Полигон. Книга 1
Вечером он создал из выздоровевших, но еще не выписанных из медсанчасти солдат команду из восьми человек, выдал им четыре лома и приказал притащить сейф из штаба в медсанчасть. Дежуривший в штабе сержант, видя, как уверенно работают солдаты, не нашел в их действиях нарушений. Единственное, что он сделал, это спросил:
– Кто приказал забрать сейф?
– Главный врач! – последовал ответ. Считая, что все в порядке, он вскоре забыл об этом. Дежурному по части не могло даже в голову прийти, что сейф, весивший почти два центнера, может кто-то вытащить и унести. Поэтому он не обратил никакого внимания на отсутствие сейфа, а вопрос начфина: «Где сейф?» – прозвучал для него как гром среди ясного неба.
Капитан Серов пришел в часть в то самое время, когда сейф уже несли из медсанчасти в штаб. Пройдя мимо кабинета финансовой службы и обнаружив дверь в него запертой, он прошел в кабинет командира. В кабинете кроме командира был и начальник финансовой службы, и еще какие-то офицеры. Серов доложил о цели прибытия.
– Садитесь! – поздоровавшись, сказал командир, – Что там нового у вас наверху?
– К нам новости приходят в последнюю очередь. Вы в этом отношении информированы намного лучше!
– Я слышал, что штаб планирует специальные учения для штабных работников. Наших штабистов то будут привлекать?
Слухи о том, что штаб планирует учения для штабных офицеров, ходил давно, но как-то странно было слышать вопрос об этом от командира полка. А тот продолжал спрашивать и говорить о всех тех слухах, которые ходили по дивизии. Так прошло минут десять. Беседа стала раздражать.
– Мы, наверное, пойдем работать? Я в тех вопросах, которые вы ставите, слабо информирован!
– Одну минуту!
Подполковник поднял трубку телефона.
– Что нового? – выслушав ответ, он сказал, – Да! Идите! Если будут вопросы, обращайтесь, решим!
– Что это он волынку сегодня тянул? – спросил Серов Епифанова, когда они вышли.
– Время тянул. Сейчас в кабинете расскажу, – Умора!
Через пять минут Серов уже знал о чрезвычайном происшествии, а через час о нем знала уже вся дивизия, поскольку позвонил Смирнов и потребовал особенно тщательно проверить: все ли в порядке в кассе, нет ли недостачи. Но это уже было проверено. Из кассы не исчезло ни рубля! Попытки открыть сейф не предпринимались просто потому, что у капитана Маслова не хватило на это времени.
– Тогда оставь этот факт без внимания! Не хватало еще, чтобы над нами все смеялись все финансисты округа.
– Над этим надо бы подумать. Скрыть это вряд ли удастся. Смеяться все равно будут.
– Одно дело, когда будут смеяться над документально подтвержденным фактом, другое – когда смех основан только на слухах.
– Да над нами и так смеются! – сказал Епифанов, когда Серов положил трубку, – Вас еще не было здесь, когда приезжал генерал Тришин? Захотелось ему побывать в воинских частях и побеседовать с командирами. Заходит в штаб к нашему командиру и задает ему вопрос: «Как часто Вы проверяете кассу?». Тот вспомнил, что раз в месяц расписывается об этом в журнале и ответил правильно.
– А по какому документу получает начфин деньги в банке?
Командир долго думал и ответил: «По накладной!»
– Ну, если у Вас начфин получает деньги в банке по накладной, то разговаривать больше не о чем!
Когда командир дивизии узнал о содержании этого разговора, он приказал собрать на плацу перед штабом всех командиров на инструктаж, а начальнику финансовой службы дивизии провести этот инструктаж.
За этим занятием застал командиров частей генерал Тришин, возвращаясь в штаб дивизии после посещения воинских частей. Увидев начальника финансовой службы дивизии, с которым он уже познакомился, на плацу, генерал поинтересовался:
– Чем это Вы здесь занимаетесь?
– Командир дивизии приказал собрать командиров всех частей и провести с ними занятие по финансово-хозяйственной деятельности, – доложил Смирнов.
Генерал не стал расспрашивать, но, по всей вероятности, принятые командиром дивизии меры его устроили, и история не получила продолжения. Так, что удивительного в нашем полку полным-полно, надо это только увидеть.
