Из глубины

Ещё через неделю они получили транспорт, оружие, экипировку и направились к границе Сирии, имея вполне надёжные документы и «легенды». Если бы их остановила иорданская полиция, они бы представились как посланцы FSA к командующему американской базы. Если бы группу остановили американские патрули, Вербов предъявил бы им ксиву майора US Army Special Force, командира спецгруппы для засыла вглубь территории Сирии.

К счастью, разведка ГРУ сработала «на отлично», выбрав правильный маршрут для передвижения группы, и остановили их только по ту сторону иордано-сирийской границы, в сорока километрах от Эт-Танфа, где и готовилась совместная операция ЦРУ и МИ-6. Правда, это был патруль ИГ, который без каких-либо вопросов пропустил машины дальше, глянув на документы «майора Гордона».

Следующая остановка случилась уже перед Буль-Вендой.

День клонился к вечеру, красное солнце низко висело над пыльным горизонтом, дул холодный ветер, перенося через дорогу струи песка и пыли, и бойцы подустали, мечтая об отдыхе, о бане или хотя бы о чистом ручье, где можно было бы смыть с себя пот и грязь. Но оазисы в этой сирийской пустынной местности встречались редко, глаз везде натыкался на глинистые бугры, дюны, группы скал, сухие русла ручьёв, поросшие куртинами верблюжьей колючки и саксаулом, и в душе невольно росла тоска по русским полям, лугам и лесам.

Буль-Венда показалась впереди серо-зеленоватым островком среди безграничной желтизны и красноты пустыни.

– Приготовились! – будничным тоном приказал Вербов в пуговку рации под нижней губой.

Дорога, по которой ездили бэтээры и танки, судя по оставленным следам гусениц, пересекла мост через почти засохшую речку и вывела машины к группе скал, возле которых лепились глинобитные строения блокпоста. Слева и справа она была сдавлена глыбами камней и бетонными блоками.

Танков у въезда в деревню видно не было. Стояли два военных «Хаммера», один такой же, как у Вербова, пикап с зенитной установкой в кузове и БМП «Брэдли». Шлагбаумы отсутствовали, но стоило машинам подъехать к блокпосту на сто метров, как на дорогу вышли три бородача в выгоревшем до серого цвета камуфляже. Двое держали в руках «калаши» (Вербов невольно усмехнулся), у одного – великана двухметрового роста – через плечо, как игрушка, висел гранатомёт В-300 «Шифон», судя по конфигурации.

– Шакалы! – процедила Богушанская сквозь зубы.

Вербов был с ней согласен, так как это были боевики ИГ, собравшиеся под крылышком американских военных установить на Земле «новый порядок» сродни фашистскому или украинско-нацистскому, и они были очень опасны, опаснее тех же американских солдат, потому что их ничто не сдерживало, ни один закон, ни одна моральная заповедь.

У БМП появилось ещё несколько грязно-серо-коричневых фигур. Лениво потягиваясь, они тем не менее взялись за рукояти автоматов и винтовок.

– Дуб! – позвал Вербов.

– Вижу, – отозвался Климчук, прятавшийся в кузове пикапа под специально оборудованным боевым гнездом.

Вербов снизил скорость, потом и вовсе остановился, не доехав до блокпоста два десятка метров.

Охранники поста переждали, пока осядут клубы пыли, подошли ближе.

Вербов опустил стекло дверцы.

Детина с гранатомётом, заросший курчавым чёрным волосом по брови, сдвинул военную бейсболку на затылок, обнажая коротко стриженную голову и белую полоску лба. Он был белым, хотя рожей походил на уроженца Ирака.

– Документы, – потребовал он на арабском языке.

– Я выйду, – сказала Богушанская, открывая дверцу кабины со стороны пассажира.

Троица уставилась на девушку как на ангела, спустившегося с небес, хотя одета она была примерно в такой же камуфляж. Сняла с головы зеленоватое кепи, провела ладонью по рассыпавшимся льняным волосам. Сняла с пояса флягу в матерчатом чехле, сделала глоток. С улыбкой сказала по-английски:

– Привет, мальчики. Кто из вас старший?

