Рука в перчатке

– Параноик.

– Меланхолия, – рявкнул Лен. – Раннее слабоумие. Шизо… чего-то там. Раздвоение личности. Нет, три, четыре, пять и так далее личностей в одной. Я тоже знаю много красивых слов. Да пошел ты!

Мартин Фольц, погруженный в апатию, сидел в сторонке, не шелохнувшись и как воды в рот набрав. Однако ему все же пришлось выйти из транса. С гравийной дорожки донеслись звуки шагов и голоса: к корту направлялись мужчина и женщина. А поскольку женщина была хозяйкой Берчхейвена, Мартин заставил себя встать. Он приблизился к миссис Сторрс, что-то сказал и склонился над ее рукой. Впрочем, с мужчиной он был менее любезен, ограничившись отрывистым:

– Привет, Рант.

Они втроем подошли к остальным, и Мартин с явным облегчением сел на место.

Миссис Сторрс поздоровалась с каждым из гостей в отдельности и даже представила Ранту Чисхолма. Она была приветливой, обходительной светской дамой, но ее напряженный голос вселял некое чувство тревоги. И не то чтобы миссис Сторрс не хватало дыхания. Но почему-то возникало странное ощущение, что у нее постоянно сжимает грудь и воздух с трудом вырывается из слишком узкого для него горла. Взгляд миссис Сторрс был не менее напряженным; ее глаза, внимательные и серьезные, смотрели так, будто она видела перед собой нечто уникальное и незабываемое. При всем при том, подумала Дол Боннер, прямо сейчас миссис Сторрс была напряжена сильнее обычного. Оставалось лишь надеяться на то, что мистер Сторрс, вернувшись домой, случайно не сболтнул лишнего.

Впрочем, в данный момент Дол намного больше интересовал Джордж Лео Рант, поскольку ее наняли покончить с этим прохвостом. Ранта нельзя было назвать отвратительной личностью. На самом деле, встретив Ранта в театре или на улице, вы приняли бы его за безобидного торговца миндалем и оливковым маслом или за продавца обуви с Пятой авеню. Ростом чуть выше среднего, лет сорока-пятидесяти, смуглый, элегантный; с женщинами Рант вел себя обходительно, с мужчинами – сдержанно, с чувством собственного достоинства. В свое время Дол была свидетелем того, как за обеденным столом у Пи Эл Сторрса, даже не пытавшегося проявить учтивость, Рант умудрился сохранить это самое достоинство, и осталась под впечатлением от его безупречной выдержки. И вот теперь, исподволь разглядывая Ранта, который, полностью игнорируя Чисхолма, что само по себе было подвигом, смешивал напиток для миссис Сторрс и одновременно беседовал с Сильвией, Джанет и Циммерманом, Дол внезапно поняла, что в своем хвастливом обращении к изображению Нового Скотленд-Ярда она явно выдавала желаемое за действительное: ей оставалось лишь надеяться, что все будет хорошо.

И тут до Дол вдруг дошло. Вся операция может здорово усложниться, а возможно, и вообще провалиться, если у Джорджа возникнут даже малейшие подозрения, что она, Дол Боннер, строит против него козни. Хотя в присутствии девушки в Берчхейвене не было ничего необычного, сегодня она появилась при таких обстоятельствах, что любое неосторожное замечание могло заронить в душу Ранта зерно сомнения. Они со Сторрсом уже успели проявить досадную небрежность. Не исключено, что объяснение, будто хозяин дома пригласил ее сюда по телефону, уже противоречило чему-то такому, что Пи Эл говорил жене или дочери. Он сказал, что хочет встретиться с ней здесь, а значит, мог присоединиться к собравшимся в любую минуту. Дол следовало перехватить его, чтобы успеть перекинуться парой слов с глазу на глаз. С этой мыслью она залпом допила виски, поставила стакан на стол и непринужденно повернулась к Сильвии:

– Вернусь через минуту. Простые радости бедняков.

