Вечная кровь

Подобным самокопанием он занимался не раз. И всегда приходил к одному и тому же выводу: в данной ситуации он ничего не может сделать. Да и не хочет. Так что Ирина права: пусть все идет, как идет. Куда-нибудь эта кривая выведет обязательно. Потому что на то она и кривая…

– Ты где сейчас? – спросила она.

– А ты с какой целью интересуешься? – неожиданно он и в самом деле развеселился. Вероятно, подействовал разговор с Симаем, который, хоть и не прямо, но как бы пообещал новые перспективы и горизонты. Словно бы ветерком бодрящим повеяло после него.

– Шутим? Или просто коньяка выпил? Клиент потенциальный нарисовался. Хочет личной встречи.

– Что ему надо? Жену в неверности уличить?

– В общем, да. Ревнивый папик. Самому сорок девять, ей двадцать шесть. Детей нет. Год как женаты.

– Девяносто против десяти, что уличит. Даже девяносто семь против трех.

– Девяносто восемь против двух. Так берем заказ? Наши расценки его не слишком устроили, но, думаю, заплатит.

– Еще и жадный. Ясно. Нет, пока не берем. Пусть ждет, если хочет. А не хочет, обращается в другое агентство.

– Ух ты. Никак что-то интересное у нас?

Все-таки, другой такой нет и вряд ли будет, подумал он. На лету ловит. И тут же решил, что возьмет Ирину с собой в Княжеч, хотя еще минуту назад не знал этого.

– Вроде того. Город Княжеч знаешь?

– Я даже там жила некоторое время. Недолго, месяца четыре. Но все-таки.

– О как. Не знал.

– Ты многое обо мне не знаешь.

– Значит, тем более летим вместе. Будешь гидом.

– С удовольствием. Город – полный отпад и восторг. Хотя и не всем москвичам нравится.

– Почему?

– Не любят нас там.

– Можно подумать, нас в других местах любят.

– Это да. Так, когда летим?

– Завтра. Закажи билеты на утренний рейс. Чтобы там быть уже в восемь-девять.

– Хорошо. Где встречаемся, у тебя, у меня или в аэропорту?

Он помедлил с ответом и, наконец, выбрал нейтральный вариант.

– Я за тобой заеду утром, во сколько скажешь. Позвони, когда возьмешь билеты.

– Да уж позвоню, – с едва заметной иронией сказала она и прервала связь.

«Я скотина или нет?» – подумал он. И, так и не найдя ответа на этот вопрос, пошел собираться.

Аэропорт Княжеча был новым, с иголочки, и казался пустым. Его возвели сравнительно недавно, рассчитывая, с одной стороны, на увеличение пассажиропотока, а с другой потому, что старый, построенный еще в пятидесятых годах прошлого века, даже с имеющимся пассажиропотоком уже не справлялся. В результате получилось с большим запасом. Очень большим. Но – красиво, ничего не скажешь.

Симай уже ждал их, они увидели его сразу, как только вступили в зону прилета (получать багаж обоим было не нужно, все уместилось в ручной клади). Кэрдо мулеса стоял, прислонясь плечом к бетонной колонне и сложив руки на груди. На нем были новенькие синие джинсы, алая рубашка с расстегнутым воротом, горчичного цвета пиджак и темно-зеленая шляпа с узкими полями, сдвинутая на затылок. На ногах – черные лакированные туфли. Был он гладко выбрит, смотрел весело, и его зубы при улыбке все так же ослепительно сияли.

– Андрюха, товарищ бесценный! Ирина свет Алексеевна, боярыня! – громогласно провозгласил Симай, раскинул руки и двинулся навстречу.

Обнялись, поцеловались по-русски, троекратно.

– Как долетели?

– Нормально, – сказал Андрей. – И не заметили.

– Еще бы ты заметил, – сказала Ирина. – Дрых как сурок.

– Что делать, жизнь научила. С нашей работой никогда не знаешь, придется спать ближайшей ночью или нет.

– Это точно, – сказал Симай. – Не работа, а сплошная беда. Но я каждый раз поражаюсь вашей отваге. Как вы летаете? Мне однажды пришлось сесть в самолет и за этот час я, честно, поседел. Ибо – жуть. Вон, смотрите, – он снял шляпу, и Андрей действительно заметил в угольно-черной густой шевелюре товарища несколько серебряных нитей, которых, вроде бы, раньше не было.

