Не уходи, никогда!

Предисловие

Часто бывает, что мы не замечаем, как проходят наши дни. Воспринимаем все, как должное, вот сейчас: отведу детей в садик, школу, побегу на работу, вечером заберу, приготовлю ужин, спать уложу. В субботу день рождения у мамы, подарок нужно купить, а в следующем месяце отчет сдавать, придется до поздней ночи сидеть. Муж пришел с работы усталый, но обнял, телевизор сел смотреть. И все это жизнь, обычная, спокойная, надежная. И вдруг она трещит по швам, резко так, сразу. Утром был человек, а вечером его нет. Он больше не придет, не обнимет, не прижмет. Все, что было связано с ним остается мертвым грузом: в разбросанных или аккуратно сложенных в шкафу вещах, его любимой чашке с танком или бабочкой, его сорт кофе или ее духи на полке. А самого человека нет. Вначале ты ждешь звонка, поворота ключа, вздрагиваешь, наткнувшись в телефоне на его контакт или на фотографию в соцсетях. И вспоминаешь, а его же нет, но он вот он, улыбается, держит сына на руках или свечи на торте задувает. Или вот она из роддома с цветами и улыбкой.

Понимание приходит позже, когда начинаешь себя обрывать на словах «Надо сказать ей, что опоздаю к ужину», а сказать некому… Только там, на кладбище, когда приходишь сначала на сорок дней, потом полгода или год, а может чаще или реже, удивляешься, а как я так живу? Ее то нет, а я есть. Живу без нее, без заботы, смеха, ласки, без любви …

ГЛАВА 1. Даниил

Утром проснулся, когда солнечный луч начал нагло рваться в глаза. Не задернутая до конца штора стала причиной пробуждения в это субботнее утро. Открыл глаза, вытягивая руку, стараясь нащупать теплую грудь Нади, и наткнулся на холодную подушку. Так и есть, жена уже встала и видимо спустилась вниз, оставив меня одного. В доме было тихо, но даже сюда донесся вкусный запах жареных блинчиков. Завтракать я хотел, но больше мечтал, что проснусь, обниму еще сонную Надюшку, заберусь руками под короткую футболку, сожму упругую теплую грудь, а дальше… Ох, чтобы я сделал дальше. Вчера лег поздно, жена уже спала, отложил занятие любовью на утро, а теперь мучаюсь. Как назло, первый выходной за месяц, а мечты пропали впустую.

Встал с кровати, морщась от болезненной твердости внизу живота. Мой друг жил своей жизнью и требовал удовольствия. Когда я занимался сексом? Месяц или два назад? Новый проект настолько завалил меня работой, что я только что не спал у себя в офисе. Приходя домой почти падал на кровать, желая только одного, выспаться. А утром уезжал, не всегда успевая позавтракать. И вот, проект сдан, выходной есть, а жены рядом нет. Гадство!

Прошел в ванную, остановился, разглядывая себя в зеркало. Ну что, Даниил Николаевич, завтра вам тридцать пять. Вы многого добились: свой бизнес, счет в валюте, хороший дом в два этажа с бассейном и сауной, а да, еще маленькая дочь, которой три года и красавица жена, которая сбежала на кухню. Супер!

Залезаю под душ, включая почти холодную воду, чтобы снять возбуждение и выскакиваю из него через пять минут, клацая зубами. Зато своего добился, могу спокойно надеть тренировочные штаны и боксеры, не порвав их по швам. Вышел из комнаты, спускаясь по широкой лестнице, слушая, как из кухни доносятся голоса дочери и жены. Заглядываю тихо в кухню и улыбаюсь. Мои девочки вдвоем пекут блинчики. Надюшка стоит у плиты, рядом с ней на невысокой скамеечке дочка и наливают в сковороду тесто, затем ловко переворачивают золотистый блин. Рот наполнился слюной, не часто Надя печет блины, а сегодня суббота и домработница на выходном, вот и орудуют они сами на кухне.

– Папа! – спрыгивает Вика со скамейки и подбегает ко мне, – Ты сегодня дома? – спрашивает дочь, цепляясь за мою ногу и поднимая взгляд котенка.

