Путешественница во времени. Грани настоящего
Ну просто королева красоты. Только диадемы и ленточки через плечо не хватает.
Чтобы не расстраиваться, я торопливо отвернулась от зеркала и залезла под душ. Интересно, как Розмари Блэквуд умудрилась выглядеть эффектно даже после случившегося?
Решив больше ни о чём не думать, я вымылась и отправилась спать. Обо всём случившемся я подумаю завтра.
Спустившись утром на кухню, я обнаружила, что Тея сидит за столом и завтракает. Жужжал телевизор, рассказывая утренние новости, упоительно пахло кофе. За окном хоть и было облачно, но небо оставалось высоким и не предвещающим дождя. Даже орхидея на подоконнике сегодня не слишком напоминала корягу. Настроение улучшилось само собой. Тея пила кофе, тыкая одним пальцем в телефон, и при моём появлении на секунду подняла глаза. Я специально встала к ней боком, чтобы свет падал на здоровую часть моего лица.
– Доброе утро, – ничего не заметив, поздоровалась она и сразу вернулась к телефону.
– Привет.
– Можешь себе представить, по телевизору вообще ничего интересного нет, – пожаловалась она. – Пришлось новости включить.
Я хмыкнула, достала из холодильника яйца, молоко, и принялась взбалтывать их в керамической миске для омлета.
– Как вчера всё прошло? – поинтересовалась она. – Как вечер? Твою причёску оценили?
– Конечно, – подтвердила я, по-прежнему не горя желанием распространяться о прошедшем вечере. – Всё отлично. А как ты вчера с подругами встретилась? Расскажешь?
– Конечно, – с энтузиазмом согласилась сестра и даже выключила телефон. Затем она взяла пульт с намерением сделать звук потише, но не успела. Ведущий новостей, закончив рассказывать о встрече премьер-министра со своим французским коллегой, перешёл к следующему сюжету. На экране замелькали кадры знакомого особняка в том виде, в котором я вчера его оставила – с голыми проёмами вместо окон, жёлто-чёрными лентами у крыльца, наклеенными полицией. Прошло несколько полицейских, потом показали, как на каталке врачи везли кого-то из раненых гостей к машине.
– ЧП на севере Лондона. Благотворительный вечер исторического общества «Миллениум» окончился трагедией. Очень сильный ветер повредил линии электропередач, что вызвало короткое замыкание электросети в здании. Тот же ветер выбил окна на первом этаже, что привело к серьёзным травмам. Несколько человек были госпитализированы, пострадавшим была оказана необходимая помощь, погибших нет. В частности, серьёзно пострадал известный филантроп и благотворитель Алан Маршалл. Полиция утверждает, что всё случившееся – лишь несчастный случай. На данный момент на месте событий ведутся работы по устранению последствий происшествия. Данный инцидент заставляет нас задуматься о том, что же творится с погодой в последние дни. Аномально сильный ветер в Лондоне, шторм в Норфолке, наводнение в Девоне… В эфире наш метеоролог Джим Хатчер, который, надеюсь, сможет прояснить нам ситуацию. Доброе утро, Джим!
На экран снова вернулась студия, в которой напротив ведущего теперь сидел вышеназванный Джим. Поприветствовав зрителей белозубой улыбкой, он принялся что-то объяснять, ссылаясь на столкновение каких-то циклонов и антициклонов, а также смешение крупных воздушных масс, но дослушать его я не смогла, поскольку Тея решительно выключила звук и повернулась ко мне. На её лице застыло встревоженное выражение.
– Джейн, что это? Ты же вчера была именно там, правильно? – тут она прищурилась и ахнула. – Что это с твоим лицом? Это там тебя так ранило?!
Я машинально коснулась рукой ссадины на лице и зашипела, когда та отозвалась ноющей болью, а затем неохотно отозвалась:
– Да. Но я ещё легко отделалась, а Мартина в больницу забрали.
– Тебе оказали вчера первую помощь?! Рану продезинфицировали?
– Конечно.
Она немного успокоилась и осторожно спросила:
– И что? Это правда… просто погода?
И хотя Тея знала о сверхъестественном, мне не хотелось делиться с ней соображениями Патрика. Я сама ещё не до конца поверила в их правдивость, а сестра и вовсе может покрутить пальцем у виска и сказать, чтобы я перестала заниматься ерундой. Или ещё хуже – поверит мне и запаникует, родителей оповестит… Этого мне совсем не хотелось.