Сильвия кивнула, и Дол поспешила прочь. Она миновала Мартина Фольца, прошла по извилистой дорожке мимо своей машины, по-прежнему припаркованной на гравийной площадке, поднялась по ступеням террасы и оттуда прямо в дом. В прихожей горничная, несшая огромную вазу с гладиолусами, посторонилась, пропуская Дол вперед. В столовой дворецкий, пребывавший в неведении, на сколько персон накрывать и когда это прояснится, с хмурым видом расставлял приборы.

– Белден, вы, случайно, не знаете, где я могу найти мистера Сторрса? – спросила Дол.

– Нет, мисс Боннер. – Дворецкий повернулся к Дол. – В доме его вроде бы нет. Мистер Сторрс вышел более двух часов назад.

– Куда-то уехал? На машине?

– Ну что вы! Просто пошел прогуляться. А разве он не на теннисном корте?

– Нет.

Дворецкий покачал головой:

– Ничем не могу помочь. Может, он на псарне… или в саду.

Поблагодарив дворецкого, Дол открыла другую дверь и по коридору вышла на террасу поменьше с противоположной стороны дома. Девушка рассеянно оглядела кусты, деревья и зеленую аллею, ведущую к плавательному бассейну. Досадно, конечно, но следовало срочно найти Сторрса. Если он отправился на долгую прогулку, то наверняка скоро вернется, так как время приближалось к семи. А отсюда можно было попасть к конюшне и псарне незаметно для собравшихся на теннисном корте. Дол решительно направилась вперед.

На псарне не было никого, кроме собак. На конюшне кормили лошадей, и какой-то человек, но не Сторрс, запирал стойла на ночь. Сторрса поблизости тоже не наблюдалось. Дол поспешно вышла. Она не могла прочесать все поместье, а потому решила оставить все как есть и подождать, пока не объявится хозяин дома. Впрочем, на обратном пути можно было проверить еще пару мест. Предметом особой гордости Сторрса являлся огород. Поэтому Дол, свернув в сторону, пролезла туда через просвет в изгороди из кустов тиса, но не увидела ничего, кроме помидоров, фасоли, сельдерея, кукурузы и пузатой тыквы, с нетерпением ожидавшей заморозков. Пробравшись обратно через тот же просвет, Дол неожиданно вспомнила о любимом месте Сторрса, укромном уголке за прудом для разведения рыбы, под сенью кизильника, рядом с деревьями, скрывавшими сарай для инвентаря и навес для хранения мульчи. Дол снова свернула с пути и спустилась с холма. Обогнула пруд, обошла клумбу с рододендронами и действительно обнаружила Пи Эл Сторрса в его любимом тихом уголке. Увидев его, Дол застыла как вкопанная и, остолбенев, прикусила до крови губу, чтобы сдержать крик. Со стороны казалось, что Сторрс, вытянув носки туфель вниз, исполняет в воздухе, в трех дюймах от земли, какой-то гротескный танец. Дол не сразу разглядела затянутую у него на шее тонкую проволоку, которая была привязана к ветке кизилового дерева.

Дол шагнула вперед и снова остановилась. В отчаянии она яростно твердила себе: «Ты должна держать себя в руках. Ты просто обязана». Крепко зажмурившись, она решила открыть глаза лишь тогда, когда пройдет ступор. У нее возникло непреодолимое желание сесть, оставив все попытки держаться на ногах. Она боялась потерять сознание, а рядом не было ничего, на что бы можно было бы присесть… Или все-таки было… Она открыла глаза. Попробовала сделать шаг и обнаружила, что ноги ее слушаются и почти не дрожат. Тогда она сделала пять больших шагов к дереву с танцующим Пи Эл Сторрсом и остановилась, в упор глядя на тело.

