Кровь богов
Высокомерие в его голосе сразу подействовало мне на нервы. Его руки все сильнее сжимали мой рот. Если он продолжит в том же духе, то я скоро задохнусь.
– Если ты умная девочка, ты никому не расскажешь о нашей встрече. Поняла? – Он потряс меня, словно непослушную собачку. В это мгновение мне захотелось помочиться на его ботинок. В переносном смысле, разумеется.
И все же я кивнула, прежде чем громкий лай и рев мужских голосов не прервали тишину.
Юноша прижал меня к себе.
– Шоу начинается, – тихо прошептал он мне на ухо, когда мускулистые церберы бежали мимо нас. Слюни и острые зубы сверкали в свете уличных фонарей. Я уставилась на собак, которые остановились на месте и прислушивались к тишине. Их большие уши нервно дергались, а потные бока дрожали от напряжения.
– Я чувствую его запах! Он побежал дальше! – зарычал один из них.
Я его знала! Его звали Бладклоу. Он был охранником моего отца. Псы нерешительно рычали.
– Я сказал, вперед! – скомандовал Бладклоу, цапнув другого пса за задние лапы. Он тут же опустил хвост и крупную голову. – Пленник не должен сбежать от нас, он уже два дня скрывается! – прорычал лидер, побежав дальше и поднимая за собой пыль.
Стая ищеек бросилась вслед за ним, и их громкий яростный лай разрывал ночную тишину. Мое сердце больно билось в груди. Я еще явнее почувствовала кровь у себя во рту и метнула взгляд в сторону своего похитителя. У меня не было никаких сомнений: псы искали именно его. Неужели из-за него было отключено электричество и заперты все входы и выходы? Я сердито сжала зубы. Если да, то я застряла здесь только из-за этого урода, и только из-за него мне пришлось прятаться от сумасшедшего вампира в грязном мусорном баке. Из-за него мне пришлось скрываться от псов своего отца.
Мой ранее угасший боевой дух вернулся ко мне с новой силой. Он собирался перерезать мне горло? Тогда ему сначала придется пережить пинок под зад! Так быстро, как только возможно, я размахнулась и вонзила локоть в его живот. Незнакомец был настолько обескуражен внезапным нападением, что, тяжело дыша, отпустил меня.
– Что? – Он снова схватил меня, но я высвободилась из его хватки и как можно сильнее пнула его в голень. Это, к моему раздражению, не заставило его даже выругаться, он просто сердито смотрел на меня. Его смехотворно идеальные ноздри раздувались, и он окинул меня таким холодным взглядом, что у меня по спине побежали мурашки. Я смерила его таким же ядовитым взором.
– Это все из-за тебя! – обвинила его я, нанося удар. К сожалению, парень без труда поймал мои пальцы и снова грубо прижал меня к стене. Раздался жуткий грохот. Вокруг моей головы летали звездочки, а на нас сыпались куски камней.
– Что бы ты ни затевала, не делай этого. – Его взгляд был холодным и неумолимым, но при этом таким красивым, что мой желудок сжался. Бледный свет упал на края его челюсти, разрезая его ангельские черты надвое.
– Отпусти меня, чертов ублюдок! Ты – тот, кого они ищут! Из-за тебя мне пришлось идти пешком! Я всем расскажу, где ты!
– А вот и не расскажешь! – огрызнулся он.
Его голос звучал как предупреждающий рык хищника, и теперь я без сомнения видела молнии у него в волосах. Что это такое? Он все больнее сжимал мою руку.
– И как ты собираешься это предотвратить? Убьешь меня? – засмеялась я. Смело, но неразумно, потому я мысленно закатила глаза от своей тупости.
Классно, Ворриор. Именно это и говорят сумасшедшим типам, которые только что сбежали из тюрьмы!
– Именно так! – выплюнул он мне в лицо. В своих мыслях я начала хныкать, но в жизни я продолжала сердито на него пялиться. Ух ты, моя собственная тупость иногда удивляла даже меня.
