Книга Не заглядывай в пустоту - читать онлайн бесплатно, автор Наталья Николаевна Александрова. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Не заглядывай в пустоту
Не заглядывай в пустоту
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Не заглядывай в пустоту

Самолет, как ни странно, взлетел точно по расписанию, и Людмила задремала после того, как в динамиках объявили, что можно расстегнуть ремни.

Она открыла глаза, когда запахло неаппетитной едой. Стюардесса с волосами ядовито-рыжего цвета развозила обед.

– Сосиски или котлеты? – спросила она, не глядя.

– Берите сосиски, – шепнула соседка, видя, что Людмила медлит с ответом, – котлеты у них из собачатины…

Людмила посмотрела на две серые сморщенные сосиски, лежавшие в пластиковом контейнере, на комок слипшихся, тоже серых макарон и поняла, что съесть это она не в состоянии. Неужели можно кормить людей такой гадостью?

Кажется, она сказала это вслух, потому что соседка оторвалась от своей порции и внимательно на нее посмотрела.

– Простите, – пробормотала Людмила, ожидая грубой отповеди – что, мол, увидишь теперь, как простые люди живут, барыня… и дальше неприличное слово.

Но женщина ничего не сказала, только усмехнулась и доела все, еще соус хлебом подобрала.

Принесли чай – безвкусный, пахнущий веником, но Людмила была рада выпить горячего. Ничего, скоро, всего через четыре часа, она будет дома. Прежде всего ванна, а потом… потом она попросит Анну Ивановну зажарить рыбу. И много-много зеленого салата, Анна Ивановна готовит удивительную заправку из сока лимона… И можно позволить себе к чаю кусок ватрушки. Ах, какая у Анны Ивановны ватрушка – с изюмом и цукатами, просто тает во рту!

Внезапно Людмила ощутила, что в голове ее происходит какое-то странное движение, как будто под черепной коробкой ворочается кто-то большой и противный. «Как он туда попал?» – успела подумать Людмила, и тут уши у нее заложило, как будто их плотно заткнули грязной ватой, а на лицо натянули маску. Воздуха не хватало, Людмила подняла руки к лицу, стараясь сдернуть маску, но руки почему-то не подчинялись ей…

Она пришла в себя от резкого запаха нашатыря. Соседка держала перед ее носом ватку. Людмила поморщилась и отвела ее руку.

– Ну-ну… – Соседка не обиделась и сильно потерла ее левое запястье. – Ну? Очухалась? – весело спросила она. – Не пугай нас…

Хотя было видно, что она-то ничуть не испугалась.

– Что со мной? – прохрипела Людмила.

– Обморок, это бывает от перемены давления… – сказала соседка. – Что сейчас чувствуешь? Голова болит? Тошнит?

Людмила на все вопросы мотала головой. У нее и правда ничего не болело.

Прибежала испуганная стюардесса со стаканом воды, от вида ее ядовито-рыжих волос Людмилу затрясло, и снова заложило уши, и показалось, что на лицо положили пыльную тряпку.

– Ох ты! – Соседка хлопнула ее по щеке и поднесла к губам стакан.

Вода была ледяной, и Людмиле стало немного легче. Соседка между тем посмотрела ей в глаза, велела высунуть язык, нажала какие-то точки за ухом.

– Не бойся, я врач, – сказала она, – вроде бы ничего такого… слушай, ты не беременна?

– Я? – удивилась Людмила. – Да я…

Она хотела сказать, что она вдова и, разумеется, не беременна, но против воли начала считать. Антон умер… еще месяца не прошло, послезавтра как раз будет. А у нее… было у нее что-то в этом месяце или нет? Со смертью Антона все мысли разбежались. А когда должно быть? Черт, календарик, где отмечено, она оставила дома. Может, в мобильнике есть? Ах да, он же отключен…

Во взгляде соседки промелькнуло удивление – ну, мол, и тетеха, не может простые вещи запомнить!