– Я слышала, цыгане рано седеют, – безжалостно заметила Ирина. – К тому же, помнится, ты утверждал, что кэрдо мулеса вообще живут быстрее обычных людей. Другой обмен веществ.

– Да, – гордо выпрямился Симай. – Мы, кэрдо мулеса, живем недолго, но ярко. Хотя лично я знал одного, который утверждал, что помнит, как Михаила Федоровича Романова бояре на царство венчали, – он посмотрел на Ирину с Андреем и добавил. – Это дед государя Петра Алексеевича.

– Я помню, – сказал Сыскарь…

Квартира, куда Симай доставил их не на такси, а на черном BMV с шофером – молчаливым и крепким на вид парнем лет двадцати, располагалась, как понял Андрей, почти в самом центре города. Дом в три этажа, построенный лет сто пятьдесят, а то и двести назад, выходил фасадом на короткую (Сыскарь окинул ее взглядом всю – от начала до конца) мощенную брусчаткой тихую улицу, один край которой упирался в парк, а другой – в поперечную улицу – более широкую и оживленную, с трамвайными путями в обе стороны и небольшим рынком.

– Хороший рынок, – сообщил Симай. – Я там, бывает, харч беру. Все свежее и недорого.

– А почему не в магазине? – спросила Ирина.

– Это в ваших супермаркетах, что ли? – презрительно оттопырил губу Симай. – Я вообще не понимаю, как вы там можете хоть что-то покупать. Ведь чистую отраву продают! Да еще и не поторгуешься. Нет, вот вы мне скажите! – горячо воскликнул он. – Я все могу здесь понять, в этом вашем двадцать первом веке. Женщины по улицам летом за малым не голые ходят, машины, самолеты, кино, компьютеры, интернет, оружие небывалое, как в страшной сказке, полеты в космос, телевизоры, смартфоны эти в руках у всех подряд… Но почему в магазине я не могу торговаться?! Это же против самой человеческой природы! Нет, при государе Петре свет Алексеевиче такой херни не было!

– Так вон же рынок, сам говоришь, – кивнул Сыскарь в конец улицы. – Это продуктовый. А есть и вещевые, и всякие. Торгуйся – не хочу.

– Только это меня пока и спасает, – буркнул Симай. – Пока.

Трехкомнатная квартира на втором этаже выходила четырьмя окнами на улицу (она так и называлась Парковой, поскольку начиналась от парка) и еще тремя (два в комнате и одно кухонное) в небольшой аккуратный внутренний двор. Посреди двора рос старый каштан, достающий верхушкой до крыши.

– Красиво, – прокомментировала Ирина. – Каштан внутри квадрата стен. Красиво и необычно. Хоть картину пиши.

– В этом городе много необычного, – сказал Симай. – Можете мне поверить.

– Ты был здесь раньше? – спросил Андрей. – Я имею в виду…

– Я понял. В те времена? Был. Однажды, – Симай посмотрел на часы. – Расскажу как-нибудь. Поехали, нас ждут. Тут недалеко.

Они спустились вниз, сели все в ту же BMV, и водитель плавно взял с места. Свернул направо, на оживленную улицу, которая метров через триста принялась карабкаться все круче и круче вверх. Слева – фасад к фасаду – теснились старинные (так показалось Андрею) трех-и четырехэтажные дома, справа, за оградой, мелькала зелень парка, уже тронутая желтизной осени.

– Это тот же парк, что внизу? – спросил Сыскарь. – Сюда тянется?

– Ага, – ответил Симай. – Старейший парк в городе. Он так и называется – Старый.

– Кайфовый парк, – сказала Ирина. – Помню его. Один из лучших парков в моей жизни.

Подъем закончился одновременно с брусчаткой. Дальше шел асфальт. Машина свернула налево, затем еще раз налево на пустынную улицу, по обе стороны которой тянулись особняки разной степени исторической ценности, и остановилась у богатой, чугунной на вид, ограды, выполненной в орнаментально-растительном стиле – сплошь лепестки, стебли и листья. Наверху, впрочем, острые, в виде копий, навершия – так просто не перелезешь, отметил про себя Сыскарь.