– Похоже на то, – наконец осторожно произнесла я. – По крайней мере, никаких других объяснений никто не нашёл.
– А родители в курсе?
– Нет! – воскликнула я. Да если мама бы узнала, что вчера произошло, у неё бы случился сердечный приступ! – И сомневаюсь, что этот выпуск новостей покажут в Турине, так что ничего им не рассказывай, ладно?
– Они всё равно могут узнать. Например, если будут общаться со своими английскими коллегами…
– Вот тогда об этом и поговорим, – твёрдо решила я. – А пока будем молчать, хорошо?
Тея несколько секунд подумала, а потом пожала плечами.
– Как скажешь. А что с Мартином? Что-то серьёзное?
– Вроде нет, – я помрачнела. – Жить будет точно, но приятного всё равно мало. Надо будет к нему в больницу съездить…
Где-то в глубине квартиры зазвонил мой телефон, и я убежала на его поиски. Звонил Алекс, который сообщил, что всё стекло из Мартина благополучно вынули, но несколько дней ему придётся пролежать в больнице, а посещения будут разрешены с завтрашнего дня. Они же с Шарлоттой сейчас снова отправились в особняк и обещали позвонить, если найдут что-нибудь интересное.
Тея вскоре после завтрака засобиралась на работу, а я, вполне успокоенная новостями о Мартине, поднялась к себе. Села за стол, на котором были разложены рисунки рун и мои заметки.
Патрик думает, что вчерашнее происшествие – явление сверхъестественного мира… У меня нет никаких чётких аргументов ни за, ни против, и вполне возможно, что Патрик прав. Но тогда встаёт вопрос: хочу ли я вообще иметь к этому отношение? Одно дело – заниматься всякой мелочёвкой, вроде перевода древних текстов, и никогда не соприкасаться со сверхъестественным напрямую, и совсем другое – иметь дело с тем, что может оказаться опасным для жизни! То, что случилось вчера, уж точно ерундой не назовёшь, да и пострадавшие там были! Ведь это… совсем другой мир, к которому мы, обычные люди, совершенно не приспособлены, и о котором имеем лишь самое смутное представление, основанное на неподтверждённых фактах и теориях!
Звонок в дверь вернул меня из этих тяжёлых, неприятных размышлений в реальность. Гостей я не ждала. Алекс и Шарлотта предупредили бы о приезде, а Тея недавно уехала… Вздохнув, я неохотно поднялась со стула, вышла из комнаты и спустилась в прихожую. Укрепившись в мысли, что Тея просто забыла дома телефон или ключи, я даже не посмотрела в глазок и просто распахнула входную дверь, а в следующий миг невольно подалась назад.
На пороге стояли Майкл Фостер и Розмари Блэквуд.
Вот о ком я совсем забыла, хоть и собиралась подумать в свободное время о подслушанном вчера разговоре! Они говорили как люди, которым известно о случившемся больше, чем полагалось бы знать простым очевидцам, и от этой мысли мне стало не по себе. В голову сразу полезли воспоминания о том, как Майкл пообещал Розмари «заняться» мной, и я здорово перепугалась, по какой-то причине решив, что сейчас меня убьют в коридоре собственного дома, и никому за это ничего не будет. Страх накатил так стремительно, что я даже не задалась вопросом, откуда им вообще известен мой адрес. Однако мои потенциальные убийцы не спешили набрасываться на меня. Вместо этого Майкл очень вежливо спросил:
– Мы можем войти? Нам надо поговорить.
Пока я отчаянно выискивала способы кратчайшим путём добраться до оставленного наверху телефона и вызвать полицию, Розмари критически оглядела меня с головы до ног и совершенно хладнокровно посоветовала:
– Да не тряситесь вы. Мы не причиним вам никакого вреда. Наоборот, нам нужна ваша помощь.
– Моя помощь? – я так сильно удивилась, что на время и впрямь позабыла о страхе. – Какого рода?
Майкл красноречиво обвёл глазами дверь, и я, покорившись судьбе, шагнула в сторону.
– Проходите.
Закрывая за ними дверь, я успела заметить припаркованный у дома «Ягуар» и соседа из дома напротив, созерцавшего автомобиль примерно с таким же видом, который позавчера был у Алекса. Ну вот, теперь ещё пойдут расспросы или сплетни…
Я проводила «гостей» на кухню и предложила присесть. Там, в дневном свете, я смогла рассмотреть и их самих, и то, как на них отразился вчерашний «несчастный случай».