Сторрс был, без сомнения, мертв. В противном случае следовало первым делом снять его с дерева и сделать искусственное дыхание, но он определенно был мертв. Рот приоткрылся, между зубами торчал кончик темно-лилового языка. Глаза вылезли из орбит. Лицо цвета баклажана выглядело распухшим. Он определенно был мертв. Дол сделала еще три шага вперед и вытянула руку – глупый, бессмысленный жест, поскольку тело все еще находилось на расстоянии пяти футов. Она громко сказала:

– Черт, я слишком брезглива! И всегда была. А ведь медсестрам постоянно приходится возиться с покойниками.

Голос Дол звучал на удивление твердо и сдержанно, что сразу придало ей сил. Приблизившись к дереву, она взяла руку Сторрса, безжизненно висевшую вдоль тела, сжала ее и пощупала пульс. Да, Сторрс был мертвее мертвого. Тогда Дол, чуть попятившись, громко произнесла:

– Вот так-то. Я наедине с трупом. Но я никуда не сбегу. У меня этого и в мыслях нет.

Стук в висках постепенно стихал, только слегка покалывало кожу. Дол огляделась. Сначала она посмотрела на проволоку. Завязанная петлей на шее Сторрса, проволока тянулась вверх, к ветке кизилового дерева, примерно в восьми футах над землей, откуда шла по диагонали через разветвление со стволом другой ветки, чуть пониже, после чего была несколько раз обмотана вокруг ствола, а ее конец спрятан в одном из витков образовавшейся спирали. Нахмурившись, Дол Боннер принялась рассматривать спираль: проволоку обычно так не закрепляют. Девушка опустила глаза. Край бетонной дорожки, ведущей к сараю для инвентаря, упирался в лужайку с плотным травяным покровом. Острые, но нетренированные глаза Дол сперва увидели только траву. Потом она заметила на некотором расстоянии от болтавшихся в воздухе ног Сторрса перевернутую скамью – широкую, длинную и тяжелую. Возле одного из концов скамьи что-то белело в траве. Дол, сделав круг, подошла поближе. Скомканный бумажный листок. Она собралась было его поднять, но вовремя отдернула руку. Посмотрела на листок повнимательнее. Он был слишком измят, чтобы хоть что-нибудь разобрать, не прикасаясь к нему. Дол выпрямилась и снова нахмурилась. Сюда скоро прибудут маститые детективы, возможно известные, но ведь она тоже детектив, и эта мысль ее неожиданно ошеломила. Она снова посмотрела на листок бумаги, однако решила все же не трогать его. Еще раз оглядела укромный уголок, заранее зная, что больше ничего нового не увидит, затем повернулась спиной к этому мрачному месту, обогнула пруд и направилась вверх по склону холма в сторону дома.

Уже возле самого дома Дол вдруг осенило. Она не стала входить внутрь, а обошла дом кругом. Спрятавшись за хвойниками, она открыла сумочку и посмотрелась в карманное зеркальце. Несмотря на быстрый подъем в гору, ее лицо не раскраснелось, хотя и не казалось смертельно бледным. Тогда она направилась к теннисному корту, на ходу стараясь собраться и унять оставшееся волнение. Жаль только, что невозможно было предугадать, не выдаст ли ее выражение лица.

С лицом, очевидно, все было в порядке, и никто, похоже, особо по ней не скучал, даже Лен Чисхолм. Он стоял возле корта, что-то демонстрируя Джанет Сторрс. Сильвия примостилась на ручке кресла Мартина Фольца. Как она и предсказывала, они снова разговаривали; она, по крайней мере, точно. Циммерман так и остался на прежнем месте. При появлении Дол миссис Сторрс сразу оторвалась от разговора с Джорджем Лео Рантом:

– Моя дорогая! Мы с мистером Рантом как раз о вас говорили. Мистер Рант учил меня, что сущность неподвластна зову, она сама выбирает себе вместилище, опускаясь как на кривую ветку, так и на стройный молодой побег. Вот если бы вы оказались избранной, как некогда я! Но мистер Рант думает, что нет! Молодежь решает, где поужинать. Конечно, тон задает Сильвия, потому что у нее есть Мартин, которым можно руководить. Шива губит мужей с помощью жен, а жен – с помощью мужей, даже до проведения обрядов. Мистер Рант говорит, у вас нет дара прозрения, вы слишком замкнуты, а значит, обречены на одиночество.

