Режим Тишины. Маятник
Дневник Сонькиных измышлений
(приписка ниже: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее! – А то, что убивает, делает нас мертвыми!» – Терри Пратчетт
Четвертый день новой жизни
Первая тренировка, назначенная Наставником на утро, прошла хреново. Вот прямо совсем хреново. Смайл, то ли не поверил в то, что Соньку можно угробить простой физкультурой, то ли решил проверить пределы моих сил, но, с утра пораньше, меня выгнали бегать, прыгать и акробатничать. Тут-то я и развернулась на полную катушку – сперва бежала, не останавливаясь, около часа, после чего просто шлепнулась на задницу в кювет. А затем, под занавес, при попытке выполнить "планку", вообще едва не потеряла сознание. И невероятно удивилась, увидев, как изрядно ошалел от подобного поведения куратор. Виду, конечно, особо не подал, но испугался явно. Смешной, а чего он ожидал-то?
В итоге, отношение к моим тренировкам поменялось, как и в целом к ритму жизни. ЛФК, белково-протеиновая диета, беговые нагрузки в умеренном режиме, стрельбища. Иногда чувствую себя скаковой лошадью, которую готовят к первым в жизни соревнованиям. Однако, это невероятно приятно – снова чувствовать себя живой, сильной и способной на все. Ну… Или почти на все.
А на следующий день Смайла забрали в рейд. Вернее, «забрали» – крайне неподходящее слово, учитывая его радость от всего происходящего. Впрочем, к их странному отношению касательно подобных мероприятий, я уже привыкла. Чем бы дитя не тешилось, главное, чтобы не на людях!
На время своего отсутствия, присмотреть за мелкой сонеподобной фигней Смайл попросил Гюрзу. Да-да, ту самую, от которой у меня сердце ребра выламывает, а мозги вверх тормашками переворачиваются. Даже тут подгадил, зараза чернявая!
Новая наставница довела меня до заикания в первые десять минут и не снижала планку все время, сколько ей было отведено меня мучить. Зато благодаря этой прелести неописуемой, я освоила новейшую технику голодания, когда под носом стоит и ароматно пахнет омлет с беконом – кусок при ней в горло не лез совершенно, бодание стен, которые не замечаешь и потерю ориентации в пространстве. А также, вопли о помощи с дерева, «бесшумное спотыкание» – попытки научить меня бесшумной ходьбе, – купание в озере головой с разгону и ползание в кустах кверху задом в поисках ножей, которые меня заставляли на бегу швырять в мишени. Несомненно, важные и полезные занятия, ага!
Хотя, благодаря Гюрзе я выяснила, что неплохо дружу с холодным метательным оружием. По крайней мере, лучше, чем с автоматом – на личной тренировочной полосе Первого и его Гюльчатай, я всего один раз застряла на дереве, вынимая нож из ствола и лишь пару раз полазила в кустах, разыскивая непокорную железяку.
Чудно время провели, короче!
А на второй день явился Наставник. И, как всегда, зажег, аки пионеры – костер. Вломился в избу под утро, пьяный, как пират после дележа добычи, докопался до сонной меня на предмет того, что он соскучился. Три раза упал с печи, где всегда ночевал, поныл на тему «Ах, как же я одинок!», заполнил перегаром все свободное пространство, был торжественно изгнан в душ, напоен водой и аспирином, после чего завалился спать. Балбес, что с него взять. Но, как я поняла из утренних объяснений его бойцов в столовой, рейд был тяжелый, далекий, однако, без потерь. И вроде как, даже альфа-особь, скакавшая мимо, не обратила на них ни малейшего внимания. Так что, повод выпить у ребят, действительно, был!
Товарищ Первый уже рассказывал мне о них – тех самых тварях, одна из которых едва не скормила меня зомби-браткам, загнав их в мой подъезд. Быстрые, невероятно ловкие и очень сильные, они, по словам Главы, были той самой искусственно созданной европейскими учеными сверхрасой, эксперименты над которой вышли из-под контроля. Одиночки, умеющие каким-то образом управлять основным «стадом», исключительные территориалы, выходящие только по ночам из-за сильной светобоязни.