– Да, Котенок, дома, – улыбаюсь ей и подхватываю на руки. Вика довольно визжит и обнимает за шею.

– Мы с мамой блинчики печем, – сообщает дочь, – У нас есть сгущенка и сметана, ты с чем будешь? – смотрит на меня серьезно.

– И с тем, и с этим, – пытаюсь шутливо укусить ее за нос, отчего она визжит, смеется.

Подхожу к жене, наклоняюсь и провожу губами по изящной шее, покусываю ушко с золотой маленькой сережкой-гвоздиком с бриллиантиком.

– Предательница, – шепчу ей, намекая на неудавшееся утро. Надя улыбается и поворачивается ко мне, целуя в щеку.

– Вика встала рано, я ушла, чтобы не будить тебя, дать поспать, – оправдывается жена, а я рычу, пытаясь ее укусить. Надя смеется, а Вика восторженно кричит. Мои девочки.

– Вечером, – обещает жена и я закатываю глаза, – Отвезу Вику к родителям и весь вечер и ночь наша, – тихо шепчет мне на ухо, отчего в штанах снова становится тесно.

– Я запомнил, ты обещала, – наигранно сердито говорю ей, сажая Вику у стола на ее высокий стульчик.

– Обещала, значит, сделаю, – смеется Надя, а я провожу рукой по ее упругой маленькой попке, черт, как же хочу! – Не трогай, – шутливо бьет по рукам Надя и всовывает мне в руки тарелку с горячими блинами.

– Я голодный, как волк, – ставлю тарелку на стол и добавляю, – Похотливый волк.

– Папа, что такое похотливый? – сразу подхватывает Вика незнакомое слово, а я как всегда впадаю в ступор при таких вопросах дочери.

– Папа хотел сказать прожорливый волк, да папа? – грозно смотрит на меня Надя, и я выдыхаю с облегчением.

– Ага, прожорливый, ты не расслышала, котенок, – сажусь напротив дочери и тянусь к блинам, складывая себе на тарелку и обильно поливая сгущенкой. Жмурюсь от сладости и вкусности, блин будто тает во рту. – Вкуснотища то какая!

– Вкуснотища, мама! – сразу повторяет дочь, но это слово можно, поэтому я киваю с набитым ртом.

Надя ставит передо мной чашку эспрессо, а перед Викой какао и садится сама.

– Мы сейчас уедем к маме, я отвезу Вику. Мама с отцом собрались вести ее в парк, а потом на день рождения к Варапаевым, там Вику ждет Инга. – докладывает Надюшка, поедая вареное яйцо всмятку. Жена вечно сидит на диетах, хотя мне ее фигура нравится, даже можно чуть мясца нарастить. Она и так стройная, высокая, с длинными волосами пшеничного цвета, красота моя. Сижу любуюсь ею, соскучился, месяц почти не видел.

– Ты только отвезешь Вику и сразу домой? – уточняю я, хочу приготовить ей сюрприз, романтический вечер.

– Немного побуду у родителей, но в парк с ними не поеду,

– Хорошо, – лукаво улыбаюсь я, одной из своих чарующих улыбок.

– Так, Золотницкий, ты что там задумал? – прищуривается Надя.

– Я? Ничего, – поднимаю руки будто сдаюсь и все равно хитро улыбаясь.

– Ну —ну, – не верит мне Надя.

ГЛАВА 2. Надя

Как не собирались, а выехали только через час. Мама уже мне весь телефон оборвала «Выехали или нет?». Потом пришлось переодевать Вику, схватила блин со сгущенкой в последний момент и ляпнула пятно на светло-голубое платьице. Стою на крыльце, ожидая пока спустится дочь, а сзади подходит Даниил, прижимается ко мне бедрами.

– Ого, Золотницкий, ты в полной боевой готовности? – смеюсь я и поворачиваюсь к мужу, ловлю его горячий поцелуй.

– Может, задержитесь на пол часика? – целуя меня, спрашивает Даня, – Мультики Вике включим?