– Не думаю… – голос Людмилы звучал неуверенно, – я…

Антон болел недолго, всего дня два или три. А до того были ли они близки? Людмила с горечью осознала, что не помнит, когда же это было в последний раз. Муж был занят, приходил поздно, всегда чем-то озабочен. Она не спрашивала чем, знала, что он отмахнется, отговорится делами. А какими делами, ее и не интересовало. А что ее интересовало, чем она занималась? Да ничем, не вспомнить сейчас. Отец брал ее иногда на официальные приемы в качестве своей дамы. С тех пор как умерла ее мать, у отца не было официальной жены. Людмила не очень любила бывать на приемах, но ей не приходило в голову отказывать отцу, это ни к чему бы не привело. Там она привычно выслушивала сдержанные комплименты от коллег отца, рассеянно улыбалась перед фотокамерами, выпивала бокал шампанского и все время искала взглядом отца – вот он кивнул, значит, можно уходить, водитель уже предупрежден и ждет у подъезда. Отец редко возвращался с ней вместе.

– Да с чего вы так решили? – Людмила поймала вопрошающий взгляд соседки.

– По некоторым признакам, – усмехнулась та, – но я могу и ошибаться. Возможно, просто перепад давления… Или переутомилась…

– Да-да. – Людмила рассказала про революцию в Сиаме и про свой неудачный отдых.

Они познакомились, соседку звали Верой, она работала хирургом в крупной клинике и летала в Ангарск в командировку. Они поболтали немножко, потом Вера сказала, что ей надо выспаться, потому что прямо с самолета она поедет в клинику, не может себе позволить пропустить день. Людмила почитала старый, затрепанный журнал и неожиданно для себя снова заснула.

Посадка прошла неплохо, командир корабля оказался мастером своего дела. Никто не встречал Людмилу, не провожал в вип-зал, не суетился рядом. Она попросила у Веры телефон и позвонила отцу.

– Михаил Николаевич проводит совещание, – сказала секретарь, – ой, Людмила Михайловна, это вы? Мы так за вас волновались! Я звоню-звоню…

– Передайте отцу, что со мной все в порядке! – неожиданно для себя Людмила резко прервала секретаршу. – Я скоро буду дома!

– Как поедешь? – спросила Вера, когда они вышли на улицу, где, как водится в Петербурге осенью, шел мелкий нудный дождь.

– Такси возьму. Вон предлагают недорого!

– С ума сошла! – Вера буквально вырвала Людмилин чемодан из рук какого-то мужичка с бегающими глазами. – Сдерет семь шкур и довезет ли, еще неизвестно…

Они вызвали такси по телефону и подождали совсем немного.

– Не хотела брать машину, мне тут близко, да ладно уж…

– Я заплачу! – встрепенулась Людмила.

На прощанье Вера сунула Людмиле свою визитку – мало ли что понадобится.

– Ну, будь здорова, подруга! – Она сильно сжала Людмиле руку. – Тест купи и проверься на всякий случай!

«Быть не может, – отмахнулась Людмила, – с чего это вдруг?»

Они жили с Антоном почти три года, сразу после свадьбы отец сказал ей, чтобы с ребенком подождали, она еще молодая, успеется. А то начнутся пеленки-распашонки, осядет она дома, сначала с пузом, потом с ребенком, растолстеет, обабится…

Людмила не спорила – ждать так ждать, и правда успеется. Она привыкла, что отец все решает за нее. Врач выписал какие-то таблетки, их надо было пить регулярно, Людмила все время путалась и забывала, потом стала заметно поправляться, испугалась и бросила таблетки. Но никому не сказала.

И ничего не было почти год, но вообще-то у них с мужем секс был довольно редко, раза два-три в месяц. Или еще реже? Не вспомнить… Ей хватало, а вот хватало ли ему? Муж был очень занят, говорил, что его выматывает работа. Людмила не настаивала. И вот теперь вдруг беременность. Не может быть!