– Здесь тоже есть чему посмеяться.
И Пикалов рассказал о встрече с замполитом.
– Что он сказал о причинах пребывания прапорщиков у штаба? – переспросил Епифанов.
– Что ждут указаний от своих начальников.
– Ерунда! Они тянут время до 11 часов. В это время открывается ликёро-водочный магазин на станции. И главная их задача – определить: кого послать за водкой? А указания начальства всегда одни и те же: иди и работай.
Глава 6
Капитан Серов не имел высшего образования и офицером стал не сразу. После окончания школы он поступил в финансовый техникум, закончил его. По распределению он попал в Грузию, в районный финансовый отдел, где стал ревизором. Как молодого и неопытного специалиста его прикрепили к старому опытному ревизору Абашидзе. С ним он поехал в свою первую ревизию в один из отдаленных колхозов района.
В союзных республиках в то время люди разговаривали на двух языках: между собой – на национальном, с людьми не своей национальности – на русском языке. Поэтому Серов никаких затруднений в общении не испытывал. Что касается делопроизводства, то оно велось только на русском языке.
После прохождения необходимых формальностей ревизоры приступили к работе. Серов проверял свои вопросы, Абашидзе свои, он же осуществлял руководство всей проверкой.
Просматривая документы, Серов нашел нарушение и обратился, как и положено, к руководителю.
– Сейчас разберемся! – обрадованно сказал Абашидзе и подозвал к себе главного бухгалтера. Разговаривали они на грузинском языке несколько минут.
– Пополам? – спросил по-русски Абашидзе.
– Пополам, – согласился главный бухгалтер и пошел в свой кабинет.
– Продолжай! Вопрос решён! – сказал Абашидзе, возвращая документы Серову.
Через некоторое время Серов нашел ещё одно нарушение и опять подошел к руководителю. Повторилась та же самая сцена, что и предшествующем случае.
Дождавшись, когда главные действующие лица произнесут сокровенную фразу: «Пополам!», Серов спросил руководителя, о чем они говорили и что значит пополам.
– Это значит, что мы это нарушение не увидели. За это с него причитается!
– Как это не видели, а если перепроверят?
– Ну, и что? Мы проверяем выборочно. Там, где правильно – мы проверяли. Там, где неправильно – мы не проверяли. Мы же не делаем отметок на документах, оформленных на незаконное расходование средств. Поэтому вторичная проверка нам не страшна. Да и сами проверяющие поступят, скорее всего, как и мы.
Серов съездил еще на несколько ревизий с Абашидзе и понял, что работать на своей должности он не сможет. Тут, очень кстати, пришла повестка из военкомата, и Серов ушел на военную службу.
Два года в армии прошли незаметно, служба Серова не тяготила, но, когда срок её стал подходить к концу, он почувствовал, что в Грузию его не тянет и решил поступить в военное училище. Никаких препятствий для поступления не было, и Серов стал курсантом военно-финансового училища. Учиться было легко, т. к. многое из того, что преподавали в училище, он проходил в техникуме. На втором курсе он женился на девушке из своего села. Ровно через девять месяцев после свадьбы он стал отцом и главой семьи.
По распределению он попал вначале в Забайкальский военный округ, где прослужил три года. Это был стаж, который давал право на поступление в военно-финансовую академию. Препятствий не было. Но в то время, когда Серов начал готовиться к поступлению, его вызвали в отдел кадров дивизии и предложили поехать на службу за границу, в Германию. За время службы за границей платили денежное довольствие в двойном размере, по сравнению с размером, выплачиваемым в стране. Кроме того, служба за границей давала возможность приобрести качественные заграничные товары: мебель, посуду, одежду и т. д. Поразмыслив и посоветовавшись с женой, Серов решил ехать за границу.
Из-за границы он вернулся капитаном и получил назначение в одну из частей гарнизона, располагавшегося возле станции Весенняя. Но, служить здесь долго не пришлось. Через месяц после его приезда к новому месту жительства приехала жена и занялась поисками работы. Нашлось место в детском садике – воспитателем. Но, прежде чем приступить к работе, следовало пройти собеседование у начальника политического отдела.