– Даже не думай, мы и так опаздываем. Но вот когда я вернусь … – провожу языком по его губам и врываюсь внутрь. Даниил прижимается еще крепче, сжимая мои бедра. Чувствую, как между ног становится жарко и влажно, хочу его, сил нет. Месяц не было секса, виделись урывками и то в основном утром.

– Хочу тебя, – шепчет мне в губы Даня, – Возвращайся быстрее!

– Мама, я готова, – выскакивает на крыльцо дочь, и мы отстраняемся.

Вика кажется собрала весь свой игрушечный зоопарк: из розового рюкзачка торчит голова плюшевого зайца, а в руке за ухо волочится большой серый бегемот.

– Вика, ну Кешу то куда? – ворчу я на бегемота, но видимо он все же поедет с нами.

– Мама, мы Кешу посадим на переднее сидение и пристегнем, – сразу находит выход Вика, и мы все вместе идем к машине, которую уже выгнала из гаража охрана. Я водитель так себе, права давно, а ездить начала пару месяцев назад, когда Даня подарил мне на нашу пятилетнюю годовщину БМВ, перламутрово-красного цвета. Машина новая, красивая, езжу я осторожно, не лихачу.

Сажаем Кешу вперед, Вику в детское кресло и выезжаю за ворота, послав Дане воздушный поцелуй.

Сегодня суббота, машин на дороге мало, до родителей добираемся за полчаса. Наш коттеджный поселок от их дома недалеко и не нужно въезжать в Москву. Очень удобно. Когда искали место под дом, выбирали поближе к Куркино, чтобы родители были рядом. Я тогда беременна Викой была и хотела близости к родным. Даня мне не противоречил, хотя ему в Москву добираться дальше получилось, но уже привыкли за три года.

Мама встретила нас на крыльце, накинув на плечи шаль.

– Ну сколько можно? Мы так на день рождения к Варапаевым опоздаем, – причитает она, пропуская нас в дом. Их дом намного меньше нашего с Даней, обычный коттедж на три комнаты. В доме пахнет пирожками и Вика сразу бежит к деду, повиснув на нем и целуя.

– Привет, пап, – подхожу к отцу и получаю поцелуй в щеку. – Мам, я поеду тогда, вы же скоро выезжаете? – хватаю на кухне пирожок с луком и яйцами, вгрызаюсь в него. Еще горячий. У нас с мамой талант к выпечке, за что не возьмемся: тесто, начинка, пирожки, торты – все получается. Я даже хлеб дома сама пеку. Стараюсь, когда домработницы нет, побаловать семью домашним. Когда Даня пошел вверх со своим строительным бизнесом, я стала мечтать о своей кондитерской, но пока строили дом, потом рождение Вики, было не до этого. А сейчас можно, финансы есть, мечты, и желания хоть отбавляй. Займусь, обещаю сама себе. Сегодня же поговорю с Даней.

Он у меня хороший архитектор, но ушел в строительство, хотя не забросил. Проектирует иногда для друзей дома или как сейчас, когда закончили проект коттеджного поселка с бассейном, школой и детским садом. Большой проект, стройка начнется в ближайшие месяцы. Снова я мужа не увижу. Оттого тороплюсь домой. Завтра у него день рождения, заказан торт, ресторан, банкет, придут друзья, родители. Тридцать пять, надо же, уже такая дата.

– Надюш, а может с нами? – выходит мама из кухни, вытирая руки о фартук с рюшами.

– Нет, мам. Даня ждет, хотим день вместе провести, – улыбаюсь я, чмокая дочь в щеку, – Слушайся бабушку и звони мне, хорошо?

– Да, мама, – прижимается ко мне дочь, – Ты завтра, когда приедешь?

– Ближе к обеду, ты же помнишь, что у папы день рождения?

– Помню, я сегодня с бабушкой ему подарок нарисую, – обещает Вика.

– Ну раз Даня ждет, то конечно, – обижается мама, – Не может без тебя день провести.

– Мам, я его почти месяц не видела, – пытаюсь оправдаться, натягивая куртку, которую сняла.