Такси остановилось против ворот, которые вели во двор. Их семья занимала целый этаж большого дома в центре города. Дом очень красивый, построенный известным архитектором в начале прошлого века, собственно, не дом, а целый ансамбль, включавший еще два флигеля и большой двор. С последней, четвертой, стороны двор окружала глухая стена, да не из простого кирпича, а выложенная мозаикой. Во дворе были высажены маленькие елочки, цветники и стояли лавочки, на которых никто никогда не сидел – не те люди жили в доме, чтобы их бабушки посиживали на лавочках. Под двором был подземный гараж.

Конечно, был у Людмилиной семьи и загородный дом, но отец не любил там бывать зимой – утром, говорил, долго ехать на службу. Людмила тоже не большая любительница зимних развлечений – как-то мимо нее проходят все эти лыжи и сноуборды, не любит она холод и темноту, не радуют ее посиделки у камина. Изредка наезжал туда брат в чисто мужской компании, приглашали иногда и Антона. Что уж они там устраивали, Антон ей не рассказывал, только, вспоминая, морщился, как будто испытывал застарелую боль.

Ворота не шелохнулись, несмотря на то что водитель упорно сигналил, наконец открылась маленькая кованая калиточка, и вышел злой охранник.

– Ну чего ты встал тут? – напустился он на таксиста. – Порядков не знаешь? Вчера из аула приехал, забыл, какой это дом? Так я и буду пускать разных-всяких!

Лицо его было красным от злости, маленькие глазки утонули в толстых щеках.

– Сергей. – Людмила открыла окно со своей стороны. – Это я…

– Людмила Михайловна! – Голос сразу изменился, парень залебезил: – Простите, не видел вас. Не думал, что вы на такой машинешке… Сейчас открою!

Он побежал суетливо, обширный его зад при этом некрасиво трясся. Людмиле никогда не нравился этот охранник – толстый, неопрятный какой-то. При встрече преувеличенно лебезит, в глаза заглядывает, а все равно видно, что хам.

Машина въехала во двор и остановилась у самого подъезда. Водитель нехотя вытащил Людмилин чемодан и уехал, не поблагодарив за щедрые чаевые. Выскочил консьерж, подхватил чемодан и побежал вперед, распахивая перед ней все двери.

Анна Ивановна стояла на крыльце. При виде Людмилы она всплеснула руками, в глазах ее был самый настоящий ужас.

Людмила покосилась на себя в зеркало и усмехнулась. Да, здесь, в этом доме, самовязаный теткин свитер явно неуместен, она в нем выглядит как беженка.

– Людочка, милая, ну как же так? – Анна Ивановна так долго работала у отца, что иногда позволяла себе вольности.

– Все хорошо. – Людмила слабо улыбнулась. – Наконец-то я дома… дом, милый дом!

Этаж был разделен на три квартиры: самую лучшую – семь окон на проспект – занимал отец, справа были апартаменты брата, четыре или пять комнат, Людмила редко там бывала, ей было некомфортно в просторных полупустых помещениях. Брат жил там вдвоем со своей новой женой, она была актрисой, брат как раз спонсировал новый сериал, и она вечно пропадала на съемках и телевизионных тусовках, квартирой совершенно не занималась.

У них с Антоном квартира была меньше всех, всего три комнаты: спальня, кабинет Антона и маленькая гостиная. Они редко звали гостей, а уж если было нужно, пользовались общей столовой и холлом. Очень редко вся семья собиралась за общим столом.

Внезапно силы оставили Людмилу, она покачнулась и оперлась о стену.

– Ванну, – сказала она подбежавшей Анне Ивановне, – потом поесть чего-нибудь и лечь…

– И правильно, – тараторила Анна Ивановна, – и нечего было в этот Сиам ехать. Ишь выдумали узкоглазые эти революцию какую-то! Работать не хотят, вот и бузят!

