Трин

Говорят, что между двумя противоположными мнениями находится истина. Ни в коем случае! Между ними лежит проблема.

И.В. Гёте

1

Писатель – родственник дьявола.

Один желает получить твою душу, другой жаждет внимания. И неизвестно, чья одержимость сильнее.

Когда работа над книгой завершена, мир для писателя преображается. Цвета становятся яркими, наполненными солнечным светом. В этот миг кажется, что покорить Эверест и переплыть Адриатическое море не проблема. Все становится возможным.

Желание поделиться творением цепляется мертвой хваткой. Невозможно обойтись без читателя, который проникнется историей и преисполнится восторгом.

Подумать только: дело целого года, а порой и нескольких лет, завершено. Мысли, уложенные стройными рядами на бумаге, больше не щекочут голову изнутри. Они уступают место новым идеям, которые вот-вот должны зародиться и продолжить благородное дело – доведение писателя до бессонницы.

Но пока можно выдохнуть и спокойно уснуть.

Максим Макстрин – псевдоним Макс Трин – испытывал величайшее наслаждение. Его книга, труд последних двух лет, отнявший силы и подаривший порцию невроза, была завершена. С нескрываемым удовольствием он дописал слово «конец», глубоко вдохнул, поправил квадратные очки и с силой вытолкнул из себя воздух.

В общий чат мессенджера Макс написал сообщение: «История завершена. Жду вечером у себя, прочитаю последнюю главу». В группе, помимо самого Макса, были двое его лучших друзей. Кирилл – преподаватель истории в институте гуманитарных наук, двадцати семи лет. Андрей – журналист местной газеты, коллега Макса, двадцати восьми лет.

Читать вслух для друзей Макс любил больше всего. В этот момент по их реакции, по выражению глаз, он понимал, насколько хорошим у него вышел текст. Иногда во время чтения Макса посещало озарение относительно того, что следует изменить или добавить в повествование. Маленькая блажь, позволяющая Максу чувствовать себя востребованным и даже успешным писателем.

Около восьми вечера, словно договорившись прийти разом, порог квартиры Макса переступили Кирилл и Андрей. Макс положил в три стакана лед, налил по небольшой порции виски, передал друзьям и пригубил сам.

– Не могу поверить, что смог завершить его, – Макс кивнул на толстую пачку бумаги, лежащую перед ним на столике, которая была тем самым романом, подарившим ночи без сна и восемь седых волос.

– А как мы-то рады, что больше не придется слушать твои ежеминутные размышления о книге, – Кирилл выпил виски и протянул Максу стакан, прося добавки. – Начинай читать, интересно, как все-таки ты закончил историю.

– Конечно, мы можем не одобрить, – вторил Андрей.

– Или заставить все изменить.

– Впрочем, кто мы такие, чтобы диктовать гению.

– Всё сказали? – Макс улыбнулся уголком рта и поправил квадратные очки.

Парни кивнули и соприкоснулись бокалами.

– За новый роман!

– За будущий бестселлер!

– За победу! – Андрей посмотрел на друзей, поднявших брови. – Ну должен же я был что-то сказать?

Макс отставил бокал в сторону, вытащил из пачки листов последние, отошел в сторону от дивана, где сидели друзья, прокашлялся, поправил очки и начал читать вслух.

Дорога до детского дома бесконечна. Хотелось бы сказать, что это был самый трагичный момент в моей жизни. Что мы ехали в полной тишине, разрываемые противоречиями. Что до сих пор я мысленно возвращаюсь к этому моменту, не в силах сдержать слезы. Но все было не так.

Арсений, пристегнутый ремнем безопасности, кричал и царапал щеки. Думаю, что если бы он мог дотянуться, то вместо своего лица впился бы в мое. Я со страхом поглядывала на его обгрызенные ногти, под которыми все еще были остатки штукатурки – он успел-таки накарябать свое имя на стене дома. Прощальный жест, призванный сохранить себя в нашей памяти навсегда.

Все когда-то заканчивается. Даже самая долгая дорога в жизни. Папа остановил машину как можно ближе к крыльцу.

– Не отдавай меня! Я вас ненавижу!

В этот момент мне хотелось дать Арсению пощечину, но я огромным усилием воли подавила желание. Нельзя было сорваться, ведь я продержалась так долго. Не проиграю. Не в этот раз.

