Воин Сумрачных гор

Глава 1. Подарок

Планета Анлара, королевство Маитимэнн, 12 июля 2015 года по земному летоисчислению

Ниллин

В маленькую деревушку Бродино въехала длинная кибитка, запряженная парой белых лошадей внушительного роста и редкой для здешних глухих мест красоты. Их волнистые гривы развевались по ветру, а хвосты едва ли не подметали дорогу. Повозкой управлял рослый белокурый эльф в роскошном наряде: светлой тунике, словно жемчужина играющей в солнечных лучах, распахнутом золотистом камзоле, темно-зеленых облегающих штанах, заправленных в летние кожаные сапоги со множеством фигурных прорезей, как будто сплетенные из кружева.

– Далече путь держите, господин? – осведомился плотный бородач в стеганой куртке и пыльных шароварах, – Извольте представиться.

Он снял с плеча ружье и придержал коней под уздцы, любопытным взглядом сверля нежданного гостя.

– Эйлинан Иллиэль, винодел из Немейростэна. Я везу молодое вино для праздничного пира во дворец правителя Умалнина.

Эльф напряженно смотрел на дорогу, по которой ручейком струился шумный народ. Жители деревни спешили поглазеть на удивительных гостей, оставляя распахнутыми настежь двери избушек и ворота приусадебных участков. Ручей скоро превратился в быструю реку, и та стремительно разлилась вокруг кибитки широким озером.

– Митрофан Шишмарев, страж деревни, – человек с ружьем озадаченно почесал затылок.

Немейростэн… В соседнем королевстве недавно произошло что-то из ряда вон выходящее. Только что именно, мужчина забыл после вчерашних именин шурина, а расспрашивать столпившихся вокруг кибитки односельчан было неудобно перед эльфом.

– Я обязан провести досмотр груза, – строго произнес Митрофан. – Время настало неспокойное.

– Прошу, – холодно отозвался Эйлинан.

Страж откинул полог кибитки и ахнул от изумления: на перине, которой были накрыты ящики с медовым и ягодным печеньем, клубочком свернулась девушка-эльф в голубом платье. Испуганно встрепенувшись, она широко распахнула бирюзовые глаза.

– Славную невесту вы украли, почтенный господин, – усмехнулся страж. – Красавицу!

– Это моя дочь Ниллин, – спокойно возразил эльф.

– Почему ваша дочка прячется в повозке как беглая рабыня? – не унимался страж.

– Мы проделали долгий путь, и сильно устали. Ниллин крепко заснула. Мне было жаль ее будить перед въездом в деревню. Я не ожидал, что люди поднимут шум.

– Простите, мы весьма удивились визиту знатных особ, – раскланялся толстый трактирщик. – Добро пожаловать на постоялый двор. Рад предложить вам уютные номера, постные блюда с пылу с жару. Лошадок мы отведем в чистые стойла и насыплем им отборного овса.

“Не вздумай здесь оставаться, Эйлан, – мысленно предостерегла Ниллин. – Лучше спать на жестких ящиках, чем на грязных постелях, в которых прячутся кусачие клопы”.

Перебравшись на козлы, она достала из бисерной сумочки карманное зеркальце и стала выпрямлять ленточки в золотистых волосах.

“Всегда называй меня отцом, – прогремел в ее голове сердитый голос Эйлинана. – Мысли тоже можно подслушать”.

“Хорошо, отец”, – покорилась Ниллин.

У невежественных людишек все просто. Кто вырастил, воспитал, тот и родитель. Примут человеческие мужчина и женщина в семью сироту, так он всю жизнь будет называть их папой и мамой.

У эльфов все должно быть точно, правдиво. Ниллин презирала ложь, даже в самых мельчайших ее проявлениях, легких искажениях действительности, но вынуждена была жить во лжи сколько себя помнила.

Эйлинан не ее настоящий отец, хоть и достоин этого почетного звания. Чужой по крови мужчина, безрассудно влюбленный в ее мать, спас ей жизнь и подарил настоящую отцовскую заботу. Когда над семьей правителя страны Немейростэн сгустились тучи дворцового заговора, придворный повар Эйлинан дал клятву королеве – уберечь ее новорожденную дочь от захватчика престола. Он тайно вывез малютку в соседнюю страну.