– Будь с ним поделикатнее и повежливее! – предупредила её заведующая детским садом. Что означали эти слова – женщина поняла только после встречи с этим начальником.
В назначенное время она пришла на беседу. Вначале разговор шел о работе, о воспитании детей, о жизни за границей и т. д. Затем подполковник стал в содержание беседы вставлять двусмысленные вопросы. Женщина отвечала общими фразами или смущенно улыбалась, помня наставления заведующей детским садом.
В какой-то момент подполковник Кохриманов, наблюдая за ней, определил, что она созрела для другой беседы. Он встал и подошел к сидящей женщине, которая, чтобы продолжить беседу обернулась к нему. Подполковник сделал шаг вперед и обнял её. Женщина, не сразу понявшая, что происходит, вначале не сопротивлялась, но поняв, чего хочет начальник, дернулась и попыталась оттолкнуть его и вырваться.
– Не ломайся! – услышала она и почувствовала, как он ощупывает её тело.
– Пусти! – выкрикнула она. Но подполковник и не думал её отпускать, запуская руку за воротник к обнаженной части тела. И тогда женщина стала кричать и звать на помощь. Кроме того, она пустила в ход ногти.
В приемной было несколько человек. Услышав крики, один из них распахнул дверь: узнать, в чем дело.
В коридоре поблизости тоже было несколько человек, которые также устремились в приемную. Хотя в момент, когда открылась дверь, подполковник отпрянул от женщины, несколько человек увидели, чем занимался начальник политотдела. Те, кто не видел, но слышал, тоже поняли все. Штаб зашумел. Рыдающая женщина в слезах прибежала в приемную командира дивизии. Через несколько минут о происшедшем знали все.
Такого в гарнизоне еще не было. То, что начальник политотдела использовал свою должность для обольщения молодых женщин, знали многие. Но, чтобы так нагло и используя силу – этого ещё не было.
Минут через пятнадцать о происшедшем уже знал и Серов. Придя в штаб дивизии, он нашел свою жену в кабинете командира дивизии, который пытался её успокоить. Начальник политотдела на всякий случай удалился из штаба – выяснять отношения перед разгневанным мужем он не хотел.
Зайдя в кабинет командира дивизии, он забрал жену и не говоря ни слова, повел её домой. Немного успокоив её, он вернулся к месту службы и сел писать жалобу, которую следовало подавать по команде, т. е. ближайшему начальнику. Зарегистрировав жалобу у делопроизводителя, он пошел к командиру части.
Тем временем командир дивизии принимал свои меры. Офицеров и служащих, находившихся в приемной, он попросил не придавать случившемуся слишком много внимания и помалкивать больше, чем говорить. Затем он вызвал начальника отдела кадров и приказал срочно оформить подполковника Кохриманова в отпуск. Затем позвонил командиру полка, где служил Серов и попросил провести работу, чтобы случившееся не вышло за рамки гарнизона. Поэтому, когда Серов вошел в кабинет своего командира, тот уже четко знал, что надо делать. И он попытался уговорить Серова не придавать большого значению случившемуся, взять пару дней отпуска, успокоить жену и т. д. Однако, цели, поставленной комдивом, выполнить не удалось: начфины не очень-то боялись офицеров с большими звездами. Уговорить или запугать Серова командиру части не удалось, о чем пришлось доложить командиру дивизии. И тогда командир дивизии принял экстренные меры. Он вызвал Серова к себе в кабинет и предложил ему новое место службы – за границей, в Чехословакии. Естественно, что ехать надо быстро. Естественно, что с женой. Естественно, что времени на выяснение отношений с начальником политотдела не будет. С ним он разберется сам.
И Серов согласился. За сутки он собрал свои вещи и уехал в Чехословакию, прослужив в Союзе чуть больше месяца.
Прошло пять лет, и Серов опять вернулся из-за границы и был назначен заместителем начальника финансовой службы дивизии. В штабе округа, где он получал документы, ему назвали только номер части и место её дислокации. Прибыв в гарнизон, он был неприятно удивлен тем, что приехал туда, откуда уезжал. Вторым неприятным сюрпризом стало то, что должности командира дивизии и начальника политического отдела исполняли те же лица, что и пять лет назад. Во время беседы в финансовой службе округа, заместитель начальника полковник Виткин проинформировал его, что его будущий начальник капитан Смирнов – кандидат для поездки на службу в капиталистическую страну.
