Корона Тьмы. Рождение магии

Палач вопросительно посмотрел на Кирана. Лицо карателя скрывала маска, символизирующая его ничтожность в этом ритуале. Палач был никем. Инструментом, подобно топору в его руках. Он следовал приказам принца и не нес ответственности за его решение.

Киран расправил плечи и кивнул, не отводя взгляда от человека, которому всего несколько дней назад доверял свою жизнь. Тиган снова посмотрел на принца своими чистыми голубыми глазами, в которых не было ни капли раскаяния. А потом положил голову на деревянную плаху. Спустя мгновение на него обрушился топор палача. Металл, ударившись сначала о кость, а затем – о дерево, издал противный звук, который опять заставил Кирана вздрогнуть. Ему стоило немалых усилий удержаться и не отвести взгляд от казни. Желудок принца судорожно сжался, а на рыночной площади разразилась суматоха. Возмущенные крики становились все громче, но одобряющих голосов тоже стало больше. Фейри устремились к заграждениям, но гвардейцы, стоявшие между ними твердо, как стена, удержали их.

Трое фейри в темной одежде поднялись к палачу. Двое из них оттащили тело Тигана с места казни, а третья очистила топор и дерево от крови. Прозрачная жидкость, которой она управляла движениями рук, магическим образом стала розовой, впитав кровь казненного. И все же это не помогло до конца очистить эшафот, и, когда тело Тигана еще не успело остыть, на возвышение перетащили следующего гвардейца.

Этот мужчина оказался не таким храбрым, как его командир. Всякое благородство покинуло его. Ноги и руки приговоренного дрожали; по его лицу, искаженному горем и паникой, текли слезы. Светлые волосы мужчины были острижены, чтобы он не мог спрятаться за ними. Губы гвардейца шевелились, но Киран не мог разобрать слов. Мужчина либо проклинал принца, либо молился своим богам.

– Мы могли бы сжечь их всех сразу, – раздался звонкий голос рядом с Кираном.

От этих слов по позвоночнику принца пробежала дрожь. И все же он улыбнулся и повернулся к Валеске. Ее кожа алебастрового цвета сверкала, как снег на солнце, и принц поразился, как кто-то может быть таким красивым и безобразным одновременно.

– Ни один Неблагой фейри не заслуживает, чтобы его казнили, используя стихии Благих. Вы же не прикажете утопить своих заключенных.

Валеска не взглянула на него, но несколько раз хлопнула в ладоши, устремив взор на эшафот, где казнили второго Неблагого. Киран снова услышал резкий звук топора, рассекающего плоть и кости.

– Я думаю, что утопление также очень неэффективный метод.

Почему? Вам ведь нравится смотреть, как другие страдают, подумал Киран, однако сумел сдержаться и не произнес этого вслух. У него и так было достаточно бед и забот. Не хватало еще разозлить королеву Благих. Одного принц не мог понять: что Валеске нужно было в Нихалосе? Летнее солнцестояние прошло. Его коронация была отложена. И в качестве дополнения Валеска могла наблюдать, как его народ и собственные придворные обратились против принца, в то время как Нихалос был разрушен.

Чувство, тяжелое, как обломок, обрушившийся на Кирана во время коронации, легло на его душу. Принц просто не знал, как справиться со всем тем, что обрушилось на него за последние дни и недели. Особенно без поддержки тех людей и фейри, которые всегда были ему опорой.

На эшафот взошел третий осужденный фейри, и Киран невольно задумался, что бы он подумал и почувствовал, будь он тем, кто стоял там, наверху. Если бы на него смотрели, издевались и смеялись над ним перед лицом смерти. Было ли что-то более унизительное?

– Мой принц?

Киран повернулся вправо, почти с облегчением обнаружив, что к нему обратилась не королева Валеска, а Онора.

Ее лицо было не таким холодным, как у королевы. Тем не менее Онора не выглядела печальной, хотя они с Тиганом знали друг друга десятилетиями – возможно, даже веками.

– Должна ли я приказать привести полукровку из темницы? – спросила Онора. Она заплела свои длинные волосы в толстую косу, которая тяжело свисала с ее плеча.