– Я убью тебя, причем жестоко, если ты сейчас же не замолчишь!
– Пошел к черту! – прошипела я, плюнув ему прямо в лицо. Почему я так по-идиотски себя вела? Я же сама копала себе могилу. Обычно я не была такой сумасшедшей!
Незнакомец равнодушно поднял бровь, и только его челюсть устрашающе напряглась. Его пальцы дрогнули, словно он пытался остановить себя в порыве оторвать мне голову сию секунду.
– Ты понятия не имеешь, кто я такой, – наконец сказал он. Его тон был холодным и безэмоциональным, от хладнокровного взгляда кровь стыла в жилах. Казалось, будто за его зрачками лишь ледяная пустота, темная и абсолютно безжизненная.
– Ты – придурок без яиц, берущий женщин в заложники! – быстро ответила я. На его лице появилась улыбка:
– Меня называли именами и похуже. Почему ты пахнешь розами, которые упали в навоз?
Я сердито открыла рот, но была прервана длинным глубоким рычанием. Незнакомец замер, прежде чем его голова тревожно повернулась в сторону. В переулке позади нас появилась огромная собака. Ее красные глаза торжествующе светились. С челюсти цербера капала слюна, когда он тихим шагом крался в нашу сторону. Его лапы оставляли длинные трещины в земле.
– Я нашел тебя по запаху, урод. Хозяин по-королевски меня за это вознаградит. Ты не сможешь спрятаться от меня за своей дамочкой.
Незнакомец сердито выругался.
– Я этого не хотел, девочка, – прошептал он мне почти извиняющимся тоном, медленно двигаясь позади меня, – но лучше ты, чем я.
– Что? – Я удивленно открыла рот. В ту же секунду цербер с оглушительным лаем ринулся вперед. Его тяжелое тело летело в мою сторону, а когти вытянулись. Сбитая с толку, я почувствовала сильный толчок в спину и упала вперед. Цербер приземлился на меня и вгрызся мне в шею. Перед глазами снова запрыгали звездочки. Ужас, как это больно! Все мое тело содрогалось от шока, пока острые зубы рвали мою плоть, а незнакомец развернулся и убежал.
Глава 3
Я что, не на небесах? Верните мне мои деньги!– Ворриор, просыпайся!
– Ммм…
– Ворриор!
– Ммм… отстань от меня, я умерла.
Вздох.
– Нет, не умерла. Ты лежишь на диване.
– Я… что? – Я удивленно моргнула.
Свет, который я по ошибке приняла за «свет в конце тоннеля», оказался… пыльной люстрой? Перед глазами немного плыло, поэтому я моргнула еще раз. Люстра, пауки, пыль в моем носу, значит, точно не небеса. Я медленно подняла руку и вытерла соленую щеку. Видимо, я плакала, потому что мои глаза были красными и опухшими, как и мой нос, из которого сексуально вытекали сопли. Но почему моя шея так болела, это был…
– Пе… Пе… ПЕС! – Я в ужасе поднялась и невольно схватилась за горло. О боже! Чертов цербер! Я слышала, как сломалась моя шея, зубы пробили мою трахею и раздробили кости. Я все еще чувствовала на своих губах кровь, вытекающую из моего рта. Я уже попрощалась со своей разочаровывающей пустой жизнью и прокляла отца и мать за плохое воспитание, но где же я была в итоге?
– Я что, не на небесах? Верните мне мои деньги! – пробормотала я. Маленькая часть меня все еще цеплялась за мечты об облачках и ангелочках после смерти. Еще один вздох дошел до моих ушей.
– Дочь, ты действуешь мне на нервы!
– Что?.. – Со мной так разговаривал лишь один человек. – Папочка? Ты тоже на небесах?