Охранники переглянулись.

– Документы, – тупо повторил юный детина, но уже на английском, хотя и с акцентом.

– Позови старшего, – потянулась Богушанская с кошачьей грацией. – Тебе мои документы ни к чему.

Детина потоптался на месте, сбитый с толку поведением белой красавицы, бросая взгляды то на Вербова, то на джип с бойцами отряда, потом достал рацию и нехотя бросил в микрофон несколько фраз на арабском.

Его спутники, также поглядывающие на машины, но больше на девушку, ведущую себя совершенно свободно, словно она была здесь хозяйкой, отошли в сторонку, переговариваясь, хотя оружие продолжали держать наготове, стволами к гостям.

Из крайнего домика поста выбрались двое: заросший волосом, на этот раз рыжим (ирландец или британец), мужчина средних лет, в камуфляже и кожаной безрукавке, протёртой почти до дыр, и высокий и худой как жердь молодой парень лет двадцати, в зеленоватой кепке с длинным козырьком и эмблемой: чёрный орёл в красном круге и скрещёнными винтовками под ним. Шея у него была замотана клетчатым шарфом. Через плечо висела дулом вниз винтовка М16.

– Кто такие? – хмуро задал он вопрос на хорошем английском языке, буквально ощупав Богушанскую прозрачно-жёлтыми глазами и бросив на неподвижного Вербова подозрительный взгляд.

– Представьтесь, – сказала девушка требовательно.

Брови молодого игиловца подпрыгнули, он озадаченно помял ладонью узкий подбородок. Потом сказал гордо:

– Бригадный полковник Махмуд Баббас, Армия освобождения Сирии.

– Первый майор ОУ СпН Мэри Годвин. – Богушанская вытащила из кармашка на груди коричневую книжечку, раскрыла, показала парню свою фотографию, сложила удостоверение, спрятала в кармашек. – Выполняю секретное задание. Где у вас можно остановиться?

Молодой человек покосился на спутников, помялся, раздумывая.

– Что за задание?

Богушанская усмехнулась.

– Как говорил герой одного нашего боевика: если я скажу своё имя, мне придётся убить вас, мистер Баббас. В этой деревушке есть приличный дом, где можно отдохнуть и умыться?

– К сожалению, мисс Годвин, вам придётся проследовать мимо. Буль-Венда занята.

– Кем? – удивилась «мисс Годвин».

Баббас замялся.

– Здесь остановились ваши… м-м, коллеги.

– Коллеги?

– «Эйрборн».

Богушанская вытащила из-под погончика выцветший берет, натянула на голову. Она знала, кто на самом деле скрывается в деревне, хотя словечко «Эйрборн» обозначало армейский спецназ США, которому здесь нечего было делать. На самом деле в Буль-Венде расположилось спецподразделение по организации провокаций, использующее как «белые каски», так и СМИ и боевиков ИГ.

– Мы с ними договоримся.

– Нам приказано никого в деревню не пропускать.

– Мы всего на одну ночь.

– Поезжайте в Эт-Танф, там вас примут лучше.

Тон Богушанской стал ледяным.

– Я знаю, куда мне следует ехать, полковник. До Эт-Танфа двадцать миль, больше часа езды по вашим дорогам, а мои люди устали. Позвони боссу, кто у них главный, объясни ситуацию. Нам всего-то требуется вода и помещение, где можно поспать. Завтра рано утром мы уедем. И побыстрей! Не хватало ещё, чтобы нас засекли русские беспилотники.

Последняя фраза подействовала. Командир охранения взялся за рацию, отвернулся. Доложил кому-то о прибытии спецгруппы, выслушал ответ.

– Мисс Годвин, ещё раз – кто вы…

– Спецназ первого оперативного управления.

Полковник (Вербов внутренне усмехнулся, зная, что американцы щедро награждали полевых командиров ИГ званиями, оружием и недорогими подачками) снова уткнул губы в микрофон рации.