Но, как видно, старинные легенды верно гласят, что душа эльфа неразрывно связана с его родиной. Мучительно медленно тянулось для Эйлинана время в изгнании, месяцы проходили как годы. Захватчик, уподобившись своей разрушительной жаждой наживы худшим представителям рода человеческого, не смог силой удержать контроль над огромной страной. Неведомый убийца сразил его ударом меча на винтовой лестнице замка. Несколько раз власть переходила из рук в руки, пока общенародное собрание эльфов Немейростэна не избрало нового правителя. Им стал довольно молодой эльф по имени Ташлиим.

Удостоверившись в том, что соглядатаи нового правителя не ищут по городам и весям похищенную из королевского дворца малютку, и более того, никто и знать не знает о существовании наследницы древней монаршей династии, Эйлинан вернулся в Немейростэн, поселился в человеческом городе Тимасе и занялся виноделием.

Ниллин выросла в окружении людей, но панибратски общаться с ними, как поступал Эйлинан, ей было противно. Она с раннего детства знала о своем высоком предназначении и не желала перенимать дурные манеры переселенцев из другого мира. Люди Тимаса по иномирному происхождению были, в основном, грузинами. Они прозвали ее Нинель.

Теперь девушка радовалась возвращению собственного имени. Еще немного, и верные ей войска прогонят из королевского дворца засидевшегося там наместника. Эйлинан поведал приемной дочери строжайший секрет – они покинули родную страну и перебрались в государство Маитимэнн совсем ненадолго, чтобы встретиться с армией сторонников настоящей королевы и заручиться поддержкой правителя соседней страны.

Всю дорогу Ниллин фантазировала, как будет танцевать на пышном балу в честь ее коронации.

– Благодарю за гостеприимство, – Эйлинан, по давней привычке, был слишком вежлив с людьми, хоть и держался с неким подобием эльфийской важности. – Мы должны прибыть во дворец до начала торжеств.

– Так и у нас скоро престольный праздник Николая Угодника, – трактирщик махнул рукой в сторону белокаменной церкви с синими куполами, высившейся на зеленом пригорке за рекой. – Продайте нам немного винца. Мы даже готовы заплатить золотом. У деревенского старосты хранится пара древних монет.

– В нашем семейном хранилище столько золота, что мы можем купить вашу деревню, если пожелаем, – не вытерпела Ниллин.

Они действительно скопили неплохой капитал, но девушке следовало придержать язык, о чем напомнил гневный взгляд ее покровителя.

– Угощаю вас бесплатно. Возьмите несколько бочонков вина и три ящика медового печенья, – расщедрился Эйлинан.

Возмущенная Ниллин заерзала на козлах, расправляя складки платья. Кружевная канва угодила в ловушку щербатой древесины, из которой была сбита повозка. Эльфийка боялась потянуть сильнее, чтобы не разорвать платье, и гордость не позволяла ей склонить голову перед людьми, нагнуться и отцепить кружево от щепки.

– Разрешите, я помогу, – юная человеческая девушка подобострастно смотрела на Ниллин.

Ее рыжие волосы были заплетены в толстую косу, по серой кофте и цветастой ситцевой юбке расползались пятна от молока, на бегу пролитого из бидона.

Надменно выпрямив осанку, Ниллин улыбнулась в знак согласия.

“Настоящая принцесса”, – прочла она в мыслях девушки.

Освободив платье Ниллин, человеческая девушка восторженно уставилась на ее зеркальце.

– Это волшебные кристаллы? – спросила она, разглядывая мерцающие граненые камешки в оправе зеркальца.

– Да, разумеется, – солгала Ниллин и неожиданно для себя самой добавила. – Хочешь, подарю?

– Еще бы… – смутилась девушка. – Но я не могу рассчитывать на подобную милость.

– Держи в награду за правильное поведение, – слова неохотно подчинялись Ниллин.

Она давно не встречала людей, безоговорочно признавших превосходство эльфов и готовых верно им служить.

– Меня зовут Варя, – пролепетала девушка. Широко улыбаясь от счастья, она прижимала зеркальце к груди, – Я…

Ее слово “ведьма” заглушил скрежет рессор. Кибитка тронулась в путь.

***

Варя

– Жаль, что безделушку дорого не продать, – сокрушался Митрофан, вертя в руках эльфийское зеркальце. – Так и быть, оставь ее себе.