Розмари была сегодня одета в стильную тужурку и джинсы, и почему-то я сразу поняла, что вместе они стоят больше моей месячной зарплаты – не самой большой, но всё же вполне приличной. Русые волосы были заколоты на затылке, оставляя открытыми несколько неглубоких царапин на лице, кожа была чистой и гладкой, лишь с парой морщинок на лбу.
Майкл же… выглядел, как Майкл. Тёмные волосы взлохмачены ветром, синие глаза больше подходят герою из романа. Вот только, в отличие от наших предыдущих встреч, сейчас он был очень серьёзен, отчего казался старше, и вообще не предпринимал никаких попыток выглядеть, как традиционный герой-любовник. Нет, сегодня он был строг и сосредоточен. Никаких повреждений, кроме пореза на щеке, я на нём не заметила, а в руках он держал свёрток прямоугольной формы, тщательно завёрнутый в бумагу и даже обмотанный крест-накрест бечёвкой. На нашей с Теей кухне эта пара смотрелась очень неуместно, и я снова задалась вопросом, что им могло понадобиться.
А ведь не только у меня, но и у Шарлотты с самого начала не было никаких шансов, вдруг подумала я. Я же видела, каким взглядом он вчера смотрел на Розмари – именно о таком взгляде мечтает каждая женщина – и по сравнению с ним весь этот флирт с Шарлоттой выглядел не больше, чем инсценировкой. Причём и самой Розмари было о ней прекрасно известно.
– Как после вчерашнего себя чувствует ваш друг? Его прооперировали? – спросила Розмари.
– Ему лучше, спасибо, – вежливо ответила я, мельком удивившись, что им известно о Мартине. – Хотя выписывать его пока не собираются. А как мистер Маршалл?
– С ним всё будет в порядке, – ответил вместо Розмари Майкл. – Раны неприятные, но не очень серьёзные. Он поправится.
Я кивнула и улыбнулась. Алан Маршалл произвёл на меня в общем-то приятное впечатление, и мне не хотелось бы, чтобы с ним случилось что-то непоправимое. Но вот сами вежливые вопросы прозвучали совершенно равнодушно, словно эти люди только подбирались к цели разговора, и я сосредоточилась, ожидая продолжения.
– У вас есть мысли, что именно вчера произошло? – пытливо осведомилась Розмари.
Я сделала вид, будто удивилась, и для наглядности похлопала глазами:
– Но ведь полиция сказала, что всё дело в плохой погоде! И в новостях сегодня об этом говорили!
– Конечно, говорили, – Майкл усмехнулся и презрительно скривил губы. – Самое простое дело – списать всё на природные причины! А что им, бедным, остаётся? Честно объявить в эфире, что рационально объяснить случившееся нельзя, и следовательно, здесь замешаны магия и сверхъестественное?
Застыв на своём месте, я медленно повернула голову и посмотрела на него. Почему он только что это сказал? Что он может знать о магии? Он же не из «Искателей»! Я прекрасно понимала, что актриса из меня никакая, и притвориться, будто я приняла эти слова за шутку, не удастся. Скорее по инерции я постаралась сделать недоумевающее лицо, приподняла брови и нейтральным тоном переспросила:
– Магия?..
– Не переигрывайте, – Розмари с досадой поморщилась. – Мы же не просто так сюда пришли, и знаем, кто вы. Вы Джейн Эшфорд, работаете на Патрика Милтона, главу «Возрождённого Общества Искателей», которое занимается тем, что собирает сведения о сверхъестественном мире. Вы переводчик с древнеирландского и в целом разбираетесь в древней культуре. Так что не притворяйтесь, будто слово «магия» для вас пустой звук.
Я перевела взгляд с неё на Майкла, который выразительно покивал головой – мол, да, мы действительно навели о вас справки. Я же торопливо размышляла, вновь борясь с соблазном позвонить в полицию. Нет, я не настолько важная фигура, чтобы обо мне было невозможно получить какую-нибудь информацию, и та же Шарлотта вполне могла рассказать обо мне. Но пугала скорость, с которой они эту информацию получили – ещё вчера вечером Майкл даже моего имени вспомнить не мог, а сегодня уже знает место работы и домашний адрес! Выходит, они планомерно искали данные именно обо мне?
