БИО (избранное) ГРАФИЯ
Александр Очеретянский
Био[избранное]графия. Стихи и поэмы. 1969-2019
© Очеретянский А. 2022
«Странное дело – пишу»
Имя поэта Александра Очеретянского было известно в самиздате еще в конце 60-х годов. Закономерно мы находим его публикации в “Голубой Лагуне” и в других тамиздатских сборниках. В конце 80-х его узнала публика, интересующаяся новыми независимыми журналами, как главного редактора и издателя знаменитого журнала «Черновик», почти четверть века игравшего важную роль в развитии и собирании новой российской словесности с авангардными корнями. Несколько собственных поэтических книг Александра Очеретянского, появившихся в 90-е годы в России, показали высокий уровень его погруженности в наследие русского авангарда первой половины XX века. Его собственное творчество неразрывно связано с его исследовательской работой в этой области.
И вот перед нами объемный том поэтического собрания. Поражает разнообразие формальных техник, которыми владеет поэт, применяя то графические приемы, то афористическую краткость (удетероны, диптихи), то контекстуальную недосказанность – все ради того содержания, которое он стремится донести до своего читателя. И читатель очень быстро чувствует, что несмотря на все формальные изыски и новации, перед ним лирик, тончайший лирик и это не отвлеченные «тексты», а истинная лирика, и, как всякая лирика, рожденная глубокими переживаниями и раздумьями, это исповедь поэта. «БИО избранное ГРАФИЯ» – авторское название книги. «Название придумываю сам....» – как сказано в одном из его стихотворений, и это правда. Действительно, в его БИО-книге отразился творческий период ни много ни мало в пятьдесят лет. За эти полвека столько всего случилось в мире, столько событий затронуло сердце поэта! В своем письме ко мне Александр Очеретянский провидчески назвал это собрание «последним из крупных проектов моего творческого «Я».
Предваряя книгу, он утверждает, что «всю свою сознательную жизнь поэт пишет одно стихотворение, не гипертекст, а один свой и только свой стихо-текст… уходя, возвращаясь, дописывая себя, переписывая…» В этом признании очень важное слово «свой», «только свой», ведь о чем бы ни писал поэт Александр Очеретянский, во всем звучит его голос, присутствует его особенное чувствование мира. «Свое/всегда иметь о жизни представление» – это его осевая линия жизни. Тем не менее, оно понятно и близко другой душе. Многие могут сказать про себя, как поэт:
«Уж ломали меня, ломали,все ломали кому не лень.Убивали меня печалии расстреливал черный день.”Хотя, наверное, не каждый повторит вслед за ним:
«Странное дело – печаль улетела,Странное дело – пишу.”Это «пишу» означает очень многое: и работу поэта, и счастье поэта, и его доверие непостижимой силе стиха – вдохновение одолеет любую печаль.
Книга собрана не по хронологическому принципу, хотя стихи выделяются в разделы по годам: 70-е, 80-е, 90-е, 2000-е. Но не то важно, как с годами менялась поэтика, как в тот или иной отрезок времени преображался стих – важно и удивительно другое: через всю книгу, то есть через всю жизнь, идут одни и те же темы, главные для поэта: тишина, листва, одиночество, люди, то, что он выразил строчкой: “Суть человеческих взаимоотношений/Всегда была загадкой для меня”. И он пытается эту загадку разгадать – в стихах-посвящениях, в воспоминаниях о прошлом , в себе самом. Одно из самых проникновенных стихотворений второй половины 70-х «Псалом»построенное на повторах, всегда усиливающих авторскую мысль и одновременно вносящих музыкальное начало в стиховую ткань, звучит как открытый призыв и мольба:
«В огромном этом ярком пышном сочном Всеобъем лющем и красочном Живом Неумолимом и бесспорном этом мире нет слабым места слабым места нет хотя лишь слабые и только слабые одни Они одни они понять умеют в полной мере ощутить Всю красоту Всю глубину Всю ненависть Всю ярость Всю любовь одной-единственной единственно-одной немыслимо и мыслимо достойной человека жажды жить»
В книге много стихотворений, которые, кажется, нарисованы с натуры. Вот, например, набросок пером или углем:
Опавший листОкурок сигаретыКлочок бумагиСломанная ветвь —Соседи на заброшенной скамейкеА рядом на землеЛежат обнявшисьШпилька и шнурокИ только снег одинНеповторимо одинокВ декабрьский день усталыйЭто стихотворение середины 70-х годов очень показательно: открывается период, когда изобразительные искусства буквально врываются в русскую словесность, насыщая ее новыми образами. Мастерские художников, выставки, галереи – все это нашло отклик в стихах Александра Очеретянского, и думаю, послужило толчком к работе над собственными книгами художника ( имею ввиду род изобразительного искусства), а также привлекло его в дальнейшем к художественной фотографии. И надо сказать, что и здесь он остался верен себе: необъятный мир природы с ее листвой, тишиной и загадкой – это и его мир.