Он положил затейливую вещицу на кухонный стол перед сложенными руками Вари, погруженной в философские раздумья. Варя восхищалась эльфами. Мудрых, красивых существ, живущих в гармонии с природой, она с детства считала достойным примером для подражания. Как хорошо, что эльфы ограничивают власть людей на этой планете, не дают людям превратить ее в сточную канаву, как те поступили со своей родиной.

Встреча с эльфами стала для девушки самым ярким впечатлением со дня свадьбы ее матери. Отец Вари умер два года назад, а в прошлом году Лидия встретила другого мужчину, с которым согласилась связать дальнейшую жизнь. Она вышла замуж за богатого купца из портового города, и вскоре после свадебных торжеств, устроенных с редким для провинциального городка размахом, новый супруг увез ее в свадебное путешествие. Недавно Лидия с помощью волшебного связующего камня сообщила дочери приятное известие: у Вари скоро появится младший брат.

Предки Вари перебрались в волшебный мир в земном девятнадцатом веке и поселились в Бродино. С тех пор утекло много воды.

Варя приехала в деревню погостить на летних каникулах у своей тети Пелагеи. Лидия недолюбливала старшую сестру и немного побаивалась ее. Мама предупредила Варю, что Пелагея частенько использует магию во вред людям, но считала, что перед началом учебы в Магической Академии девушке не помешает отдохнуть от городской суеты и заодно освоить новые приемы колдовства. Пелагея клятвенно пообещала сестре не учить Варю опасным темным заклинаниям.

Деревня Бродино издавна считалась волшебной. В ближайшем лесу открывались проходы в сибирскую тайгу при помощи заговоренного оружия – меча, ножа или кинжала. Некогда этот лес называли убежищем оборотней, потом перевертыши создали свою диаспору и покинули страну. В волшебной деревне остались колдуны и обычные люди.

Скудные знания о положении дел в человеческом мире жителям Бродино приносили заезжие торговцы – путешественники между мирами. Современные земные перебежчики сначала позаботились о том, чтобы жители деревни научились добывать электричество при помощи солнечных батарей, а затем стали втридорога продавать технические устройства, более-менее пригодные для использования в местных условиях. Зеркальные крыши, облепленные пластинами солнечных батарей, красиво сияли в лучах солнца. Бродинцы с гордостью называли родную деревню: “Страна сверкающих крыш”.

– Не помнишь, что там стряслось в Немейростэне? – сиплый дядин бас изгнал из мыслей Вари прекрасный образ эльфийки.

– Как что? – огрызнулась тетка Пелагея, поставив на стол большую глиняную миску с куриным супом, – Неужто эльфово вино тебе размыло память?

Пелагея, невысокая полная женщина с неизменно хмурым, но довольно симпатичным лицом, давно перестала стричь волосы и закрашивать седину. Жидкую косу она носила в тугом пучке, скрепленном ржавыми шпильками.

– Я не обязан помнить всякие бабьи сплетни, – проворчал глава семьи, черпая суп деревянной ложкой.

– Убили там вампира ушастого, знаменитого наемника, – ответила Пелагея, садясь на широкую скамью, застеленную лоскутным покрывалом. – Звали его Норей, – она запустила свою ложку в миску. – Эльфы повесили его на шпиле крепостной стены, воронам на съедение.

Внимательно слушая их разговор, Варя наловила для себя немного куриного мяса и картошки. К деревенскому обычаю есть из общей посуды она все еще относилась с некоторой брезгливостью.

– Этот Норей к тебе ходил?! – воскликнул Митрофан, утирая бороду.

– Нет, в чем для меня большая жалость. Вот если бы он сперва пришел ко мне за оберегом или гаданием, а уж потом бы его повесили. Эх, много денежек у него водилось, известное дело. Такие, как он, всегда носят с собой мешочки, набитые золотыми монетами.

– А твои ушастые посетители, – Митрофан оттопырил уши, – мало дохода приносят?

– Они – так, лесная шантрапа, – Пелагея горько вздохнула. – С них весь доход в крови для обрядов.

– Чем был знаменит Норей? За что ему достались особые почести от эльфов? – Варя не справилась с любопытством.

– Да чем все они, вампиры, знамениты? – хохотнула Пелагея. – Разбоем! Кажись, он пробрался в крепость правителя Немейростэна, и то ли зарезал троих его детей, то ли не успел зарезать. Бабы говорят разное. Знаю только, что Ташлиим застукал Норея во дворце. Правитель рубился с наемником на мечах и собственными руками поймал его за шкирку.