Они вышли. За оградой высился трехэтажный темно-коричневого кирпича особняк с красной черепичной крышей. От запертых ворот и калитки к широкому крыльцу вела мощенная диким камнем дорожка. Далее – четыре ступеньки, две колонны дорического ордера по бокам, поддерживающие балкон на втором этаже, и мощные под цвет стен металлические двери.

Машина, шурша шинами, тронулась за их спинами с места и скрылась за ближайшим поворотом.

– Что хоть за люди? – спросил негромко Сыкарь, оглядывая дом. – Криминал?

– Да нет, больше бизнес, – ответил Симай. – Хотя бизнеса без криминала в наше время не бывает. Да и никогда не было. Но бизнес хороший. С деньгами и связями люди.

«Что же они с деньгами и связями дочку не уберегли?» – хотел спросить Сыскарь, но не стал. Он подумал, что на них наверняка сейчас смотрят видеокамеры, а человека, умеющего читать по губам, найти не так уж сложно.

– Понимаю, – только и сказал он.

Симай нажал кнопку звонка, и калитка бесшумно распахнулась. Затем, когда они ступили на крыльцо, точно так же автоматически открылась дверь, и Симайонс Удача, Ирина Москвитина и Андрей Сыскарев вошли в дом.

Их ждали. Молчаливый молодой человек, чем-то похожий на шофера BMV, в котором они ехали, проводил их по коридору в обширную гостиную на первом этаже.

Высокие, не меньше четырех метров, потолки. Лепнина. Выложенный темно-коричневой глазурованной керамической плиткой (все тот же растительный орнамент) камин, в котором горит живой огонь. Гобелены со сценами средневековой охоты на стенах. Внушительный дубовый стол на выгнутых ножках-лапах у стены с высокими арочными витражными окнами (опять цветы и листья!). Два старинных кресла у камина и небольшой инкрустированный столик там же. На столике – бутылка минеральной воды, два наполненных наполовину бокала, две чашки кофе и хрустальная ваза с тремя яблоками и двумя грушами. Хрустальная же пепельница. В креслах – мужчина и женщина. Женщина – лицом к вошедшим, мужчина – спиной. То, что это мужчина, можно было догадаться по левой руке, свисающей с подлокотника так, что видны темно-серый рукав костюма, ослепительно-белая манжета рубашки с бриллиантовыми запонками, и крупная кисть, поросшая черными короткими волосами. На безымянном пальце – золотой перстень с камнем (судя по цвету, аметистом), между средним и указательным – дымящаяся сигарета. На женщине – светло-фиолетовое длинное платье и домашние туфли. Русые волосы подняты наверх и заколоты. Не старая, до сорока. Глаза темно-серые, глубоко посажены, смотрят внимательно. Тонкий прямой нос, узкие губы без помады, косметики почти не видно.

Все это Сыскарь привычно отметил, пока они, в сопровождении молодого человека, шли от дверей к камину по дубовому, сработанному под старину, паркету, отполированному до зеркального блеска.

– Здравствуйте, – тщательно выговаривая буквы, сказала женщина, когда все трое подошли и остановились. Смотрела она при этом только на Сыскаря, бросив на Ирину короткий равнодушный взгляд.

Значит, с Симаем они уже сегодня виделись, подумал Андрей, поскольку Удача на приветствие не ответил. Интересно говорит. Без акцента, но словно русский ей не родной. Впрочем, может, так и есть.

– Доброе утро, – сказал он и позволил себе чуть улыбнуться, проверяя женщину на свое «фирменное» обаяние. – Кажется, еще утро.

– Здравствуйте, – сказала Ирина и небрежно огляделась.

Правильно, подумал Сыскарь. Нормальные люди, пусть они будут сколь угодно серьезные, предлагают гостям сесть. Мы в любом случае гости.

– Извините, – произнесла женщина, помедлив, и перевела взгляд на молодого человека. – Иван, подай гостям стулья.

Мужчина продолжал сидеть к ним спиной. Только рука с перстнем и горящей сигаретой на две секунды исчезла и появилась вновь на подлокотнике, а над спинкой поднялся клуб голубоватого дыма.