Не душу свою в дереве увидетьА душу дерева глазами дерева увидетьЯ, прочитавшая его последнюю книгу, знаю: ему это удалось, как удалось все, что он сделал для русской поэзии. Читателям «БИО избранной ГРАФИИ» предстоит в этом убедиться.
Татьяна Михайловская
Ноябрь 2019 – апрель 2020
ВСЮ ЖИЗНЬ ВСЮ СВОЮ СОЗНАТЕЛЬНУЮ ЖИЗНЬ ПОЭТ ПИШЕТ ОДНО СТИХОТВОРЕНИЕ, НЕ ГИПЕРТЕКСТ, А ОДИН И ТОЛЬКО СВОЙ СТИХО-ТЕКСТ_СТИХ – НЕ ПРОЗА, В НЁМ НЕ СОВРЕШЬ, СЕБЕ В ТОМ ЧИСЛЕ_КАЖДЫЙ РАЗ ОТКРЫВАЯСЬ С НОВОЙ СТОРОНЫ УХОДЯ ВОЗВРАШАЯСЬ ДОПИСЫВАЯ СЕБЯ И ПЕРЕПИСЫВАЯ В СТРЕМЛЕНИИ НЕ ОТПИСАТЬСЯ А ВЫПИСАТЬСЯ ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОТПРАВИТЬСЯ НА ВСТРЕЧУ С БОЛЬШИНСТВОМ КОГДА-ЛИБО НАСЕЛЯВШИМ ПЛАНЕТУ ПО ИМЕНИ «ЗЕМЛЯ». ВОТ ЭТО И ЕСТЬ ТА ЛИЧНОСТНАЯ ЦЕЛЬНОСТЬ, К КОТОРОЙ СПУДНО ЛИ ПОДСПУДНО СТРЕМИТСЯ КАЖДЫЙ ПИШУЩИЙ. НЕ ВСЕМ ЭТО УДАЁТСЯ, В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ТЕМ, КТО УХОДИТ СОВСЕМ МОЛОДЫМ, НО ВСЕ К ЭТОМУ СТРЕМЯТСЯ
Быть человеком – это значит чувствовать свою ответственность
Антуан Де Сент Экзюпери1967-1969
«Никому твой стих не нужен…»
Никому твой стих не нужен,И тоска берет в тиски,Ты давным-давно контуженОдиночеством строки.О тебе забудут вскореИ не вспомнят никогда,Но увы, в подлунном миреПострашней живет беда.Ты-то сам сойдя в могилуПоловину дел земныхсовершил наполовинуИль хотя бы четверть их?На границе тьмы и светаПред уходом в мир иной,Не уйти нам от ответаОт ответа пред собой.«Две звезды на небосклоне…»
….и две звезды дрожат на небосводеЭйнштейновские скорбные глаза…Вяч. КузнецовДве звезды на небосклонеДва костра на темном фоне.Где вы рыцари отмщенья?всюду сны и сновиденья….Храп младенцев из фольксштурма,брань гестаповских собак….Там, за проволокой тюрьмы,голод, холод, смерть и страх.А над бытом, а над адомдва костра всё пламеней,всем живущим в мире гадамсмерть готовит иудей.две звезды на небосклоне,два костра на темном фоне.Где вы, рыцари отмщенья?Всюду сны и сновиденья….«Чем хуже поэту…»
Чем хуже поэту,тем лучше стихи.Вам песенку этудрузья и врагипою я недаромрифмуя слова«об истине старой,что вечно нова».Живите как жилии будьте правыимен и фамилийне помните вы.Чем хуже поэту,тем лучше стихи.Вам песенку этудрузья и врагипою я недаромРифмуя слова«об истине старой,что вечно нова».Её написал яв ответе за вас.Мои пожеланьядобрей моих фраз.«Душа устала от волнений…»
Душа устала от волненийтревог, забот и суетыот явных, тайных устремленийот правоты и маяты,от вечных страждущих вопросов«быть иль не быть», «любить иль не любить»,от Д`артаньянов и Атосов,от «пресмыкаться» и «парить»,от слов таких любвеобильных,тех, что нас трогают всегда,от слабосильных и двужильныхПонятий «счастье» и «беда»…..Душа устала. Спит душа.«Тоска по женщине…»