– Невеселая история, – Митрофан подпер щеку рукой.

– Зато героическая, – кисло улыбнулась Варя.

– Только кто герой – вопрос, – к обеду подоспел Тимофей, единственный сын колдовской четы, работавший на мельнице. – Эльф-правитель или вампир Норей. Многие считают героем Норея. Давно надо было кому-нибудь показать эльфам, что они не всесильны и время их господства подходит к концу.

Варя печально опустила глаза. Ее симпатии были на стороне короля Ташлиима.

Тимофей придвинул к себе миску с остатками супа и стал хлебать через край. Он быстро испачкал черную бороду и пряди растрепанных кудрявых волос.

Эльфы никогда не ведут себя по-свински. Они идеальны, а люди пуще вепрей тянутся к болоту. Думая так, Варя ушла с кухни и направилась в хлев проведать купленных в прошлое воскресенье ягнят.

Ушастые вампиры. Одного из них Варя встретила в здешнем лесу, когда ехала на пегой лошадке Малинке из города. Тощее полуголое существо с черными татуировками на тонких руках и поджаром животе выскочило на дорогу. Малинка взбрыкнула от страха. Варя едва удержала ее на месте. Вампир застыл посреди дороги и яростно вытаращил на всадницу крупные раскосые глаза. В лесном полумраке они мерцали светло-голубыми искрами. Заостренные уши, похожие на уши эльфа, только подвижные, встали торчком. Девушка с содроганием вспомнила треугольное лицо вампира, его длинные темные волосы, наморщенный нос с приподнятыми крыльями ноздрей и крошечные зрачки светящихся глаз.

Ей было противно думать о том, что тетка Пелагея приглашает домой злобных тварей, гадает им и делает защитные заговоры в обмен на их ценную для любого заклятия кровь.

Глава 2. Олень

Ниллин

Усталое солнце закуталось в одеяло низких ветвей. Огненно-рыжие лучики закатного светила весело отплясывали на подвижных листьях. Пестрые бабочки дремали, сложив крылья, на жестких и устойчивых к ветрам стрелках тоокша, голубовато-зеленого травяного великана.

Ниллин спугнула красную бабочку прикосновением к ее трону, позолоченному ярким лучиком света. В лесу было тихо и спокойно, певчие птицы самозабвенно насвистывали о любви. Но чуть дальше, около скалистой гряды, обозначенной на карте, как Сумрачные Горы, проявилось зло невидимой и бесшумной вспышкой. Поток враждебной силы врезался в сознание Ниллин, и ее нежное сердце дрогнуло.

Загнанный перепуганный олень метался среди острых скал и колючих кустов, не находя выхода из смертельной ловушки. С противоположных сторон к нему приближались двое вампиров. Тот, что был моложе, стремительно бежал, ориентируясь на стук копыт зверя, а другой, старый, вторгался в мысли жертвы, воздвигал иллюзорные преграды на ее пути. Несчастный олень почти не видел дороги. Он чуял преследователей и летел наугад, спотыкаясь об острые камни.

Ниллин лишила старого вампира ориентации в пространстве. Он перестал чувствовать жертву. Девушка глубже проникла в сознание оленя и увидела его прояснившимися глазами широкий утес по ту сторону обрыва.

– Прыгай, – ласково приказала она оленю. – Не бойся. Ты свободен.

Олень развернулся и побежал вниз. Пролетев в прыжке над головой приблизившегося молодого вампира, он еще за пару скачков достиг края пропасти. Не останавливаясь, олень в решающем полете вытянул гибкое тело, покрытое темно-серым мехом с белыми пятнами, и жилистые длинные ноги. С немалым запасом места для приземления, он опустился на безопасную сторону и убежал в лес.

Ниллин простилась со спасенным зверем и отпустила его мысли. Борьба разнополярных сил ускользнула от внимания Эйлинана. Заглянув в кибитку, Ниллин заметила, что ее защитник сладко спит, улыбаясь хорошему сновидению.

***

Алайни

Снова ему не повезло! Прекрасная дичь, которой он мог наесться до отвала, ускользнула прямо из-под носа!