Киран сжал губы. Совет требовал казнить полуэльфа уже не первый раз с тех пор, как его арестовали. И, честно говоря, принц сам хотел увидеть, как этот мужчина истекает кровью – за то, что он сделал с Олдреном. Кроме того, полукровка напал на Ларкина и тем самым втянул Фрейю в схватку. Но, эльвы его забери, принцесса была человеком! Смерть Фрейи никогда бы не простил. Тем не менее он не решался казнить полуэльфа и по причинам, о которых не имел права не только говорить, но и даже думать. Скорее, принц должен был действовать так, как будет лучше для него и его страны, а не заботиться о Хранительнице.

– Киран? – Голос Оноры отвлек его от мыслей. – Что вы думаете об этом? Смерть полукровки непременно настроит народ в вашу пользу. Мы же не хотим бросать вызов восстанию.

Словно в подтверждение ее слов из рядов зрителей раздались дикие крики, обличающие его как недостойного. Вообще-то Кирану стоило казнить этих мужчин и женщин, но если бы он только начал это делать, ему пришлось бы, вероятно, в мгновение ока истребить весь свой народ.

Внезапно Киран почувствовал, что в воздухе что-то изменилось. Стало холоднее, в лицо ему подул ветер, хотя листья на деревьях вокруг не шевелились. Воздушная магия. Она исходила от Валески? Принц покосился на королеву, но ее взгляд по-прежнему казался окаменевшим. Наверное, ее рассердило то, что головы Неблагих фейри слетали с их тел недостаточно быстро.

Киран снова повернулся к Оноре.

– Не сегодня, – пояснил он. – Мы казним полукровку позже.

На сегодня ему было достаточно смертей и крови.

Это был черный день для, возможно, самого сияющего здания в Нихалосе. Настроение было омрачено, и вода в фонтане окрасилась в красный цвет, не только образно говоря. Повстанцы проливали кровь в притоки, выражая свое недовольство казнью Тигана. Пройдет несколько дней, прежде чем водные каналы, пронизывающие дворец, полностью очистятся.

Киран отвел взгляд от кровавой воды и, сохраняя суровое выражение лица, зашагал в зал заседаний, где его уже ожидал Совет. При этом он точно знал, что скрывается во взглядах подчиненных. Они склоняли головы, молчаливо выражая ему свое уважение, как того требовали приличия. Но в их глазах читались неудовольствие и страх. Все они боялись, что взрывы, подобные нападению во время коронации, могут повториться и в замке. Однако при этом многие сомневались в решении Совета казнить Тигана. Несмотря на явные доказательства, они хотели более развернутого расследования.

Киран был с ними согласен. Если бы он уже был полноправным королем и если бы его слово было законом, он дал бы Тигану больше времени. Но Онора настояла на скорейшем разбирательстве с бывшим командиром. Она боялась, что из-за него могут произойти дальнейшие беспорядки. Вероятно, она не ошиблась, подумал Киран, вспомнив о междоусобицах горожан во время казни. Однако теперь Тиган был мертв, и об этом можно было забыть. Новым командиром гвардии стал Вардт, и оставалось только надеяться, что ему удастся унять страх Неблагих фейри. Хотя, наверное, пройдет какое-то время, прежде чем они снова обретут уверенность. После всего, что произошло.

Нападение.

Покушение.

Казнь.

Убийство королевы.

Смерть короля.

Все эти события повредили связи между королевским домом и населением. И то, что Киран не был желанным лидером для большинства Неблагих, тоже не могло помочь делу. И все же в данный момент у него не оставалось иного выбора, кроме как выполнить свои обязанности. Он должен был быть сильным. Ради своей матери. Ради своего отца. Хотя это и было нелегко. Принц чувствовал себя измученным, и утром ему с трудом удавалось подниматься с кровати. Но Киран заставлял себя держаться, пока, по крайней мере, снова не станет спокойнее. Только после этого он сможет сломаться.

Киран глубоко вдохнул и с выдохом прогнал сумрачные мысли из головы, поднимаясь по ступеням башни. В конце лестницы находилась дверь. Сбоку от нее стоял гвардеец. Он склонил голову и жестом пригласил Кирана в зал. Стены помещения состояли из непрозрачного матового стекла, и только маленькие окошки сквозили в них. Совет уже ждал его. Но длинный стол был занят не полностью. Два стула оставались свободными. Место его матери. И Олдрена. Кирану хотелось, чтобы он был сейчас с ним.