Через десять минут была готова ванна, и воды с лимоном Анна Ивановна принесла прямо туда. Она дело свое знала, не зря много лет у отца проработала. Отец не любил горничных – шныряют, говорил, по дому, подслушивают, потом сплетни разносят. Жила постоянно у них только Анна Ивановна, уборщицы были приходящие.

Проведя некоторое время в ароматной теплой водичке, Людмила ожила, все тревожные и грустные мысли вылетели у нее из головы. И даже встреча с тетей Аглаей отошла на второй план. Она подумает об этом потом, у нее будет время.

После ванны она поела с аппетитом – у Анны Ивановны как раз была рыба, морской язык, запеченный с пряностями под специальным соусом. Постанывая от удовольствия, Людмила съела неприлично большую порцию и к чаю еще большой кусок яблочного пирога и остановилась только тогда, когда заметила мелькнувшее в глазах Анны Ивановны неприкрытое удивление. Она отставила чашку и рассказала Анне кое-что из своих приключений, про жуткую гостиницу, про самолет из Ангарска, про серые макароны и резиновые сосиски, про жидкий чай, пахнущий веником. Разумеется, ни слова не было сказано про встречу с тетей Аглаей и про ее необъяснимый обморок.

– Что с этим делать? – Анна Ивановна брезгливо держала в руках серый свитер. – Выбросить?

– Оставьте на память, – улыбнулась Людмила, – он меня от холода спас.

Пока Анна Ивановна относила свитер в стирку, она успела вытащить из чемодана серебряное зеркало и спрятать в ящик стола. Ящик не запирался, но Анна по столам не шарила, за это ее и держали в семье.


Вечером Людмилу вызвал к себе отец. Он никогда не заходил к ним с Антоном, звякнет по телефону – зайди! – и она бежала, бросив все дела. Но если откровенно, то и дел никаких особенно не было. Перед уходом Людмила достала из ящика стола зеркало и погляделась в него. Несмотря на отсутствие косметики, лицо в зеркале показалось ей ярче, черты не размытые, эта женщина в зеркале явно знала, чего хочет. Вот бы еще ей самой об этом знать, усмехнулась Людмила.

Ее отражение усмехнулось в ответ и проговорило одними губами: «Будь осторожна!»

Господи, неужели она разговаривает сама с собой? Людмила поскорее убрала зеркало подальше.

Отец сидел на диване в своем кабинете с бокалом коньяка. Пил он мало, но после работы позволял себе бокал-другой, чтобы расслабиться.

Услышав ее шаги, он вскинул голову, и Людмила вдруг заметила, как он постарел. Серое лицо, мешки под глазами, щеки обвисли… Никогда раньше она такого не замечала. Отец всегда был тверд как камень, от всей его фигуры веяло грозной силой. Сейчас он мгновенно взял себя в руки, и лицо стало прежним – уверенный взгляд, резко очерченный рот.

– Выбралась? – спросил он без улыбки. – Молодец! Как все прошло?

– Ужасно! – честно ответила Людмила. – Не хочу и вспоминать!

Он похлопал по дивану рядом с собой. Она села, оставив место между ними. Отец никогда не прикасался к ней, даже в детстве, – не целовал, не гладил по голове, не приходил попрощаться на ночь. Не было заведено между ними никаких нежностей. Людмила привыкла.

Сейчас отец смотрел выжидающе. Все ясно – требует подробного отчета о поездке. Осторожно подбирая слова, она рассказала про беспорядки в Сиаме, о том, как ей удалось попасть на самолет, который сел в Ангарске. Произнеся это слово, Людмила внимательно посмотрела на отца. Ничего. Не мелькнуло у него в глазах ни тени воспоминания. Конечно, он прекрасно умел держать себя в руках, ни один человек не смог бы прочитать на его лице ничего, если он не хотел. Ни один человек. Но ведь Людмила была его дочерью. Не то чтобы она его так хорошо знала, просто она его чувствовала. И непременно уловила бы сейчас хоть что-то.