Бог Подземного мира посмотрел на меня с раздражением. Он устроился рядом со мной в большом кресле с подлокотниками. Сидя нога на ногу, он поставил свой iPad на правую коленку. Его темные волосы средней длины были идеально убраны назад, а фиолетовые глаза неодобрительно смотрели на меня поверх планшета. Он был одет в темный костюм и подходящий к нему красный галстук. Кожа была непривычно бледной. Смерть собственной персоной представляла собой впечатляющее явление. С каждым движением его тела черный дым капал на пол, собираясь у его ног, словно зловещее грозовое облако. Его длинные бархатные крылья были сложены на спине. Бог смерти и его сыновья были единственными в Подземном мире, кто обладал такими крыльями. Каждый, кто их видел, сразу же понимал, что обладатель принадлежит к роду Аида. И только у меня таких не было.
– Ворриор. Если ты закончила со своими неуместными шутками, я бы хотел с тобой поговорить.
Я с огромным трудом уселась на диване и вытянула шею. Кажется, она еще не зажила. Действительно странно. В смысле… спасибо, конечно, что зажила, но я явно ничего не понимала. Я точно помнила, как мое горло оказалось во рту пса. От этой мысли мне в ту же секунду стало плохо.
– Как… как… я сюда попала, папочка? Я же только что была на этаже 144-м!
Я специально называла его папочкой, потому что знала, что это невероятно его раздражало, и в то же время ему это нравилось. Но он этого никогда не признает.
Властитель Подземного мира неодобрительно скривил рот и отложил планшет в сторону.
– Что… это что, очки? – спросила я, немного озадаченная незаметной серебряной оправой на его носу.
Аид на мгновение замер. Его ноздри раздулись, а затем он моментально сложил очки и спрятал их в своем нагрудном кармане.
– Нет, не очки, дочка. Мы должны поговорить. Я очень на тебя зол.
– Ой! – тихо сказала я, пытаясь натянуть капюшон на лицо. Но на мне не было капюшона. Я панически пыталась его нащупать, но нашла лишь пару потрепанных кусочков ткани.
– Дерьмо!
– Не беспокойся. Никто тебя не видел, кроме цербера. Кстати, это он принес тебя ко мне.
– Аид, пожалуйста, ты…
– Не надо недооценивать меня, Ворриор! Я бог и твой отец! – резко прервал меня он. Бог внезапно встал на ноги, и у его ног начал клубиться туман. Его крылья дрожали, длинное перо с одного из них упало на пол. – Не будь такой надменной! Ты же не думаешь, что ты могущественнее богов? Твоя внешность не имеет никакого влияния на меня, чего я не могу сказать об остальных моих людях. Ну и что, во имя всех богов, ты делаешь здесь, внизу?! – все громче кричал он мне в лицо. Его фиолетовые глаза, точь-в-точь как мои, светились гневом. Я пугливо поджала губы и опустила голову, чтобы занавеска из золотистых волос могла прикрыть мои наворачивающиеся слезы. Аид нечасто на меня кричал, хоть он и мой отец. В такие моменты я боялась его до чертиков.
– Папочка, я…
– Ты же дала обещание мне и своей матери! – бросил он, игнорируя мои робкие возражения. – Кто мы такие, как ты думаешь, Ворриор? Мы боги! Не забывай об этом ни на секунду! Ты пообещала нам не привлекать к себе слишком много внимания! Ты опасна и портишь нашу репутацию в Олимпе! Мы не можем упрекнуть тебя в том, что ты родилась с изъяном, но ты в силах хотя бы вести себя порядочно и не позорить нас! – Его рев сотрясал комнату, заставляя люстру на потолке звенеть. Дым у его ног почти заполнил комнату, приглушив свет, отчего стало неприятно темно. Но самого бога было хорошо видно, как будто его кожа светилась изнутри. – На сегодняшний день у тебя было лишь одно задание, Ворриор! Ты должна была пройти свой ежемесячный медосмотр. Но что выясняется? Мне звонят и говорят, что моя дочь оскорбила моих сотрудников и поэтому была отправлена в темницу! Это не то поведение, которого я ожидаю от своих детей!
