Хозяйка книжного магазина
Со слов адвоката Валерий знал, что кто-то из соседей оплатил весьма скромные похороны Яны в закрытом гробу, что из морга ее останки на пару часов привезли в квартиру для церемонии прощания, что, кроме работников ритуальной службы и нескольких женщин-соседок, никто не провожал ее в последний путь. Шелестов сообщил также, что тело кремировали, а где урна с прахом, ему неведомо.
– Хотите забрать? – спросил он у Хромова. – Тогда есть смысл наводить справки.
Тот отрицательно покачал головой. Он пока не соображал, чего хочет или не хочет. Должно пройти время.
Из гостиной Валерий прошел в спальню – здесь почти все выглядело как при нем. Только трюмо закрывал темный платок да книг на полках и этажерке заметно прибавилось. Интересно, сменила Яна место работы после того, как они расстались, или продолжала сидеть в своем киоске? Ведь надо же ей было на что-то жить? Судя по обстановке в квартире, ее доход не увеличился.
Овдовевший супруг прилег на кровать и задумался.
Сумбур мыслей, страх, неловкость, замешательство не проходили, наоборот, нарастали. Из документов, которые передал ему адвокат, следовало, что Яна являлась владелицей нескольких объектов недвижимости, среди которых значился и книжный магазин «Азор». Именно этот факт особенно поразил Хромова. Стоило торчать в подземке, в жалком киоске, ишачить на хозяина, имея собственную торговую точку – не какой-то лоток, а целый магазин? Это не укладывалось в голове. А четырехкомнатная квартира на Шереметьевской улице? А загородный дом в Подмосковье? У Яны, оказывается, и счет в банке имелся! И при всем том она прозябала в этих комнатушках с облупленными потолками и скрипучим полом, приобретала захудалую одежонку на оптовых рынках и питалась дешевыми продуктами. Что за ерунда?
– Постой, – возражал сам себе Валерий. – Так было раньше. Пять лет не прошли для Яны напрасно, она… Нет! Похороны яснее ясного говорят об уровне ее достатка. Да и все это!
Он резко поднялся, прошел на кухню, открыл дверцу холодильника – там сиротливо лежали несколько яиц, кусочек засохшего сыра, остатки вареных макарон в кастрюльке, наполовину пустой пакет молока. Хромов минуту созерцал содержимое холодильника, потом тяжело вздохнул и приложил руку ко лбу. Нет ли у него жара?
Холодильник был отключен, и продукты начали издавать дурной запах. Бывший жилец этой квартиры распахнул форточку, подставил лицо холодному воздуху. Облегчение не наступало.
– Откуда Яна взяла деньги, чтобы приобрести указанное в документах имущество? – повторил Хромов тот же вопрос, что задавал адвокату.
Он вспомнил, как Шелестов, закатив глаза, молча развел руками.
– Какое мое дело? – наконец сказал он. – Впрочем, возможно, ей ничего и не принадлежало. Сейчас многие оформляют бизнес и недвижимость на подставных лиц. Тогда настоящий хозяин непременно объявится, даст о себе знать. У него должны быть координаты вашей покойной жены – адрес, телефон. Не волнуйтесь! Просто ждите.
Валерий оставил форточку открытой, напился воды из-под крана и вернулся в спальню. Ему вдруг стало очень страшно: представилась картина жестокого убийства… лежащее на полу тело Яны, обезображенное лицо, кровь… Он с тоскливым ужасом обвел комнату взглядом. Где она лежала? Кто все здесь отмыл, прибрался? Господи… какая жуткая смерть настигла Яну! Разве он сможет заснуть здесь?
Чтобы как-то отвлечься, Хромов начал перебирать вещи, книги, осматривать ящики, полки – ничего существенного ему не попалось: обычный хлам, который есть в каждой подобной квартире. Зато у «наследника» созрел план – обязательно сходить в киоск, где работала Яна, порасспрашивать о ней, а также посетить книжный магазин «Азор» и квартиру на Шереметьевской улице. За город он не поедет, а по Москве следует побродить, это лучше, чем сидеть в квартире, где произошло убийство.