Когда все трое сели, женщина продолжила:

– Меня зовут пани Стефания Король. Можно пани Стефа. В основном, вы будете иметь дело со мной. От меня получать инструкции и деньги, мне докладывать о проделанной работе и о том…

– Одну минуту, – сказал Андрей.

– В чем дело? – нахмурилась пани Стефа. – Я еще не закончила.

– Возможно, и не придется, – он широко улыбнулся. – Давайте договоримся сразу, чтобы потом не было недоразумений. Как нынче принято выражаться, на берегу. Мое имя – Андрей Владимирович Сыскарев. Друзья и враги зовут Сыскарь. Клиенты – Андрей или Андрей Владимирович. Вы, так как мы, судя по всему, почти ровесники, можете звать Андреем. Так вот. Докладываю о проделанной работе я только один раз, но в двух случаях – когда она выполнена полностью, и, когда выполнить ее не представляется возможным. Далее. Никаких инструкций от клиентов я не получаю, поскольку действую абсолютно самостоятельно, на свой страх и риск. Я могу попросить о помощи или об услуге, но только в интересах дела. Что касается денег, то, если мы договоримся, вы заплатите мне один раз сегодня и второй – после того, как я найду вашу дочь. У вас дочь пропала, я правильно понял?

– Да, – сказала пани Стефа. – Дочь, – ее голос едва заметно дрогнул. – Богдана… – она взяла бокал и сделала несколько торопливых глотков.

– А если не найдете? – спросил мужчина и поднялся с кресла. – Это не вам, продолжайте.

Теперь Сыскарь увидел, что в правой руке, возле уха, он держит смартфон и, судя по чуть отстраненному взгляду, внимательно слушает какого-то собеседника.

«Но не настолько внимательно, чтобы не услышать меня».

Мужчина сделал круговой жест левой кистью. Молодой человек по имени Иван подошел к креслу и развернул его на сто восемьдесят градусов. Мужчина благодарно кивнул и уселся, продолжая держать смартфон возле уха.

– Если не найду, верну аванс. За вычетом, разумеется, накладных расходов, – ответил Сыскарь.

– Я понял, – сказал мужчина в трубку. – Спасибо, будем думать. Перезвоню.

Он выключил смартфон, положил его на столик, затянулся сигаретой и выпустил дым к потолку.

– И каков аванс? – спросил. Был он явно старше всех здесь присутствующих. Лет за пятьдесят, среднего роста, полноватый, широкоплечий, с редкими, словно прибитыми пылью, коротко стриженными волосами.

– Треть от всей суммы за работу.

– Коля… – произнесла пани Стефа.

– Подожди, Стефа.

Женщина молча налила себе воды и откинулась на спинку кресла.

О как, подумал Сыскарь, значит, все-таки, есть тут не только хозяйка, но и хозяин.

– И сколько вы хотите за всю работу? – спросил хозяин.

– Если найду за неделю или меньше, начиная с завтрашнего, дня, тридцать тысяч долларов. Аванс – десять тысяч. Если потребуется больше недели, то с каждым днем сумма будет уменьшаться на тысячу долларов. То есть, если на поиски уйдет десять дней, вы заплатите двадцать семь тысяч. Две недели – двадцать три тысячи. И так далее, вплоть до двадцати дней, когда сумма, за вычетом аванса, становится нулевой. После этого поиски прекращаются, и аванс возвращается. Или не возвращается, если есть результат. Не важно, хороший или плохой.

– То есть? – нахмурился мужчина. – Что значит, хороший или плохой?

– Он имеет в виду, что наша девочка может оказаться мертва, – сказала тихо пани Стефа. – Так?

– Увы, – кивнул Сыскарь. – Как ни неприятно об этом говорить, такое случается. Не часто. Но случается.

– Звонков о выкупе не было, – резко сказал мужчина и затушил сигарету в пепельнице.

Сыскарь едва заметно пожал плечами.

– Сима, – мужчина посмотрел на Симая.

– Что, Николай? – цыган сидел на стуле в свободной позе, забросив ногу за ногу. Только шляпу снял и держал ее небрежно за поля двумя пальцами.

– Ты уверен в этих людях?