Впрочем, было ещё кое-что, что мне тоже совсем не нравилось.
– Ну, допустим, – мрачно сказала я. – Но в этом случае у меня возникает встречный вопрос – кто вы такие? В то, что во вчерашнем взрыве была замешана магия, пока поверил только Патрик, а он учёный до мозга костей. Вы же не из «Искателей», и для простых любопытствующих настроены… слишком решительно.
Они переглянулись, и мне показалось, что они безмолвно принимали какое-то общее решение. После этого Розмари пожала плечами, а Майкл внезапно махнул рукой, и в ту же секунду все небольшие предметы, находившиеся на кухне, сами собой взмыли в воздух. Бутылка воды на подоконнике, пустой чайник на плите, пульт от телевизора, чистые чашки на полке, несколько яблок на кухонной стойке, подставка с салфетками, рулон бумажных полотенец – все они оторвались от поверхности и повисли в воздухе. Широко распахнув глаза и потеряв дар речи, я с изумлением рассматривала эту картину. В то, что это просто какой-то фокус, и сейчас откуда-нибудь вылезет оператор с заявлением: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!», я не поверила ни на секунду и с удивительной отчётливостью поняла, что всё, во что верил столько лет Патрик, оказалось правдой.
С трудом оторвавшись от созерцания зависших в воздухе предметов, я посмотрела на Майкла и тонким голосом уточнила:
– Колдовство?
– Магия, – строго поправил он меня.
Я покивала головой, не видя, впрочем, никакой разницы, и на секунду задалась вопросом, не присесть ли мне. Затем перевела взгляд на Розмари, которая прислонилась к холодильнику, и осторожно спросила:
– И вы тоже?..
Она усмехнулась и подошла к подоконнику. Майкл взмахом руки вернул все предметы на место, умудрившись при этом ничего не разбить и не уронить, а Розмари мягко провела рукой по коряге в горшке. На моих глазах та зашевелилась, распрямилась, затем покрылась бутонами и, наконец, распустилась бело-розовыми цветами, и я опознала в ней ту самую орхидею, которую когда-то подарили маме. На всякий случай я подошла ближе и осторожно пощупала лепестки – вполне настоящие, не искусственные.
Получается, что Патрик и прочие Искатели оказались во всём правы. Всё, чем я занималась столько лет, имело под собой реальную основу. Нет, я и сама в это верила… Верила в магию, в магов, в заклинания, в ритуалы… Но одно дело – просто во что-то верить, и совсем другое – получить чёткое подтверждение, что всё это существует на самом деле… И мало того, что существует, оно ещё самостоятельно врывается в мою жизнь, и я совершенно не представляю, чем это может быть для меня чревато. Раз ответственность за всё то, что случилось вчера, лежит на магах, как я могу быть уверенной, что моей жизни ничего не будет угрожать?
Но ведь с другой стороны… это так интересно! Это же такая возможность выйти за границы обыденного мира, в котором всё расставлено по своим местам, стать причастной к некой тайне, о которой известно совсем небольшому количеству людей! Я не знаю, возможно, самым правильным сейчас было бы закричать, позвать на помощь или любым другим доступным способом выставить Майкла и Розмари за порог… Но я точно знаю, что буду об этом жалеть. Если я так легко отмахнусь от этой внезапно открывшейся мне правды, то никогда себе этого не прощу.
Несколько раз я глубоко вдохнула, принимая эту новую для себя истину. Затем, когда сочла, что достаточно взяла себя в руки, чтобы не свалиться в обморок или завизжать, я бросила последний взгляд на цветущую орхидею и повернулась лицом к «гостям».
– И чем же я могу вам помочь?
На лице Розмари промелькнуло что-то вроде уважения – она явно не ожидала, что я так быстро успокоюсь и перейду к делу. Майкл же просто сказал:
– Нам нужно, чтобы вы помогли остановить того, кто всё это устроил.
Глава 8
Пару секунд на кухне царила тишина.
– Каким образом? – наконец прервала молчание я, когда сообразила, что Майкл был абсолютно серьёзен. – При чём здесь я? Я даже толком не поняла, что вчера произошло.
– Это и не должно вас тревожить. Случившееся вчера… неприятно, – Розмари болезненно поморщилась, но сразу же взяла себя в руки. – Однако это лишь второстепенное событие. Для нас намного важнее то, что мы видели два дня назад рядом с Оствиком.