К утру Валерий обыскал все уголки гостиной и спальни, кухни, ванной, туалета и прихожей. Ничего достойного внимания или наводящего на мысль, где покойная Яна раздобыла средства на приобретение дорогостоящего имущества, не нашлось. Даже балкон был тщательно исследован Хромовым – увы, безрезультатно.
Провозившись всю ночь, он почувствовал голод, достал из кухонного шкафчика гречневую крупу, соль, поставил вариться кашу. Собрал и выбросил в мусорное ведро испорченную еду из холодильника, подмел в гостиной, убирая следы похорон. Водки выпить, что ли? Помянуть умершую жену. За выпивкой придется идти в магазин.
От запаха разварившейся гречки засосало под ложечкой – Валерий почти сутки не ел. Он ощутил не только голод, но и усталость – нервы, дорога, разговор с адвокатом, тяжкие раздумья, страх, ночь, проведенная в пустой квартире, где еще витал дух Яны, вымотали его.
«Выпью и усну, если удастся», – решил Хромов. Большой бумажный конверт с документами, который вручил ему адвокат, «наследник» положил в плотный пакет и засунул под матрац.
– Надежнее будет, – прошептал он.
Пора было одеваться, идти в магазин за водкой и хлебом. И вдруг в прихожей раздался подозрительный звук, словно кто-то осторожно, крадучись, открывает входную дверь.
Глава 5
– Ищите женщину! – засмеялась Ева. – В нашем случае это знаменитое выражение приобретает несколько иной смысл. Если женщина исчезла, за этим кроется сложная и запутанная история. Далеко не всем по зубам докопаться до истины.
– Надеюсь исключительно на подаренный тобой талисман, – пошутил Смирнов, прикасаясь к кулону из ляпис-лазури с выбитым на нем египетским иероглифом «ИСТИНА».
Он не расставался с этим украшением на золотой цепочке, пряча его от посторонних глаз под рубашкой.
– Стой! – воскликнула Ева. – Погоди-ка…
Она вскочила из-за стола, за которым они завтракали, и подошла к окну, уставившись на падающий снег.
– Что случилось?
– Не отвлекай меня… ты сейчас сказал важную вещь, я чувствую, но… не могу сосредоточиться.
– Ладно!
Он не стал мешать Еве думать, набрал в тарелку вторую порцию нежнейшего омлета с грибами и паприкой и принялся уплетать за обе щеки.
Всеслав и Ева прекрасно дополняли друг друга: он олицетворял логическую и оперативную сторону сыска, она же – интуитивную, духовную. Благодаря Еве Смирнов понял одно: имея дело с человеком, нельзя игнорировать его душевные порывы, его внутренний мир, в котором зарождается и зреет все, что потом появляется на подмостках жизни, – и творчество, и любовь, и… преступления. Увы, увы! В сущности, способность проникать в «потемки» чужой души сделала бы работу сыщика быстрой и легкой.
– Какая идея пришла в твою очаровательную головку, дорогая? – спросил он, покончив с омлетом.
Ева со вздохом вернулась к столу, села. Аппетит у нее пропал.
– Следует обращать особое внимание на самую первую мысль! – с нажимом произнесла она. – Что ты сказал после моей фразы о «сложной и запутанной истории»?
Сыщик пожал плечами.
– Ничего.
– А вот и нет! – Ева многозначительно подняла вверх указательный палец. – Ты упомянул Древний Египет!
– Разве? По-моему, я просто намекнул на талисман…
– Не спорь! – сердито перебила она. – На кулоне есть иероглиф, который в Древнем Египте обозначал истину. Значит…
Ева не смогла закончить мысль.
– Что?
– Пока не знаю. Но Египет всплыл неспроста.