Тоска по женщинеЕдинственной,Любимойи как насмешка над судьбоймгновенной прихоти соблазн.Очередной кровоподтекОчередная ссадина на сердце,Окрашенная в зыбкие тонаОна едва-едва покрыта позолотой.Лист
Лист еле-еле держится,качаясь и дрожа,и поневоле верится,что у него душа.Такая как у нас с тобой,как у других людей.Давай его возьмем с собойКак память этих дней.И в записную книжкуположим до весны.Спасём его мальчишку,пусть спит и видит сны.Из писем к другу
1.обо мне знать ты хочешь от точки до точкио делах же своих пишешь мало и скудноя прошу тебя длинно ли короткотолько полно пиши о себепрошу тебя ты просьбы мои знаешьпожалуйста меня не обижай2.сто лет прошло как я тебя не виделсто лет как я с тобой не говорилдуша болит —так я хочу тебя увидетьтак я хочу с тобой поговоритьа здесь меня никто не понимаети только все смеются надо мнойиные здесь обычаи и нравыиначе здесь и плачут и поютнеужтоБог не даст тебя увидетьповерьне чувствую вины я пред собойИз цикла «Посвящения»
Н.Г.
Два стула столСтаканы дваВина бутылкаДва куска сыраЛуч солнцаТы и яПомнишьМ.Д. М-му.
1.У меня перед нимчувство острой вины.Он строкою хранимстроки свыше даныПонимает ли онглубину этих строк?Эту явь – этот сонна распутье дорог….1972
2.Он пьяный был трезвее всех всегдаУмеренных лже-неумеренных светилНауки ради для которыхНе существует слова «чистота»ОниДавным-давно сменили его наУмение в доверие втереться вертетьсяРадоваться жизни / такЭто называется сейчас, когда заходит речь осовершенстве1977
3.Меня он безусловно угадали дажедаже оценил частичноТак ли иначеему конечно многим я обязани это несмотря на точто подозрительность егограничащая с глупостьюбезмернаНе знаю как емуа мне обидно за негоЕсть выражение такое:«нечем крыть»Действительно крыть нечеми незачемнет смысла продолжатьНе потому что поросло быльембылоеа потому что дань отдавя умываю руки1990
Н.
Здесь музыка. Здесь не до шутокНепосвященные прочь.Тайну Тайн в любое время сутокЛихорадит ночь.С. Л.
1.Ты мой последний поворотИ первое началоТы день моих надежд заботИ катер у причалаМоя страна где дождь и снегПокой и сон храня,Вдруг образуют сотни рекВпадающих в меняМое желанье жить во снеИ видеть явь – тебя.О, как бы не сгореть в огнеИз слов: люблю, любя….2.Тревожно-неспокойнобудет со мной.Чуточку страшноГрустно чуть-чуть.Весело, может бытьВсегда честноСложно и простоНередко плохоИ все-таки хорошоОтчего – не всегда поймешьНо всегда почувствуешьТ. С.