Алайни, молодой вампир Клана Сумрачных Гор, падая от бессилия на песчаную россыпь среди камней, инстинктивно оттолкнулся руками и выпрямился. Если он позволит себе лечь, то уже никогда не встанет. Алайни прислонился к скале, хватая воздух открытым ртом. У него не хватит сил преследовать еще одно шустрое животное. Ему надо поймать любую мелюзгу – суслика или крысу. Если он в ближайшее время кого-нибудь не съест, его самого растерзают хищники. Олений рев привлек внимание геллерий, медлительных рыжих обжор, не брезгующих падалью. Утробным рычанием они переговаривались в лесу.

Юный вампир голодал слишком долго. За право жить в угодьях клана он платил непомерную цену. Его растущее тело нуждалось в гораздо большем количестве пищи, чем выделяемые остатки общей трапезы. Но пока он боялся уйти. В одиночку ему не защитить свои охотничьи угодья от пришельцев.

Чуткие уши Алайни уловили легкий шорох. Юноша обогнул скалу и замер в боевой стойке.

В узкой расщелине прятался его собрат – наемный убийца в человеческой маскировочной одежде: темно-зеленой майке и пестрых зелено-коричневых штанах, обшитых накладными карманами и заправленных в черные полусапоги с плотной шипастой подошвой. К кожаному поясу был прикреплен ободок для патронов и кобура для неизвестного, но точно запрещенного в этом мире оружия, похожего на пистолет с широким дулом. Оружие наемник держал в правой руке, пока не прицеливаясь.

Ярко-желтые глаза чужака бешено метались от угла к углу. Мокрые пряди его темных волос прилипли к широким плечам и груди. Некогда сломанный и неправильно сросшийся горбатый нос был пересечен глубоким шрамом. Множество мелких шрамов перекрещивались на неестественно мускулистых руках предателя. Его правая бровь и левый уголок губ также были рассечены.

Наемник был намного жирнее самого успешного лесного охотника. Его возраст Алайни не смог определить, так сильно предатель отличался от сородичей, которых он привык видеть. Если верить мудрым книжкам, лесные вампиры могут прожить три столетия, но из-за суровых условий они далеко не всегда доживают и до сотни лет лет – либо гибнут на охоте, либо их убивают соплеменники. Да и стареют они раньше, чем писали древние ученые мужи. Постоянная борьба за выживание изматывает силы и здоровье. А незваный гость, судя по его виду, давно пересек вековой возрастной рубеж.

Когти Алайни скрипнули по костяной рукояти охотничьего ножа. Юноша понимал, что драться бессмысленно: у него не хватит сил, чтобы убить предателя. Но недаром он с детства называл себя Воином Сумрачных Гор… Он сохранит воинскую честь и умрет в бою, как прославленный герой древней баллады.

Зловещая ухмылка начертала тонкие ямочки на мягких щеках наемника. Повторно усмехнувшись, он поднял страшное запрещенное оружие. По костлявой груди Алайни, прикрытой жилеткой из оленьей кожи, запрыгало красное пятно. Взгляд старого вампира стал еще безумнее. Алайни подумал, что лучше умереть, чем вот так лишиться рассудка после самого ужасного преступления – убийства совести.

Вместо пули к груди юноши полетел странный пистолет. Алайни инстинктивно поймал его. На стальной рукояти оружия, покрытой черной краской, мерцала серебристая надпись, сделанная вампирским когтем: “Норей. Во имя свободы”. Подняв глаза, Алайни увидел только серые каменные глыбы. Его старший сородич улизнул незаметно и бесшумно, как и положено наемнику высшего ранга.

Возвращаясь в вампирское логово, Алайни по отвесной скале взобрался на головокружительную высоту, стараясь не оглядываться на шумный водопад. Впрочем, голова у него кружилась от голода, а не от огромного расстояния до покатого подножия горы. Тихонько проскользнув в свою пещерку, он вынул пистолет из-за пояса кожаных штанов и, плюхнувшись на мягкую полосатую шкуру, попытался когтями затереть опасную надпись. Неведомый колдун наложил на оружие Норея сильнейшее заклятие: ничтожный на вид слой краски он сделал прочнее эльфийского клинка.

Алайни недоумевал, зачем наемник подарил ему оружие убитого соратника. То, что в горах бегает не сам уцелевший Норей, молодому вампиру было предельно ясно. Он давно узнал из подслушанных разговоров жителей деревни, что у настоящего Норея были желтовато-белые волосы, а не коричневые, как у незнакомца, и что он был не старше тридцати лет.

