Чужие: Земной улей. Приют кошмара. Женская война (сборник)

3

Сальвахэ жил почти под самым защитным экраном реактора электросетевого Комплекса Южного полушария. Территория Комплекса была настолько огромной, что даже оказывала влияние на погоду – чаще всего здесь лил дождь. Непрерывные, монотонные, унылые как дерьмо дожди шли дни и ночи напролет. Скучно-серое здание из модульного пластика, более-менее устойчивого к постоянной влажности, сливалось с небом цвета расплавленного свинца. Отличное место, чтобы прятаться. Никто не придет сюда без веской причины, даже полиция не любит соваться в эту сырость.

Техник Пиндар, специалист по голографическим технологиям, шлепал по лужам, утопая в них по самые лодыжки, несмотря на тщетные попытки дренажной системы откачать воду. Не будь у Сальвахэ лишних денег, часть которых Пиндар был бы не прочь положить в свой карман, он бы и близко не подошел к этой вонючей дыре. Стены здания оказались покрыты толстым слоем плесени, от которой не спасала даже защитная краска, а еще ходили слухи, что здесь можно подцепить мутировавший вирус гриппа, который убьет тебя так быстро, что ты даже не успеешь добраться до больницы – впрочем, в больнице тоже мало чем помогут, потому что против этого штамма бессильны даже рекомбинантные антивирусные препараты. Прекрасно.

Ворота на проржавевших направляющих со скрежетом отъехали в сторону, и Пиндар зашагал вверх по склону к дому Сальвахэ.

– Вы опоздали, – раздался призрачный голос из-за двери.

Пиндар шагнул внутрь, сорвал дождевик и швырнул обрывки тонкой пленки под ноги.

– Ага, мало мне работы, так еще и в это дерьмо ввязался, теперь и поспать-то не всегда удается.

– Мне плевать, спите вы или нет. Я плачу вам не за это.

Пиндар посмотрел на Сальвахэ. Во внешности того не было ничего необычного: среднего роста, волосы зачесаны назад и прилизаны, словно прилипли к черепу под действием статического электричества, на лице небольшая бородка и усы. Возраст не получалось определить – Сальвахэ можно было дать как тридцать, так и все пятьдесят, на таких лицах годы не оставляют значительных следов. На нем был черный комбинезон и резиновые сапоги. Пиндар не знал, как должен выглядеть проповедник, но уж точно не так, как Сальвахэ.

– Вон там, – сказал Сальвахэ и показал пальцем на стол.

На столе лежала камера.

– Черт, где вы откопали такой раритет? Похоже на монитор с какого-нибудь древнего космического корабля…

– Неважно, где я это взял. Ты сможешь через него подключить меня к Сети?

– Сеньор, я могу подключить вас к Сети хоть через тостер и пару микросхем из микроволновки. По части техники я мастер.

Сальвахэ ничего не ответил, а только смерил Пиндара холодным серым взглядом. Пиндар едва удержался, чтобы не вздрогнуть – от этого взгляда у него всегда мурашки бежали по спине.

– Sí, я могу организовать подключение. Но только визуальное и акустическое. Никаких дополнительных измерений, объемного звука или запахов. Но это мелочи по сравнению с тем, что вы хотите представить публике. [3]

– Жаждущие Очищения услышат правду и без всех этих хитростей. Перед ними предстанет Истинный Мессия. Узрите же!

Сальвахэ дотронулся до кнопки включения старого проектора, который стоял на столе рядом с ним, и за его спиной ожила голограмма.

– Madre de Dios, – вполголоса произнес Пиндар. [4]

Изображение достигало в длину трех метров, от кончика острого шипастого хвоста до верхушки гротескной вытянутой головы. Если у него и были глаза, то, скорее всего, они прятались за двойными рядами острых как иглы зубов. Пиндар сделал шаг в сторону и увидел, что из спины у монстра торчит что-то вроде толстых ребер, вывернутых наружу. Эта тварь выглядела так, будто Господь решил сыграть злую шутку и создал смесь человека и гигантского насекомого. Кожа монстра была не то грязно-черной, не то темно-серой, и Пиндар подумал, что ни при каких обстоятельствах не хотел бы встретиться с этим чудовищем. Он не знал, как должен выглядеть мессия, но готов был поставить все железо из пояса астероидов, что как-то иначе.