– Конечно, – Смирнов спрятал улыбку. – Он будет всплывать каждый день, потому что я не снимаю цепочку, на которой висит камешек с иероглифом! И ты можешь созерцать его даже ночью, во время любовных ласк.
– Напрасно иронизируешь, – надулась Ева.
– «Молох» не имеет отношения к Египту, – заметил сыщик. – Ведь так? Это ненасытное финикийское божество, связанное с природой и солнцем, постоянно алчущее жертв! А финикийцы, как гласит история, жили на восточном побережье Средиземного моря. Правильно?
Она раздраженно кивнула.
– Видишь, какой я умный?
Ей стоило больших трудов приучить Смирнова пользоваться словарями и энциклопедиями, но наука пошла ему впрок.
– Ты уже ходил туда… в тот ужасный клуб? – спросила Ева.
– Нет, и не пойду! Никто мне там ничего не скажет. По-твоему, они признаются, что по их вине пропала какая-то женщина? Да и где доказательства? К ним приходят десятки людей, ради любопытства, потом уходят, и все в порядке.
– А проклятие?
– Не более чем устрашающий ритуал, я уверен. Таких заведений в городе полно – экзотика с приправой черной магии нынче приносит невиданные дивиденды! Должны же члены общества «Молох» напустить страху на людей, жаждущих острых ощущений? Это коммерция, дорогая Ева. Спрос порождает предложение.
– Не боятся же люди таким образом деньги зарабатывать?! – возмутилась она.
– Они хоть не берутся снимать порчу и не обещают излечение от всех болезней. А деньги посетители платят добровольно, за вход. Хочешь, раскошеливайся, не хочешь – иди себе восвояси. По крайней мере это не грабеж и даже не лохотрон. Тебе предоставляют свободу выбора.
– Выходит, этот «Молох» – еще один способ выкачивания денег у простаков?
– Думаю, да. Некое подобие «Комнаты страха» для увлекающихся мистикой представителей среднего класса. Толстосумы – не их контингент: тех повсюду сопровождает охрана, и заведения они посещают исключительно шикарные. Какой-то «Молох» им не по уровню. Ну а среднестатистический гражданин нашим жрецам финикийского божества неинтересен, как и они ему, – плата «кусается», выпивки не подают, закуски тоже.
– Остришь? – блеснула глазами Ева. – Как бы пожалеть не пришлось!
– Давай сделаем разведку, – примирительно предложил Смирнов. – Изберем путь компромисса: навестим не поклонников Молоха, а Елкина. Того самого друида, который пригласил Стаса с девушками в сие сомнительное заведение. Я кое-что накопал по своим каналам, попробую прижать его, прощупать, чем дышит. Согласна составить мне компанию?
Ева обрадовалась. Хоть какое-то развлечение!
– Будешь еще омлет? – спросила она.
Не терпелось убрать со стола и заняться более интересным, чем кухня или уроки испанского языка, делом.
Через час, замерзшие, все в снегу, Смирнов и Ева позвонили в дверь большой коммунальной квартиры. Открыла сгорбленная седая старушка в папильотках, вытертом бархатном халате зеленого цвета и меховых тапочках.
– Вам кого? – прошамкала она, прикладывая руку к уху. – Говорите громче!
– Нам нужен Платон Елкин! – изо всех сил гаркнул Всеслав.
Старушка указала в глубину темного захламленного коридора.
– Третья дверь справа. Стучите сильнее, он музыку слушает в наушниках.
Горбунья шаркающей походкой скрылась в кухне, откуда неслись запахи жареной картошки.
Всеслав и Ева остановились у двери Елкина, переглянулись.
– Какая проза, – прошептал сыщик, скорчил забавную гримасу. – Никакой мистики, сплошной быт!
Стучать пришлось долго. Наконец дверь отворилась, и на пороге показался высокий, худой молодой человек в майке и спортивных штанах, на его шее висели наушники, а длинные волосы были заплетены в косички. На конце каждой косички красовался желудь. Вид у Елкина оказался настолько комичным, что Ева прыснула, спряталась за спину Смирнова и зажала рот ладошкой.