Позже Смайл рассказал мне и кое-что еще. О том, что лидеров в нашей группировке было три. Третий – ученик, и едва ли не названный сын Первого, погиб в одном из рейдов, напоровшись как раз на особь класса «альфа», разорвавшую его на части. Непонятные существа, в общем. А непонятное страшнее в десятки раз…
Когда Наставник проснулся, он адекватнее себя вести не стал, разве только перегара стало поменьше. Достал меня с огородных работ, допросил по полной программе касаемо прошедших дней и, под занавес, огорошил новостью – Софью Петровну, в моем лице, хотят в рейд. Приехали, блин! А попроще меня прикончить никак нельзя?
Пятый день новой жизни.
В первый рейд меня выгнали ночью, прикрепив так называемым "вторым номером" к прекрасной Гюльчатай-Гюрзе, выступавшей в роли снайпера. Мне полагалась рация, граната на случай, если все будет совсем плохо и придется выбирать между «быть сожранной» или «подорваться нахрен», бинокль с кучей циферок, которые оной Гюрзе нужно было называть в процессе работы, и напутственные звиздюля от Наставника. Набор радовал невероятно – умеют ребята замотивировать, ничего не скажешь!
Вообще, как я успела заметить, они все дико с рейдов прутся, аки пьяница с догона. Бегают, как муравьи, шебуршат, паникуют. В целом, это объяснимо – развлечений в их, ограниченном заборами, мирке очень мало, вот и довольствуются, чем есть. Ладно, меня сие, конечно, не слишком вдохновляет, но с начальством не спорят. Тем более, когда начальство приходит само и читает тебе лекцию о важности общего дела, политических идеалов и строительстве коммунизма в целом. Прониклась. Впечатлилась. Пошла строить!
Да и задача у нас была не то, чтобы сложная. Ну, по мнению Смайла, разумеется. Ребята-сектанты, живущие неподалеку, – о них мне недавно рассказывал Первый, – совсем озверели от собственных идей. И, вследствие этого решили, что приволочь на нашу базу "колотушку", – агрегат, который своим ритмичным грохотом привлекает внимание вездесущих "братков", – идея, преисполненная гениальности и здравого смысла. Получилось хреново. Шпиона страшного наши бойцы взорвали, а шумную штуковину к себе в закрома уволокли, до лучших времен. Наставник лично участвовал.
А потом наши сели, поразмыслили и решили подарочек им вернуть. Во включенном состоянии, со спецэффектами. Мы с Гюрзой, лежа в норке, должны были их прикрывать или как там это называется? Короче, я – наблюдать где цель, сколько ее в штуках, куда ветер дует, насколько далеко находится расходный материал и кучу малопонятной, но нужной фигни. А Гюльчатай, исходя из моих слов, делать в указанном направлении «бабах». И так снова и снова!
Выглядело это странно с самого начала. Мы приехали на машинах в чисто поле, Смайл и товарищество толпой убежали в ночь, вместе с колотушкой, а мы с Гюрзой выкопали ямку на холме, влезли туда, укрывшись дерном, и занимались всем тем, о чем я писала выше.
База у этих сектантов, кстати, одно название. Два с половиной ангара и дом двухэтажный. Тоска зеленая…
Я называла количество силуэтов на крыше здания, а напарница оных дядек по одному отстреливала, чтобы не мешались и кипеш не поднимали. Ничего не понятно, но очень интересно. Потом из темноты появились наши, побегали вокруг дома, установили агрегат в непосредственной близости от стены и, запустив, бросились наутек, как мыши от кота. Мы с Гюрзой, выкопавшись, последовали их примеру, ибо со всех сторон уже слышался многоголосый рев стаи, откликнувшейся на монотонные удары «колотушки».
А на обратном пути до машины, я окончательно убедилась в собственном эльфийском происхождении. Дырка между бровей выскочившему из кустов «братку» очень идет. А нечего на меня из темноты выпрыгивать и орать дурниной. Очень страшно! А я еще в первую вылазку в город выяснила, что пугать меня нельзя – я драться начинаю. Вот и страдай теперь, недоразумение полудохлое. И стрелу отдай!
Глава
5.
Не
уходи
«Я слышал крик и понимал со смехом -
Слова мертвы. Моя душа мертва.»
Сергей Александрович Калугин
Гулкое эхо шагов отдавалось в коридорах Храма ударами набата. В этой обволакивающей тишине практически любой звук становился яростным и истеричным. Старое здание не любило шума, демонстративно делая громче любой шорох и скрип, словно вредная библиотекарша-пенсионерка, считавшая личным оскорблением каждое слово и смешок, прозвучавшие в тишине читального зала. И тот, кто осмелился вдруг разрушить священный полог тишины внутри древних стен, мгновенно заливался краской, чувствуя на себе пристальный взгляд из-за конторки.