– Принц Киран, – поприветствовала его Онора сдержанным кивком и поднялась со своего места, как и остальные присутствующие. Все приветствовали его и поздравляли со свершившимися казнями, как будто он чем-то способствовал этому. Принц не выказывал возражений и принимал похвалы, на его взгляд, ничем не оправданные.

– Давайте начнем! Есть ряд вопросов, которые стоит обсудить, – наконец-то начала Онора, и сегодня, в виде исключения, Киран мог согласиться с ней.

Члены Совета заняли свои места. Стоять остался только Вардт, мужчина внушительных размеров. Правда, большинство Неблагих фейри, в том числе и сам Киран, были высокого роста, но новый командир все же возвышался над принцем на целую голову.

– Мой принц, уважаемые члены Совета, – продолжил Вардт. Голос у него был тихий, но глубокий. Он напомнил Кирану о священнике, которого он раньше часто слышал, молясь в королевском храме Амаруна. – К сожалению, сегодня я не могу порадовать вас хорошими новостями.

– Какой сюрприз, – пробормотал Киран, бросив взгляд в сторону Оноры. На протяжении вот уже нескольких недель хороших новостей почти не было. Невзирая на то, насколько скверным было положение, с каждым днем оно становилось только хуже.

– Еще часть членов гвардии подали в отставку. Таким образом, наша боеспособность сократилась уже на одну десятую. Мне пришлось вывести часть гвардейцев из города, чтобы обеспечить охрану дворца.

В течение последних нескольких дней все больше мужчин и женщин покидали гвардию. Из-за привязанности к Тигану, из страха перед мятежным настроением или из-за того, что после предательства из собственных рядов они больше не испытывали доверия к своим товарищам.

– Нам следует беспокоиться? – спросил Киран.

– Пока нет, – поклонился Вардт. – Но, если цифры будут продолжать уменьшаться или восстания станут более ожесточенными, мы столкнемся с серьезными трудностями.

– И что вы предлагаете? – спросила Онора раздраженным тоном. – Неужели мы должны просто ждать и смотреть, что происходит? Или у вас уже есть планы по восстановлению сил?

Вардт прочистил горло перед тем, как ответить.

– К решению данной ситуации можно подойти несколькими путями, но на данный момент я предлагаю увеличить заработную плату. Это изменит настрой и покажет, что, несмотря на инциденты, нам можно доверять. Кроме того, это минимизирует опасность предательства. Ибо зачем мне предавать правителя, оказавшегося столь великодушным по отношению ко мне?

– Согласен, – согласился Киран.

– Ни в коем случае! – в тот же миг ответила Онора, сердито уставившись на него. – С вашего позволения, мой принц, казна сейчас и так напрягается сверх меры ввиду восстановления городских зданий и сооружений. Мы не можем себе позволить платить гвардейцам больше.

– Мы вполне можем, – возразил Киран. Возможно, принц был еще молод и не умел так хорошо подражать образу жизни фейри, как должен был. Но с тех пор, как он мог думать, его готовили к тому, чтобы управлять страной, пусть и другой. – Я изучил казначейские книги. Я просматриваю их каждый день. И хотя сокровищницы заполнены уже не так богато, как год назад, королевскому двору нищета все же не грозит.

Онора поджала губы.

– Но нам предстоят тяжелые времена.

– А знаете ли вы, что нам предстоит, если у нас больше не будет гвардии? – спросил Киран, вскинув брови. И, не дожидаясь ответа, повернулся с собравшимся. – Кто за то, чтобы повысить жалованье гвардейцам, поднимите руку!

Он вытянул руку вверх, за ним последовали Вардт и Гемха, а затем постепенно присоединились другие члены Совета.

– Решено! Каждый гвардеец, начиная с сегодняшнего дня, получает дополнительные таланты. Вардт, договоритесь о встрече с казначеем и позаботьтесь о смете, которую вы представите на следующем собрании.

Командир кивнул.

– Разумеется, мой принц.

Они еще некоторое время говорили о гвардии, ее распределении и позиционировании внутри дворца и в пределах города. Кроме того, было решено, что Киран в очередной раз сменит комнату. По ощущениям, принц менял покои каждую вторую ночь, чтобы возможные злоумышленники не могли так просто его отследить.