Я могла бы упомянуть о том, что мои братья делают куда больше глупостей, чем я, просто не так часто на этом попадаются. Но я приняла мудрое решение промолчать и постаралась сдержать слезы.
– Ты можешь быть моей дочерью, – рычал Аид, – но не думай, что я буду с тобой нянчиться. Ты – дочь двух богов. Я ожидаю от тебя большего, чем это! – Он презрительно указал пальцем на сгорбившуюся меня. – Еще один проступок – и я тебя выпорю! Ты что, думаешь, что я не знаю о твоем маленьком укрытии у Сократа? Что ты тратишь свое время на просмотр телевизора и тупые видеоигры? Я закрывал на это глаза, но с сегодняшнего дня с этим покончено. Очевидно, ты забыла, кто мы такие! Из-за твоей глупости одному из моих лучших псов сегодня пришлось умереть!
– Отец, я… Он мертв? – испуганно спросила я. О нет, только не это, только не снова.
– Мне пришлось убить его, иначе он разорвал бы любого, кто попался бы ему на глаза. Один взгляд на твое лицо, и он уже выжил из ума. Мне пришлось собственноручно вырывать тебя из его пасти.
Я вздрогнула и почувствовала, как слезы подступили к глазам.
– Я… я этого не хотела, – прошептала я хриплым голосом, напряженно сглатывая ком в горле. – Правда! Я хотела взять такси. Но этажи были закрыты, и мне пришлось идти пешком. Там был… – Я вспомнила белоснежную кожу и ярко-синие локоны. Волосы на моей шее тут же встали дыбом, голова загудела. – Там был этот парень… он… он бросил меня в пасть собаки. Я ничего не могла сделать!
Аид прищурился, его крылья беспокойно дрожали.
– Мне известны детали происшествия. Ты должна благодарить судьбу за то, что твой капюшон сполз с твоего лица, иначе пес разорвал бы тебя. – Его голос немного смягчился. Дым понемногу вернулся к его ногам, и комната залилась мягким светом. – Этот парень, этот подлец, на которого ты, к сожалению, натолкнулась, сбежал из Тартара. За последние несколько часов побега он убил трех аваддонцев и чуть не убил тебя!
Я посмотрела на отца округлившимися глазами. Значит, парень сбежал из Тартара? Я и не знала, что это возможно. Трясущимися руками я дотронулась до своего горла. Я слишком отчетливо чувствовала зубы пса, разгрызавшего мою кожу. Мой капюшон сполз? При всем желании я не могла этого вспомнить. И тем не менее я сидела здесь. Невредимая. Мой голос дрожал.
– Мне очень жаль, отец, – с трудом выдавила я. Что еще я могла сказать? Ущерб уже был причинен. Аид продолжал гневно смотреть на меня, но тени окончательно вернулись к его ногам. Я с облегчением выдохнула, когда он, шелестя крыльями, подошел к двери в другом конце комнаты.
– Хорошо, Ворриор. Возможно, ты будешь рада это услышать: мы смогли поймать этого подлеца. Он сидит в Тартаре и останется там.
– Что? Как? – Я удивленно вскочила на ноги и чуть не упала. Ай! Все мое тело было разбитым. С искаженным от боли лицом я потерла шею. – Как вы смогли его поймать?
