– Ты хотел от меня секретов, Андрэ? Это напрасно. Через полгода будет единый Германий и наш Бундесхауз распустят. Все сотрудники будут искать новую работу. А ты будешь искать там девочку-секретоносителя, правда?

– О чем ты говоришь?

– Ты есть КГБ, Андрэ. Я сразу это поняла, когда увидела твои глаза. Женщину нельзя обмануть глазами. Я поняла, что ты не правда, но мне нужен был мужчина. Ты был прекрасный мужчина. Очень прекрасный-прекрасный мужчина. Я полгода была с тобой женщиной. Я не давала тебе секретов, потому что ты был КГБ. А теперь я уволилась ото всюду: из Бундесхауза, от тебя, от прошлой жизни. Эти документы – моя благодарность за профессиональную любовь. Спасибо КГБ, что имеет такие мужчины. Но это все. Я больше не буду.

Потом он проводил ее до выезда из Берлина. Герда свернула на парковку у автобана, выключила мотор и начала бурно плакать. Она ревела, наверное, также, как ревут все женщины на свете, вынужденные потерять любимого человека. Она причитала, целовала и гладила его. Потом плач прекратился. Герда повернула ключ зажигания, посмотрела на Олега протрезвевшими глазами и сказала:

– Все. Уходи. Прощай.

Его подхватил Данила, ехавший сзади на своей машине, и они отправились на конспиративную квартиру. Там разведчики открыли холодильник, достали все спиртное, что было, еще раз прочитали принесенные Гердой документы, и стали пить.

Олег Старков был очень крепок в этом деле. Он был наследственным выпивохой и рассказывал о своем отце так:

– Полковник военно-транспортной авиации Николай Старков всегда утверждал, что водка бывает только хорошая и очень хорошая. По первому стакану его экипаж наливал, когда убирал шасси после взлета. По последнему – когда ставил машину на тормоз.

У Данилы этого опыта тоже было немало. Но сегодня причина была особой. Они прикоснулись к самому страшному – к документальному свидетельству бесполезности собственной жизни. Оба проработали по двадцать лет в КГБ, искренно веря, что продолжают дело тех, кто защищал собой страну. Они были готовы сделать это в любой момент и делали, когда это было надо. И теперь на них обрушился невыносимый груз предательства с самого верха. С того самого верха, который назывался в разведке Инстанцией. Эта Инстанция всегда была для них неким священным местом. Когда Данила узнавал, что его информация уходила в Инстанцию, он радовался. Это была очень высокая оценка. В их сознании не было царя-государя, но была вместо этого Инстанция. А теперь они воочию убедились, что во главе Инстанции стоят иуды, которым безразлична судьба их страны и судьба их народа.

Эмоциональный Олег напился первым. Он уперся лбом в растопыренную пятерню и стал говорить, раскачиваясь в кресле:

– Братишка, Данилка, за что я эту бабу уродовал, за что? Она же классный человек, эта Герда. Я к ней проникся…, может даже полюбил, понимаешь? И ударил. Ради чего ударил, чтобы этому козлу информацию добывать? Да его в нужнике утопить надо! Мы здесь себя расходуем до самого дна, все отдаем и силы и совесть и нервы, а зачем, для этого гада? Для Шевика? Данила, они же власовцы, понимаешь, власовцы. Ведь те тоже вроде как за благо родины боролись, а наших отцов убивали. Вот и Горбатый с Шевиком такие! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Данила слушал его и пил рюмку за рюмкой. Полученная Олегом информация не была для него новой, но ставила четкую точку в предположениях и подозрениях. От нее становилось тошно. В глазах стоял сумрак. Темнота в профессии. Темнота в стране. Также как и у Олега, у него выросло острое чувство ненависти к Горбачеву. Не зная личности этого деятеля в деталях, Булай, упорным и опасным трудом прокладывавший свою дорогу по жизни, понимал, что этот человек, ни по уму, ни по совести, ни по характеру не готовый к управлению огромной державой, принесет страшную беду его народу.

– Что с телеграммами делать будем, кому они нужны? – спросил Старков.

– Они не нужны никому. Хуже того, не дай Бог, какая-нибудь гнида еще и Герду засветит. Дай мне их сюда – ответил Данила.

Старков достал из тайного отделения барсетки переданные немкой телеграммы. Данила отнес их в туалет, тщательно порвал и спустил в унитаз.

Потом «Астра» прекратила работу. Однажды ребята пришли на встречу, наполненные хмурой решительностью. Как всегда, быка за рога взяла Хельга.

– Данила, мы с Хайнцем всю ночь не спали, говорили о наших общих делах и пришли к одному серьезному решению.

Сердце Булая сжалось, он понял, о чем сейчас пойдет речь. От разведки уходили лучшие люди. Те самые романтики, которые пришли к ней делать жизнь лучше. Теперь они отворачивались от нее. Значит, случился горький поворот в той стране, которой принадлежала разведка.