Навсегда запомню, что чувствовала в тот момент. Завершилась война. Враг повержен, загнан в угол и ждет расправы, а флаг победителя красуется на Капитолии.

Папа вышел из машины, открыл дверь Арсения и расстегнул его ремень безопасности.

– Выходи!

Арсений истошно завопил, словно Банши, и бросил в папу рюкзак с вещами, что лежал на сиденье. Папа его поймал, спокойно поставил на землю и повторил:

– Выходи.

Но уж я-то знала, что скрывается за папиным приторно-спокойным тоном. Сколько злости, боли и страха. Чуть меньше, чем было во мне.

Кажется, Арсений задумал остаться в машине навсегда. Как будто его спина подверглась заклятию вечного приклеивания. Тогда папа схватил Арсения за руку и вытянул наружу.

– Оставайтесь здесь, – велел папа нам с мамой. – Я сам его отведу.

Папа поднял худенького Арсения на руки и понес в сторону дверей детского дома, на пороге которого ждали воспитатели.

– Отпусти меня! Я хочу обратно! Нет! Я не пойду туда!

Арсений вырвался из папиных рук и подбежал обратно к машине. Он распахнул дверь переднего сиденья, где была мама, и, упав на колени, прошептал:

– Не отпускай меня. Ты же знаешь, что там мне не выжить. Мама…

Папа подбежал к нему и оттащил от машины. Следом подошли воспитатели и охранник.

– Мы с ним справимся, – сказала воспитатель и положила руку на плечо папе, смотревшему, как Арсения несет к детскому дому охранник, подняв его словно пушинку. – Уезжайте. Вы много пережили.

Словно одержимый, Арсений выкручивался, заламывал руки, пинал охранника и кричал. В этот момент он был похож на дикого звереныша, загнанного в ловушку и понимающего, что его ожидает впереди. Хоть я и не была ни в чем виновата, но почувствовала укол совести. Я вертела головой, пытаясь прогнать этот самый назойливый голос. Не в этот раз, совесть. Только не сейчас!

– А может быть… – начала мама, вытирая слезы на глазах.

– Нет! – ответила я. – Папа, поехали скорее!

Неужели получилось?

Так себя чувствуют жители страны, освобожденные от власти тирана. Именно это испытывает человек в момент абсолютного счастья. Эйфория. Свобода. Умиротворение.

Сегодняшней ночью, впервые за долгие годы, я спала спокойно.

– Они все-таки сделали это? – Андрей рассматривал подтаявший в бокале лед. – Я думал, что конец будет другой. Ну, знаешь, более кровавый.

– Хорошо, что закончилось так, – Кирилл откинулся на диване и смотрел в потолок. – Только интересно, как будет дальше жить Арсений? А его сестра тоже там?

– Пожалуй, я добавлю строчку о том, что в окне показалось лицо Юли. Это неплохая мысль. Пусть они все-таки воссоединятся.

– И это воссоединение будет подобно ядерному взрыву. Напрашивается продолжение.

– Пока я об этом не думал.

Макс устало сел на кресло и отпил из бокала, в котором уже почти не осталось заветных кубиков замерзшей воды. Его глаза блестели, щеки пылали, а дыхание сбивалось, как при окончании марафона.

– Теперь буду редактировать рукопись и искать издательство для публикации. Пора покорять мир.

2

Утром следующего дня Макс пытался завершить статью о ремонте водонапорной башни для газеты, в редакции которой он работал. За соседним столом над бессмысленными предложениями так же корпел Андрей.

Они работали вместе уже три года – с того момента, как Макс устроился в редакцию. Обычно тяжело сходящийся с людьми, он быстро нашел общий язык с Андреем, у которого было важное качество – умение слушать. Это была компенсация его неумению заводить друзей. За редким исключением.

Макс оторвал взгляд от монитора и улыбнулся собственным мыслям.

– Если бы можно было выбрать любое место для работы, независимо от местоположения, твоих знаний о ней или языка, кем бы ты предпочел быть?

Не отвлекаясь от работы, Андрей быстро-быстро проговорил:

– Поднимателем пингвинов.

– А серьезно?

Андрей со скрипом отодвинул клавиатуру и на вращающемся кресле развернулся к Максу.