Аид фыркнул:
– Не будь такой наивной, Ворриор, никто не в силах сбежать от своей судьбы. Уж точно не такой монстр, как он. Иди в свою комнату. Завтра я доставлю тебя в Лондон, и не забудь что-нибудь наде…
Он не успел договорить, когда дверь уже закрылась за ним. На ватных ногах я снова уселась на диван и стала массировать свою окаменевшую шею. Голова болела так, словно раскаленные железные гвозди непрестанно сверлили мой череп. Значит, незнакомца схватили? Как он вообще смог целых два дня прятаться от псов моего отца? Меня почти восхищали ум и смелость, которыми должен был обладать человек, чтобы совершить такой поступок. Этот парень… этот мужчина, очевидно, сидел в самой суровой тюрьме мира бессмертных не без причины. Кто знает, от какого монстра мне удалось сбежать. По моей коже снова побежали мурашки. Его ледяные серые глаза были такими пустыми, словно в них не было ни единого признака жизни. Я радовалась, что псам удалось поймать его. Он жутко меня напугал. Я не могла избавиться от воспоминаний о молниях в его волосах. Теперь он, по крайней мере, не сможет никому навредить. Отлично, что он сидел в Тартаре, хотя я и слышала ужасающие вещи об этом месте. Не так много, и это были скорее слухи, чем факты, но этого было достаточно, чтобы я все время видела кошмары. Только самые опасные монстры, великаны, валькирии и боги, как, например, титаны, были заперты в Тартаре. Это место считалось тюрьмой строго режима в сверхъестественном мире. Никто оттуда не возвращался. В теории. Очевидно, бывали и исключения с синими волосами.
Со странным чувством в животе я встала на ноги и покинула гостиную. Когда я поднялась, то схватила подушку со старого разваливающегося дивана, на котором лежала, и в целях защиты поднесла ее к лицу. От моего капюшона все-таки ничего не осталось, кроме жалких кусочков ткани. Этого мало, чтобы нормально закрыть лицо, а риск того, что сегодня я сведу с ума кого-нибудь еще, был слишком велик. Если кто-то встретится мне на пути, я могу хотя бы предупредить его о необходимости отвести взгляд. Или использовать подушку как оружие – все зависит от того, кто встретится мне на пути. Тяжелая дверь гостиной открылась, и я начала свой путь через чудовищное поместье Аида, представляющее собой центр 146-го этажа. Дом был почти полностью выполнен из темного камня и мрамора: за все века своего существования здание стало сбивающим с толку сочетанием средневековых стен, барочных крыш, дизайнерской мебели двадцатых-сороковых годов и современных оконных фасадов. Древнегреческие колонны в несколько метров высотой упирались в куполообразный потолок, украшенный художественными картинами эпохи Возрождения. Цвета уже поблекли, фрески осыпались, и от них остались лишь небольшие клочки воинов, пытающихся повалить друг друга на землю. Единственный, кто был почти узнаваем, стоял немного в стороне от сражения и смотрел на поле боя с кровавыми слезами на лице. Его иссиня-черные волосы было легко узнать.
Я остановилась на месте, откинув голову, и удивленно смотрела наверх. Видимо, один из моих братьев недавно открыл в себе творческую личность. В последний раз, когда я здесь была, у моего отца еще не было шрама Гарри Поттера и усиков Гитлера.
Закатив глаза, я пошла дальше, и мои шаги эхом отражались от голых стен. Факелы соседствовали с современными лампами, а ржавый рыцарь в доспехах прислонился к пыльной картине Пикассо. У окон вздымалось несколько красных лавовых ламп. Бетонный пол сменился мраморным, а затем черно-белой плиткой, и я оказалась в большом холле. Его стены были украшены большими сужающимися книзу окнами: из них открывался чудесный вид на ночной горизонт Аптауна. Поскольку мы находились под землей, луны видно не было, но электричество, видимо, включили, так что город сиял морем ярких огней. В отличие от этажа 144-го, состоявшего их вонючих бараков, этаж 146-й был высокоразвитым городом. Аваддон был адом не только в классическом смысле: здесь не просто наказывали плохих парней, это место также стало совершенно независимым мегаполисом. Темный мир, который развивался все четыре тысячи лет. Стоит признать, к этическим взглядам в Подземном мире надо было привыкнуть, а на некоторых этажах время остановилось еще во времена Средневековья, но Аваддон был цветущей и постоянно развивающейся цивилизацией. Я радовалась, что была ее частью, хотя бы иногда.
– Эй, принцесса, я слышал, что ты конкретно разозлила нашего старика.
