Мир миров

И хотя дома в городах напоминали неопрятных старцев, их стены были расписаны литаниями охранных заклинаний, каждая скрипящая ступенька на лестничной клетке была оснащена собственными защитными кругами, охранялись также окна и крыши, камины и пороги. Под фасадами ветхих зданий скрывались настоящие крепости.

Поскольку преследующее Кутшебу нечеловеческое создание скользило по карнизам и крышам так, будто никаких охранных заклинаний вообще не было, то оно не могло прийти снаружи. Должно быть, это был кто-то из местных демонов, которых жители Кракова приняли, а может, и создали сами.

Кутшеба ни за что бы его не заметил, если бы не Шулер. Он почувствовал тревогу с первого же момента, когда утром вышел из арендованного на Казимеже жилья. Он отдавал себе отчет, что именно мара одарила его умением ощущать опасность. Однако он не сумел установить ее причину. Шулер тайком указал ему на голема, преследующего их на высоте крыш, который был ненамного больше голубя, а по форме напоминал охранных горгулий Кракова. Глаза Шулера не видели света, закрывшись навсегда в то мгновение, когда Кутшеба пленил его, однако бог видел мир многими другими, более совершенными способами.

– Они до сих пор тебе не верят, – прошептал он. – Не помог тебе тот совет.

– Подбросим бестии барана, – предложил гном, который только вчера вечером прибыл из немецкой губернии Республики Наций и требовал, чтобы к нему обращались «герр Кунтц». – Пропитаем мясо усыпляющими чарами, он свалится на целых два дня.

То, что убивать дракона ни в коем случае нельзя, было понятно каждому. Все живое и вся нежить кинулась бы тогда по их следам, соблазнившись наградой, объявленной за головы убийц святого охранника города.

– Дурак. – Радослав Дунько, рыжеволосый вор, хвастающийся тем, что в его жилах течет исключительно чистая человеческая кровь, цвиркнул слюной, демонстрируя великолепную технику. Утяжеленная табаком капля нацеливалась в гнома не для того, чтобы попасть в него, а только чтобы шмякнуться на пол между его босыми ногами. Герр Кунтц скверно выругался с ломаным акцентом и инстинктивно отшатнулся. Дунько отвратительно оскалил свои даже не желтые, а уже коричневые зубы. – Дракон жрет только то, что приносит ему краковская стража. Овец, баранов, а по воскресеньям коров. Все отобранное и откормленное городом, ритуально очищенное. К другой жрачке он не прикоснется.

– Ты что, такой умный? Господин Океанский, – гном обратился к Кутшебе по фамилии, которую тот взял на время операции, – я видел разных драконов, и все они были глупее курицы. Ведь известно, что курица – самое тупое существо на свете.

– После гномов, – бросил Дунько, и, если бы не своевременное вмешательство Якуба Шимана, совет, проходивший на одном из предгорских чердаков, закончился бы дракой, а может, и кровопролитием, так как гном уже потянулся за последним аргументом – спрятанной под шапкой бритвой.

Этот спокойный казимежский ремесленник имел привычку привлекать внимание совсем иначе, незаметно и тонко – многозначительно откашливаясь. Если учесть невзрачную внешность Шимана, его кашель, тихий, почти несмелый, производил действительно поразительный эффект – от него утихали даже самые жаркие и громкие споры. А все благодаря эху. Когда Шиман вздыхал, из тени отвечал ему таким же вздохом гул начинающейся бури. Это был ответ одного из подопечных горшечного мастера, который, помимо прекрасной посуды, изготавливал также едва ли не лучших во всей Галиции големов, которые уступали искусностью только лежайской мануфактуре и творениям мастера из Праги.

– Господа, – прошептал Шиман, и все навострили уши не только из уважения к силе любимчика гончара, но и чтобы услышать, что этот человек, считавшийся мудрецом, хотел сказать. – Дракон Полак не ест несвежее и чужое мясо. Совет города позаботился об этом, учтя легенду, которая повествует о его любви к фаршированной баранине. Мы должны найти другой способ.

– А ваш голем? – предпринял попытку Кунтц. – Он бы справился с бестией?

– Может, дюжина големов и смогла бы противостоять дракону, – Шиман покачал головой, – но я не знаю, не убьют ли они его. А даже если и так, часть из них он растопчет, и тогда следы могут привести ко мне.

– Ну хорошо, зверь жрет только мясо из города, – не сдавался Кунтц. – Не верится мне, что он такой уж чувствительный. Тогда давайте подбросим ему девственницу, фаршированную магией или наркотиком.

– Не притронется, – оборвал его Кутшеба, хотя он и не был уверен. Просто сама идея подсовывать дракону девственницу ему совсем не понравилась.