– Очередной социологический опрос для книги?

– Просто интересно.

– Нужно подумать.

Андрей кружился на кресле и смотрел в потолок. Он говорил, что так ловит вдохновение. Сейчас уже все привыкли к подобному способу, но поначалу некто, вошедший в кабинет, бывал весьма поражен тем, как Андрей подолгу кружился. Он слегка отталкивался ногами от пола, откинув голову назад, и не обращал внимания ни на кого.

– Я бы стал пилотом. Стильная одежда, полеты в облаках и милые стюардессы. Кажется, за это еще и неплохо платят.

– Значит, тебя прельщают стюардессы? – Макс улыбался, широко раскрыв рот, словно старшеклассник, услышавший на биологии тему урока «половое размножение».

Описав еще два круга вокруг собственной оси и шумно вздохнув, Андрей сказал:

– Я бы хотел встретить единственную девушку, что завладела бы моим сердцем.

– Романтик чертов, – рассмеявшись, Макс запустил в Андрея вчерашним выпуском газеты, от которого тот ловко увернулся.

– Что плохого в том, что я мечтаю о любви?

– Ничего, – Макс пожал плечами и посмотрел на дверь, точно ожидая, что в нее кто-то войдет. – Только Кириллу не рассказывай о своих планах. Ты ведь знаешь о его отношении к любви и всему к этому прилагающемуся.

– Если бы не число девушек, постоянно окружающее Кирилла, я бы решил, что он женоненавистник. Ну, или евнух. А ты, как и он, не веришь в любовь.

Андрей не спрашивал. Он давно определил отношение друга к делам амурным.

– Любовь ведь не главное в отношениях, – Макс хотел, чтобы его слова не звучали как попытка оправдаться. – Я хочу найти себе пару, но для меня важно, чтобы девушка была преданной и удобной.

– Тапочки с газетой приносила что ли?

– Опционально. На самом деле я говорю о том, что моя девушка, или, если хочешь, будущая жена, должна поддерживать мои увлечения. Понимать, что творчество для меня во главе. Чтобы не пилила, оставляла в покое, когда мне требуется. А еще она должна уметь поддерживать разговор. Читать книги. И, конечно, выглядеть не как Баба-Яга.

– Тогда лучше все-таки заведи собаку. А на красоток будешь в порно любоваться.

Андрей вернулся к работе, но Макс никак не мог ухватить нужную мысль для статьи.

– Почему все-таки пилот? – продолжил он. – А как же страх, что самолет упадет? За себя и за прочих?

– Может быть, поэтому я никогда и не стану им.

Андрей поднял голову и посмотрел на Макса, который глядел на него, не моргая, и, казалось, чего-то ждал.

– Нет-нет, друг, – Андрей разгадал, чего ждет Макс. – Я не стану тебя спрашивать о твоей работе мечты. По крайней мере, потому что ответ мне известен.

Макс снял очки и потер глаза большими пальцами, подумав о том, что не отказался бы сейчас от огромной кружки кофе.

– Думаешь, мне повезет? – спросил Макс. – Я смогу добиться популярности?

– Тебе нужна порция мотивации или правда?

– Пожалуй, вариант номер один.

– Тогда, конечно повезет.

– Я выбрал пять издательств. Хочу разослать рукопись. Волнуюсь, словно впервые иду на свидание. Хотя, нет, сильнее. Ведь от этого действительно зависит мое будущее.

– Тогда скрести пальцы, зажмурь глаза и нажми на кнопку «отправить». Больше ты сделать ничего не сможешь.

– Это и пугает.

3

«Сегодня температура воздуха опустится до одиннадцати градусов. Пройдут проливные дожди – не забудьте захватить зонтик». Если бы Миа слышала этот прогноз утром, а не сейчас по радио в наушниках, убегая от стихии, но не преминула бы воспользоваться советом метеоролога. Но теперь, не оставив ни единой надежды на сохранение укладки, она бежала домой, нелепо пытаясь прикрыть голову сумкой.

Едва переступила порог, Миа сбросила промокшую куртку и оставила ее у двери. На кухне она включила чайник, параллельно снимая оставшуюся одежду. В ванной взяла сухое полотенце, завернула в него волосы, надела теплый халат и, наконец, вздохнула с облегчением. Дождь побежден, последствия ликвидированы.