Храм был таким же. Давяще-безмолвным, строгим и капризно подчеркивающим всякий звук, кроме тишины, отзвучавший под его сводами. Однако, сегодня отец Себастиан не обращал внимания на капризы старика. Сестра Анабель, скорее всего, уже рассказала о находке Матушке-Настоятельнице и скоро здесь будет едва ли не половина Ордена. Надо торопиться, если он хочет получить остальные части головоломки.
Орденцы не особо церемонились с теми, кто лез в Великое Знание «Предела». С ним, скорее всего, тоже не будут. Настоятельница Ордена оберегала открывшееся миру чудо Знания, как дракон – золото. Любой, посягнувший на информацию времен «Предела», мгновенно уничтожался. И неважно, был это обычный послушник бригады «Спас», вершитель правосудия или Хранитель Знаний, призванный на службу еще при жизни младшего из основателей Общины, ныне покойного капитана Дмитрия «Смайла» Некотова. Есть подозрения, что эта страшная женщина и самого Некотова придушила бы голыми руками за попытку «зайти за грань», как она это называла. Отцу Себастиану порой казалось, что Матушка просто боится Знания, которое призвана защищать.
Священник усмехнулся, почти физически чувствуя обиду Святого места на его равнодушие, и прибавив шагу, нырнул в низкую арку в конце коридора. Покорные его воле, мигнули и вспыхнули тусклые подвальные светильники на стенах. Мужчина торопливо сбежал по каменной лестнице, поднимая за собой клубы пыли, и прижал к углублению в центре металлической двери, обнаружившейся внизу, правую руку. Контур крупной мужской ладони осветился зеленым и под потолком с мягким щелчком ожил динамик:
– Добрый вечер. Назовите Ваше имя, сан и цель прибытия, – вежливо попросил механический голос.
– Себастиан Родоманский, верховный хранитель Знания Общины. Архив номер тысяча двести семь, последователи «Предела»
– Запрос принят. Сканирование завершено. Допуск разрешаю!
Тяжелая дверь гулко охнула, с негромким скрежетом заработал под ногами движущий механизм. Железная махина медленно отъехала в сторону, уступая дорогу маленькому человеку на пороге огромного помещения. И, как всегда при входе в архив, святой отец замер, прикрыв глаза и вслушиваясь в тишину чудесного места, прячущего внутри бесконечное количество тайн.
Архив был колоссален, тих и ошеломительно пах книжной пылью, мелом и мастикой. В нем можно было заблудиться, как в лабиринте Минотавра, он приковывал взгляд и притягивал душу. Сотни стеллажей, на которых тысячи коробок и свитков, тетрадей и книг, флешек, дисков и восковых дощечек. Здесь пряталась История многих поколений, таилась между толстых переплетов, выглядывала из углов, тянула руки со страниц миллионов тетрадей. Сказочная страна, которая может поглотить тебя с головой, и забыть выплюнуть, оставив внутри себя навсегда.
В этой сказке легко заблудился бы любой. Любой, но не тот, кто годами собирал ее по частям, раскладывая по полкам и коробкам чужие судьбы, эпохи, жизни и смерти. Отец Себастиан вновь втянул ноздрями родной до дрожи запах, и шагнул внутрь, ныряя вглубь информационного аквариума. Туда, где за тысячами полок и миллионами их обитателей, прятался один-единственный, непонятно чем дорогой ему стеллаж.
Небольшой, темного дерева, стоящий глубже и дальше всех, запертый от любопытных глаз на два крепких замка. Его невозможно было найти, а нашедший, рискнув заглянуть внутрь, вполне мог поздороваться за руку со Смертью. Множество тонких иголочек, хаотично расположенных на внутренних сторонах ручек и дужках замков, не могли серьезно ранить, однако любопытному могло хватить всего одного прикосновения. «Жало скорпиона». Яд, быстрый и смертоносный, как удар хвоста этой маленькой, но жуткой твари – обитательницы пустынь. Святой отец был готов защищать свои тайны любой ценой. Только не совсем понимал, почему.