– Договорились. А в следующий раз вы займете комнату в Западном крыле замка, – пояснила Онора и сделала знак писцу, чтобы этот приказ не был отмечен в документах. – Обратимся к следующему пункту повестки дня. К Хранительнице. Как мы с ней поступим? После того как мы провели процесс над Тиганом, народ спрашивает, почему мы до сих пор не вынесли приговор убийце королевы.

Убийца королевы.

Зейлан.

Одного упоминания этого имени было достаточно, чтобы перед внутренним взглядом Кирана предстал образ Хранительницы. Длинные черные волосы, бронзовая кожа и упрямый взгляд, в котором всегда читался какой-то вызов. Принц не видел Зейлан с тех пор, как ее арестовали, но часто думал о ней. И не только потому, что другой Хранитель, находившийся сейчас в Нихалосе, ежедневно просил освободить ее. Но отпустить девушку Киран не мог. Именно ее волос был найден на мертвом теле его матери. Такое доказательство невозможно было оставить без внимания, даже если Зейлан и утверждала, что убийцей был полукровка, напавший на принца и Олдрена. По ее предположению, он замаскировался под Неблагого фейри и надел форму гвардейца, чтобы проникнуть во дворец и убить свою королеву. Киран поверил Хранительнице. Хотя бы потому, что он подозревал, что за этим убийством стоит Тиган.

Как еще полукровка мог заполучить униформу гвардейца? Однако бывший командир гвардии отрицал эти обвинения даже под пытками, и поэтому неопределенность оставалась. Если бы в этом деле не была замешана королева, Киран последовал бы за своим внутренним чувством и выпустил бы Зейлан. Однако его мать была чрезвычайно популярна среди народа, и после того, что случилось, Кирану следовало быть более осторожным и осмотрительным в своих решениях, чем когда-либо прежде. Настроение в Нихалосе было напряженным. Повсеместно вспыхивали угрозы восстания. Киран не смел так рисковать даже ради Зейлан, но он мог дать ей время.

– Мы еще не вынесли вердикта в отношении Хранительницы, потому что до сих пор я не имел возможности поговорить с ней, – произнес Киран, стараясь говорить холодным тоном. – Она убила мою мать. Прежде чем ее голова слетит с плеч, я хочу допросить ее.

Полная недовольства, Онора скривила губы.

– Чего вы ждете?

Он расправил плечи и изобразил фальшивую улыбку, как учил его перед смертью отец. И хотя даже так он не мог совершенно скрыть свои чувства, но мог замаскировать их, подобно дикому зверю, скрывающемуся в зарослях.

– Я ничего не жду, но у меня сейчас есть более важные дела. Зейлан – бессмертная Хранительница, и ей не повредит, если она еще какое-то время пробудет в подземелье.

– Но народ…

– Народ не имеет к этому делу никакого отношения, – оборвал Онору Киран. – Речь идет о моей матери, и я определяю, когда и как я поступлю с ее убийцей. Пожалуйста, уважайте это желание. Вы уже убедили меня казнить Тигана. Разве этого недостаточно для начала? Пусть высохнет его кровь и кровь его людей, прежде чем мы совершим еще одну смертную казнь.

Глаза Оноры раздраженно вспыхнули, и Киран какое-то мгновение ожидал, что она еще что-то скажет на эту тему и принудит его выполнить свою волю, как это было с Тиганом. Но бывшая советница его отца откинулась в кресле и промолчала.

Киран благодарно кивнул ей, и наступило молчание. Только царапающий звук, издаваемый пером клерка, скользившим по бумаге, нарушал эту почти совершенную тишину.

Но перерыв длился недолго. Гемха ухватилась за возможность высказаться и поднялась со своего места. На ней было платье из бежевой и зеленой ткани, которое обвивалось вокруг ее тела подобно змее, обернувшейся вокруг ствола дерева.

– К сожалению, вчера вечером на той улице, где произошло нападение на нашего принца и Олдрена, разразилась еще одна стычка. При этом двое Неблагих фейри получили ранения, и одно из зданий было серьезно повреждено в попытках борьбы с земной магией. Виновные уже арестованы. Они находятся под стражей в южной части города. Как мы с ними поступим? Казнь представляется мне слишком строгим приговором.

Киран не мог бы сказать, действительно ли Гемха придерживалась такого мнения или только хотела порадовать его своим высказыванием.