– Вы кто? – бесцеремонно разглядывая незваных гостей, спросил друид.
Если бы не желуди, ничто не говорило бы о его принадлежности к касте древних кельтских жрецов.
– Мы от Стаса Киселева, – ответил сыщик, напирая грудью на Елкина. – Можно войти?
Тот посторонился, пропустил гостей в комнату. Жилище друида походило на лесной питомник, устроенный в городской квартире, – все свободное пространство занимали кадки, бочонки, керамические горшки и ведра, наполненные землей, в которых росли карликовые деревца и кусты. По стенам вились лианы, с потолка свисали зеленые шары омелы – священного растения кельтов. Пахло, как в теплице ботанического сада.
– Ого! – не удержалась Ева. – Это все живое?
– Кроме омелы, – важно кивнул головой хозяин комнаты. – Она прекрасно сохраняется, если ее сорвать в нужное время.
Елкин с трудом нашел место, где можно было присесть: гости расположились на крохотном диванчике, наполовину заваленном книгами о растениях и пучками сухих трав. Всеслав хранил молчание и только оглядывался по сторонам, Ева пожирала глазами лежащий на деревянном блюде небольшой камень. Вокруг него стояли полуобгоревшие свечи, а сам камень напоминал обычный булыжник.
– Это обломок Стоунхенджа, – удовлетворил ее интерес Платон Елкин, – храма, где жрецы кельтов отправляли тайный культ Солнца. Они собираются вокруг своей святыни по сей день! – В его голосе зазвучал пафос. – Мне друг привез камень от самого подножия великих столбов!
– Что вы говорите! – изобразил восхищение сыщик.
На самом деле камень мог быть подобран в ближайшем дворе и преподнесен доверчивому друиду в качестве реликвии. Скорее всего, так и было.
Ева разделяла мнение Смирнова, и они понимающе переглянулись. Елкин воспринял их реакцию по-своему.
– А вы… собственно, по какому поводу? – спросил он.
– Мы как раз интересуемся тайными культами! – заявила Ева. – Хотели попасть на «черную мессу», но не получилось: везде одна надуваловка. Настоящий обряд никто так просто не покажет. А Стас говорил, вы ему помогли увидеть нечто потрясающее!
Друид растерялся. С одной стороны, удача шла ему в руки; с другой… чувствовалась в этих людях некая неуловимая уверенность в себе. Такие обо всем имеют собственное мнение и трудно поддаются «магическому» воздействию. Стоит рискнуть или лучше воздержаться?
– Не возьму в толк, о чем вы? – притворно удивился Елкин. – Да, я водил Стаса в лес, к священному ясеню… показывал энергетику деревьев. Я вообще предпочитаю общаться с растениями. Это гораздо приятнее, чем с людьми: набираешься сил, очищаешься от скверны, которой нахватался в городе. Знаете, какая у меня мечта? Переселиться в деревню, раствориться в природе…
Смирнов слушал витиеватый монолог друида, испытывая острейшее желание задать ему парочку серьезных вопросов.
– Мак в огороде посеять, коноплю, – невинно добавил сыщик. – А что? Пироги печь с чем-то надо? Да и масло конопляное – весьма полезный продукт.
Елкин выпучил глаза, покраснел и взмахнул длинными и тощими, как плети, руками. Он порывался встать, но под взглядом гостя осел, поник.
– Некоторые растения имеют столь чудесные свойства, что из-за них можно попасть не только в нирвану, но и за решетку, – угрожающе произнес Всеслав. – А то и в мир иной! Донесу Коке на тебя, мол, травкой приторговываешь на его территории нелегально, клиентов сманиваешь. Догадываешься, что он с тобой сделает?
Лицо друида, и так не отличающееся здоровым цветом, позеленело. Ему было хорошо известно, как Кока – монополист по распространению любого зелья и порошка в этом районе – поступает с конкурентами. Елкин старательно соблюдал меры безопасности, но… наркоманы народ ненадежный, видно, сболтнул кто-то. «Под кайфом» был и сболтнул. Или заставили.