Мужчина заболел этой историей очень давно. С момента, как, еще послушником при Храме, тогда еще находящемся под землей, он увидел Её. Они столкнулись в коридоре, по которому он, сломя голову, бежал на занятия. Второпях не заметив идущих ему навстречу людей, он едва не сбил Ее с ног, но девушка оказалась проворнее. Она отпрыгнула к стене с такой колоссальной скоростью, что сама с трудом удержалась на ногах, а нерадивого торопыгу жестко схватила за шиворот стальная рука.
– И что это такое? – насмешливо поинтересовался мужской голос над самым ухом, – Стекло лобовое протри, парень, пока ДТП не случилось!
– Я… Простите, я… – Себастиан завертелся на месте, силясь вырваться из живого капкана, – Я просто опаздываю, извините!
Он хотел сказать еще что-то, но столкнулся взглядом с улыбающимися разноцветными глазами напротив и осекся. В памяти ураганом поднялись и завертелись странные картины: ночная прохлада, прутья клетки, сомкнувшиеся вокруг тела, музыка, уводящая разум в теплую дымку сна, немеющие пальцы и мягкий голос где-то на периферии сознания, уговаривающий и успокаивающий:
«Потерпи, малыш. Все можно исправить. Мы тебя вытащим, обещаю… Закрой глаза и слушай мой голос. Борись с собой. Ты – человек, не зверь. Ты не станешь меня убивать… Держись, мой хороший!» и резкая боль, несущая за собой облегчение. А за ней – темнота.
Девушка, весело оглядев его с ног до головы, мягко коснулась рукой плеча спутника:
– Отпусти, Наставник, не надо. Он не собирался ни на кого нападать. Просто поспешил…
– Поспешишь – людей насмешишь, Сонь, – проворчал тот, однако, все же отпуская пойманное и отходя в сторону, – Не маленький уже, мозги иногда включать надо. Они человеку именно для этого и даны, верно?
Высокий мужчина с ежиком коротких темных волос и пронзительными, светло-карими глазами, тоже был знаком, неясно откуда. Их голоса, запахи, улыбки – все это словно было в его жизни однажды. И, судя по слегка растерянному лицу Салемской, – а в том, что это была она, сомнения возникли бы разве что у слепого, – и по тому, как внимательно вглядывался в него стоящий рядом с Ней человек, чувство дежавю они поймали одновременно.
– Смайл… Мне кажется? Это же… – врач шагнула вперед, рассматривая что-то на его подбородке и шее, – Это действительно то, о чем я думаю?
Боец, не сводя с Себастиана пристального, цепкого взгляда, медленно кивнул:
– Похоже на то. Так вот куда его Первый дел, в итоге, – он весело покосился на спутницу, сверкнул зубами, – А ты тряслась! Я же тебе говорил, что все нормально!
Салемская молчала. В какой-то момент Себастиану показалось, что еще немного – и она бросится вперед, заключая его в объятия. Но этого не произошло. Девушка улыбнулась, кивая собственным мыслям, и направилась дальше по коридору, будто ничего не случилось. И так же спокойно направился следом Ее Наставник. Ничего не объясняя и не оглядываясь, словно оба резко удалили из памяти темный коридор Храма и стоящего в нем, оглушенного, напуганного, и невесть отчего счастливого юношу с V-образным шрамом, спускавшимся с подбородка на шею.
Он запомнит Ее целиком и в деталях, каждый жест и взгляд. Пронесет память о ней через годы. Будет искать в подземных храмовых архивах и продолжит, когда Храму дадут дозволение подняться на поверхность и присоединиться к восстановительным работам. И однажды вспомнит еще один разговор:
– Его сознание спокойно, лишь когда он рядом с тобой, Соня. Однако, стоит тебе выйти, как воспоминания не дают ему покоя, – голос говорившего спокоен и мягок, но у Себастиана все же бегут по рукам холодные, липкие мурашки, – А он не дает покоя нам. Избавь его от страданий, в конце концов…
– Твою мать, это же не монстр какой-то! Это подросток. Переживший и совершивший ужасные вещи, я не спорю, командир, но…
– Смайл, выйди!
– Есть!
Шум шагов, стук металла о металл. Легкое звяканье, словно осколок стекла уронили в эмалированный таз. Какое-то шипение. И вновь голоса:
– Софья, не игнорируй меня. Кажется, я отдал приказ?
– Я не стану его убивать!
Короткий смех и вновь шаги. Голос становится ближе и мягче, словно говоривший склонился над ним, разглядывая и изучая:
– А я разве прошу тебя его убить? Смерть не избавляет от мучений. Кому, как не нам об этом знать. Я прошу тебя помочь ему забыть боль. Ты знаешь, о чем я.
