Вина. Повесть об интеллигенции

До побега Веня наелся овса с шелухой, растертого в самодельной крупорушке (цилиндре с ручкой для кручения, одетой на ребристый конус). Прятались под деревянными тротуарами, он маялся от запора и боли в желудке, пока через неделю не разрешился где-то под забором.

Их выловила милиция на рынке, когда он выхватил из кастрюли торговки пирожок и сунул в рот, быстро сжевав, чтобы не отняли. Как бездомных, их определили в детдом где-то на юге.

В теплушке они впервые жадно ели большую осетинскую лепешку, разрывая ее на сладкие части. Поезд то останавливался, содрогаясь вагонами, то набирал скорость.

В детдоме их встретила толстая тетка, ворча, проводила в казарму, где разношерстная ватага детей встретила их подозрительно.

И было, как обычно в жестокие времена, – детей-сирот не бросили, дали кров и пищу. Беспризорники – дети погибших на фронте и во время оккупации, брошенные родителями от голода, и дети репрессированных были разными, как в республике Шкид. Процветал, как сейчас говорят, булинг, создавались шайки малолетних бандитов.

У них в первую очередь отняли выданную новую форменку, милосердно подкинув старое тряпье. Когда их били, старший брат молчал, из его глаз выкатывались слезы, и младший недоумевал, почему тот, такой сильный, не дает сдачи.

Как-то толстая воспитательница, в припадке гнева, выгнала на мороз голого воришку. Вдруг в казарме возник высокий худой начальник детдома, раненый фронтовик, он нес завернутого в свою шинель голого пацана. Грозно глянул на воспитательницу и ударил ее по лицу:

– Вон!

После этого случая эту воспитательницу не видели.