ПрелюдияПокрутилась, повертеласьИ ушла как не была.Так простилась, как не снилосьПожелала мне тепла.Можно вычеркнуть пол-жизни,Можно начать жить опять,Но уже не справить тризнуКак земную благодатьлюдия…Вошла со стулом
как с полки жизнь мою достала
и пыль обдула
Б. ПастернакТы не снимала жизнь моюИ в книжный ряд не ставила обратно.Просматривая книги,тылишь прикоснулась к ней рукойи дальше побежал твой взгляд,а пальцы рук тем временемлистали корешки книг.Немного посидев для приличияты ушлаозабоченная не столько постигшей тебя неудачейсколько потерей драгоценного времени.После твоего уходакниги снисходительно улыбнулись,зашелестев страницами.Минутное оживлениетак же быстро прошло, как и началось,они впали в прежнюю спячку.И только одна книгазастонала так громко,Что никто ее не услышал.Снаружи она была такая же, как и все.Так же снисходительно улыбаласьПо поводу посещения незваной гостьи.– Лишь бы никто ни о чем не догадался….Жила же до сих пор… И ничего…. Жива….. -Так она думала.А где-то: «….Вошла со стуломКак с полки жизнь мою досталаи пыль обдула»ПослелюдияУход
Часть 1. Начало ухода.
Она ушла.И ты опять один.\Один как преждес прежнею тоской.Она ушла…..Но ты остался в нейс твоею больювымысломтоской.Она ушла….И ты опять один……Часть 2. Конец ухода.
…. И только где-то тамчерез много дней и ночейв самом разгаре веселья, дискуссии, спорасердце твоё забьетсяв исступленном крике….Ты сцепишь зубы, незаметно от окружающихвытрешь холодный пот со лбаи будешь терпеливо ждать конца приступа,удивляясь впоследствии,неужели всё это было наяву?Скорее всего это был сон – подумаешь ты —и поверишь в придуманную тобой сказку.Теперь она действительно ушла.«Как это глупо верить в чудо…»
Как это глупо верить в чудоТвердить упрямо: боль пройдетИ целовать тебя ИудаУкрадкой вытирая ротИ фальшь с трудом превозмогаяВ улыбке губы раздвигатьПри этом на ходу соображаяС каким гарниром блюдо подавать[1]«Ах тонкие ценители…»
Ф. С. М-ну
Ах тонкие ценителирифмованной обителицену строки познавшиеих глазки не запавшиеИх души ненасытныесужденья аппетитныеИх пониманье ценностив нелепой соразмерностиСлова полны предвзятостиНи стимула ни святостиИх знание амбициипревыше эрудиции иИх показное жжениеигра воображенияИх тусклое величиекак что-то неприличное…«Однажды он дабы не чокнуться со скуки…»
Саше Бальцеру
Однажды он дабы не чокнуться со скукиРешил стать мастером тире златые рукиВо-первых научился он давать советыСочинять сонеты и читать газетыЗатем чтоб бить навернякаУбил в себе холостякаЧто за собой не знать виныОн взял фамилию женыВ конце концов решить шить брюкиНу чем не мастер – золотые руки?1970–1974
«Могут жить так только мухи…»
Могут жить так только мухи,Только мухи могут так.Но и мухи ходят слухиЖить не могут просто так.Даже мухи мрут со скуки.Оттого и ходят слухи.Но быть может сами мухиРаспускают эти слухи«Я пытался в капле счастья…»
Я пытался в капле счастьяотыскать святую суть.Разложить хотел на частивесь её правдивый путь.Но из этого не вышлоровным счетом ничего.В правде нет иного смыслакроме счастья одного.«Он пил один весь день всю ночь…»
Он пил один весь день всю ночьНикто не мог ему помочьА утром он усталый и больнойПришел совет держать со мнойУгрюм предельно краток точенКак видно плохо было очень«Я выбил почву из-под ног…»
Я выбил почву из-под ногу памяти своей.Казалось мне: прожить я могбез памяти своейи помню я что мне тогданамного легче стало.Все б ничего да вот беда:памяти не стало«Может быть, можно…»