– Нет, ну в это я точно не поверю! – запротестовал Кунтц. – Все драконы с ума сходят от одного только запаха бабской киски! Господин Океанский, этот ваш дракон гомик, что ли? Так мы ему быстро найдем девственника!

– Этот наш дракон, – медленно ответил Кутшеба, – заключил специальный договор с Советом города и не нарушает его. Я знаю, – он поднял руку, сдерживая протест гнома, – драконы глупые. Все, герр Кунтц, но не этот. Этот мудрый.

Гном фыркнул. Он хотел еще что-то сказать, но Шиман не позволил ему открыть рот.

– Вы знаете, герр Кунтц, что такое чакра? – спросил он и продолжил, не ожидая ответа: – Это такой святой камень. Мудрецы на востоке говорят, что такие камни есть в семи святых местах на Земле. Один из них лежит под Вавелем. Испокон веков сюда приезжают из Индии, чтобы погреться в его лучах. Был ли он здесь до года Предела, я не знаю. Но мне известно, что с тех времен, как все изменилось, этот камень находится в какой-то вавельской скале и излучает энергию. Мудрость. Даже вавельские кирпичи имеют свой разум, герр Кунтц. Даже дома здесь мыслят. А Колокол, так тот вообще философствует, и профессура университета лишается чувств, когда его слышит. Так что прикинь, герр Кунтц, как от этой чакры мог поумнеть дракон. К сожалению, он очень умный и провести его будет нелегко.

– Чакра-сракра, – буркнул разозленный герр Кунтц, но больше не отрицал драконьей мудрости. – Так что расходимся по домам и забываем об этом деле?

– Что-то придумаем, – остановил его Кутшеба. – Ко всему можно найти подход.

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, где-то над Вековечной Пущей

– Я не знаю, что делать с этим чародеем, – побеспокоил Новаковский Кутшебу. – Признаюсь, появления такого противника я не предвидел. Я могу защититься от магических снарядов, чародейских изменений погоды и проклятий, но не от кошмаров. Мы, марсиане, не видим снов и, очевидно, мало внимания уделяем человеческим снам. Те, с «Ягелло», это знали.

– Раз уж мы об этом заговорили… Что вам о них известно? Насколько они могут быть опасны?

– А что вам известно о человечестволюбцах?

– Что они охотно отослали бы вас обратно на Марс, а то и подальше. Что те, кто поумнее, берут с вас пример и, вместо того, чтобы вести партизанскую войну, вкладывают украденные поколение назад деньги в развитие технологий. Что одним из их мудрейших лидеров является Генрик Якубовский, президент Галицийских железных дорог, сенатор Республики Наций, глава Польской независимой партии. Важная персона, которая может себе позволить строительство флота дирижаблей то ли из своего кармана, то ли в рамках инвестиций ГЖД. Вы обокрали Галицийские железные дороги, господин Новаковский? Если так, то вам лучше переезжать на Марс, и как можно быстрее.

– Можете мне поверить, я не крал ничего у Железных дорог. Я, может, и из космоса, но не сумасшедший.

– Так что, те дирижабли – это личная инициатива?

– Не совсем. ПНП действительно приложила к этому руку. Якубовский не вкладывался в производство самостоятельно. Как вам известно, сенат Республики Наций – это, как и сама Республика, фасадная организация. Галицийские железные дороги, как и большинство других корпораций, не придают большого значения договорам, которые подписывают с правительством Республики. Но совсем другое дело – договоры между корпорациями. Пять лет назад Галицийские железные дороги, Европейский транспорт, «Роллс-Ройс» и «Шкода» подписали договор о взаимном сотрудничестве в сфере покорения неба. С тех пор они ведут совместную работу над созданием аэропланов и дирижаблей. Во всяком случае, официально. Потому что неофициально каждая из сторон старается опередить своих так называемых союзников. «Баторий» и его братья – это результат такой неофициальной, и даже нелегальной, деятельности. Официально созданию дирижаблей содействовали также князь Тадеуш Радзивилл и граф Юзеф Костюшко, оба несколько… эксцентричные личности, аристократы, достаточно богатые, чтобы позволить себе такие игрушки, как собственный воздушный флот. Прикрытием им послужила подготовка атаки на Вечную Революцию, на территории которой отыскалась часть земель, принадлежавших ранее Радзивиллам. Но Якубовский очень хотел получить фору в соперничестве со своими партнерами.

– Украв «Баторий», вы ударили по амбициям Якубовского, но одновременно задели и человечестволюбцев. Прекрасно.