– Что за работа такая, месяц семью не видеть, – ворчит мать и выходит на крыльцо, проводить меня, – Осторожнее, не гони.

– Да я и так, как черепаха ползаю, – смеюсь я, выходя из дома и усаживаясь за руль. Мама снова на крыльце, провожает. – Мам, завтра часам к двум подъеду, заберу Вику, а вы в ресторан к пяти приезжайте.

– Хорошо, доедешь, позвони, – как всегда заботится мама и крестит меня на дорогу.

Выезжаю на трассу и включаю музыку. Вика не любит, то что я слушаю, поэтому при ней у нас просто радио. А я люблю альтернативный рок или мелодичный, мне нравится, дочери нет. Вот и сейчас еду, подпевая под Кукрыниксы, дома ждет Даня и целый вечер вдвоем. Можно выпить вина и пожарить шашлык на задней террасе. Но думаю, до шашлыка не дойдет, судя по настрою мужа, закажем себе роллы и проведем вечер в постели, соскучилась, сил нет.

На перекрестке загорается зеленый, и мягко трогаю машину с места и тут же жму на тормоза. Мимо пролетает какой-то псих, игнорируя свой красный. Сзади раздаются гудки, и я еду, держа дрожащими руками руль. Еще секунда и этот придурок в печатался бы в меня со всей дури. Ноги дрожат, по спине ползет холодный пот, напугал, козел.

Подъезжаю к своему коттеджному поселку и жду, пока откроется шлагбаум. Руки все еще подрагивают, пытаюсь успокоиться. Дане не буду рассказывать, начнет кричать, запретит садиться за руль. Да и нет тут моей вины. Это не я летела сломя голову на красный. Въезжаю в свои ворота и выхожу из машины, кидая ключи охране, чтобы загнали в гараж.

– Завтра в час где-то поеду за дочерью, – говорю Сергею, и тот кивает.

– Выгоню машину к часу,

– Спасибо, – иду в дом, предвкушая встречу с мужем. Почти сутки наши, только вдвоем.

ГЛАВА 3. Даниил

Мои девочки уехали. Слоняюсь по дому, сходил в бассейн, немного поплавал, после зашел в тренажерный зал, минут сорок потел на беговой дорожке и отжимался. После душа встал у зеркала, рассматривая себя. За этот месяц забросил упражнения и кубики на животе уже не такие явные. Но похудел, что есть, то есть. Скулы выпирают, вокруг глаз тени залегли. Ничего, проект сдан, теперь только стройка, легче чуть будет. Вспоминаю, что надо юристам договора с поставщиками скинуть на проверку и иду в кабинет, открываю ноутбук. За работой сам не заметил, как прошло пару часов, только слышу, хлопнула входная дверь. Смотрю на часы, откидываясь на спинку кресла. Может Надя вернулась? Спускаюсь вниз и застаю ее, когда она снимает куртку и сапожки. Джинсы обтягивают стройные ножки, грудь колыхается под тонким свитером.

Подхожу к ней и молча взваливаю на плечо, как ковер и иду в гостевую спальню. Надюшка смеется и шутливо вырывается. Кидаю ее на кровать и падаю сверху, сдергивая свитер, расстегивая пуговицу на джинсах, и провожу губами по плоскому животу, издавая рычание. Кожа на ее животе подрагивает от смеха, но вскоре он стихает, когда касаюсь ее между ног. Слышу стон и целую там, наслаждаясь ее вздохами. Ее тонкие пальцы перебирают мои волосы, и я усиливаю натиск, лаская ее. Дыхание обоих учащается, и Надя тихо вскрикивает, чуть подрагивая.

– Хочу тебя, – шепчу ей, поднимаясь к губам и одним рывком снимая брюки вместе с боксерами. Наконец я в ней, чувствую ее, до скрипа в зубах, до пелены в глазах. Ее ноги кладу на плечи и вхожу глубоко, яростно. Надя кричит, и я ловлю ее крик губами, сам теряя над собой контроль. Мысли уплывают в никуда, оставляя только острое наслаждение и сладкую боль.