«Лесной брат» судорожно глотал, пытаясь справиться с комком в горле. Он был трусоват и дрожал за свою драгоценную шкурку.
– Я… только иногда… работы нет, а жить-то надо! Что… что вам нужно?
– Таким ты мне больше нравишься, – усмехнулся Смирнов. – Будем разговаривать?
Ева испуганно молчала. Поворот событий привел ее в легкое замешательство. И почему Славка не предупредил?
Елкин лихорадочно соображал, как ему себя вести, прикидывал, кто перед ним. Менты? Не похоже. Друзья Стаса? Тогда почему наезжают? Неужели из-за той девчонки?
Сыщик между тем продолжал вопросы.
– Где «дурь» берешь?
– Друг привез немного… из Узбекистана. Он туда часто ездит, к тетке.
– Ладно, допустим.
– Коке не настучи! – с дрожью в голосе взмолился друид. – Травку Узбек привез, клянусь! Для личного пользования. Ну… и для продажи, совсем чуть-чуть… чтобы на жратву хватало и за жилье заплатить.
– Узбек? Кличка такая у твоего друга, что ли?
Елкин радостно закивал головой, даже порозовел немного. Из его речи исчезли высокопарные слова и торжественная интонация, они с гостем незаметно перешли на «ты».
– Меня вообще-то не «дурь» интересует, – небрежно бросил Смирнов.
– А что? – загорелся друид.
– Тайные культы! – вмешалась Ева. – Мы не шутим. Организуйте нам посещение «Молоха», если можно. Ужасно тянет посмотреть на подлинный финикийский ритуал!
– Какой ритуал? – махнул рукой молодой человек. – Признаюсь вам по секрету: вся эта затея – баловство и глупость! Мужики решили деньжат подзаработать, ну и меня в долю взяли. Я ужастики знакомым рассказываю, лапшу вешаю, потом веду их туда, на представление, – платное, разумеется. Якобы Молох, если произвести обряд и умилостивить его жертвой, становится тайным помощником нового адепта… ну, дела его пойдут в гору, недоброжелатели сгинут, в игре будет везти, если он картами увлекается или рулеткой. Короче, фарт попрет!
– А жертва… должна быть человеческая? Надеюсь, вы младенцев не режете, в медных котлах не варите?
– Да вы что! – друид прижал руки к впалой груди. – За кого вы меня принимаете? Это же все разводняк! Спектакль для легковерных! Клянусь священным дубом!
Он схватил прицепленный к косичке желудь и поцеловал в знак подлинности клятвы. Ева подавила смешок. Парень казался безобидным чудаком.
– Мошенничество, значит! – констатировал сыщик.
– Почему? – обиделся Елкин. – Не совсем. Все от человека зависит! Кто поверит, у того правда бизнес налаживается, везение начинается, деньги отовсюду валят. Мысли ма-те-ри-аль-ны!
– Что ж ты тогда «дурь» продаешь? Сидел бы и материализовал рубли-то! – поддел его Всеслав.
– Не умею я, – парень сокрушенно покачал головой. – Не получается. Твердости не хватает!
* * *Душераздирающий крик заставил Хромова инстинктивно метнуться назад и затаиться за шкафом. Из прихожей раздался грохот падающего тела, затем наступила тишина.
Он прислушивался, усмиряя бешеный стук сердца. Ни звука не доносилось оттуда, где они с Яной поставили вешалку для верхней одежды и где по привычке, которая, оказывается, сохраняется годами, Валерий повесил свою теплую куртку. Осторожно, стараясь не дышать, он выглянул в коридор. В прихожей не было лампочки, и разглядеть что-либо не представлялось возможным.