– Это было неумышленно. Раздраженный Якубовский внимательнее присмотрится ко всем своим проектам и, быть может, узнает, что я участвовал в некоторых из них. Несмотря на это, время меня поджимало. Но ему и правда придется объясниться со своими партнерами, а тот факт, что он позволил мне войти в игру, ослабит его позиции. Это будет на руку Европейскому транспорту, а директора этой компании промарсианские.

– А ведь это должен был быть обычный поход за сокровищем!

– Мы найдем сокровища, господин Кутшеба. Уверяю вас, мы их найдем. Большие и прекрасные.

Не получив помощи от марсианина, Кутшеба пошел к Яшеку, который неумело пытался поговорить с Вандой. Девушка игнорировала своего обожателя, опасно перегнувшись через борт, чтобы как можно лучше рассмотреть Вековечную Пущу.

– Дуб! – прокричала она, заметив исключительно интересное дерево. – Тысячелетний дуб. Это уже прямо Господин Дуб. Здравствуй, Господин Дуб!

– Я мог бы поговорить с птицами, которые на нем сидят, – пробормотал Яшек. Когда девушка повернулась к нему, он покраснел и неуверенно закончил: – То есть если бы они сюда прилетели. Может, вы, госпожа, могли бы сюда кого-то позвать?

– Я не умею с ними разговаривать, – с сожалением ответила девушка и снова перегнулась через борт, чтобы давать имена новым деревьям и духам. Все время живя с богом, она, видимо, не боялась никаких демонов и чудовищ. Кутшеба взял себе на заметку, что о ней стоит серьезно поговорить с Шулером. До сих пор на все вопросы о Ванде бог выкручивался и быстро менял тему.

– Ну и госпожа… – прошептал парень. – Такая красивая! Такая мудрая! Такая добродетельная!

Сидящий за его спиной Крушигор весело посмеивался. Но Яшека это ни капли не беспокоило.

– А вы, господин, не знаете, как привлечь благосклонность такой госпожи? – выпытывал Яшек у Кутшебы, когда тот оттащил его в сторону. – Вы же много где в мире бывали. Я только знаю, что, если бы я ей чем-то помог, она бы увидела во мне удалого парня и полюбила. Но ей не нужна помощь, и я совсем не знаю, что делать.

– А твоя цыганка не может тебе помочь?

– Такой помощи я не хочу! – резко выпрямился парень. – Это должна быть настоящая любовь! К тому же Сара боится ее отца, – добавил он тише.

Кутшебу тронула его стеснительность. Отдавая себе отчет, что, быть может, сейчас он просто поддается дарованию паренька, он обнял его за плечи и повел к каюте, в которой с трудом разместили великана и цыганку.

– Может, я и помогу тебе, Яшек. Но ты знаешь правила. Сначала ты должен помочь мне. Пойдем поговорим с твоей смуглой приятельницей.

– Но я же говорил, что не хочу волшебства!

– А мы будем говорить не о твоих любовных переживаниях, сынок, а только о твоих кошмарах.

За ними следом, сотрясая палубу, шел Крушигор. Люди, проходящие мимо него, смотрели на великана с беспокойством и плохо скрываемой враждебностью. Великан мог нечаянно вызвать поломку, а то и катастрофу дирижабля. Мочка уговаривал его не покидать каюту и как можно меньше двигаться, но Крушигор не слушал его: он беспокоился о Яшеке, а с другой стороны, недолюбливал капитана. Однако он вполне сознавал, какой он тяжелый, поэтому старался двигаться осторожно и делать маленькие шаги. Только в присутствии Мочки он демонстративно топал, как будто хотел проверить, выдержит ли палуба.

– Тот второй корабль, – отозвался он вдруг. – Я к вам обращаюсь, господин плохой человек, вам же нравится, когда вас так называют. Чувствую, мы еще от него натерпимся.

– Может, ты тогда и пригодишься, великан. Разнообразия ради.

– Язвите себе, язвите. Я жизнь повидал. Натерпимся мы от него. Эх, кабы вы с Яшеком контракт разорвали, я бы согласился его заменить.

– Не справишься. У вас разные силы. Не судьба, великан.

– Плохой вы человек.

– Плохие сейчас в цене. Да и тебя к святым не причислишь. У тебя свое проклятие. Не перечь, я его чувствую.

– Как и я ваше. Могу рассказать, что мне приходится скрывать. Я тоже когда-то был плохим. Мы с Железным Марчином ходили по домам и не щадили никого – ни людей, ни нелюдей. Пока однажды нас не настигли стражники Железных дорог. Марчин тогда решил, что с него хватит ходить без протекции, и отправился искать могущественного покровителя.

Примечания