– Знаю, товарищ Первый. Это займет время, мозг еще не встал в фазу восприятия. Но он забудет. Все забудет.
– И тебя?
– И меня, разумеется…
Отец Себастиан бережно открывает замки, ловко не касаясь отравленных подарков на ручках. Узкая ладонь с двумя поперечными шрамами медленно достает из стопки фотографий внутри ту, что сверху. Они стоят на ней рядом, словно на параде, и только один сидит в инвалидном кресле. Его имя священнику неизвестно, мужчина умер незадолго до того, как Себастиан узнал о «Пределе» что-то, кроме названия. Зато остальных святой отец знает, как ему кажется, едва ли не лучше себя самого.
Крепкий, широкоплечий мужчина с седыми волосами и внимательными серыми глазами – основатель и Глава Общины «Предел». Полковник Святослав Владимирович Сергеев, позывной «Первый». Именно он сумел подготовить базу и наладить снабжение еще до начала пандемии и, в момент ее кульминации, был готов к борьбе и выживанию. Подготовленные бойцы, разведка, электричество и вода, транспорт, и многое другое – полностью его заслуга. Его побаивались, но уважали и любили все без исключения обитатели Общины, а некоторые даже ласково, за глаза, звали «батей».
Майор Станичников Григорий Матвеевич, он же «Второй» – коренастый, невысокий, со шрамом, по диагонали рассекающем лысый череп. Правая рука Главы, разведчик, чьими силами была провернута не одна сложнейшая операция. О нем известно немного, но информация интересная – борьба с сектантами, добыча ресурсов, участие в первых экспериментах Салемской. Каких? Зачем? Неизвестно…
Две девушки, постарше и помоложе, стоят рядом, как сестры. Высокая блондинка весьма выдающихся форм, со строгим лицом и усталыми глазами – доктор Ксения Андреевна Филатова, вирусолог. Учитель Салемской, о которой та неоднократно и тепло отзывалась в своих многочисленных интервью. Рядом с ней, прижимая к груди какие-то бумаги и растерянно глядя мимо объектива камеры, стоит сама Софья. Кажется, что вот-вот, еще секунда, и она сорвется с места и убежит, торопясь по своим незримым делам. Она никогда не любила фотографироваться, по ее собственным словам. Видимо и здесь до последнего старалась улизнуть от неприятной процедуры.
Вот только рука в темной беспалой перчатке, едва заметно не то обнимающая, не то придерживающая девушку за плечи, не дает ей сбежать из кадра. Капитан Дмитрий Николаевич Некотов, заслуженно носивший позывной «Смайл». Наставник и тренер Салемской, командир разведывательно-диверсионной группы, участник многочисленных боевых действий, самый молодой из основателей «Предела» и ученик Сергеева. Глаза с веселым прищуром смотрят в камеру, губы чуть кривятся в усмешке. Интересная личность. Софья часто шутила насчет него, называя парня ангелом-хранителем по вызову. И Некотов, не обижаясь, весело скалился в ответ.
Дневник Сонькиных измышлений
(приписка ниже: «Бойцы бывают двух видов – умные и мертвые» Ю. Л. Нестеренко)
Начало большого рейда
После первого рейда музыка моей свободы играла недолго, около пары недель. Первый в очередной раз вспомнил про мою персону, когда возникла необходимость сопроводить местного вирусолога к её предыдущему месту работы – лаборатории, где одно время изучали ядерную физику и, как раз-таки мутагенные формы жизни. Там, вроде, реактор ядерный в миниатюре есть и документов кучка, важных и нужных.
Причем тут я, понять так и не удалось. Товарищ Первый всерьез сообщил мне о роли телохранителя для Дока и порадовал, что в случае её смерти мне будет неприятно. В случае моей гибели, впрочем, тоже. Кто в море утонет – больше купаться не будет, одним словом.
Путешествие нам предстояло в лабораторию Б, на окраине города с красивым названием, которое я вам не скажу. Далековато, но весело. Насчет "весело", я не пошутила! На старых проторенных тропинках, где все уже изъезжено вдоль и поперек, было ещё ничего, а вот в окрестностях незнакомого города – сущий ад. И начался он прямо с КПП, где нас встретили ребята из нейтрально-дружественной группировки, и, коротко переговорив о чем-то с командирами, пропустили внутрь.