Хромов постоял, выравнивая дыхание и собираясь с мыслями. Как быть? Не может же он бесконечно стоять и гадать: кто кричал, что упало? Мелькнула страшная мысль – убийцы! Они вернулись! Спрятались там, за вешалкой, в полумраке, и ждут, когда он выйдет… чтобы расправиться с ним так же, как с Яной. Но за что?
– Господи! Чем мы провинились перед тобой? – одними губами прошептал Валерий.
Тишину ничто не нарушало, и бывший жилец квартиры решил пересилить свой страх. Должен же существовать выход из сложившейся ситуации? И он не в том, чтобы, замирая от ужаса, ожидать, пока кто-то перережет тебе горло. Если смерть рядом и она неизбежна, вопрос времени теряет свою актуальность. В одной из книжек, которые подсовывала ему Яна, он прочитал фразу, которая врезалась в память: как ожидание счастья бывает лучше самого счастья, так и ожидание смерти бывает хуже самой смерти.
Странно работает ум: за считаные минуты, проведенные Валерием в его убежище, он успел подумать о многих вещах. А говорят, от страха человек теряется, плохо соображает… Видимо, разные люди ведут себя по-разному.
Только что проведенное обследование квартиры и ее содержимого помогло Хромову вспомнить: в шкафу, на полке, лежит молоток. Он сделал шаг в сторону, осторожно потянул дверцу – молоток был на месте и легко скользнул в руку.
«Чего они ждут?» – подумал Валерий о затихших в прихожей неизвестных.
Эх, была не была! Он покинул свое укрытие и двинулся по коридору. На полу у вешалки лежало нечто бесформенное, входная дверь была приоткрыта. Убежали! – с облегчением вздохнул Хромов. Что-то их спугнуло!
Приблизившись, он наклонился и увидел, что на грязном линолеуме валяется вовсе не упавшая с вешалки одежда, там распростерлось полное тело дамы средних лет, облаченной в серое шерстяное платье. Дама не подавала признаков жизни.
– Откуда она взялась? – пробормотал Валерий и, не выпуская из руки молотка, опустился на корточки.
Крови вокруг не было. Он наклонился ниже, – роскошный бюст дамы слегка вздымался. Она дышала!
– Живая… – удивился Хромов, бросил молоток и побежал в кухню за водой.
Когда он вернулся, дама уже приходила в чувство. Глоток воды сделал чудо – она осмысленно посмотрела на молодого мужчину, склонившегося над ней, и простонала:
– Где я? Вы врач?
– Нет! – обрадовался Хромов. – Я… жил здесь раньше.
Такое объяснение ее не удовлетворило.
– Помогите мне встать! – с металлическим оттенком в голосе приказала она. – Как вы меня напугали! Вы… чуть не убили меня. У меня повышенное давление!
Валерий с трудом приподнял ее грузное обмякшее тело, вдвоем они кое-как доковыляли до дивана в гостиной. Дама отдышалась, достала из кармана таблетку.
– У меня лекарство всегда с собой.
– Как вы оказались в моей… в этой квартире? – спросил Хромов, подавая ей стакан с водой.
Женщина не спешила с ответом, внимательно приглядывалась к собеседнику.
– Ты кто таков будешь?
Хромов смешался. Назваться мужем? Так Яны больше нет. Вдовцом? Как-то язык не поворачивается. Наследником? Глупо и… вульгарно.
– Я… мы… в общем, я был женат на Яне.
– Муж, что ли? – прищурилась дама. – Вот так так! Явился, не запылился!
– Угу, – виновато подтвердил Хромов.
– Документ покажи. Паспорт!
Он послушно принес паспорт, протянул даме. Та поднесла книжечку к самому носу, сверила фото с оригиналом, прочитала вслух:
– Валерий Михайлович Хромов… верно, и Яна была Хромова. Вот и отметка о браке. Не врешь!
Он рискнул задать мучивший его вопрос:
– А… как вы вошли?
– Очень просто. Дверь-то была открыта!