Богушанская обошла пикап, заняла место рядом с Вербовым.

Баббас сказал:

– Хорошо, – повернулся к машине. –   Проезжайте, третий дом слева, вас встретят.

Вербов завёл двигатель, врубил первую передачу, пикап медленно покатил мимо собравшихся охранников, проехал бетонные кубы и камни, углубился в деревню.

– На посту восемь, – доложил ехавший в джипе Тамоников, сосчитавший встречающих.

Вербов не ответил.

По сообщениям разведки, в деревне, давно покинутой жителями, находилось тридцать боевиков подразделения FAS, три эмиссара ЦРУ и МИ-6 и пять специально подобранных «специалистов по диверсиям», на которых и возлагалась обязанность постановки «авиаудара по Эт-Танфу». В принципе, всех их можно было легко уничтожить, сбросив с самолёта одну управляемую бомбу либо запустив ракету за триста километров отсюда. Однако важнее было взять в плен инструктора и заставить его рассказать всему миру правду о готовящемся преступлении.

Их встретили ещё до указанного строения: трое бородачей и один белый, хорошо выбритый, с обмотанным вокруг шеи шарфом, в обычном пустынном (то есть выгоревшем до белизны) камуфляже, вооружённые американскими винтовками. Один из бородачей, самый хилый, держал под локтем израильский «Узи».

Вербов остановил пикап.

Богушанская снова вылезла, упёрла руки в бока, разглядывая подходивших.

Белый, средних лет, с землистым лицом больного малярией и криво изогнутыми лягушачьими губами, не спеша подошёл к девушке.

– Майор Годвин?

– А вы кто? – вопросом на вопрос ответила Богушанская.

– Полковник Роджер, отряд ПП «Эйрборн», подразделение сил специального назначения. Какими судьбами, мисс? Нас никто не уведомил о вашем прибытии.

– Разумеется, – кивнула «Мэри Годвин». – Если бы кто-то проговорился о нашем появлении, его уже расстреляли бы. Я не знаю и не хочу знать, что здесь делает армейский спецназ, но прошу только дать возможность отряду отдохнуть. Мы третьи сутки в дороге, парни измотаны.

– Откуда?

Богушанская молча ткнула пальцем в сторону оставленного позади поста охранения.

– И куда?

Она снова молча указала вперёд, на уходящую на север, к горизонту, улицу деревни.

Представившийся полковником Роджером мужчина раздвинул в улыбке узкие губы.

– Понятно. Я вынужден доложить командованию…

– Докладывайте. Группа Си-Эйч на маршруте, и всё. Где мы можем остановиться? Нужен колодец с чистой водой или скважина.

– Пруд подойдёт? Пить воду из него нельзя, но обмыться можно. Скважин тут нет, а колодец нам самим нужен.

– Спасибо и на том. Придём к вам за водой для питья.

– Хорошо, – с видимой неохотой сказал Роджер. – Можете занять халупу на краю деревни, под жёлтой крышей. Только просьба не шуметь и не шататься по деревне.

– Нам не до шатания, сразу ляжем спать.

Мужчина с лягушачьими губами козырнул, отступил в сторону.

Богушанская уселась в пикап.

Вербов повёл машину дальше.

Деревня Буль-Венда состояла всего из двух десятков глинобитных и саманных лачуг, отгороженных невысокими заборами. Все они строились по единому принципу и отличались друг от друга только цветом крыш и размером занятых пристройками участков.

Возле встретившихся на пути целых с виду построек стояли по двое-трое бородачей в камуфляже или в арабских бурнусах, молча смотрели на проезжавшие мимо машины.

Дом, занятый наёмниками и американо-британскими инструкторами, был выше других и приличней. Он, видимо, принадлежал когда-то местной «знати» или старосте деревни. Возле него стояли два «Хамви» в пятнистой окраске, серо-жёлтый минивэн «Долли» и турецкий БТР «Эрджеп». Два моджахеда из Свободной армии Сирии, провожавшие взглядами машины, демонстративно держали руки на прикладах винтовок.