Ничего не было. Он забыл, поняла Людмила, он просто забыл, что его жена была родом из Ангарска. Ну что ж, она не станет ему об этом напоминать.

Отец попенял, что она не позвонила из Ангарска, он бы помог хоть с гостиницей, подключил бы свои связи. Людмила потупила глаза и призналась, что забыла зарядку. А потом посмотрела на него – рассеянно и сонно. Отец хмыкнул и погладил ее по руке. Ого, это большая редкость, стало быть, и правда за нее волновался!

Инцидент был исчерпан, больше отец вопросов не задавал. Людмила сказала, что устала и хочет лечь пораньше. Отец отпустил – иди, конечно.

Уходя, она думала, что впервые у нее есть тайна. Она никому не скажет о встрече с теткой и о зеркале, что та ей отдала. Зеркале, которое, по преданию, принадлежало Лукреции Борджиа и в которое смотрелись много поколений женщин ее семьи. Зеркале, в котором отражалась совсем другая женщина – не похожая на прежнюю слегка сонную и инертную Людмилу. И взгляд у этой женщины был такой, перед которым не устоит ни один мужчина. Колдовской взгляд Лукреции Борджиа.


Утром она спала долго, потом выпила кофе в постели, затем долго плескалась в душе и, рассмотрев себя в большом зеркале, нашла, что выглядит неважно. Лицо бледное, кожа какого-то землистого оттенка, под глазами легкая отечность. Еще бы, такой стресс пережить! И вообще после полетов кожа всегда сухая. Стало быть, нужно идти к косметологу, это ее взбодрит.

Она была очень, ну просто очень важная клиентка, для нее быстро нашли время. Водитель Алексей Петрович уже ждал возле подъезда. Водитель был средних лет, солидный и немногословный, отец сам выбрал его для Людмилы. Он всегда сам выбирал персонал, говорил, что это очень важно, чтобы не было рядом случайных, непроверенных людей, а также мальчишек, которые будут пялиться на Людмилу, вместо того чтобы смотреть на дорогу.


Людмила села в кресло, прикрыла глаза, расслабилась.

Косметолог Танечка запорхала пальцами по ее лицу, застрекотала:

– Людмила Михайловна, это какое счастье, что вы оттуда выбрались в целости и сохранности! Там такое творится, такое творится! У меня одна клиентка матери путевку на юбилей подарила, так до сих пор с ней связаться не может! Вообще ни слуху ни духу – представляете? Она, мать клиентки, на следующей неделе должна была к Виталику идти на стрижку, вы же знаете, к Виталику за три месяца записываются, а от нее никаких вестей, так что запись пропадет… а я вам сегодня хочу новую маску сделать, называется шелковая, из экстракта шелковичных червей. Я Виолетте Ивановне делала – это просто супер! Кожа прямо как у младенца! А вы знаете, что она с Верещагиным разводится?

– Кто? – полусонно спросила Людмила, чтобы показать интерес к разговору. – Мать твоей клиентки, которая в Сиаме?

– Да ну что вы! – фыркнула Танечка. – Виолетта Ивановна, конечно! Вы не верите? Вот честное слово! Застала его с Лютиковой, и сразу – на развод! Адвоката наняла такого знаменитого, который все время по телевизору выступает. Знаете, такой толстенький, в очках. Он ей сказал, что обдерет Верещагина как липку! Ну и правильно, так ему и надо!

От Танечкиной болтовни Людмилу заклонило в сон. У нее перед глазами поплыли разноцветные пятна и полосы, среди них вдруг мелькнуло лицо Антона – бледное, изможденное, такое было у него перед самой смертью. Антон шевелил губами, как будто хотел ей что-то сказать…

– Людмила Михайловна, – снова донесся до нее голос Танечки, – я вам маску нанесла, теперь полежите спокойно, я через пять минут вернусь…

Дверь комнаты хлопнула, наступила тишина.