Подобного заявления я совсем не ожидала и поначалу даже не поняла, что она подразумевала. На фоне взрыва и раненых людей плоский камень с нарисованными на нём символами казался чем-то совсем несущественным и отходил на дальний план.
– Так эти руны и в самом деле имеют отношение к магии? Там не просто кто-то развлекался?
– Конечно, нет, – с абсолютной уверенностью отозвалась она, и грациозно опустилась на стул – ноги скрещены, спина выпрямлена и не касается спинки стула, руки аккуратно сложены на коленях. На моей памяти, так сидели только члены королевской фамилии на торжественных фотографиях. – Патрик Милтон совершенно правильно оценил ситуацию и отправил в Оствик вас. Там провели ритуал, но мы пока не уверены до конца, в чём заключался замысел того, кто его провёл.
– Но… я тоже не уверена, – растерялась я, поскольку она замолчала. – Я не смогла перевести эту надпись. Получается просто набор звуков, ни на что не похожий.
– Их и нельзя перевести дословно, – сообщил Майкл. – Рунический алфавит в магии используется редко, и каждая руна имеет не столько звуковое, сколько символическое значение. Вам ведь наверняка это известно?
– Наверняка известно, – медленно подтвердила я. – Но что это значит?
– В магии многое строится не на… точности исполнения, – тщательно подбирая слова, начала объяснять Розмари. – То есть не совсем так. Точность исполнения, конечно, очень важна, но не менее важны эмоции, которые вкладывает маг в свой ритуал или заклинание. Если заклинание не просто читать, но вкладывать в него свои душевные силы, оно выходит гораздо более мощным. Вот и здесь так же. Каждая руна несёт своё значение, и если определить значение каждой, можно понять, какой смысл вкладывал маг в этот ритуал.
– Да? – с жадным любопытством переспросила я, ненадолго задумавшись. Внезапно я сообразила, что она имела в виду, и торопливо добавила. – Сейчас приду…
Они остались на кухне, а я выскочила в коридор и побежала наверх, в свою комнату. Неожиданное объяснение Майкла и Розмари словно пролило свет на происходящее, и я поняла, под каким углом надо было рассматривать древние символы. Подбежав к столу, я начала нетерпеливо перерывать бумаги в поисках моих заметок. Наконец, я нашла листок, на котором были тщательно нарисованы все двенадцать рун именно в том порядке, в котором они были изображены на камне. Подхватив свои записи, я спустилась обратно на кухню, где меня дожидались маги.
– Вот, – я положила лист на стол. Символическое значение рун я знала по памяти, поскольку одно время увлекалась этой темой. – Восемь рун в центре и четыре вокруг. В центре идут Яра, которая может означать возраст, урожай, а также текущий год, Туризас – шип, а также символ скрытых отрицательных сил, Гебу – дар. Также есть Перту – символ памяти, Эхваз – движение к цели, Райду, которая означает путь, и Иваз – знак защиты. Четыре руны вокруг: Ингваз – знак плодородия, Кеназ – факел, Иза – лёд и Лагуз – озеро. И в центре всего этого Хагалаз, которая означает град… – я на секунду запнулась.
Майкл словно понял, почему я запнулась, потому что кивнул мне, поощряя продолжить, и я неохотно договорила:
– Также Хагалаз считается связанной с Хель, скандинавской богиней смерти, и, соответственно, означает смерть.
Розмари одобрительно улыбнулась, когда я договорила.
– Что ж, отлично. Вы и в самом деле в этом разбираетесь.
– И в этом был смысл? – удивлённо уточнила я, когда не последовало никаких вопросов и возражений. – Как же можно это интерпретировать?
– Смотрите сами, – Розмари развернула к себе листок с рунами и указала на четыре руны вокруг остальных. – Эти четыре – символы стихий. Руну Яра – плодородие – можно по-другому интерпретировать как знак земли. Факел – Кеназ – это огонь. Лагуз, озеро, – соответствует воде. Иза – лёд – тоже обычно вода, но иногда ею обозначают воздух. Эти четыре руны не имеют непосредственного отношения к данному ритуалу. Занимаясь магией, мы берём силы именно из окружающей природы, из стихий, и обращаемся к ним регулярно. А вот те руны, которые стоят в центре, представляют для нас гораздо больший интерес.