– Служите! – сказал он, – Будет все хорошо – рассмотрим Вас, как кандидата на должность начальника финансового отдела. Получите должность, а затем и очередное звание. А дальше – видно будет.
Но прибыв к месту новой службы, Серов понял, что повышение здесь он не получит. Командир дивизии и начальник политического отдела помнили были те же, что и пять лет назад. Оба получили очередные воинские звания. Оба помнили его. Хотя он занимал неудобную для них должность зама начальника отдела – ревизора, повышать его выше они даже и не думали. А без их согласия о более высокой должности можно было только мечтать.
В гарнизоне нашлось несколько человек, которые помнили происшествие с женой Серова, и вскоре уже все знали, что в гарнизон вернулись главные герои почти забытой истории. Зная о неприязни к Серову со стороны начальника политического отдела и командира дивизии, офицеры штаба, в том числе и те, с которыми он дружил, открыто не демонстрировали свою дружбу. Сам же Серов, зная, что спрос с него будет повышенным, был со всеми подчёркнуто вежлив и официален, поэтому казался сухим и неприятным офицером.
Глава 7
Два раза в месяц, по субботам, в дивизии проводились парково-хозяйственные дни. В эти дни весь личный состав должен был обслуживать технику. В тех подразделениях воинских частей, где техника была у каждого военнослужащего, они действительно её обслуживали. Но, кроме них, были другие, у которых техники не было или её было так мало, что не хватало на всех. Какая техника была у мотострелкового взвода? Три бронетранспортера и личное оружие военнослужащих. Но бронетранспортеры обслуживали водители, а личное оружие техникой не считалось. Поэтому в этот день выполнялись многие работы, которые к обслуживанию техники не имели никакого отношения: кладовщики наводили порядок на складах, писари – в служебных кабинетах начальников, каптенармусы – в каптерках.
Не было никакой техники и у начальников финансовых служб полков и батальонов. В штабе дивизии была одна единственная вычислительная машина АСКОТА-170. Когда её прислали – многие начальники захотели взять её себе в свои отделы. Но, после знакомства с порядком её работы, это желание быстро пропадало. Машина начала путешествовать из одного отдела в другой, пока не остановилась в финансовом отделе. Может быть, она недолго побывала бы и там, но финансовая служба округа требовала механизировать учетный процесс. Поэтому машину закрепили за этой службой, а в отчетах уже несколько лет указывалось, что имеется вычислительная машина и идет процесс её освоения. Благодаря этому, начальник отдела получил возможность указывать в плане проведения парково-хозяйственного дня работу по обслуживанию этой машины. Второе мероприятие, которое начальник отдела указывал в своем плане, называлось кодификацией руководящих документов. Так как никто не знал, что такое кодификация, план утверждался, и можно было заниматься своими делами. Никто и никогда не проверял, чем же занимаются начальники финансовых служб во время парково-хозяйственного дня. Однажды один из начальников штабов в этот день обошел штаб и, обнаружив в рабочем кабинете начальника финансовой службы полка капитана Денисова, потребовал, чтобы тот немедленно шел либо в автопарк, либо на техническую территорию. Объяснения, что там ему нечего делать, на него не подействовали.
Приказ командира – закон для подчиненного. Начальник штаба не был командиром, но он был прямым начальником для всего личного состава части и его приказы подлежали исполнению. Капитан Денисов прихватил с собой счеты, пару книг учета и стопку документов, пошел в автопарк. Он нашел чистое место на недавно заасфальтированной части парка, разложил документы и книги учета, соорудил себе сиденье из кирпичей, которые валялись рядом и начал что-то подсчитывать. Чтобы документы не унёс ветер, он положил на них камешки и обломки кирпичей. За этим занятием его застал командир части, который поинтересовался: чем это он здесь занимается?
Денисов доложил, что из штаба его выгнал начальник штаба обслуживать технику. Единственная техника, которую он имел – счеты конторские, тринадцати прутковые. Они в полном порядке. Услышав его доклад, командир потребовал, чтобы он шел отсюда ко всем чертям с матерями. Денисов собрал документы и книги и пошел назад в штаб. По пути он встретил начальника штаба, который поинтересовался причиной столь быстрого ухода его из автопарка.