– Если позволите, я внесу предложение, – сказала Эахна, тем самым привлекая внимание к себе. Онора, возможно, была советником, который служил отцу Кирана дольше всех, но, если судить по годам, Эахна была старейшим членом Совета. Она уже видела более пятисот зим, и возраст постепенно вырисовывался на ее лице. – Я уже говорила об этом на одном из последних собраний – есть неприятности с эльвами. Как вы знаете, на протяжении веков мы используем ищеек, чтобы держать чудовищ подальше от города. Не раз случались инциденты, но они, по-моему, до сих пор избегали вторгаться в его пределы. Теперь все иначе. Твари ведут себя непривычно агрессивно и нападают на ищеек. Восемь из них уже убиты, трое наших гвардейцев получили ранения, а сегодня утром эльвы разорвали человека, жившего на окраине города.

Киран выжидательно обернулся к Эахне.

– И что вы предлагаете?

– Как уже отмечалось ранее, гвардейцев стало намного меньше, а у нашей городской границы не хватает караульных. Прикажите направить заключенных на борьбу с эльвами, чтобы они возместили ущерб, который причинили.

– Это разумное предложение, – согласился Вардт.

Гемха кивнула в ответ.

– Эти люди, похоже, талантливые земные маги. В тех местах, где эльвы особенно угрожают нападениями, они могут возвести стены.

Киран сомневался, что эти меры остановят тварей. Для этого требовался скорее каменный исполин, подобно Стене в Свободной земле. Но возражать принц не мог.

Киран спустился по ступеням из башни, где проходили заседания Совета. Эти встречи всегда были мучением для принца и с каждым разом становились все более невыносимыми. Каждый день начинался с плохих новостей, хуже которых, казалось, уже ничего не могло быть, пока не наступал следующий день, приносящий новые дурные вести. Киран, по крайней мере, надеялся, что вечерние часы, оставшиеся от этого тяжелого дня, он сможет посвятить заслуженному отдыху. Все, о чем он мечтал сейчас – это горячая ванна и тарелка со сладкими фруктами.

– Киран!

Похоже, отдых он еще не заслужил…

Принц остановился у подножия лестницы и узнал Ли в мужчине, который направлялся к нему. Без сомнения, Хранитель поджидал его. Освободившись от своего угрожающего обмундирования, юноша теперь был одет в простые брюки и черную рубашку. Рукава ее стражник закатал, обнажив свои мускулистые руки. И только меч, покачивающийся у бедра Хранителя, говорил о том, что Ли оставался воином.

Гвардейцы, окружавшие Кирана, преградили Ли путь своими клинками. Взмахом руки принц приказал фейри пропустить Хранителя. Невзирая на то что ему всегда было трудно смотреть на этого мужчину, глаза которого были так призрачно бледны, словно у их обладателя не было души.

– Как прошла казнь? – спросил Ли.

– Очень мило, – парировал Киран, продолжив свой путь по дворцу. – Я с нетерпением предвкушаю мясной суп сегодня вечером.

Ли споткнулся.

– Ты шутишь, верно?

В ответ Киран только покосился на Хранителя – этого было достаточно. Какого ответа тот ожидал на свой вопрос?

Хранитель облегченно вздохнул.

– Я не любитель всей той зелени, что подают здесь у вас, но и по хорошему жаркому я не настолько скучаю.

Киран не ел ни мяса, ни рыбы вот уже семь лет, с того самого момента, как вернулся ко двору Неблагих, но сегодня был явно не тот день, когда ему захотелось бы подобных блюд.

– Чего ты хочешь, Ли?

Они свернули за угол и вошли в широкий коридор, вдоль которого протекал ручей. Вода плескалась и играла в свете вечернего солнца, пробивающегося сквозь стеклянные стены замка. Пол выстилали растения, и на одном из красных цветков танцевала бабочка, заблудившаяся во дворце.

– Ты прекрасно это знаешь, – ответил Ли.

Киран вздохнул.

– Я не могу ее отпустить. Ее обвиняют в убийстве моей матери – королевы. И ты знаешь о моей репутации. Народ будет задавать вопросы и удовольствуется только вещественными доказательствами.

– Скажи, что это был полукровка. Или Тиган. По мне, так даже Брион. Он давно вернулся в Свободную землю, и вы уже не сможете причинить ему вреда.

– Это невозможно.