– Но если я не могу позвать сущность, мне остается только ждать. Мистер Рант, вы, вероятно, не знаете, что некоторые люди умеют ждать, не теряя надежды.

– Лишь бы не напрасно, мисс Боннер. – Рант был категоричен, но учтив. – Ожидание не будет напрасным для избранных. Капли воды всегда сливаются, если соприкасаются, но этому воссоединению предшествует сопротивление. – Он осуждающе взмахнул рукой. – Миссис Сторрс, с ее энтузиазмом, иногда забегает вперед. Лично я поостерегся бы замахиваться на ваше блаженное неведение.

– Блаженство и неведение – две вещи, связанные неразрывно. – Дол поняла, что сморозила глупость, а ее голос звучит немного визгливо. – Пожалуй, налью себе выпить… Нет, спасибо… Не стоит… Я лучше сама…

Дол налила себе ирландского виски и, заметив, что Стив Циммерман, не поворачивая головы, исподволь наблюдает за ней со своего места, посмотрела на него в упор, после чего еще раз взглянула на Ранта, миссис Сторрс и остальных. И поняла всю безнадежность плана, который она составила, покинув место убийства. Если Пи Эл Сторрса прикончил кто-то из присутствующих (пусть даже он, оставаясь вне подозрений, сейчас терзался в мучительном ожидании неизбежного), вряд ли стоило рассчитывать, что на лице преступника появится печать вины, которую можно с уверенностью распознать. Под «кем-то из присутствующих» Дол, естественно, подразумевала Джорджа Лео Ранта. Впрочем, он вел себя вполне естественно. Как и Лен Чисхолм, громогласно донимавший сбитую с толку Джанет Сторрс. Как и Стив Циммерман, который обычно был или мрачным и молчаливым, или любопытным и говорливым. И наконец, оставался Мартин Фольц. Расплачиваясь за приступ ревности, он смиренно терпел нападки и трескотню Сильвии. Глотнув виски, Дол поморщилась и снова оглядела компанию, начав с Ранта и закончив им же. Распознать? Да тут нечего распознавать.

Дол поставила стакан. Итак… хотя определенно на такое способны не все из них. Уж точно не дорогая Сильвия. И не Лен Чисхолм… Дол поджала губы. Теперь она сама по себе. Придется опираться на собственные силы; чужие ей и не требуются ни для мелких вопросов, ни для разрешения этой чрезвычайной ситуации. Дол решила уйти. Она молча направилась к дому. Миссис Сторрс что-то произнесла, Сильвия окликнула подругу, однако Дол, не ответив, быстрым шагом пошла вперед и у самого дома побежала.

Белдена не оказалось ни в прихожей, ни в столовой. Дол нажала на кнопку вызова, и буквально через секунду дворецкий появился в дверях.

– Белден, случилось нечто ужасное, – сказала Дол. – Сообщаю это вам, поскольку вы единственный мужчина, оставшийся в доме, а такие вещи должен делать мужчина. Позвоните в полицию… думаю, в полицию штата… и сообщите им, что мистер Сторрс убит.

Белден, окаменев, уставился на Дол:

– Господи помилуй, мисс Боннер!..

– Да. Будьте мужчиной. Вы ведь сможете? Когда приедет полиция, отправьте их на лужайку возле рыбного пруда. Именно там его и убили. Вы знаете, где это?

– Но боже правый, когда?..

– Белден, не нужно дрожать как осиновый лист! Будьте мужчиной! Немедленно звоните в полицию и проводите полицейских к пруду. А потом нужно будет сообщить обо всем миссис Сторрс и остальным. Вы ведь не упадете в обморок? Да?

– Я… Я не упаду в обморок.

– Отлично. Я отправляюсь к пруду. Буду ждать там.