После лежим на полу в гостиной на меховой шкуре, лениво лаская друг друга. Рядом на полу стоит бутылка вина и нарезка сыра. Я зажег камин и в его свете кожа Нади кажется полупрозрачной, выдавая голубые дорожки вен. Я целую эти дорожки, трогая мягко губами и прижимая ее к себе. Надя довольно улыбается, проводит пальцем по моему животу, вызывая новую волну желания.

– Принести еще вина? – спрашиваю ее,

– Давай, – соглашается жена и я иду вниз, в погреб, совсем голый. Ищу бутылку белого полусухого и поднимаюсь обратно. Замираю у входа в гостиную, любуюсь своей женщиной, что лежит на животе на белой шкуре и с улыбкой смотрит на меня.

– Я люблю тебя, – говорю, опускаясь рядом с ней и целуя.

– И я люблю тебя, – тихо говорит Надя, прижимаясь ко мне всем телом и целуя. – Я бы не смогла без тебя, Дань. А ты?

– Что я? – спрашиваю ее, не отвлекаясь от поцелуев ее груди.

– Смог бы без меня? – спрашивает Надя,

– Конечно смог бы, – говорю шутливо и сажаю ее на себя, показывая, как бы смог.

– Ох, – Надя закрывает глаза, наслаждаясь движением, – А вот я бы не смогла, без тебя, – выдыхает она и вскрикивает от наслаждения.

– Да, и я… – начинаю я, но не могу связно думать, когда она вот так, на мне, – Не могу короче, не смогу, – бессвязно говорю ей и уплываю, тону в ощущениях.

Мы так и уснули на полу, у камина, накрывшись покрывалом с дивана. Утром я наконец то получил, о чем мечтал, и мы перебрались на кровать в гостевой комнате, проспав еще пару часов. Проснулся от поцелуев жены, самое приятное утро.

– С днем рождения, милый, – шепчет на ухо Надя, слегка покусывая, – У меня для тебя подарок, – говорит мне и сует в лицо какую-то тонкую полоску.

– У-у, спасибо, – говорю я, снова притягивая ее к себе и целуя грудь.

– Дань, открой глаза! – говорит Надя, и я открываю, фокусируя взгляд на этой полоске.

– Что такое? – говорю хмуро, до меня еще не доходит, что она хочет сказать этим.

– Подарок мой, – пихает меня в бок Надя и я замираю, наконец то понимая, что она хочет мне сказать.

– Ты беременна? – говорю удивленно. В груди загорается огонек радости и вспыхивает пламенем. Мы два года уже стараемся сделать малыша, но все никак. Проверились оба, но не получалось.

– Да, два месяца почти, – гордо говорит жена, – Хороший подарок? – смотрит встревоженно.

– Да… Еще бы! – прижимаю ее к себе, целую, – Я рад, очень, ты не представляешь, как! – почти кричу ей. – Это не подарок, а подарище!

Надя счастливо смеется, и я благодарю ее, самым что есть прямым способом.

После лежим, я перебираю ее пальцы, рассматривая розовые ноготки и кольцо.

– Знаешь, – говорю ей, – Я никогда не был так счастлив, как сегодня, сейчас, в эту минуту. Я очень хочу ребенка от тебя, лучше сына. – поворачиваюсь к ней, приподнимая за подбородок. – Я очень счастлив с тобой, Надюш.

– Я знаю, – улыбается она и целует меня в губы долгим поцелуем, – Я тоже счастлива. Ты подарил мне пять лет полных радости и смеха, у нас замечательная дочь и возможно будет сын. Я люблю тебя, Даня. Никогда не покидай меня. – говорит она, внезапно став серьезной.

– Я никогда не уйду от тебя, даже не думай, – улыбаюсь ей,

– Ну все, мне пора ехать за Викой, – неохотно встает Надя, кутаясь в простыню. Я шутливо тяну ее к себе за ткань, и она смеется.

– Мне поехать с тобой?