Остановились у строения под жёлтой крышей, сооружённой из обмазанных глиной вязанок каких-то растений наподобие ковыля.

– Клен, Тополь, – вызвал Вербов бойцов.

Оба капитана вылезли из джипа, потягиваясь, направились к ветхой калитке, скрылись во дворе дома. Через минуту появился Панин, объявил во всеуслышание на английском языке:

– Нормально, майор, можно селиться.

– Загоняйте машины, – так же на английском скомандовала Богушанская, вылезая из пикапа, продолжая играть роль командира отряда. За ними явно наблюдали, и надо было вести себя так, как вели бы в этих условиях настоящие спецназовцы США.

Через час окончательно стемнело.

Освежившиеся и покормленные бойцы занялись разведкой местности, выполняя каждый свою задачу.

Вербов через спутник связался с Москвой, доложил Черепанову о выходе на цель.

– Пока всё тихо, нас приняли за своих.

– Вариант Б, – ответил командир подразделения и он же руководитель операции, находившийся в данный момент в штабе ГРУ на Карамышевской набережной. – «Вертушка» поднимется в воздух по вашему сигналу. Американский спутник будет над вами через сорок минут, после чего у вас будет всего полчаса на завершение спектакля.

– Мне нужно уточнить численность боевиков FSA. Сам я не могу открыто использовать своих парней.

– Разведка работает, спутник висит над вами и сканирует Буль-Венду и весь район. Непонятных передвижений не замечено. Связь на той же частоте.

– Понял. – Вербов, пересевший в джип, оборудованный компьютеризированным комплексом связи и навигации «Скайнет» американского производства, отстучал на клавиатуре свой пароль и несколько минут изучал переданные спутником изображения деревни.

Вариант А предполагал атаку провокаторов прямо в деревне с последующим отступлением в Иорданию или в Ливан. Но в штабе, очевидно, посчитали количество присутствующих в деревне боевиков FSA чрезмерным и отдали предпочтение второму варианту, который предусматривал атаку Буль-Венды сирийской авиацией. Под шумок взять в плен инструктора операции, того же полковника Роджера, который на самом деле являлся спецагентом английской МИ-6, так сказать, одним из её джеймсов бондов, капитаном Эдвардом Блэкфордом.

По сведениям, полученным от разведки, в Буль-Венде расположилось самое радикальное крыло FSA в количестве тридцати трёх боевиков, и они действительно представляли собой реальную силу. Справиться с ними в коротком внезапном бою было трудно, требовался другой план, и штаб рекомендовал вариант Б.

К двенадцати часам ночи движение в деревне прекратилось, наступила тишина. Единственная улица не освещалась, но все бойцы отряда имели очки ночного видения и ориентировались в темноте прекрасно.

Небо затянуло тучами. Похолодало. Климат в южных районах Сирии на границе с Иорданией и Ливаном был резко континентальным, и в конце апреля температура воздуха ночью нередко опускалась до минусовых значений.

Где-то раздался стук дизель-генератора: обитатели деревни мёрзли и включали в домах тепловые пушки.

Вербов пожалел, что у них такой пушки не было.

– Алярм! – выдал он в эфир сигнал внимания. – Через сорок минут начинаем!

Бойцы ответили короткими «ок».

Вербов не знал, где именно располагается сирийский военный аэродром, поэтому после проверки готовности бойцов к работе связался с лётчиками на известной только ему частоте.

– Гром в эфире! – добавил он по-арабски.

– Колибри слушает, – ответили ему.

– Колибри, время полёта к Буль-Венде?

– Двадцать пять минут.

– Подъём через четверть часа. Не ударьте по нам.

– Прицепите на крыши тачек светокодовые отражатели.

– Прицепили.

– Тогда ждите «птичку».

Связь прервалась.

Вербов вылез из джипа, глянув на беззвёздное небо, сказал подошедшей Богушанской:

– Инга, будешь прикрывать спину.