– Я выведу вас в эфир в течение пяти минут, – сказал Пиндар и взял древнюю камеру. – Вас и вашего… мессию. Деньги ваши, и дело, конечно, тоже ваше, но не думаю, что, глядя на это создание, кто-то поверит в очищение, сеньор. Как по мне, так это скорее демон из самого ада.

– Ты ничего не понимаешь в этом, техник. Не богохульствуй.

Пиндар пожал плечами. Он нашел встроенный в камеру компьютер и подключил устройство к ретрансляционному передатчику. Затем он стремительно подошел к силовому блоку с панелью управления и вбил в систему украденные коды доступа к орбитальному спутнику широкого вещания. Прежде чем ввести последнюю цифру, он повернулся к Сальвахэ.

– Когда я подключу вас, у вас будет ровно три минуты, прежде чем Служба контроля отследит наш сигнал. Еще через две минуты они найдут спутниковую антенну, спрятанную в Мадрасе, а еще через две – вычислят, где мы находимся. Лучше всего будет прервать трансляцию через пять минут. Еще через тридцать секунд сработает автоматическое отключение. Если захотите возобновить трансляцию, придется найти другую антенну.

– Esta no importa, – отмахнулся Сальвахэ. [5]

Пиндар пожал плечами.

– Деньги ваши.

Сальвахэ протянул руку, словно хотел прикоснуться к вселяющей ужас голограмме, висевшей в воздухе за его спиной. Но пальцы прошли сквозь изображение.

– Другие тоже слышали зов. Я должен говорить с ними.

«Мозгов как у сортирной крысы», – подумал Пиндар, но вслух, конечно, этого не произнес.

– Хорошо. Четыре секунды. Три. Две. Одна.

Он ввел последнюю цифру.

Сальвахэ улыбнулся в объектив камеры.

– Приветствую вас, мои страждущие друзья! Я явился к вам, чтобы поведать Великую Истину. Пришествие Истинного Мессии…

Пиндар покачал головой. Он бы скорее согласился поклоняться собаке, чем этому отвратительному чудищу, явно нарисованному на компьютере. В жизни таких существ просто быть не может.

В столовой для пациентов почти не было народу, всего с десяток больных с подносами из мягкого пластика в руках медленно, словно накачанные успокоительным, двигались вдоль линии раздачи. Сознание Билли тоже было слегка затуманено лекарствами, она очень устала, но никак не могла отдохнуть.

Саша сидела за столом рядом с голографическим проектором и пластиковой вилкой перемешивала неаппетитного вида лапшу. Все столовые приборы были достаточно жесткими, чтобы не согнуться под тяжестью еды, но сминались, как картонки, если попробовать ткнуть ими кого-нибудь. Например, себя.

– Эй, Билли! – окликнула ее Саша. – Глянь на Диди, она переключает каналы на проекторе каждые три секунды. Сдается мне, у нее не все дома!

Саша рассмеялась. Билли знала, как Саша попала сюда. Ей было девять, когда она толкнула собственного отца в цистерну с кислотой для очистки ювелирных украшений. И вот она торчит здесь уже одиннадцать лет, потому что всякий раз, когда ее спрашивают, сделала бы она это снова, если бы ей представилась такая возможность, она улыбается и отвечает: конечно. Каждый день, а в воскресенье – по два раза.

Билли посмотрела на Диди. Девочка словно загипнотизированная смотрела проектор. Она переключала каналы, и одна крохотная голограмма сменялась другой. Каналов было четыреста, а то и все пятьсот, так что выбор перед Диди стоял непростой.

– Давай, садись. Сегодня у нас дерьмо червяков, попробуй, очень вкусно.

Билли села, но вдруг у нее закружилась голова, и она едва не потеряла сознание.

– Что, опять сидишь на синих?

– На зеленых, – вздохнула Билли.

– Черт, что ты натворила? Придушила медсестру?

– Это все из-за моих снов.

Билли покосилась на крошечную голограмму перед Диди. Корабль для дальних космических путешествий плывет в пустоте. Щелк. Автомобиль пытается скрыться от погони на многополосной дороге. Щелк. Документальный фильм о диких животных. Щелк.

– Да ладно, Билли, – сказала Саша, – когда там у тебя следующая комиссия, через месяц?

– Я и в этот раз не проскочу, Саш. Они никак не могут понять. Они говорят, будто все погибли от взрыва. Но я-то лучше знаю. Я же была там!