– Руны, означающие текущий год, движение к цели, память и путь мы, пожалуй, можем опустить, – задумчиво сказал Майкл. – Они несут больше символическое значение. Иваз – защиту – тоже, пожалуй. А вот Хагалаз – смерть, Туризас – скрытые тёмные силы, и Гебу – дар, мне совсем не нравятся.
– А что в «даре» не так? – осторожно уточнила я.
– «Дар» может с тем же успехом означать «жертвоприношение», – зловеще поведала Розмари. – И с большой долей вероятности мы можем утверждать, что именно так всё и будет.
Они с Майклом обменялись долгими мрачными взглядами, а я, подумав, медленно произнесла:
– Но вы сказали, что руны несут больше символическое значение… Значит, они означают лишь некий смысл, который вкладывал этот маг в свой ритуал. Однако что включал в себя сам ритуал? Ведь руны не несут основополагающего значения, верно?
– Вы всё правильно поняли, мисс Эшфорд, – подтвердил Майкл. – Руны придают лишь дополнительную окраску. Смысл самого ритуала нам был понятен с самого начала.
– И в чём он заключался? – поторопила его я, когда красавец-мужчина замолчал. Майкл и Розмари снова переглянулись, словно советуясь, и я сердито выдохнула. – Послушайте, раз уж вы сами пришли ко мне, то, может, хоть на какую-то правду я имею право? Я прекрасно понимаю, что к вашему миру я не имею никакого отношения, но я должна хоть немного понимать, что происходит!
Розмари неохотно кивнула и краем глаза покосилась на свёрток, который они принесли с собой, и который теперь мирно лежал на подоконнике.
– Вы правы, – наконец согласилась она. – Объяснить вам всё происходящее и впрямь будет трудновато, но самое важное, пожалуй, можно. Мисс Эшфорд, вы, наверное, можете себе представить, что окружающая нас природа находится в некоем подобии равновесия? Добро и зло в ней сбалансированы, и, пока этот баланс сохраняется, всё хорошо?
– Ну… могу, – осторожно подтвердила я, слушая очень внимательно и стараясь не пропустить ни слова. Теория о равновесии сил в природе была не нова и вполне логична, а уж удивить ею современное поколение, выросшее на фантастических фильмах, романах фэнтези и компьютерных играх, и вовсе было сложно.
– Магов издревле считают хранителями этого равновесия в природе, – продолжила Розмари. – И, если говорить совсем коротко, то в недавнее время, буквально несколько дней назад, это равновесие было нарушено. Ритуал же, который провели около Оствика, должен был ещё больше сместить это равновесие. Это как… бросить в пруд крупный камень, чтобы взбаламутить весь водоём. Понятно?
– Вполне, – заверила я её, а потом нахмурилась. – Но зачем это кому-то делать? Нарушение равновесия – это ведь плохо, я правильно поняла?
– Правильно, – подтвердил Майкл. – На вопрос «Зачем?» мы ответить можем – в магически возмущённой среде легче творить особенно сложные и разрушительные заклинания. Так что этот ритуал у Оствика был лишь подготовительным пунктом к чему-то другому. Главный же вопрос здесь – что задумал неизвестный нам колдун, раз ему понадобилась усугубить магический дисбаланс? Что должно последовать за этим ритуалом?
– Дело ещё в том, что эффект от этого ритуала весьма кратковременный, – подхватила Розмари. Они с Майклом вообще легко продолжали мысли друг друга, словно точно знали, что каждый из них скажет в следующий момент. – Если развить аналогию с прудом и камнем, то круги от брошенного камня разойдутся по всей поверхности, но довольно быстро исчезнут, верно? Вот и здесь то же самое. Что бы этот колдун ни задумал, он будет действовать быстро. У нас есть максимум несколько дней до его следующего шага.
Я ещё немного помолчала, обдумывая услышанное.
– Как же вы определяете, что равновесие нарушено? Как его можно почувствовать?
– Маги ощущают магические возмущения вокруг, – нехотя отозвалась Розмари. Она явно пыталась подыскать правильные слова. – На самом деле не-магу это трудно объяснить. Нужно обладать магическими способностями, чтобы понять, что мы чувствуем. Но обычные люди тоже начинают замечать, что с природой творится что-то неладное. Вы ведь уже слышали об урагане и наводнении, которые произошли буквально на пустом месте? Очень сильный ветер в Лондоне, на который так удобно списывать все разрушения? Это всё последствия нарушения равновесия.