– Нет, встретимся в ресторане, не опаздывай, – смеется она, вырывая у меня все же простынь. – Я возьму платье и переоденусь у родителей, оттуда в салон, а потом в ресторан. Не забудь, ты должен быть там полпятого.

– Хорошо, – соглашаюсь я и снова тянусь к ней, она убегает от меня, но я догоняю, подхватывая на руки и возвращая на кровать. Мы занимаемся любовью страстно и спешно, оттого остро, жгуче.

Надя уходит в душ, а я лежу, прикрывшись простыней и расслабленно улыбаясь, как мартовский кот. Ребенок, у нас будет ребенок. От этой мысли мой рот растягивается в улыбке от уха до уха. Самый лучший подарок на день рождения.

ГЛАВА 4. День рождения, Даниил

Надя уезжает, а я поднимаюсь в кабинет, снова просматриваю присланные юристами договора с пометками. Отвлекаюсь на звонки от друзей и родителей, которые спешат поздравить с праздником. Первой позвонила мама, затем Юра, мой друг детства.

– Что старик, песок уже сыпется? – смеется в трубку Юрка.

– Да иди ты, – огрызаюсь шутливо.

– Ну, короче с днюхой тебя, счастья там, здоровья и бла бла, – желает друг, – Ну и конверт в ресторане получишь. Много тебе туда положить?

– Сколько не положишь, все мое, – смеюсь в ответ,

– Лады, положу, не переживай. До встречи тогда.

– До встречи, – улыбаясь, отключаю звонок и снова беру. Я сегодня как мой секретарь, ей Богу.

– Даниил Николаевич, с днем рождения вас, – начальник безопасности, Вадим.

– Спасибо, Вадим, жду вас в пять, – говорю ему, и тот подтверждает, что будет.

Телефон ненадолго смолкает, и я успеваю сходить в душ. Время уже почти два, а я еще не завтракал. Жарю себе яичницу и варю кофе, подставив чашку в кофемашину. Телефон периодически пиликает, идут поздравления. После трех звонит Надя.

– Дань, мы выезжаем от мамы, не забудь, костюм я приготовила, туфли твои внизу в шкафу. Мы с Викой в салон поехали, – слышу голос дочери,

– Папуля, с днем рождения! – кричит она.

– Спасибо, котенок, – отвечаю ей по громкой связи, – До встречи, люблю вас,

– И мы тебя! – кричат хором мои девочки.

Я отключаю телефон и валюсь на диван, почти час смотрю какой-то фильм и потом вскакиваю, начиная собираться. Долго ищу рубашку, но нахожу ее под пиджаком, что приготовила Надя. Приглаживаю вихор на макушке у зеркала и спускаюсь во двор, где Сергей уже подогнал мою машину.

– Вас сопровождать Даниил Николаевич? – спрашивает он, предварительно поздравив меня.

– Нет, но я позвоню, когда нужно будет подъехать, выпить хочу, – улыбаюсь ему, сажусь за руль.

– Конечно, – смеется в ответ Сергей и я выезжаю за ворота, направляясь в Москву. Мы долго с Надей выбирали ресторан, пока я не вспылил и сказал, что мне некогда заниматься ерундой. Она выбрала сама и конечно пафосный и чуть ли не в самом центре. Сегодня воскресенье, а мне добираться туда минут сорок, а то и час.

Наконец я на месте, меня сразу подхватывает управляющий и показывает накрытые столы. Зал красивый, хрустальные люстры, большие окна, мраморный пол. На столах расставлены приборы и посуда, тарелки с закусками и фруктами, напитки. Нади еще нет, и я встаю у входа, вглядываясь в входящих гостей. Первой появляется моя мама, целует в щеку. Отца у меня нет, умер давно от сердечного приступа, лет восемь уже. Даже внучку и Надю не успел увидеть.

Затем появляется Юра с женой, слышны смех и разговоры, я отвечаю на поздравления, встречая других гостей. Нади пока нет, начинаю злиться. Когда звонит телефон, резко отвечаю:

– Слушаю,

– Даниил Николаевич? – незнакомый голос в трубке немного напрягает, но я улыбаюсь очередным гостям. – Золотницкий?