“Лучше бы наемник подарил что-нибудь съедобное, – несчастному пареньку не удавалось отвлечься от мыслей о еде. – Что он хотел мне сказать? Чтобы я присоединился к нему, ушел с ним?”

С одной стороны, предложение казалось заманчивым. Для вампиров – наемников не существует ограничений. Последняя преграда, считавшаяся непреодолимой, разрушена. Они вправе жить, где им угодно, и охотиться на любых существ, будь то неприкосновенные эльфы или люди. А их оружие! А их одежда! Одна она достойна быть плодом мечтаний. Да, их не принимают свои, клянут, как предателей народа, но мало кому их удается убить при встрече. Чаще побеждают они. Какие бы гадкие слухи о них ни распускали, для лесной женщины наемник в пятнистых штанах – бесстрашный герой и лучший любовник. В дальних странах редкий вампир не растит наемничьего отпрыска.

С другой стороны, не так его воспитывали родители. Они верили, что убийство разумного существа влечет за собой проклятие, а потеря совести означает потерю рассудка. И где они теперь?

“Подойди”, – Алайни вздрогнул от мысленного приказа лидера клана.

Юноша умел надежно скрывать мысли, но сейчас, при упадке сил, он сомневался в том, что Интинай не узнает его тайны. Спрятав пистолет под шкуру, Алайни на четвереньках выполз из своего убежища и заглянул в соседнюю пещеру.

Стая удачно поохотилась. Вожак устал ждать его возвращения из очередной самовольной отлучки.

Противные жены Интиная – черноволосая нахалка Лермия и Солмара, рыжая задира с драным ухом, увидев Алайни, приподнялись с мехового ложа и захихикали, скаля острые зубы. Их сыновья восьми месяцев и полутора лет от роду, спали, вцепившись коготками в тушу ромла – высокогорного копытного зверя с четырьмя закрученными в разные стороны рогами и голубовато-серой шкурой.

У дальней стены лежали главные охотники клана – Рилман и Делишми. Рилман был старшим по возрасту мужчиной. Песочно-белые волосы и длинный подбородок придавали его лицу эльфийские черты, но желтые, неприятно маленькие глаза убивали это сходство. Волосы Делишми были чернее угля и изрядно повыщипаны в мелких стычках. Его отец был убит Интинаем при попытке захвата власти, поэтому Алайни возлагал на Делишми серьезные надежды, считая его будущим союзником.

Миалайя, молоденькая девушка, недавно вступившая в детородный возраст, робко притулилась в углу, обернувшись теплой шкурой. Она старалась избегать ссор. Рилман еще малышкой притащил ее в стаю, чтобы взять в жены, когда она повзрослеет, но пока Миалайя была свободна от семейных обязательств.

Сам Интинай, двадцатилетний красавец, отличавшийся от соплеменников необычайно мягкими и, что для вампира большая редкость, кудрявыми черными волосами, сидел у входа в общую пещеру. Едва Алайни приблизился, он врезал ему наотмашь по лицу.

Алайни отклонился назад под ударом. Встряхнувшись, он ощупал щеку – царапин от когтей не было. Сгорая от ненависти, он молчал. Противоречие вождю по лесным законам приравнивается к попытке захвата власти и часто вырастает в смертельный поединок.

– Где ты пропадал столько дней? – прорычал Интинай. – Снова охотился для себя?

Его женоподобное белое лицо скривилось в ухмылке.

– Я никого не поймал. Ты не можешь обвинить меня в нарушении уговора, – тихо возразил Алайни, опустив голову.

– Ты ни на что не годишься, – Интинай прищурил разноцветные глаза, один из которых был серым, а другой – зеленым, и брезгливо отвернулся. – Я сохранил тебе жизнь, потому что твой отец был удачливым охотником. Недолгое время ты оправдывал его славу и приносил стае пользу, но потом… Мне надоело тебя выслеживать, Алайни. Я мог бы понять, что ты не хочешь охотиться для моей семьи, но, оказывается, ты не способен прокормить и себя одного. Мое терпение скоро иссякнет. Уходи из наших угодий. Не жди, пока я тебя прикончу.

Алайни хотел бы сказать, что в последнее время его добычу ловко уводил наемник, поселившийся в горах, но понимал, вождь ему не поверит. Если же он решится показать оружие Норея, его убьют, как предателя, не обдумывая долю вины.

– Прими мою покорность, Интинай, – молодой вампир поднял взгляд и заложил уши. – Я буду служить тебе, как прежде.