Миа налила зеленый чай с лимоном без сахара и села за стол, на котором стоял никогда не выключавшийся компьютер. На почте кроме нескольких писем от сайтов с играми («Три в ряд: камушки» – неужели вы забыли про нас? Возвращайтесь в игру!) и спама не было ничего, что могло бы представлять интерес. Поэтому Миа открыла страницу, где она вела блог, и начала делиться с миром (или 197 подписчиками) мыслями.

Всегда нравились люди, непохожие на прочих. Например, худенькая девушка-блондинка с развевающимися на ветру волосами, тонированными в розовый цвет. У нее мягкая пружинящая походка и пытливый взгляд человека, восхищающегося миром. Словно она хочет объять необъятное и узнать все на свете. Невольно хочется стать на нее похожей. И вот ты уже идешь по пятам и пытаешься копировать эту самую походку. Только твои старания выглядят нелепо и комично – словно в фильмах Чаплина. Поэтому сразу бросаешь эту затею, возвращаясь к собственному непритязательному способу передвигать ноги.

Или, например, общаясь по телефону с незнакомцем. Ты не знаешь его имени (но, возможно, он и представился), не знаешь возраста и как он выглядит. Но его теплый, низкий и бархатный голос обволакивает. И ты готова хоть десяток раз выслушать предложение выгодного тарифа интернета. Лишь бы не прерывать разговор. Рисуешь в воображении идеального парня в классическом костюме, с темными волосами и пухлыми губами. Без сомнения – он совершенство. Но, по завершении разговора, когда выясняется, что для твоего города этот тарифный план неприменим, он кладет трубку, извиняясь за беспокойство, а ты начинаешь себя корить за то, что не попыталась познакомиться с ним. Но, возможно, это и к лучшему? Иногда совершенным образам стоит оставаться лишь в нашей фантазии. А вдруг выяснится, что ему уже 68 лет, он лысый и ходит, подволакивая ногу?

Поэтому мне так интересно, как видят меня со стороны окружающие. Молодая девушка с темными волосами и карими глазами, напоминающими глаза лани. Грустными, но очаровательными. После того, как она попала под дождь и промокла, ее волосы стали завиваться столь естественными и прекрасными в своей неаккуратности локонами, разрушившими заботливо созданную геометрию идеально прямых волос.

Восхищается ли кто-то мной? Любит ли в тайне? Как и любой девушке, мне страстно этого хочется. Восхищение – топливо для наших разгоряченных сердец, позволяющее жить, искать вдохновение и мириться с несовершенством мира.

Искренне ваша,

Миа.

Нажав кнопку «опубликовать», Миа вздохнула с облегчением. Несмотря на то, что этот текстовый блог в формате дневника пользовался не такой уж большой популярностью, она ценила его куда больше, чем свою страницу в том же Нельзяграме, где было более семи тысяч подписчиков.

Миа не любила слово «блогер», но именно им она и пыталась стать, чувствуя, что должна делиться с миром посещающими мыслями. Когда-то давно она пыталась писать рассказы и сказки, но быстро осознала, что для этого недостаточно мотивации. А рассуждения в блоге-дневнике – самое то.

Открыв камеру на смартфоне, Миа оглядела себя, пришла к выводу, что после дождя ее волосы выглядят довольно-таки неплохо, и начала записывать историю для Нельзяграм.

– Сегодняшняя погода не радует любителей солнца. Впрочем, я к ним не отношусь. Поэтому просто радуюсь неожиданной прическе от стилиста-дождя. Желаю и вам находить позитив в каждом дне.

Послав воздушный поцелуй, Миа остановила запись, просмотрела записанное, наложила фильтр и, оставшись довольной, опубликовала видео. Тут же пришло личное сообщение в ответ: «Прическа – отпад». Читая его на ходу, Миа пошла открывать дверь: раздался звонок.

– Привет. Опять ерундой маешься?

В квартиру вошел парень Мии – Вова.

– Нет, я с блогом работала.

– Говорю же – ерундой. Лучше накорми меня.

Вова прошел на кухню и уселся за стол. Миа положила в тарелку кашу, оставшуюся от завтрака, украсила ее свежими ягодами и поставила на стол перед Вовой.

– Что за хрень? Я мяса хочу.