– Да, он самый, – подтверждаю я, пожимая руку Артему, моему заместителю.

– Я должен сообщить вам кое-что важное, вы только не волнуйтесь,

– Говорите уже, что там, – обрываю собеседника, начиная закипать.

– Дело в том, что ваша жена, Золотницкая Надежда Дмитриевна, попала в аварию, – продолжает собеседник, а я застываю, это что шутка какая? Розыгрыш на день рождения? Не смешно, за такое и морду набить можно.

– У меня гости и с кем я разговариваю? – говорю сердито.

– Майор полиции Ширин Геннадий Петрович, извините, не представился,

– Ничего, переживу, – ворчу я.

– Вы меня слышите, Даниил Николаевич? Ваша жена погибла, – продолжает майор.

– Я оценил ваш юмор, – начинаю я, но ответ прошибает меня с ног до головы холодным потом.

– Это не юмор, Даниил… Николаевич. Произошла авария, со смертельным исходом. Водитель, что врезался в машину вашей жены, скончался на месте. Надежду Дмитриевну пытались достать, но она умерла по дороге в больницу.

– А Вика? – с трудом произношу я слова.

– Ваша дочь в тяжелом состоянии доставлена в шестую травматологию, – отвечает собеседник.

– Где…Где Надя? – с трудом произношу слова, тяну руку к галстуку на шее, он душит меня.

– Отвезли в двадцатый морг, – говорит собеседник и воцаряется тишина. Я не знаю, что сказать. – Вы меня слышите? Даниил Николаевич?

Я опускаю трубку, задыхаясь. Мне не хватает воздуха, галстук душит, в глазах темнеет.

– Даниил, а вот и мы, – подходят ко мне родители Нади, – думали вовремя, но там жуткая пробка из-за аварии, – Даниил, где Надя?

Передо мной возникает управляющий:

– Торт привезли, Даниил Николаевич, вот, – он указывает на мужика с большой коробкой в руках. – Куда его? На стол или пусть на кухне пока стоит.

– Откройте, – глухо говорю я и управляющий снимает крышку с торта. Большой, трехъярусный, наверху маленький домик и три фигурки около него. На нижнем ярусе надпись: «С днем рождения, наш любимый». Я смотрю на эту надпись и понимаю, что это какая-то жестокая шутка, черный юмор. Поднимаю руку и врезаюсь кулаком в торт, сбивая домик, фигурки и ломая надпись. Бью со звериным рычанием, сминаю коржи и крем, разбивая красоту.

Кто-то хватает меня за руки, пытается оттащить от торта, повсюду летят куски с кремом. Я ору и бешусь, меня держат втроем. Нади нет, нет ее. Нет будущего ребенка, нет больше семьи, нет счастья. Слышу громкий крик матери Нади, ее завывания, когда ей говорят, что случилось. Вижу, как прижимает ко рту ладонь моя мать. Как бледнеет Надин отец и вырываюсь, выбегаю из ресторана. Сажусь в свою машину, но меня из-за руля отпихивает Юра и садится сам.

– Двинься, еще не хватало чтобы ты куда-нибудь въехал, – говорит он мне и выруливает со стоянки у ресторана. – Куда?

– Двадцатый морг, – говорю глухо, но он слышит.

Я хочу убедиться, что Надя там, что это она, а не кто-то другой. И еще я не верю, не верю этому звонку, не верю словам. Надя сейчас приедет, она просто тоже в пробке, а это ошибка, однофамильцы, так бывает. Бывает?

ГЛАВА 5. Похороны, Даниил

Морг я помню смутно, только чужое лицо Нади, что увидел, когда откинули серую простынь. На белом лбу запеченная кровь и больше ничего. Казалось, она сейчас откроет глаза и рассмеется своим чудесным смехом, как перезвон колокольчиков. Сядет и скажет: «Шутка, Золотницкий» и я сам задушу ее, за эту жесткую шутку, за этот смех. Но она лежала и не открывала глаза, будто спала.