Может быть, можножить осторожноМожет быть, даже, необходимоГорсточкой пепла, струйкою дымаЖить, умирая непоправимо.Только вот что я отвечу умуНа его детский вопрос: «почему?»«В саду запущенном густом…»
В саду запущенном густомФруктовые деревьяКак мухоморы под дождемРастут без промедленьяИ не становятся ничутьНи суше ни печальней….Как видно в них сокрыта сутьМечты первоначальной«Уж ломали меня, ломали…»
Уж ломали меня, ломаливсе ломали кому не лень.Убивали меня печалии расстреливал черный день.Но сломались мои печали,застрелился мой черный день.Что-ж выходит, меня ломали,все ломали, кому не лень?Уж ломали меня, ломали,убивали вчерашний день.«Странную легкость я наблюдаю…»
Странную легкость я наблюдаюВ теле своемСтранное дело, мотив напеваю,Странный подъемСтранное дело, тоска околела,Полною грудью дышу.Странное дело – печаль улетела,Странное дело – пишу.«Горько ли, сладко ли…»
Горько ли, сладко ли —Дело не в этом. К горлу приставлен нож.Просто ли, сложно ли —Дело не в этом. Нож заберут – умрёшь.Страшно с ножом жить,приставленным к горлу. Жить без ножа – страшней.Будешь с ножом жить,приставленным к горлу — Смертью умрёшь своей.«Так не подходит увяданье…»
Так не подходит увяданьепрозрачным этим чистым ясным дням,Что поневоле в оправданьеназванье им придумываю сам.И хорошо мне от сознанья,что вот и я причислен к их теплу.Люблю придумывать названья,прижавшись лбом к оконному стеклу.«Печаль ушла , но по инерции…»
Печаль ушла , но по инерцииЕще живу вчерашним днемЕще придумываю версииЧто все идет своим путемИ ничего не изменилосьИ не изменится вовек,ни грусть что сказкой притворилась,Ни боль что тоже человек«По асфальту чёрному…»
Чёрному на чёрномЖёлтым не быватьПо асфальту чёрномув трауре идёшьНа асфальте чёрномЖёлтых листьев дрожьНа асфальте чёрномжёлтых листьев дрожьДаже если чёрный —в трауре идёшьИз цикла Посвящения, подражания, пр.
Жене
«Еще не все мы выпили вино…»
Н. Г.
Еще не все мы выпили виноИ впереди ещё вся ночьИ наших дух открытое окноИ воду в ступе не толочьИ только мы с тобой вдвоемИ прежней скованности нетИ за распахнутым окномЛишь руку протяни – рассвет«Безоблачное частное дыхание…»
Полю Элюару
Безоблачное частное дыхание —Ты моё сердцеЧто выходишь из себяОт ветра свежегоОт не сгибающихся ветокОт полноты невыдуманных словВсе это ты Ты моё сердце Бунтующая ясностьПодражание Маяковскому
По крохам любимой лицо собирая,Внезапно очнувшись понять:Нет никогда и не было раяУ тех кто умел прощатьИ тотчас себя обозвав тупицейТряпкой дерьмом и прочееРуки раскинув, взмыть в небо птицей.Далее – многоточиеИз цикла «Тема Творчество»
Диптих первый
Надуманность1.Надуманные строки пишу не торопясь,И все мои пороки видны сквозь эту грязь.Мне холодно и пусто, я непритворно чёрств,Ужели цель искусства в признании банкротств?Кажусь себе бестактным и грубым, и чужим,Пишу пером плакатным, а думаю – своим.2.Не хватает дыханья для новой строки,а для старой я умер давно,и ржавеет перо от тоски до тоскии желает мне смерти оно.Но когда отступает смертельная тишь,мне приходится чистить перо,и тогда я действительно жалок и нищ,откровенно, безбожно, старо.Диптих второй