Оставив дворецкого, Дол снова вышла через заднюю дверь. Солнце клонилось к закату. Она бежала вниз по склону, а перед ней прыгала и извивалась причудливо вытянутая тень. Дол бежала и думала о том, что сваляла дурака, не взглянув на лежащую на траве мятую бумажку.

Сейчас укромный уголок у пруда выглядел гораздо более мрачно. Ночь опустилась сюда раньше, чем на открытый холм под чистым небом. Дол, поеживаясь от холода, старалась не смотреть на болтавшегося в воздухе Пи Эл Сторрса, но тем не менее видела и ощущала его присутствие. Она дошла по бетонной дорожке до перевернутой скамьи и ступила на траву. Поразмышляв секунду-другую над тем, что делать с отпечатками пальцев, она нагнулась и подняла скомканный листок. Осторожно расправив, пристально всмотрелась в него. Долговое обязательство. Печатный бланк, заполненный от руки. Аккуратный, разборчивый почерк. Вексель был датирован 11 августа 1936 года. Огоувок, штат Коннектикут. Текст гласил:

Обязуюсь по первому требованию выплатить Джорджу Лео Ранту наличными пятьдесят тысяч долларов ноль-ноль центов, без процентов, или выписать ему чек на эту сумму. За встречное удовлетворение.

Несколько раз перечитав текст, Дол изучила оборот векселя. Пусто. Она снова скомкала листок и положила на прежнее место на траву. И внезапно вздрогнула, испуганная каким-то звуком. Недовольно поморщилась, поняв, что это всего-навсего резвящаяся в воде рыба. Поколебавшись, Дол направилась по бетонной дорожке к сараю для инвентаря, расположенному в пятнадцати ярдах от пруда. Дверь была открыта, и Дол вошла внутрь. Помещение содержалось в идеальной чистоте и порядке. Чего тут только не было: тачки, газонокосилки, садовые инструменты всех видов и размеров, мешки с удобрениями, паклей и шпагатом, стойки с лампами накаливания, корзины, полка с молотками, кусачками, садовыми ножницами и… Дол прошла к противоположной стене, чтобы поближе рассмотреть то, что ее крайне заинтересовало. Там висела большая катушка проволоки, тонкие нити которой были сплетены в провод. Изучив провод, Дол одобрительно кивнула. У нее внутри что-то шевельнулось, намек на волнение и удовлетворение. Ведь она попала в сарай для инвентаря совершенно случайно, но сразу же обнаружила очевидный и важный факт: проволока, без сомнения, была той же самой. Зная, что здесь есть проволока, убийца пробрался в сарай для инвентаря, отмотал нужный кусок, отрезал кусачками, вернул… да… вернул кусачки на полку, прошел к пруду и… Тут ход мыслей Дол затормозился. Каким образом проволока оказалась на шее у Сторрса? Неужели он сам полез в петлю? Дол, к своему ужасу, поняла, что как-то не подумала о возможности самоубийства… А почему? Потому что Пи Эл Сторрс определенно был не из тех, кто способен наложить на себя руки. Такая идея даже не пришла Дол в голову. А зря. Возможно, она выставила себя круглой дурой, сказав Белдену…

Покинув сарай, Дол вернулась к кизиловому дереву, однако осталась стоять на бетонной дорожке. От злости глаза стали зорче и уже без содрогания смотрели на висевшее тело Сторрса. Дол показалось, что оно начало коченеть, хотя, возможно, это была игра сумрачных призрачных теней. Но в любом случае это не давало ответа на главный вопрос. Она снова опустила глаза и увидела примятые травинки там, где она ступала, чтобы поднять бумажку. Затем бросила взгляд на опрокинутую скамью и мысленно прикинула… Скамья находилась в двух ярдах от ступней Сторрса. Дол произвела кое-какие вычисления и рассмотрела все возможности, с горечью осознав, что ей не хватает ни знаний, ни опыта. Тогда она переключила внимание на проволоку. Оттуда, где стояла Дол, узел на шее Сторрса был не виден, однако она не стала приближаться к трупу, а проследила взглядом, как проволока тянется к ветке, идет по диагонали вниз через разветвление другой ветки, обматывается спиралью вокруг ствола… Спрятанный между витками конец проволоки сейчас был не виден. Впрочем, Дол хорошо запомнила его, когда рассматривала при дневном свете. Нахмурившись, она внимательно вгляделась в спираль, но неожиданно ее отвлек звук крадущихся по траве шагов. Шаги стали громче. На лужайке появился мужчина, который, согнувшись, прошел под веткой кизила. Мужчина приблизился к Дол:

– Мисс Боннер! Что такое… Ах!