Когда подъезжали, – а нас было много: два Тайфуна, БТР, любимый мною Гамельнский крысолов и даже БМП, – от взрывов, стрельбы и общего шума уши заложило наглухо. Сидела, молилась про себя, чтобы совсем не оглохнуть. Зомби выскакивали из каждой мало-мальской щели, прыгали с крыш и деревьев, по-моему, даже из-под земли выкапывались, мать их за ногу!
И их было чудовищно, просто невероятно много. И больших, под два метра, и обычных, и быстрых, и медленных. Такое чувство, что этот город стал музеем мутаций, столько типов оной я увидела в окно автомобиля. А под занавес, когда мы, взрезая тяжелым носом БМП толпу, вломились в город, откуда-то издалека раздался пронзительный визг.
– Там, где-то на подступах, сразу пятеро альф гнезда свили, – вспомнился вдруг короткий комментарий Смайла и я вздрогнула, осознавая его слова, – Их мы на себя возьмем, ваша задача – лаборатория. Не дрейфь, Ведьма!
Не дрейфить? Как? В голове, помимо воли, возникла картинка – здоровенная туша с диким криком прыгает вперед, погребая под собой кажущуюся хрупкой на ее фоне фигуру в камуфляже. Брызги крови, взлетающие вверх алым фонтаном. Победный крик альфы, подхваченный со всех сторон стаей. Тишина.
Руки мертвой хваткой вцепились в гладкое дерево лука. Нет, нет, пожалуйста, не надо… Я тряхнула головой. Хватит, Софья. Хватит!
В процессе добирания до места, народ массово общался по рации на какие-то странные темы. Я, решив-таки воспользоваться выданным мне перед первым рейдом аппаратиком, пришла в полнейшее изумление – ребята дружно радовались каким-то бобрам, грызущим бревно, занимались альтернативной математикой, в которой три плюс один равно восемь и сообщали друг другу о зайце по правому борту.
Какое-то время послушав этот поток сознания наркоманов под приходом, я всё же не удержалась и уточнила у Дока, что происходит.
Та, не отвлекаясь от записей, которые изучала всё это время, коротко пояснила, мол, сокращение команд у ребят такое. Что-то вроде сленга военного. Ну что же, приятно понимать, что мои вынужденные коллеги находятся в здравом рассудке.
Шума, гама и грохота вокруг, тем не менее, стало в разы больше. Пару раз в борт машины врезались, с рыком и воплями, особо ретивые "братки", вдали слышались тяжёлые шаги и рёв догоняющего нас Биг Босса. Как пояснил однажды Наставник, во время очередных посиделок у озера, когда он рассказывал мне тактико-технические характеристики разрывных снарядов, этих здоровяков зовут джагерами. А полное название – джагернауты. Огромные твари, два-три метра в высоту. И поведение у них странное. Но об этом я писала выше – те самые мутанты, которые сами с собой договориться не могут.
В итоге, после короткого совещания, ребята приняли решение разделиться немного пораньше. Крысолов, включив светомузыку, умчался вдаль, уводя за собой толпу, первый в ряду Тайфун, где ехал Наставник, и БТР повернули туда, откуда минуту назад раздавались дикие крики потревоженных шумом альфа-особей. А наш БМП начал резво крутиться на месте, размазывая в кашу скопившихся впереди зомби. «Вальсировать» – как ехидно назвала его маневры Док.
А потом произошло событие, которое вряд ли кому-то показалось основным и важным в этой каше. Кому-то, кроме меня, никогда не видевшей старуху с косой настолько близко. Даже в больнице это было как-то иначе, не так остро, что ли.
Пулемет в руках бойца, что торчал в люке нашей машинки, стрекотавший до этого, как сумасшедший, резко умолк. И я увидела Смерть.
Короткий вскрик, мелькнули перед лицом ноги в берцах, брызнула кровь, заливая стекла снаружи и с грохотом покатилась куда-то назад тяжелая крышка люка, вырванная с мясом мощными лапами невидимой твари.
Как вскинула лук – не помню. Руки дрожали, как у алкаша со стажем. Помню только, помолилась про себя, чтобы не подвели наконечники с шипами внутри, раскрывающиеся цветком от удара – изобретение техника-инженера Бориса Николаевича, ответственного за производство в лагере. Как чуяла, – за день-два прогулялась в производственный цех и попросила этого чудо-мастера придумать что-нибудь в стиле экспансивных пуль. И ведь придумал же!