– Тише, детка. За нами же следят…

– Да пошли они все! – Билли оттолкнула тарелку, та пролетела через весь стол, и лапша вместе с безопасными вилками разлетелась во все стороны. Резиновая тарелка упала на обитый мягкой тканью пол и почти беззвучно отскочила. – Они умеют запускать корабли в другие галактики за сотни световых лет, они умеют делать андроидов из аминокислотных смесей и пластика, но не знают, как вылечить меня от кошмаров!

Санитары возникли словно из ниоткуда, но даже успокоительные, которыми напичкали Билли, уже не могли сдержать ее ярость. Она свалилась без сил.

Диди за ее спиной тихонько сказала:

– Не переключай.

В воздухе перед зрителями парила голографическая фигура мужчины с прилизанными волосами и маленькой бородкой. А позади него, за спиной, было… было…

– …друзья мои, вступайте в наши ряды, – голос мужчины донесся из динамика, имплантированного в височную кость Билли. – Вступайте в Церковь Непорочной Инкубации. Совершите высшее причастие. Станьте едины с Истинным Мессией…

Диди улыбнулась, когда санитары подошли к Билли и помогли ей подняться на ноги. Выходя, Билли старалась не смотреть на Истинного Мессию.

– Черт возьми, пустите!

Тут кто-то надавил на зеленый пластырь на ее сонной артерии, и Билли окончательно перестала сопротивляться.

Робот привел Уилкса к укрепленной двери офиса Разведуправления штаб-квартиры «МИЛКОМ». Напротив его зрачка вспыхнула красная лазерная точка сканера, а когда он наконец проморгался, компьютер на двери установил его личность, и дверь отодвинулась в сторону.

– Заходите. Я подожду здесь, – сказал робот.

Уилкс повиновался. Он чувствовал на себе давление чьих-то взглядов, понимал, что за ним следят компьютеры и, возможно, живые охранники, что каждое его движение записывают. Да и плевать.

Заблудиться было негде: впереди по коридору была всего одна дверь. Когда Уилкс подошел к ней, дверь открылась. Он шагнул в кабинет. Там было пусто, не считая овального стола, достаточно большого, чтобы за ним уместилось двенадцать человек, и трех стульев. Два уже были заняты. На одном из них сидел полковник в форме внутренних войск. Медалей за боевые заслуги на нем не было – похоже, штабист. Офицер, ответственный за военную разведку. «Ответственный офицер». Прямо-таки оксюморон.

Второй, в штатском, обладал примечательной внешностью. Уилкс готов был поставить свое месячное жалованье на то, что этот парень из Земной Разведывательной Службы. И не только жалованье, а какие угодно деньги.

– Вольно, боец, – скомандовал полковник. Уилкс, сам того не замечая, стоял по стойке «смирно». От старых привычек тяжело избавиться.

Он заметил, что полковник – Стивенс, так значилось на бейдже, – держал руки за спиной. Наверное, боялся к нему прикоснуться.

В отличие от штатского. Тот сразу же протянул руку.

– Капрал Уилкс.

Уилкс руки не подал – как бы после рукопожатий с такими парнями не понадобилась пересадка пальцев.

Штатский кивнул и опустил руку.

– Вы посмотрели запись, – сказал Стивенс.

– Посмотрел.

– И что вы об этом думаете?

– Я думаю, члены экипажа легко отделались, когда их разорвало на атомы.

Полковник со штатским быстро переглянулись.

– Это э-э-э… мистер Орона, – представил его Стивенс.

«Ага, а я тогда король Георг Второй», – подумал Уилкс.

– Вам уже приходилось сталкиваться с ними раньше, не так ли? – спросил тот, которого назвали Ороной.

– Ага.

– Расскажите мне об этом.

– Что я могу такого сказать, чего вы еще не знаете? Вам ведь показывали запись моего «допроса», разве нет?

– А может быть, я хочу услышать это лично от вас.

– А может быть, я не хочу вам ничего говорить.

Стивенс уставился на него.

– Докладывай, боец. Это приказ.

Уилкс едва сдержал смех. А иначе что? Отправите на нары? Так меня только что оттуда выдернули. С другой стороны, они могут использовать другие методы, чтобы вытянуть из него информацию. У военных есть препарат, от которого запоешь как миленький. Он пожал плечами.