Людмила снова начала задремывать, но вдруг дверь снова скрипнула, и раздались легкие шаги.

– Танечка, забыла что-нибудь? – полусонным голосом пробормотала Людмила.

Но вдруг совсем рядом с ней раздался незнакомый, приглушенный голос.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать. О смерти Антона…

– Что? – Людмила вздрогнула, не поверила своим ушам, хотела открыть глаза – но они не открывались, склеенные вязкой массой.

– Лежи и слушай! – прикрикнула на нее незнакомка. – Если хочешь узнать, из-за чего он умер, приходи завтра в пять часов в магазин «Фанни», это в торговом центре «Мегаполис» около Пяти углов. Четвертая кабинка…

– Постойте! – забормотала Людмила. – Кто вы? Что вы знаете про Антона? Но он же заболел…

Ей никто не ответил, и каким-то шестым чувством Людмила поняла, что в комнате никого нет, кроме нее.

Тут же дверь снова скрипнула, и раздался жизнерадостный голос Танечки:

– Ну как вы тут? Не соскучились? Сейчас мы смоем масочку, и вы увидите, какие она делает чудеса…

– Таня, – перебила ее Людмила, – кто сейчас сюда заходил?

– Никто, – удивленно ответила Татьяна. – Кто сюда мог зайти? Вы же знаете, у нас с этим очень строго, посторонний человек сюда войти не может, у нас охрана на входе, и вообще… а что случилось?

– Здесь только что кто-то был, – настаивала Людмила, – кто-то вошел, как только ты вышла.

– Что вы, Людмила Михайловна! – В Танином голосе прозвучали обида и неодобрение. – Посторонний человек сюда никак не мог попасть!

– Я не говорю, что это был кто-то посторонний. Я только сказала, что сюда кто-то заходил.

Таня обиженно замолчала. Она сняла маску, нанесла на лицо крем и скромно проговорила:

– Ну, как вам?

Она явно ожидала восторгов.

Людмила посмотрела на себя в зеркало. Лицо действительно посвежело, но после визита таинственной незнакомки она не могла думать ни о чем другом и ответила довольно равнодушно:

– Ну да, хорошо…

– Хорошо? – Таня чуть не плакала. – Да это чудо что за маска! Просто волшебство!

– Волшебство, волшебство… – вяло поддакнула Людмила, встала из кресла, сунула Танечке крупную купюру, чтобы загладить обиду, и поскорее вышла в коридор.

Здесь, вместо того чтобы идти к выходу, она остановилась в раздумье.

Таня права: посторонний человек не может попасть в салон, его не пропустит охранник. Сотрудницу салона Людмила узнала бы. Значит, к ней заходил кто-то из клиенток. И скорее всего, она еще здесь…

В салоне было еще четыре кабинета. Людмила толкнула первую дверь, за ней Вика, тоненькая брюнетка с колечком в носу, колдовала над волосами полной шатенки лет пятидесяти. Хм, а тетя-то почти лысая, оттого и причесывается в отдельном кабинете! Клиентка недовольно покосилась на Людмилу, Людмила извинилась и закрыла дверь.

С этой шатенкой она время от времени встречалась на тусовках, помнила ее неприятный, визгливый голос. Ну надо же, а ведь когда она при полном параде, то и не скажешь, что волос совсем нет… Нет, это не она заходила в Танину комнату…

Следующий кабинет был вообще пуст.

За третьей дверью Лиза, маленькая смешливая толстушка, делала маникюр худенькой старушке, матери известного бизнесмена, владельца сети супермаркетов. Нет, это точно не она…

Осталась последняя дверь.