– Нам страшно неприятно тебе говорить, товарищ ведущий офицер, но мы не можем молчать – продолжала Хельга – Пойми нас правильно. С тобой лично у нас все в порядке. Все нормально, даже хорошо. Но что делает твое правительство? Ты видел картину Брейгеля «Слепые»? На ней слепой поводырь ведет за собой цепочку слепых к краю пропасти. Они уже начинают падать в эту неизвестность, но не знают, что их ждет, и даже хохочут от страшного восторга. Ведь это же твои правители!

– Я понимаю тебя, Хельга, и разговора этого я ждал. Но согласись, мы ведь не на правительство работаем, а на страну, правильно? Ей помогать надо, на нужный курс выгребать. Иначе никто не знает, что с ней будет.

– А ты что, разве не видишь, что с ней будут? Если все Ваши газеты и журналы в один голос порочат прошлое и восхищаются Америкой, то Вы скоро будете разрушать социализм и строить новую Америку. Это будет ужасно. Потому что Вы разрушите не только социализм, но и всю страну, да вот никакой новой Америки не построите.

– Ты очень строго судишь, девочка!

– Во первых, мальчик, я изучала политологию и была лучшей ученицей. Мне не надо объяснять, что там у Вас происходит. Если ты до сих пор не понял, то тебе я объясню: ренегатское руководство КПСС вместо того, чтобы обновить ее во всех отношениях, взяло курс на ее развал. Знаешь, почему это понятно? Потому что вместо нормального разговора в Вашей стране слышен самый настоящий собачий лай. Значит, вражьи силы уже взяли верх и они развалят оплот мирового социализма. Так же, как развалили ГДР. Между прочим, снова же при активном участии Горбачева. Этот человек вообще не понимает, какое он преступление уже совершил и еще, наверное, совершит. Как может главный коммунист мира поверить в сказки о том, что западная демократия – это хорошо, и что социализм – это плохо?! Почему он решил, что русские сумеют построить такой же паразитический рынок, как в Европе, а не такой донорский, как в Бразилии? А что, если вы превратитесь в Уругвай, в эту свободную страну, где люди дохнут от болезней и насилия как мухи? Ты хоть думал, что ваш социализм был недостижимой мечтой для простых людей в большинстве этих ублюдочных демократий?

– Но Горбачев намерен создать не ублюдочную, а настоящую демократию.

– Это детский лепет, Данила. Никто ему не позволит сохранить сильный Советский Союз, понимаешь? Этот колосс никому не нужен в процветающем виде. Он могучий конкурент Западу, поэтому его и убирают с дороги. Да и по состоянию умов выходцы из социализма в первом колене не способны построить западную систему. Это будет ужасное крушение!

– Я думаю, на Горби сильно подействовала судьба его ближайшей родни при Сталине. Знаешь, голод, насильственная коллективизация, кое-кто попал в тюрьму.

– Но ведь даже человек при рождении проходит родовые муки. Были они у Вас, были! Так же как и у западных демократий. Только американцы не рвут на себе волосы оттого, что еще вчера линчевали негров, а их цветные граждане до сих пор нюхают дерьмо на помойке процветающего рынка. И ваши родовые муки уже уходили в прошлое. После всего ужаса революции русский народ своим инстинктом сумел создать основу для справедливого общества. Это уникальный народ, которому мы обязаны самой жизнью. Ведь совсем недавно советский эксперимент проходил удачно. Вы на огромной скорости обгоняли западную систему и Запад этого панически боялся. И что же мы видим сейчас? Вместо этого все разрушает свора мерзавцев и недоумков. Она разрушает первый в истории планеты справедливый общественный строй! Ценой этому станет мрак новых испытаний для русского народа. Неужели он заслужил этого? Вся горбачевская компания работает на стороне американцев, чем дальше, тем беззастенчивей. Мы с Хайнцем не будем в этом участвовать. Запомни, Данила: придет время, и история напишет имя Горбачева черными буквами на своих страницах. А мы не хотим, чтобы где-то ниже, совсем маленькими буковками стояли и наши имена.

Данила сделал все, чтобы удержать их от разрыва, но не смог добиться своего. Ребята приняли окончательное решение. Единственное, о чем они смогли договориться – это вызов на встречу с их стороны в случае возникновения необходимости. «Астра» получила три листка для тайнописи и конверт с адресом, по которому она могла направить тайнописный вызов с условиями встречи.

В рассветном сумраке показались очертания отеля, к которому направлялся Данила. Внизу, в стеклянном аквариуме уже светились лампы и редкие гости завтракали за накрытыми белыми скатертями столиками. Сердце Булая учащенно забилось. Он ждал двенадцать лет и теперь шел на эту долгожданную встречу.