1.Вдохновенье уходитне прощаясьТоска прощаетсяи не уходитСтою один меж двух огнейна мёртвой точкеБеспомощная в сердце тишина —не одиночествоИ даже – не забвение.Сомнительная ясность в голове –ПредчувствиеБлижайших переменНеоднократноОбоснованных наитиемВ расплывчатых неясныхочертаниях2.Уклад тоски привычнойСпоткнулся и застылКакой-то новый личныйПериод наступилНо хоть бы отголосокиз прожитого мной.Нет даже не набросокПережитый судьбойДиптих третий
1.Красота постоянна, а вера чиста.что роднее из них, что мне ближе?Ничего не пойму: красота, чистотаПочему-то рифмуется с грыжей.Это мыслимо ли, чтоб такой вот конфузПережить мне на третьем десятке?Чертыхаюсь, плююсь и рифмую: француз.вот теперь всё в отменном порядке2.На язык мне леглаэпиграмма злая.Сплюнул я, и со зласрифмовал – спала я.Рифма эта глубоков душу так вошла мне,что я тотчас же легкоПристрастился к тайне.И меня понесларифма по теченьюПлюнул я и со злаВновь пришел к сомненью.Чтоб главенствовала мысльВ каждой новой строчкеГоворю себе: держись,Сердцу верь и точкеА не то станешь тыобгорелой спичкой,сам свои же мечтыназовёшь привычкойТы ещё покаешьсязнаю я тебя.Неужель ты Каиномстанешь для себя?«Говорят-то все как надо…»
Говорят-то все как надо,делают не так.Вот какая, брат, шарада,сложно-то все как.То ли для увеселенья,то ль со скуки, то ль со зла,Свой у них стандарт мышленьяна мечты и на дела.Лишь бы слово было к местус толком произнесено.Отработанному жеступраво мыслить вменено.Мыслит жест наш так как надо,Делает не так.Вот какая, брат, шарада.Сложно-то все как«Быть может я не имею права…»
Долг и право…. долг и право…. долг
А. МежировБыть может я не имею правасчитать что ты часть меня,затем что жизнь моя – сплошь отрава —сумрак дождливого дня.Быть может я не имею правасчитать что ты часть меня,затем что жизнь моя – сплошь отрава —в ней царствует демон зла.Быть может я не имею правасчитать что ты часть моей душизатем что жизнь моя – сплошь отрава —в базарный день, цена ей – гроши.Быть может я не имею правасчитать что ты доверяешь мнезатем что жизнь моя – сплошь отрава —ностальгия в далекой стране.Быть может я не имею правабыть с тобой, сомневаясь в судьбе,затем что жизнь моя – сплошь отрава —недуг неверья несёт в себе.Быть может я не имею правао тебе думать, гадая вслух,затем что жизнь моя – сплошь отрава —ребёнок отбившийся от рук.Но может быть я имею право,ведь право – всесильный Бог,затем что жизнь моя сплошь отрава –в ней право диктует долг.«В конце концов бывает так…»
В конце концов бывает так,что мне никто не нужен.Тогда приходит в гости страхзовёт к себе на ужинИ мы сидим с ним допоздна,два закадычных друга…И чаша полная винавсегда к моим услугам.«не дает мне покоя та жизнь…»
не дает мне покоя та жизньжизнь которую яне пережил не прожил не нажилна которую так ли иначеменя не хваталонастроения не быловремени не былоне было силне дает мне покоя та жизньэту жизнь жизньживу я в отчаянных поискахсил настроения времени«Все краски осени слились…»
Все краски осени слилисьв одно пятногустое разноцветноеОноплывёт качаясь и кружасьМеняет очертанияне распадаетсяне прячетсяне меркнет«На фоне неба голубого…»
На фоне неба голубогоВы, сучья черные,НужныЗемле мечте и мне:Земле чтоб житьМечте чтоб веритьИ мнеЧтобы любить вас всех троихНа фоне неба голубогоОпавший листОкурок сигаретыКлочок бумагиСломанная ветвь —Соседи на заброшенной скамейкеА рядом на землеЛежат обнявшисьШпилька и шнурокИ только снег одинНеповторимо одинокВ декабрьский день усталый«В коридоре чистом светлом…»
В коридоре чистом светломВажном чинном и слепомТы всего лишь клопНадменныйС очарованным лицомМальчик-с-пальчикЗабиякаНепоседаБаламутТы всего лишьКлоп надменныйРабВосторженных минут«Комары, букашки, мухи…»