Он отрывисто произнес два незнакомых слова, вскинул голову, точно испуганное животное, и застыл, глядя на жуткую пляску Сторрса. А Дол глядела на него.

Через несколько секунд Джордж Лео Рант, не сдвинувшись с места, медленно произнес:

– Разрушение и возрождение. Цикл. Но душа… Мисс Боннер! Откуда вы знаете, что он мертв?

– Посмотрите на него. – Когда Рант сделал шаг вперед, она строго крикнула: – Не ходите туда! Ну конечно он мертв! Вы что, ослепли…

Ей не дали договорить… Мужской голос выкрикивал ее имя… Кто-то продирался сквозь заросли вокруг лужайки…

– Дол, какого черта! Что за… – начал было появившийся на лужайке Лен Чисхолм.

– Там, – сказала Дол.

Лен повернулся и всем телом подался вперед.

– Боже мой! – Он выпрямился. – Ну и дела! Дорогой Пи Эл. Это ты его нашла? Господи, Дол, что ты здесь делаешь?! Совсем окоченел, да? Я, собственно, тоже. Белден нам сообщил. Я уж решил, что мне спьяну всякое кажется. Первым делом он вызвал полицию. Я поднял его на смех. Сильвия хотела броситься сюда. Я с трудом ее удержал. А Фольц, брызжа слюной, увел ее от меня. Если бы не ты… – Лен внезапно остановился и посмотрел на Дол, словно желая получить подсказку, что говорить, затем отвернулся, снова посмотрел на висевшее тело и пробормотал: – Дол, ну у тебя и выдержка! Нервы у тебя, оказывается, покрепче моих. Пожалуй, тебе стоит вернуться в дом, к Сильвии. Я пока подожду здесь копов.

– Сильвия в порядке, – покачала головой Дол. – И я тоже.

– Отлично! А вот я нет. Черт, я тоже в порядке! – Он угрюмо уставился на тело Сторрса, едва вырисовывающееся в быстро сгущавшихся сумерках. – Погляди-ка. Я не вижу… Как он туда взобрался? Его ноги болтаются в… Что за…

Он повернул голову, но увидел лишь спину Дол и услышал, как она говорит ледяным тоном:

– Мистер Рант, сию минуту положите на место! Туда, откуда взяли!

Рант уже стоял на бетонной дорожке. Его тон был не менее ледяным, чем у Дол.

– Положить что, мисс Боннер? Вы о чем?

– О листке бумаги. Я видела, как вы его подобрали. Вы думали, я стояла к вам спиной, но нет. Положите… Нет. Дайте сюда.

– Позвольте… – Рант сделал шаг к Дол, так как она мешала ему пройти. – Не понимаю… Быть может, это игра света. Я ничего не поднимал. – Он сделал еще один шаг. – Поскольку мистер Чисхолм здесь, я должен проверить, как там миссис Сторрс…

– Мистер Рант! – Дол преградила ему дорогу. – Не валяйте дурака! Отдайте бумагу!

Рант невозмутимо покачал головой:

– Мисс Боннер, вы совершаете ошибку.

Рант собрался было пройти мимо Дол, но она встала у него на пути, и он заколебался.

Не отрывая от Ранта глаз, Дол отрывисто приказала:

– Лен, ты должен заставить этого человека отдать мне бумагу. Ну как, справишься?

– Легко. – Чисхолм встал возле Дол. – А в чем дело?