– Меня командир отослал ко всем чертям. Поэтому я иду к Вам! Какие будут ещё приказания? – ответил Денисов.
– Идите на …, в штаб! – ответил подполковник. Больше его в автопарк не посылали.
Парково-хозяйственный день по плану продолжался до обеда. Но на практике, офицеры и прапорщики покидали места работ примерно на час раньше. Временных ориентиров было два. Первой ориентир – время прихода командира дивизии в штаб. После того, как он закончил обход мест проведения парково-хозяйственного дня и уходил в штаб, можно было расслабиться. В это время некоторые офицеры и прапорщики стремились незаметно по какой-либо причине или без неё уйти поближе к дому. Другие начинали кучковаться и объединяться в неформальные группы. Группы эти были давно сложившимися, в них все знали свои функции. Вопрос о том, чем заняться был давно известен, и подготовка к его решению осуществлялась заблаговременно. За день-два закупалось спиртное и закуска. Место проведения мероприятия знали все, в том числе офицеры, не входившие в эти группы и солдаты, которых посылали за ними в случае нештатной ситуации. В подразделениях и казармах оставались только те офицеры и прапорщики, которые несли службу в наряде или были ответственными за порядок.
Вторым временным ориентиром был уход домой командира дивизии и начальника штаба. Как только личный состав узнавал, что эти офицеры прошли через контрольно-пропускной пункт, все работы прекращались. Исключение делалось только для работ по устранению недостатков, на которые указал командир дивизии или начальник штаба.
И сегодняшний парково-хозяйственный день не стал исключением.
Примерно за час до обеда в кабинете, где работал Пикалов, раздался телефонный звонок.
– Заканчивай работу и выходи на крыльцо! Пора на пенёк!
Пикалов вышел на крыльцо штаба. Смирнов был уже там.
– Готов?
– Всегда, готов, когда мне ничего не поручали!
– Будешь так говорить, поручим! А, сейчас пойдем!
Вдвоем они двинулись в сторону контрольно-пропускного пункта. Подходя, Пикалов оглянулся и увидел, что за ними следом идут другие офицеры-финансисты, разделившись на три группы.
Первая группа была совсем близко. Нештатным её предводителем был Епифанов, который рассказывал одну из историй, которая с ним приключилась.
– Вчера понадобились деньги. Поехал в банк. Подхожу к окну, отдаю чек. Минут через двадцать зовут к кассе. Подхожу. Кассирша информирует: деньги может выдать только металлическими рублями. Других нет. Пришлось взять. Приезжаю. Сижу в финчасти, думаю, что с ними делать. Входят три офицера. Один из них спрашивает: есть ли деньги? Отвечаю, что только металлические рубли.
– Давай! – говорит старший лейтенант, – Беру! Только отсчитай мне вначале одну сотню, а потом другую, а потом все остальное.
Даю ему ведомость, он расписался. Отсчитал первую сотню. Тот принял и оставил её на барьере. Затем отсчитал вторую сотню. Тот её тоже оставил на барьере. Офицеры, пришедшие с ним, улыбаются, ждут: что будет дальше? Каждая куча весит килограмма три-четыре.
– Ты помнишь, что я брал у тебя в долг сто рублей? – спросил старлей одного из сопровождающих.
– Да! – ответил тот.
– Забирай вот эту кучу!
– А ты помнишь, что я брал у тебя девяносто рублей? – обратился он к второму офицеру, – Так вот, из этой кучи я беру десятку, остальные твои.
– Давай остальные и я пошел!
Я отсчитал ему еще двадцать рублей, тот положил их в карман и, улыбаясь, отошел от барьера, наблюдая, как его товарищи распихивают металлические рубли по карманам.
– Да, тяжело вам придется! – улыбнулся старлей.
– Они его не поколотили, когда вышли из штаба? – спросил кто-то.
– Вряд ли!
– А что вы сделали с остальными металлическими рублями.
– Пришел отпускник. Попросил зарплату. Я ему: «Только железными рублями!»
– Давай, только положи их в мешок, в котором их вам в банке дали.