Комары, букашки, мухиВсех не перечестьСтарики, юнцы старухиСколько их? – Бог вестьЯ лежу в траве высокойВсем им дело до меняОтчего с усмешкой строгойЯ лежу средь бела дняОтчего не улыбаюсьИ лежу не шевелясьбудто в чем-то каюсь каюсьОтрекаясь и бранясьБудто нет мне нынче делаДо тепла и до цветов«вот бесчувственное тело» -Слышу шум их голосов«Черный лес надежд погибших…»
Черный лес надежд погибшихЧерный лес нагих деревЧерный лес погибших бывшихСвой утративших напевВетви – крылья дивной птицыПочерневшей от тоскиВ лапах ветра – ветви спицыВ рамках неба – языки.Словно пламя лижет небоЯзыками черных дум…..Слышу я осенний шум.«Я никто Я ничто…»
Я никто Я ничтоЯ совсем не могу не умею не знаюкак вести себя в обществе листьевнезнакомых мне листьевкоторые ветерподнимает с землии горстями швыряет в лицо«По жёлтым листьям я…»
По жёлтым листьям я по осени бредуШепчу слова слова одни и те жеОкрашенные в бледно-жёлтый цветони только по форме непохожи как листья жёлтыена осень в октябре«Служу поочередно я…»
Служу поочередно яСлужу одновременно яСлужу кому угодно я:То Богу милосердномуТо дьяволу настырномуТо ангелу надменномуПо прихоти судьбы своейИ странной и обыденной«Ничто меня не радует…»
Ничто меня не радует,Я жалок и смешон,За все мечты наградой мнеОдин и тот же сон:Дурацкая жар-птицаПодмигивает мне,Взлетает и садитсяМочиться при луне.– Чего ты дура хочешь,Скажи в конце концов?Щебечешь и пророчишь,Мурлыкаешь без слов.Все что-то обещаешь,А что не разобрать.Сама-то ты хоть знаешьЧто можешь обещать?«….а ради чего же…»
Не из любопытства
Не ради выучки сердца
Р. М.Рильке….а ради чего же,позвольте спросить Вас,полчища несметныемушек, мух и бабочекв огонь летят упрямо,летят неотвратимо,чтоб тут же, точно в сказке,исчезнуть навсегда?!.....На смену им другиебог весть откуда мчатся,все больше их, все больше их,все больше…..Довольное пламя урчит вдохновенно,блаженствует пламя, утробу свою насыщая.Во тьму густой,безликий, безымянный, вижу я, о ночь, язык твой ярко-красный, сплошь усеянный черными точками….«К ногам его сложила свою душу…»
К ногам его сложила свою душуДругая женщинаНе ты.Другая женщинаБоготворит в нем ум, величье духаНе ты.Другая с ним как женщина близкаНе тыС другой играет в кошки-мышки лицемер.С тобой неинтересно.Ты все знаешь.«В темную аллею…»
В темную аллеюЯ вхожу как в сказкуОдеваю маскуИ себя жалеюНе лисой не волком –Зайцем лопоухимСтановлюсь я толькоС очень тонким слухомВетка ль шевельнетсяЛеший закричитСердце оборвётсяВ горле запершитИ давай бог ногиОт греха подальшеИз аллеи темнойВыхожу с опаскойЗаяц лопоухийНо уже без маскиБыль
Не женщина – ангел являлся во снеИ холод и страх бушевали во мнеЯвлялся мой недруг в терновом венцеИ беды как будни мелькали в лицеКричал я: постой! Оба мы не неправыТы гордо молчал не склонив головыСветился твой нимб крылья ты распускалИ долго я взглядом тебя провожалВсе выше и выше ты вверх улеталВсе реже и реже к тебе я взывалСлучайно узнал я что снился емуНе женщина – ангел в огне и в дымуНо странно: был ангел похож на меняИ будто парил и блаженствовал яИ будто бы он о прощенье молилЯ ж крылья расправив молчанье хранилЗатем исчезал уходя в высотуИ долго мой нимб обнимал пустотуОт руку протягивал воздух сжималвставал. чертыхался. и вновь засыпал.Так было во сне. наяву все иначе —при встрече мы были глухи и незрячи.