Девушка улыбнулась, судя по ответу:

– Я думала, ты скажешь «задницу». Американцы любят повторять это слово.

– Ну я всё-таки считаю себя джентльменом, – ответно улыбнулся Вербов. – Нервничаешь?

– Есть немного, – призналась Богушанская. – Была бы моя воля, я бы перебила всю эту чёрную шваль без исключения!

– Нужен язык.

– Лишь бы довезти живым.

– Прорвёмся, майор, не впервой.

Послышался приближающийся рокот вертолётных винтов.

– По машинам! – скомандовал Вербов. – Маски!

Вертолётов была два, судя по дроблению звука. Прожектора они не включали, ориентируясь по приборам, шли совсем низко над пустынной местностью и были не видны до тех пор, пока не выскочили над деревней.

Две огненные стрелы сорвались с неба, осветив консоли ракетных подвесок, вонзились в дом, где расположились боевики FSA, и в соседний с тем, где прятались американо-британские инструкторы.

Второй вертолёт ударил по двум блокпостам у деревни одновременно, перекрывавшим дорогу с севера и с юга.

Кусты пламени в раскатах грохота осветили деревню. Загорелись сразу три дома, заливая окрестности дёргающимся красно-оранжевым светом.

Уцелевшие боевики FAS выскочили на улицу, вертя головами, паля из автоматов во все стороны. Звуки их стрельбы перекрыли гулкие очереди вертолётных пулемётов. Вспыхнули ещё два куста пламени и дыма, с визгом пронеся по улице вихри смертельных осколков.

Стрельба из автоматов стихла.

Пикап и джип выскочили на улицу, за несколько секунд достигли дома, возле которого уже горели машины, принадлежащие группе «Роджера»-Блэкфорда.

Вербов, не оглядываясь, выскочил из пикапа, берясь за рукоять пистолета. Он был абсолютно уверен, что Богушанская не отстанет ни на шаг.

Климчук встал за пулемёт.

Бойцы группы в противогазах, надвинув приборы ночного видения, тенями перелетели метровой высоты глиняный забор, бросились к дому вслед за командиром, нейтрализуя выскакивающих оттуда бородачей точными выстрелами.

Алексеев дважды выстрелил в окна из «Барретта»[3], посылая в дом усыпляющие гранаты.

Гранаты пробили стёкла окон, раздались два негромких хлопка, наружу выплеснулись лепестки белого дыма. Крики внутри дома стихли.

Переждав секунду, Вербов ворвался внутрь дома через распахнутую дверь, на пороге которой лежал убитый бородач.

Дом состоял из трёх комнат. В первой прятались наёмники, другая использовалась в качестве столовой, судя по горе грязной посуды на столах. В третьей обитали инструкторы. Их почему-то оказалось двое, лежащих на полу в клубах оседающего дыма.

На фоне чёрного провала на полу комнаты зашевелился мрак.

Раздалась очередь: стреляла Богушанская.

Глыба мрака с глухим криком исчезла в полу.

– Подвал! – констатировала Богушанская, бросая в дыру гранату.

Из-под пола раздался взрыв и ещё один крик.

– Проверить! – скомандовал Вербов, опуская пистолет и подскакивая к лежащим на полу телам.

Появившийся следом за девушкой капитан Старцев дал очередь из автомата в люк, сиганул вниз. За ним прыгнул Панин.

Вербов перевернул лежащего ничком мужчину в длинной белой рубашке и шортах. Это был знакомый «полковник Роджер», потерявший сознание. Очевидно, он спал во время атаки вертолётов и не успел переодеться.

Второй мужчина, молодой, бритоголовый, с квадратной челюстью, в не застёгнутой куртке на голое тело и джинсах, очевидно, был агентом МИ-6, хотя Вербов мог и ошибаться.

– Забираем первого!

Из подвала вылезли Старцев и Панин.

– Там было двое, один белый, другой чёрный. Там же лаборатория, химия, контейнеры и два жёлтых баллона, один с хлором.

– Снять всё на видео. Приведите в чувство Роджера.