Киран с удовольствием подарил бы Зейлан свободу, но даже он, будучи принцем, не мог ничего сделать в такой ситуации. Непостоянство подданных связывало принцу руки.

Ли стиснул зубы, что еще сильнее подчеркнуло его подбородок.

– Таким образом, ей придется оставаться в темнице, потому что твой народ ненавидит тебя и не доверяет тебе.

Слова Хранителя были не вопросом, а констатацией факта, и Кирану нечего было возразить в ответ. Он потер виски. Пульсирующая боль поселилась в голове принца во время заседания Совета и с тех пор не утихала.

– Предоставь мне доказательство ее невиновности, и я освобожу ее.

Ли молчал. Они достигли лестничного пролета и поднимались по ступенькам бок о бок. Двое гвардейцев шли впереди них, еще трое – позади. В эти дни Киран находился под постоянным наблюдением. И то, что ему все еще разрешалось спать в своей постели одному, граничило с чудом.

– А что, если кто-то другой признается в убийстве? – спросил Ли, понизив голос до шепота. – Тогда ты сможешь ее отпустить?

– Она не позволит тебе пройти через это. Скорее всего, она останется в камере вместе с тобой.

Хранитель фыркнул.

– Я говорю не о себе, а о полукровке. Дай мне немного времени, и я добуду тебе признание, необходимое для того, чтобы отпустить Зейлан.

Киран задумался над ответом, потому что ни одно решение не могло быть принято необдуманно. Наконец двое мужчин и их свита оказались перед закрытой дверью. Гвардейцы выстроились у входа. Киран посмотрел на Ли и едва заметно кивнул. С надеждой, что вмешательство Хранителя в дела фейри не будет иметь последствий.

– Я позабочусь об этом.

– Благодарю.

– Это все?

– Пока – да.

Ли отвесил поклон и поспешил прочь. Киран посмотрел ему вслед. Пепельные, почти белые волосы мужчины практически сливались с цветом каменных стен дворца, в то время как его одежда резко выделялась на фоне светлой породы. Ли исчез из виду, и только тогда принц обернулся.

– Я не хочу, чтобы меня беспокоили, – обратился он к гвардейцам и постучал в дверь.

– Войдите, – ответил голос изнутри.

Киран толкнул дверь и вошел в комнату, которая была ему так же знакома, как и его собственная спальня. Взгляд принца тут же метнулся на кровать в центре помещения. Простыни были скомканы, но постель была пуста.

– Лекарь запретил тебе вставать самостоятельно, – упрекнул Киран.

– Лекарь говорил, что мои раны заживут через несколько дней. Кажется, он не всегда бывает прав, – ответил Олдрен.

Он сидел в кресле у окна и наблюдал за попугаями в вольере, которых Киран принес ему после того, как мужчина пришел в сознание. Одна из птиц суетливо чистила оперение, и легкое красное перышко плавно опустилось на пол.

– А может быть, твои раны не заживают оттого, что ты постоянно нарушаешь постельный режим? – Киран устроился в свободном кресле напротив Олдрена, разглядывая своего старого друга.

Его светлые волосы плавно спадали с плеч. Кольца, которые он обычно вплетал в локоны, исчезли. Кожа фейри была бледной, но уже не такой полупрозрачной, как несколько дней назад. Друг Кирана находился на пути к выздоровлению, и для принца не могло быть более приятного осознания. Отец. Мать. Теперь Тиган, а в некотором смысле и Фрейя. Все они покинули его. Что бы только он делал, если бы от него ушел и Олдрен? Долгое время дела у раненого фейри были плохи. Магический клинок, вонзившийся в спину Олдрена, едва не задел его сердце.

Очнувшись от потери сознания, Олдрен какое-то время не мог пошевелить ногами. Со временем чувствительность конечностей вернулась. Но, чтобы передвигаться, советник по-прежнему использовал костыли, и никто не знал, сможет ли фейри когда-нибудь стать полностью здоровым, потому что каждый организм восстанавливался по-разному. Киран, к примеру, оправился от своих травм быстро; на теле остались только шрамы. Время от времени его лишь беспокоили ноги, напоминая принцу о том, как он голым пробирался сквозь магический огонь.

– Как поживаешь? – спросил Олдрен. Травы, которыми целитель поил советника, сделали взгляд его голубых глаз затуманенным и хмурым.

Киран усмехнулся.