Людмила приоткрыла ее, заглянула…

В кресле полулежала женщина. Больше ничего про нее нельзя было сказать, потому что лицо этой женщины было покрыто густой зеленоватой маской, волосы убраны в яркую пластиковую шапочку, а поверх одежды красовалась яркая накидка с картой Венеции. Над клиенткой трудилась Лена, крупная рыжая девица с розовой веснушчатой кожей. Лена оглянулась на дверь, узнала Людмилу и спросила:

– Людмила Михайловна, вам чем-то помочь?

– Да нет, спасибо… – пробормотала Людмила. – Я ошиблась дверью…

Прежде чем выйти, она еще раз оглядела клиентку.

Из-под цветной накидки виднелась узкая рука с темно-коричневым маникюром. Значит, она брюнетка…

Людмила закрыла дверь, прислонилась к стене, перевела дыхание.

Она ничего не узнала. Эта ли женщина заходила к ней? Эта ли женщина сказала, что знает что-то о смерти Антона?


Только сейчас Людмила осознала, что смерть мужа и вправду была какой-то странной.

Антон никогда ничем не болел, и когда появились первые признаки недомогания, он был скорее удивлен, чем озабочен. У него начались сухой кашель, озноб, слабость. Пару дней он еще ходил на работу, принимал антигриппин и витамины, но ему становилось все хуже. Тогда Антон вызвал врача, Леопольда Давидовича, который лечил всю семью.

Леопольд приехал, прослушал легкие, озабоченно покачал головой, измерил давление и сказал, что Антона нужно везти в больницу.

– Да что вы, – поморщился Антон. – Это же просто грипп…

– Не знаю. – Леопольд неодобрительно поджал губы. – Не нравится мне этот «просто грипп»! Кашель нехороший, и давление чересчур низкое. Как хотите, нужно в больницу! В домашних условиях я не могу взять на себя ответственность…

Он вызвал транспорт, Антона положили на носилки, потому что сам он не мог идти из-за слабости. Людмила хотела ехать с ним, но тут пришел брат, сказал, что это ни к чему, что он сам съездит в больницу и убедится, что Антона там хорошо устроили. Людмила знала: спорить с ним бесполезно, тем более она совершенно не умела что-либо организовывать, договариваться, не умела вовремя прикрикнуть. Нет, брат, несомненно, принесет больше пользы.

Больше Людмила не видела Антона.

Через час Леопольд позвонил ей и смущенным, растерянным голосом сообщил, что Антон умер.

– Мы делали все, что могли…

Людмила долго не могла понять, что он ей говорит, а когда поняла, то оцепенела, а потом разрыдалась.

– Ведь это был просто грипп… – проговорила она сквозь слезы, – вы же сами сказали… От гриппа не умирают…

– Ну да, ну да. – Леопольд бормотал что-то про непредвиденные осложнения и ослабленный организм.

Людмила долго плакала, до икоты и судорог, она смутно помнит, что приходил отец, потом появился Леопольд Давидович и сделал ей укол. Она тут же заснула, а утром Леопольд выписал успокоительные таблетки, от которых она находилась в полной прострации, ее ничего уже больше не волновало и не трогало. Она и в Сиам согласилась ехать, потому что было все равно.

И вот теперь появляется какая-то незнакомка и говорит, что знает о смерти Антона больше, чем она, его жена… его вдова…

Вернувшись домой, Людмила растерянно бродила по комнатам, хотела выпить кофе, чтобы прояснилось в голове, позвонила уже Анне Ивановне. Но тут же представила, как по квартире разносится кофейный аромат, и ее замутило.

– Мне чаю, и… у нас нет ли варенья покислее?

– Кизиловое есть… – после недоуменного молчания ответила Анна Ивановна, – сейчас принесу…

В ожидании чая Людмила ушла к себе, села за туалетный столик. Машинально выдвинула ящик комода, достала зеркало – то самое, которое она привезла из Ангарска.