Я выдал ему. Он прямо с мешком отнес их жене, и теперь не упускает случая, чтобы сказать жене: «Я тебе деньги мешками носил!»
Продолжая разговаривать, офицеры прошли по улице мимо жилых домов, вышли на окраину городка и подошли к тропинке, которая через кустарник вела к реке. По тропинке они дошли до реки, и пошли вдоль берега. Пройдя немного, они оказались у большой поляны, на которой росло несколько одиноких деревьев. В противоположной стороне от реки было место с низкорослой травой. Здесь из травы торчал пенек, который был конечным пунктом.
Денисов открыл свой портфель, вытащил несколько газет, застелил ими место возле пенька и начал выкладывать на газеты содержимое портфеля: граненые стеклянные стопки, вилки, ножи, рыбные и овощные консервы, хлеб и прочие закуски. Пока он делал эту работу, к месту мероприятия подошла следующая группа офицеров, один из которых тоже был с портфелем. В нем он принес шесть бутылок водки и две бутылки газированной воды.
Несколько офицеров присоединились к Денисову. Они порезали хлеб, открыли банки с консервами, разложили стопки, ножи и вилки.
– Прошу к столу! – скомандовал Денисов.
Офицеры уселись: кто на принесенные плащ-накидки, кто подстелил под себя газеты, кто сел прямо на траву. Денисов разлил водку по стопкам.
– Ну, за знакомство! – произнес тост Смирнов.
Офицеры выпили и принялись закусывать.
Кстати! – обратился к присутствующим Епифанов, – Все ли знают друг друга? Для тех, кто еще не успел познакомиться или представиться, называю присутствующих здесь офицеров, прибывших для дальнейшего прохождения службы.
Он начал показывать рукой на присутствующих и называть их фамилии. Если он не знал фамилию того, на кого указал рукой, то офицер сам называл свою фамилию. У двух офицеров оказались одна и та же фамилия и отчество.
– Вы, случайно, не братья? – спросил кто-то.
– Братья, близнецы Подоприхины Вячеслав и Александр Алексеевичи! – ответил за них майор Смирнов.
Пикалов посмотрел на близнецов. Он привык к тому, что такие люди похожи друг на друга как две капли воды. В данном же случае братья нисколько не походили друг на друга: ни формой лица, ни светом волос, ни светом кожи. У них был только рост одинаков, остальное все различалось. У Вячеслава было удлиненное чистое лицо. У Александра лицо было круглое и все покрыто прыщами. Если бы не слова Смирнова, то никто бы ни в жизнь не догадался об их близком родстве.
– Пожелаем всем прибывшим без проблем влиться в наш дружный коллектив! – сказал начфин танкового полка капитан Березин.
– За это надо выпить! – предложил Денисов.
– А мы и не возражаем! – ответил за всех Епифанов.
Первую стопку Пикалов выпил полностью. Но, когда налили вторую, в голове мелькнуло: «Так, ведь можно хорошо напиться. А, вечером у меня разговор с женой!» Поэтому вторую стопку он выпил на одну треть, а все последующие только пригубливал.
– Сачкуешь? – спросил Денисов.
– Вечером разговор с женой. Надо быть в форме.
– Угораздило же тебя заказать разговор на сегодня!
– Что делать? Не отменять же его!
– Да, уж!
После третьей стопки был объявлен перекур. Шесть офицеров закурили. Оставшиеся временно не у дел повели себя по-разному: одни продолжали сидеть, другие встали и молча ждали окончания перерыва.
– Ну, что! Повеселить Вас? – спросил Епифанов, выпуская изо рта струю дыма, – Слушайте! Однажды я решил повысить культуру обслуживания офицеров и скорость выдачи денежного довольствия.
Купил две пачки конвертов без марок и разложил в них деньги на каждого офицера. Все шло прекрасно: приходит офицер, расписывается в ведомости, отдает контрольный талон, а я ему отдаю конверт. Тот берет конверт, пересчитывает деньги, откладывает заначку в потайной карман, остальные деньги складывает в конверт и несет его своей жене. Первый месяц все только радовались. На второй месяц многие стали вынимать деньги из конвертов и раздраженно кидать конверты на барьер. Спрашиваю: «В чем дело? Чем Вы недовольны?» Ответ дал один старший лейтенант.