– Ладно. Я был в отряде, который отправили проверить ситуацию у колонизаторов на Риме. Мы потеряли с ними связь. Мы нашли только одну выжившую девочку, Билли. Всех остальных прикончили какие-то твари. Того же вида, как и тот, что разделался и с ребятами из Охраны.

Одна из них забралась на наш посадочный модуль, когда он взлетал, убила пилота и разбила модуль. В отряде нас было двенадцать, и мы застряли на поверхности планеты. Выжили только я и та девочка. Ей стерли память и отправили на Ферро, к родственникам. Она держалась молодцом, учитывая, что ей пришлось пережить. Когда мы попали на корабль, нам удалось немного с ней пообщаться, прежде чем мы забрались в капсулы глубокой заморозки. Хорошая девочка. Сильная.

Потом я узнал, что нашли еще одно гнездо этих тварей, там они уничтожили еще одну колонию. Предположительно один морпех и двое гражданских сумели спастись.

Когда я вернулся, медики меня подлатали, а затем взялись за мои мозги. Дело вот в чем: почему-то никто не хотел знать о том, что какие-то пришельцы жрут колонистов и откладывают яйца в их тела. Это строжайше засекретили. Меня предупредили, что, если открою рот, мою память сотрут так же, как той девочке. Это было больше десяти лет назад.

Вот и все. Конец истории.

– Да, Уилкс, а вы у нас с характером, – улыбнулся Орона. – Полковник, как вы полагаете, я мог бы переговорить с капралом наедине?

Помедлив секунду, Стивенс кивнул.

– Хорошо. Я поговорю с вами позже.

Он вышел.

– Теперь мы можем не стесняться лишних ушей, – улыбнулся Орона.

Уилкс рассмеялся.

– Серьезно? У меня что, на лбу написано «дурак»? Если нас прямо сейчас не записывает куча разных устройств, я сожру этот гребаный стол. А полковник, видимо, ушел в соседнюю комнату и наблюдает за нами через голограмму с полным погружением. Да бросьте, Орона, или как вас там зовут на самом деле.

– Хорошо, – сказал Орона. – Будем играть по вашим правилам. Поправьте меня, если я допущу неточность. Итак, когда вам удалось вырваться с Рима, вы провели шесть месяцев в карантине, чтобы убедиться, что не заражены никаким инопланетным вирусом либо бактерией. К вам никто не приходил, никаких личных визитов, абсолютно ничего. И вы не позволили врачам реконструировать ваше лицо.

– Шрамы нравятся женщинам, – сказал Уилкс. – Пробуждают в них сочувствие.

Орона продолжил:

– Вернувшись на службу, вы словно с цепи сорвались. Девять арестов и, соответственно, девять сроков в колонии для буйных и наркоманов. Три за нападение, два за порчу частной собственности и один за покушение на убийство.

– У парня был слишком длинный язык, – ответил Уилкс.

– Я специалист по генетике, капрал, но любому, кто не пропускал занятия по психологии, очевидно, что вас тянет на самое дно.

– И что? Это моя жизнь. Вам-то какое дело?

– До взрыва эти два клоуна из Охраны успели выгрузить данные с разрушенного корабля. У нас есть его траектория. Мы знаем, откуда он летел домой умирать.

– А спросите-ка меня, интересно ли мне это.

– О, вам следовало бы заинтересоваться, капрал, ведь вы отправляетесь именно туда. Неважно, можете вы или нет, это ваши проблемы. Мне нужен в качестве образца один представитель тварей, обнаруженных Охраной. И вы мне его достанете.

– Я на это не подписывался.

– Что ж, значит, пришло время подписаться, – ухмыльнулся Орона.

Уилкс моргнул. У него в животе что-то неприятно сжалось, будто капкан захлопнулся, и зверь угодил в ловушку. Он подумал, не вылезет ли сейчас то, чем он успел позавтракать, наружу, и тут Орона огорошил его снова:

– Помните ту маленькую девочку, которую вы спасли? Она здесь, на Земле. В центре для душевнобольных. Ее держат на седативных препаратах и постоянно проводят анализы. Видите ли, ее мучают ночные кошмары. Очевидно, промывка мозгов не до конца избавила ее от воспоминаний. В своих снах она видит их. Вы тоже можете оказаться в подобном месте, если сделаете неправильный выбор.