– Я не готовила ничего сегодня. Думала, что мы сходим перекусить в кафе.

Вова отодвинул тарелку.

– Это я есть не буду.

Он встал из-за стола, открыл холодильник, достал палку колбасы и, откусывая прямо от нее, прошел в гостиную, бросая косой взгляд на монитор, на котором до сих пор была открыта страница с блогом.

– Кончай свои записи. Ведешь себя как дитятя. Лучше бы борщ сварила. Или котлет нажарила.

– Если бы ты предупредил, что зайдешь, я бы непременно приготовила.

Вова в очередной раз откусил колбасу и с набитым ртом сказал:

– Чай налей.

Вернувшись с кружкой из кухни, Миа села рядом с Вовой на диван. Тот шумно отхлебнул напиток, вытер руки о джинсы и сказал:

– Включай телевизор, сейчас футбол начнется.

4

Здравствуйте!

Меня зовут Максим Макстрин (Макс Трин). Предлагаю вашему вниманию мою рукопись «Искупление». Надеюсь, что она придется по душе издательству, и у нас с вами сложится сотрудничество.

Спасибо за уделенное время!

Макс разослал это сообщение вместе с текстом романа в пять издательств и стал ждать ответа. Он знал, что до принятия решения мог пройти целый год, но в душе надеялся на то, что в скором времени придет письмо, в котором восторженный редактор предложит публикацию. Макс любил мечтать, он делал это виртуозно.

Теперь нужно было реже думать о книге и перестать поглядывать на телефон в ожидании уведомления на почту. Но как же это было сложно.

Следующие несколько дней Макс не мог спать по ночам, задыхаясь от ожидания и волнения. Он проверял уведомления на телефоне, открывал приложение почты, но ни от одного издательства сообщения не было.

Первый отказ пришел к нему через неделю.

Здравствуйте, Максим Макстрин!

К сожалению, в настоящее время мы не готовы предложить вам публикацию. Благодарим за оказанное внимание к нашему издательству!

Решив, что осталось еще четыре варианта, Макс не расстроился и продолжил ожидание.

Второй отказ не заставил себя долго ждать – пришел еще через три дня.

Формат вашей рукописи не подходит для нашего издательства. Сожалеем, но мы не можем принять ее для публикации.

«Ничего, – подумалось Максу, – Джоан Роулинг отказывали двенадцать раз». Но, независимо от желания, настроение медленно, но верно ухудшалось. В один из дней, когда Макс бродил мрачнее тучи, ему позвонил Кирилл.

– Хочу познакомить тебя с девушкой.

– Опять?

– Брось, тебе нужно отвлечься. Она действительно замечательная.

– Такая же, как в прошлый раз? Начитанная и умная. Но, когда я начал рассуждать о том, что «Атлант расправил плечи» – это книга о греческих богах, она сидела и поддакивала, расхваливая книгу.

– Эта не такая.

– А когда я сказал, что моя любимая книга – «Коллекционер» Фаулза, она заявила, что у нее дома есть огромная коллекция масок для сна. И такой была каждая девушка, с которой ты пытался меня свести. Честно, я не понимаю, зачем мне это.

– Затем, что у тебя завышенные ожидания. Идеальной девушки не найдешь. Если она будет с хорошим характером, то непременно в толстых очках и мешковатой кофте. Но тебе ведь красотку подавай. А красотки для тебя недостаточно интеллектуальны. Подумаешь, «Атланта» не читали.

– Но ведь это важно.

– Хорошо. Давай в последний раз. Сходи в кафе. Уверен, что девушка тебе понравится. Это моя студентка, ходит на дополнительные занятия. Я вскользь упомянул, что мой друг – писатель. Она попросила вас познакомить. Ты не разочаруешься.

– Я пойду. Потому что мне скучно. Но если она начнет говорить глупости, сразу сбегу.

Девушка ждала Макса за столиком у окна. Как и описывал Кирилл, она была со светлыми волосами чуть ниже плеч и большими синими глазами. Одетая в тонкий сиреневый свитер, коричневые брюки и белые кеды, выглядела так аккуратно, словно наряд был только-только снят с гладильной доски.

– Привет, – Макс подошел к ней. – Ты Лена?

– Да, здравствуй, Максим.

– Предпочитаю, чтобы меня называли Макс.