В подвал спустились Панин и лейтенант Костеридзе, он же Миндаль, отвечающий за видеосъёмку операции. На нём были закреплены две мини-камеры, замаскированные под пуговицу на куртке и кокарду на кепке, постоянно работающие. Ещё одну – классный японский Ikegami в «шпионском» исполнении – он держал закреплённой на ладони.

– Тополь – доки!

– Есть!

– Внизу целый архив, – сказал Панин.

– Забирайте всё. Дуб, помоги ему.

– Есть.

– Роза!

Богушанская достала из своего нарукавного фармкармана шприц-модуль с психотропным препаратом, быстро приводящим человека в сознание, прижала штуцер к щеке пленника.

Пшикнуло.

«Полковник Роджер» вздрогнул, слабо шевельнулся, открыл мутные глаза.

– Наручники!

Климчук защёлкнул на руках Роджера наручники.

– К машине!

Инструктора подхватили под руки и потащили, подталкивая, наружу.

Взрывы и стрельба в деревне прекратились. Вертолёты сделали своё дело, превратив полдеревни и блокпосты в развалины. Один из них улетел. Второй снизился и сел в сотне метров от последнего дома, прямо на улице-дороге.

– Бум на ноль! Аллюр три креста!

Бойцы группы дружно бросились выполнять приказ.

Первая команда означала установку взрывных устройств на всех стенах дома, вторая – отступление к машинам с максимально возможной скоростью.

Пленного, так и не успевшего понять, что произошло, усадили в джип. Туда же загрузили три коробки с какими-то папками и дисками, а также мешок с найденными у инструкторов и наёмников документами.

Внезапно из окон одного из уцелевших домов раздалась очередь.

Вскрикнул Тамоников.

Бойцы попадали на землю, вскидывая оружие.

Климчук прыгнул в кузов пикапа, не обращая внимания на ливень пуль, развернул пулемёт и дал длинную очередь, прошивая саманные стены строения крупнокалиберными пулями.

Автомат захлебнулся.

Алексеев на всякий случай выстрелил из гранатомёта обычной осколочной гранатой.

Взрыв буквально развалил дом на соломенно-глиняные блоки, из которых он был построен.

– Погнали!

Бойцы запрыгнули в джип, растопырившись стволами во все стороны, помогли раненому в плечо Тамоникову, и севший за руль капитан Шкаликов повёл машину вслед за сорвавшимся с места пикапом Вербова, за рулём которого сидела Богушанская. Через несколько секунд сзади раздался мощный взрыв: взлетело на воздух прибежище провокаторов, похоронив под обломками все следы присутствия отряда спецназа ГРУ.

Взорвались и баллоны с хлором и каким-то химреактивом, но машины были уже далеко, и волна отравляющих газов их не догнала.

Минута потребовалась на то, чтобы добраться до пятнисто-жёлтого Ми-8, не выключавшего двигатель, винты которого подняли настоящую пыльную бурю.

Забрали из джипа аппаратуру связи и навигации, вытащили Роджера, обалдевшего от навалившейся на него беды, впихнули в вертолёт, забрались сами.

Сработали оставленные в кабинах мины, разнося машины на части.

Вертолёт взлетел, оставив на земле два яростных костра и догорающую деревню Буль-Венда.

Вербов раскрыл планшет комплекса спутниковой связи.

Черепанов откликнулся сразу, как только заработал канал:

– Слушаю.

– Работа закончена, – доложил Вербов, напрягая связки: в кабине было шумно из-за лопотания винтов. – Везём посылку.

– Хорошо, дорога ровная, отход по стандарту, до встречи. Срочно возвращайтесь, вас ждут.

«Кто?!» – едва не ляпнул Вербов, но сдержался, прокричал:

– Понял, будем вовремя.

– Кто… вы?! – обрёл дар речи «полковник Роджер».

– Твой кошмар! – проворчал капитан Алексеев.

Вертолёт снизился до высоты в полсотни метров и понёсся на северо-запад, по направлению к Дамаску.