Билли здесь? Уилкс и представить не мог, что когда-нибудь увидит ее снова. Он не раз думал, что с ней стало. Она была единственным человеком, который пережил то же, что и он, – по крайней мере, больше он не был знаком ни с кем из выживших. Он уставился на Орону, а затем кивнул. Если ты им нужен, деваться тебе некуда, Уилкс прослужил в Корпусе достаточно, чтобы усвоить это. Если он откажется, то пожалеет, как пить дать. Есть на свете вещи и похуже смерти.

Он глубоко вздохнул.

– Хорошо, – сказал он. – Я в деле.

Орона улыбнулся, и его улыбка напомнила Уилксу о тех самых чудовищах.

Черт.

4

Билли уснула. Сквозь сон она слышала голоса, далекие призрачные звуки накладывались в ее сознании на пугающие картинки.

– …опять спит. Что ей вкололи?

Прямо перед Билли возникла приоткрытая дверь. За дверью – чернота. В ней сверкали чьи-то глаза и то и дело поблескивали ряды острых зубов.

– …тридцать миллиграммов триномина…

Покачивающаяся дверь с громким скрипом распахнулась. Возникло ощущение какого-то… присутствия. Билли пыталась разглядеть вошедшего, но…

– …тридцать? Это же вдвое выше рекомендуемой дозировки. Вы не боитесь необратимых изменений в мозге?

Ощущение присутствия усилилось, и перед ней возникла размытая фигура. Черная, высокая, зубастая. Тот самый монстр. Он оскалился на Билли. Щелкнул зубами. Двинулся на нее.

Билли остолбенела. Не могла даже отвернуться, а он подходил все ближе. Она открыла рот и хотела закричать…

– …да, это риск, но что нам остается? Она и так уже почти сошла с ума, а классическая терапия не дает результата. Кроме того, подопытным андроидам давали и по сорок миллиграммов, и никаких значительных изменений…

Монстр потянулся к ней. Открыл свою жуткую пасть. Оттуда медленно высунулся зубастый стержень. Стал приближаться к ней, медленно, о, так медленно, но она… не могла… пошевелиться…

– …но там все-таки андроиды, а здесь…

– …абсолютно никакой разницы…

Чья-то рука опустилась на плечо Билли.

Билли проснулась, ее сердце бешено колотилось. Она вся промокла от пота.

Саша.

– Ой, Саш. Что ты тут делаешь?

– К тебе посетитель, Док просил меня передать.

– Посетитель? Но я ведь никого на Земле не знаю, кроме врачей и здешних пациентов.

Саша пожала плечами.

– Док говорит, он в комнате «В-4». Хочешь, я схожу с тобой?

– Нет, я справлюсь.

Честно говоря, в тот момент она была не очень-то в этом уверена: в ее крови было слишком много лекарств, к тому же недавний кошмар еще не выветрился из головы. Но, если хочешь когда-нибудь вырваться из этого места, нужно хотя бы уметь притворяться, что все под контролем.

Билли спустилась вниз, вышла в коридор, и ее проводили в зону для посетителей. Датчик на двери в комнату «В-4» просканировал ее и пустил на территорию для «частных» встреч. Внутри оказался монитор, вмонтированный в правую стену, и единственный стул, повернутый к стене из поляризованного вещества, блестящего, как черное зеркало.

Билли села.

Кто бы это мог быть?

Монитор ожил. На экране появилось компьютерное изображение добродушной седой старушки. Она заговорила, и ее голос тоже оказался добрым и негромким, но в то же время властным. Билли знала, что, помимо голоса, с экрана подаются инфразвуковые сигналы, чтобы успокоить слушателя и подчинить его.

– За вами будут наблюдать, – сказала старушка. – При любой попытке обсуждения способов лечения визит будет немедленно прерван, – старушка улыбнулась, в уголках глаз появились лучи морщинок. – Посещения – это не ваше право, а ваша привилегия. В вашем распоряжении десять минут. Все понятно?

– Да, все ясно.

– Замечательно. Приятного времяпрепровождения.

Старушка снова улыбнулась и исчезла с экрана. На ее месте осталась пульсирующая красная точка, чтобы Билли не забывала: за разговором следят и все записывают.

Черная поляризованная стена стала прозрачной.

В двух метрах от Билли сидел мужчина со шрамом на пол-лица. Он был одет в военную форму.