Я испуганно вздрогнула, развернувшись вокруг своей оси с подушкой у лица.
– Мэдокс! Не смотри! – огрызнулась я, но этот идиот лишь задорно засмеялся, подходя ко мне с закрытыми глазами.
– Не паникуй, Ворриор, солнышко. Твой запах можно почуять за десять километров. Есть ли какое- то объяснение тому, что ты пахнешь фекалиями и мусором? Я что, пропустил международный день вонючки? Если да, я быстро завернусь в органические отходы.
Мое лицо покраснело, когда я посмотрела на себя. Проклятие! Еще на 144-м этаже я обмазалась этой грязью.
– Господи, какой стыд, – заскулила я, что заставило Мэдокса смеяться еще громче. Я мрачно уставилась на него, но была рада его видеть. Мой единокровный брат был высоким молодым человеком, но в отличие от других моих родственников состоял не только из мышц и садистских наклонностей. Хотя он и унаследовал эти черты от отца – причем в полной мере, – его личность, в общем, была куда приятнее. Как у игривого дикого кота. Его густые темные волосы торчали во все стороны, а кожа светилась светло-коричневым светом. Крылья Мэдокса были цвета шоколада. Он, как всегда, где-то потерял свою рубашку и ходил по зданию в рваных джинсах. Вокруг его пупка красовалось вытатуированное солнце. Если спросить его о значении татуировки, он рассказывал своим слушателям, – как правило, женщинам, – слезливую историю о чистоте души и благоговении перед богами. В действительности он был очень пьян в тот вечер, и ему повезло, что он ткнул пальцем в картинку с солнцем, а не с бабочкой. Я была единственной, кто знал, что все два часа он хныкал, как маленькая девочка, и в конце его стошнило на себя. Можно сказать, мы с ним всегда были лучшими друзьями. С разницей всего в два года, мы были самыми младшими в роду Аида. С остальными пятью сыновьями бога Подземного мира разница в возрасте составляла от одного года до тридцати лет. Эти молодые люди были намного сильнее и намного более склонны к нарциссизму, особенно в прошлом. Поэтому жизнь сблизила нас с Мэдоксом.
– Ты можешь, пожалуйста, прекратить меня нюхать? У меня не было другого выбора! – огрызнулась я на него, пытаясь пнуть в голень. Несмотря на то что его глаза были закрыты, он мастерски увернулся от моего псевдониндзя-нападения.
– Какой еще выбор? Между собакой и мусорным баком? – рявкнул он, вытирая слезы смеха, вызванные своей собственной шуткой. Ха-ха-ха, такой шутник.
– Просто заткнись! Мне надо переодеться, пока меня еще кто-нибудь не увидел.
– Но ты же не голая, нет? – заинтересованно спросил Мэдокс.
Я тут же хлопнула его подушкой по голове.
– Нет! Ты что, придурок? Открыто только мое лицо, – ответила я, ныряя к парадной лестнице, ведущей на второй этаж.
Мэдокс в отличном настроении последовал за мной. Глаза он все еще держал закрытыми.
– Только лицо? Ну и почему тогда столько шума? Отец рассказывал о твоих вещах, которые были полностью разорваны. – Его беззаботная реплика заставила меня внезапно остановиться.
Мэдокс тут же в меня врезался.
– Уфф… что за… Ворриор?
– Он… Один из церберов погиб сегодня из-за моего лица. – Мой голос звучал подозрительно равнодушно.
Мэдокс напрягся. Он нащупал рукой мое лицо и бесконечно ласково погладил меня по щеке.
– Мне очень жаль, Ворриор. Отец только начал рассказывать. Я сразу убежал, чтобы найти тебя, и не дослушал историю до конца. Если хочешь, можешь ударить меня! Я идиот и не заслужил иного.
Я невольно захихикала, когда Мэдокс с лицом мученика вытянул ко мне свою голову и попытался найти мои руки.
– Давай! Подними свой маленький кулачок и врежь мне!