– Вон там, в траве возле скамьи, лежал листок бумаги. Я осмотрела его, а потом вернула на место. Рант только что поднял листок и сунул в карман. Мне нужна эта бумага.

– Ладно. – Лен с высоты своих шести футов двух дюймов посмотрел на Ранта. – Дайте сюда! Ей нужна эта бумага.

– Мисс Боннер ошибается или лжет, утверждая, будто я что-то поднял, – спокойно, не повышая голоса, сказал Рант. – Это неправда.

– Дол, это правда?

– Естественно. Я своими глазами видела.

– Значит, правда. Отдайте мне бумагу и проваливайте! Без глупостей. Я заберу ее у вас на раз-два-три.

– У меня ничего нет. – Рант проявлял завидное самообладание. – Если вы попытаетесь применить силу…

– Я и пытаться не буду, а просто применю. Но сперва для экономии времени хорошенько вам врежу. Дайте сюда! Считаю до четырех. – Лен сжал руку в кулак. – Ладно, я могу быть и более дипломатичным. Дол, в каком кармане бумажка?

– В правом кармане пиджака.

– Хорошо. Отойди-ка в сторонку. Рант, стойте, где стоите. – Продолжая сжимать правую руку в кулак, Лен залез левой рукой в карман пиджака противника. Рант стоял неподвижно. Лен, немного покопавшись, извлек листок бумаги. Отвел руку в сторону и, не поворачивая головы, спросил: – Это она?

Дол взяла листок. Ей хватило одного взгляда.

– Да. Спасибо тебе, Лен. Я рада… Чистая работа.

Рант открыл рот, и впервые за все это время его голос звучал глухо:

– Мисс Боннер, эта бумажка – моя собственность. Ее вынули из моего кармана, и она всегда была в моем распоряжении. Если скажете, будто видели, как я подобрал ее, вы солжете.

– Ой, да неужели?! – рявкнул Лен. – А как насчет того, что мы оба лжем? Если уж мисс Боннер лжет, то мне сам Бог велел. Я видел, как вы подняли бумагу. Ну как, звучит убедительно?

Дол покачала головой:

– Лен, это вовсе не обязательно. Но все равно спасибо. Я справлюсь… Ой! А вот и они.

Она замерла, прислушиваясь. Рант сделал пару шагов и остановился. Лен открыл рот и снова закрыл. К ним, громко разговаривая, приближалась группа мужчин. Единственный знакомый голос принадлежал Белдену, который явно запыхался и выбился из сил. Мужчины продирались сквозь кизильник, безжалостно ломая ветки. Впереди шел Белден, за ним – трое мужчин в форме полиции штата, в широкополых шляпах, с патронташами и револьверами. Белден громко охнул от ужаса. Это был первый противоречащий этикету звук, который он за тридцать лет службы позволил себе в присутствии хозяев. Один из полицейских тронул его за руку:

– Осадите назад. Ближе не подходить. – И повернулся к коллеге. – Черт, темно, хоть глаз выколи!

– Здесь дама.

– Ой! Прошу прощения, мэм.

Полицейские молча уставились на висевшее тело. Наконец один из них спросил:

– Убийство? Кто сказал, что это убийство?

На что другой ответил:

– Не подходите ближе. Если это убийство, наше дело маленькое – только выполнять приказы. Здесь должны быть следы ног. Хотя тут трава. Будь мы поумнее, захватили бы с собой фонари. Джейк, сгоняй-ка за ними. Одна нога здесь, другая там. – Когда один из копов потрусил прочь, говоривший повернулся к Лену. – Как вас зовут? – (Лен представился.) – Что вам известно об этом деле?

– Вообще ничего. Я играл в теннис и выпивал.

Коп повернулся к Ранту:

– Назовите свое имя.

– Джордж Лео Рант. Офицер, у меня тут жалоба, которую я прошу рассмотреть. Этот человек только что силой отнял мою собственность. Принадлежащую мне бумагу. Взял у меня из кармана, где…