Валерий пришел в ужас. Вчера, поздно вечером, он так разволновался, что забыл запереть дверь! Прикрыл только, забыл, что она не захлопывается. И не до того ему было. Точно! Выходит, всю ночь он провел в квартире с открытой дверью…
– Простите, я на минуточку, – он поспешно вскочил и побежал в прихожую.
Дверь была приоткрыта. Валерий повернул ручку простейшего китайского замка, подергал для надежности – теперь порядок.
– А я Феню выпустила утром, гляжу – на Яночкином коврике перчатка валяется, мужская. Неужто, думаю, опять кто залез? Квартира-то пустая! Может, бандиты те самые? Хотела в полицию звонить, да постеснялась.
– Вы соседка? – догадался Хромов.
– Раиса Зиновьевна, – степенно представилась дама. – Живу рядом. А Феня – моя кошка, настоящей сибирской породы. Так вот, подошла я поближе, дверь толкнула легонько, она и подалась. Я заглянула в прихожую – темно, никого. Вхожу на цыпочках, не дышу, и вдруг – шаги раздались. Уж как я испугалась, закричала… кровь мне в голову бросилась, сердце остановилось. Упала-то уже в беспамятстве… слава богу, головой не ударилась. – Она ощупала голову, улыбнулась. – Шишки нет.
– Это, наверное, я перчатку вчера уронил, – объяснил Хромов. – Когда ключи доставал.
Раиса Зиновьевна полезла в карман, вытащила перчатку.
– Ваша?
– Моя.
По мере того как соседка проникалась доверием к Валерию, она оттаивала и стала обращаться к нему на «вы», как и полагается женщине с хорошим воспитанием.
– Уф-ф… какой груз вы с моей души сняли, молодой человек! Теперь вы за все в ответе – и за квартиру, и за поминки. Сорок дней теперь надо отметить, потом год. После похорон-то мы с Борисовной пирожков напекли, блинчиков, кашу рисовую сварили с изюмом… угостили всех, кто пришел. В крематорий не поехали, посидели вдвоем, всплакнули… погоревали о Яночке. Совсем молодая из жизни ушла! А смерть-то какая лютая ей досталась! В закрытом гробу из морга привезли… – Раиса Зиновьевна всхлипнула. – Когда ее нашли… убитую, мы с Борисовной тело… это… опознавали. Больше-то никто с Яночкой близко не общался, родных у нее не сыскалось. Я как глянула… у меня все в голове помутилось, а Борисовна едва чувств не лишилась. Страсть-то какая, господи! Я с тех пор без снотворного уснуть не могу. Что за изверги живут на свете, как их земля носит!
Соседка долго и пространно рассказывала о том, как нашли убитую Яну, – бандиты даже дверь не потрудились закрыть, потому что они полиции не боятся, – и труп обнаружил пес Деррик с седьмого этажа: начал выть и рваться в квартиру. Ужасная картина предстала взгляду хозяина, который рискнул выяснить, в чем дело.
– А на какие средства хоронили Яну? – спросил Хромов. – Кто взял на себя хлопоты, расходы?
Раиса Зиновьевна потупилась.
– Я и взяла. Мой брат машину решил покупать, пришел ко мне деньги одалживать. Я дала немного, но это крохи. А примерно месяца два назад мы с Яночкой разговорились… я Феню искала во дворе, а она с работы возвращалась. Обменялись новостями, я упомянула, что брату денег не хватает на машину, а Яночка, добрая душа, предложила взять у нее. Говорит, копила на ремонт, но раньше весны начинать не будет. Вы не подумайте, я не просила, – соседка приложила пухлые руки к груди. – Я знала, что у нее с деньгами негусто. Она сама меня уговорила! Я, конечно, обрадовалась, обещала к весне отдать. А оно вон как получилось. Как только я узнала о гибели Яночки, сразу позвонила брату: он переодолжил, привез всю сумму. Эти деньги я потратила на похороны и поминки, скромные, но… все ж не казенные. Хоть так долг вернула. Нет ничего хуже, чем задолжать покойнику!