– Что за дурак! – Смеясь, я потрепала его по и так растрепанным волосам и поцеловала в кончик носа.
Мэдокс одарил меня озорной улыбкой, как вдруг я увидела что-то серебристое у него во рту.
– Что? Мэд… Ты еще и язык проколол? Пирсинга в ушах и брови тебе не хватило? Ты что, хочешь выглядеть как подушечка для булавок? – раздраженно спросила я, когда мы поднялись на другой этаж. Было просто чудом, что он не упал лицом вниз. В качестве меры предосторожности я с помощью указательного пальца на спине направляла его, чтобы он преодолел все преграды. Мраморный пол наверху был уютно подогрет, а старые кушетки винно-красного цвета теснились в пыльных нишах еще со времен Древнего Рима. На стенах висели старинные бюсты и картины с изображениями богов и других легендарных фигур, там же были сложные цветочные композиции, которые смотрелись неуместно и слишком свежо во этом древнем мусоре.
– Фрезии? – измученно спросила я, когда мы проходили мимо букета, торчащего из рыцарских доспехов. Мэдокс состроил жалостливую мину:
– Мать сегодня здесь, мне очень жаль, принцесса!
Я застонала. Сегодня точно был не мой день.
– Так что с твоим металлом в языке? – Прищурившись, я попыталась еще раз рассмотреть эту штуку у него во рту. Ага! Она однозначно там. Широкая улыбка Мэдокса обнажала спрятанное изогнутое кольцо с красными стразами.
– Ты про пирсинг? Это был спор с Брайтом. Не надо рассказывать мне, что это сумасшествие: поверь мне, меня уже достаточно побили по голове за это.
Он потер свой подбородок, ударившись в болезненные воспоминания, а затем посмотрел в мою сторону. Его зеленые глаза стали выглядеть темнее. Когда я предупредительно шлепнула его, он раздраженно вздохнул, но все же закрыл глаза. Короткий взгляд его не убьет, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
– Я думал, отец выдернет из меня эту штуку вместе с языком.
Я сочувственно поморщилась и взяла его за руку. Наши пальцы медленно переплелись: мы делали так со времен детского сада.
– Что говорит по этому поводу Персефона?
– Ты шутишь, что ли? За это меня мама и била!
– Ой! – Я не смогла не улыбнуться при мысли об этом, но все же страдала вместе с ним. Персефона была матерью Мэдокса и Брайта, а также женой Аида с самых незапамятных времен. У остальных моих братьев были другие матери, причем никому не известные личности. У богов есть некоторые проблемы с понятием верности. Во всяком случае, именно такое впечатление создавалось при виде потока женщин, регулярно выходящих из спальни моего отца. Или за потоком мужчин и женщин, выходящих из комнаты Персефоны. Но так как она с Олимпа, только несколько месяцев в году ей разрешалось жить в аду со своими сыновьями. Персефона, как некогда и ее мать, Деметра, была богиней плодородия и весны. Факт того, что она вышла замуж за Аида, который был одним из самых мрачных парней, которых я знала, до сих пор мне непонятен. Они даже не были похожи на любящих друг друга людей. Так или иначе, Аид бескомпромиссно утверждал, что захотел обладать Персефоной, как только ее увидел. Однако когда он попросил у моего дяди Зевса разрешения жениться на ней, у того не хватило смелости ни согласиться на это, ни отказать ему. Аид, разумеется, воспринял это как согласие и взял ее с собой в Подземный мир. Ее мать Деметра была так зла на него, что позволила всем растениям на свете погибнуть, чтобы люди умирали от голода. В конечном итоге Аиду пришлось отпустить жену из Подземного мира, но так как Персефона уже была замужем и находилась на позднем сроке беременности, Деметра согласилась отпускать дочь к мужу на четыре месяца в году. Правда, богиня до сих пор не позволяла растениям цвести в эти четыре месяца, поэтому людям приходилось переживать зиму из-за этой старой кочерги.