Макс сел напротив Лены и посмотрел ей в глаза, не зная, что сказать. Как обычно – неловкие моменты при первой встрече, напоминающей смотрины. Оба знают, для чего здесь, но упорно стараются делать непринужденный вид.

Лена посмотрела по сторонам и сказала:

– Может быть, кофе?

Макс подозвал официанта и сделал заказ на два кофе и два пирожных. Лена смущенно улыбалась, словно ее тоже заставили прийти на эту встречу. Оставалось выбрать, как же прервать молчание, чем заполнить пустоту, ставшую материальной и заполонившую собой пространство между ними. Как назло, ни одна удачная тема для разговора не приходила никому в голову. Ну не о погоде же говорить, в самом деле?

– Мне сказали, что ты писатель.

– Смотря с какого момента времени называть человека писателем. Если с момента публикации его произведений, то, увы, это не так. А если после того, как он создаст что-то, то, определенно да. Какой вариант тебе нравится?

– Пожалуй, второй. А ты давно пишешь?

– Я по образованию журналист. Раньше писал статьи для школьной газеты и подобия стихов. Ну, знаешь, как у Булгакова: «взвейтесь да развейтесь». Потом решил, что нужно создать что-то весомое. Чтобы оставить след в истории. Поэтому написал роман.

– Кирилл Георгиевич рассказывал, что этот роман великолепен. Что его близкий друг, то есть ты, по вечерам зачитывал главы. И насколько это удивительно иметь возможность слушать из уст автора будущий бестселлер на заре его создания.

– Он так и сказал?

– Почти. Я несколько перефразировала.

Лена улыбнулась и отпила из чашки кофе, который только что принес официант. Макс откинулся на стуле и скрестил руки на груди, наблюдая за ее плавными, словно у кошки, движениями.

– Ты читала «Коллекционера» Джона Фаулза?

– Нет.

Макс возвел глаза к потолку. Лена улыбнулась уголком рта и спросила в ответ:

– А ты читал «Дневник памяти» Николаса Спаркса?

Макс покачал головой. Лена картинно шлепнула себя по лбу.

– Один – один!

Губы Макса задрожали в попытке сдержать улыбку. Чтобы невольно не поддаться искушению, он поправил свои квадратные очки и спросил:

– Почему ты захотела познакомиться со мной? Кирилл сказал, что это твоя инициатива.

– Не могла упустить случай узнать будущего знаменитого писателя. Если, конечно, Кирилл Георгиевич не преувеличил достоинства твоего романа.

– Могу дать тебе его прочесть, чтобы ты сама сложила свое представление. Мне не помешал бы свежий взгляд со стороны.

– Пришли мне текст на электронную почту.

– О, нет. Я передам тебе распечатанную версию на нашей следующей встрече.

– Боишься, что я украду твою рукопись или приглашаешь меня на второе свидание?

– Сойдемся на варианте номер два.

5

Что такое фотография? Превращение живых форм в статичность. Что такое писательство? Превращение плоской идеи в многогранную историю, оживающую в воображении.

Помимо книг Макс увлекался фотографией. Предпочитал съемку архитектуры и природы, ибо в эти моменты ему не нужно было сотрудничать ни с кем другим, равно как и в момент создания истории. Макс трепетно относился к одиночеству – оно было жизненно необходимо. Для того, чтобы четче слышать собственные мысли, разобраться в чувствах и иметь возможность творить.

Встреча с Леной была назначена на семь, поэтому после работы у Макса оставалась еще пара часов для того, чтобы посвятить себя фотографированию. К тому же неподалеку от кафе, где должно было пройти свидание, находилось полуразрушенное многоэтажное здание, давно уже манившее Макса своей заброшенностью.

Внутри было прохладно, сыро и мрачно – пришлось повозиться с настройками камеры, чтобы снимки получались приемлемыми. Макса привлекла стена с наполовину отвалившейся штукатуркой, из-под которой виднелась кирпичная кладка. Узоры, созданные временем, были фантастическими и напоминали ковер на стене у бабушки, где можно было часами разглядывать сплетения линий и форм, наделяя их только тебе понятными качествами. Здесь – словно образ старого дедушки с тростью. А тут как будто паук плетет паутину. Ну и, конечно же, как без силуэта дракона, извергающего пламя.