– Как в себе, – твердо ответил кэрдо мулеса, даже сел ровнее.

– Уверенности мало, – сказала Стефа. – Нам нужно, чтобы вы нашли нашу девочку.

– Приложим все силы, – сказал Сыскарь. – Это единственное, что я могу вам обещать.

– Хорошо, – сказал мужчина после непродолжительного молчания. – Мы принимаем ваши условия. Подождите.

Он поднялся и вышел из гостиной.

– Я бы не советовала вам нарушать условия нашего соглашения, – сказала пани Стефа. – Но не подумайте, что это угроза. Просто… просто мы очень любим свою дочь, и … – она умолкла и снова припала к бокалу с водой.

«И сочтем глубочайшим личным оскорблением, если вы попытаетесь нас обмануть», – мысленно закончил фразу Сыскарь.

Вернулся мужчина и положил на стол пачку долларов.

– Ваши десять тысяч, – сказал он. – Забирайте.

– Спасибо, – Сыскарь, не считая, спрятал деньги во внутренний карман куртки. – Как я понимаю, мы начали работать?

– Да, – сказал Николай.

– Тогда у меня сразу вопрос. Ваша дочь жила с вами?

– Разумеется.

– Нам хотелось бы осмотреть ее комнату. А также посмотреть содержимое компьютера, телефона, планшета… Вообще любого гаджета, принадлежавшего ей, где есть чип и память.

– Мы уже смотрели, – сказала пани Стефа. – И очень внимательно. Увы, ничего.

– И все-таки.

– Проводи их, Стефа, – сказал Николай.

В сопровождении хозяйки дома детективы вышли в прихожую и по широкой каменной лестнице поднялись на второй этаж. Сквозь витражное арочное окно на промежуточной площадке между первым и вторым этажом лился разноцветный утренний свет.

Комната Богданы, расположенная с восточной стороны особняка, была площадью, как прикинул Сыскарь, около тридцати квадратных метров и выходила окнами и балконом в сад. Высокие потолки, тяжелые светло-голубые шторы и дорогие обои в бледно-синих фантастических цветах. Широкая деревянная кровать у стены, вычурная люстра с множеством хрустальных висюлек, зеркальный шкаф-купе, несколько полок с книгами, компьютерный стол, кресло и два стула с высокими спинками возле журнального столика. Газовый, покрытый изразцами, камин. На стене над кроватью – картина в раме. Портрет Богданы Король. Написано тщательно, даже искусно, но без художественного блеска. Умело раскрашенная фотография по большому счету. Правда, девушка красивая, ничего не скажешь. Взяла все лучшее от мамы и папы.

– Компьютер можно включить? – спросил Андрей.

– Конечно, смотрите. Там нет пароля, – ответила хозяйка дома.

– Ирина, займись.

– Хорошо.

– Почта и соцсети в первую очередь, – напомнил Сыскарь.

– Да.

– Когда вы в последний раз видели вашу дочь? – он повернулся к пани Стефе. Та негодующе дернула плечами (не понравилось слово «последний» в данном контексте, догадался Сыскарь, ничего, это по-русски, потерпит), но ответила:

– Три дня назад. Семнадцатого сентября. В первые сутки мы беспокоились, конечно, но не очень сильно. Дело в том, что накануне у нас был разговор… как бы это сказать… В общем, мы поспорили. Она требовала большей свободы, мы с отцом возражали.

– Ей было мало свободы?

– Видимо, она так считала. Мы с Николаем думали иначе.

– Подругам, друзьям звонили?

– И не раз. Никто ничего не знает. Она просто не вернулась домой. Телефон отключен и отследить его невозможно. Пробовали те, кто в этом очень хорошо понимает. Ничего. Планшет тоже был с ней… – голос пани Стефы дрогнул, она прижала ладони к лицу и заплакала. Тихо и очень-очень горько.

– Ну-ну, – Андрей осторожно подвел безутешную мать к креслу, усадил. – Мы найдем ее, обязательно. Но нам потребуется ваша помощь.

– Да, разумеется… – в руке пани Стефы невесть откуда появился платок, она прерывисто вздохнула, вытерла глаза. – Все, что вам нужно.

– Телефоны и адреса всех знакомых вашей дочери. Родственников, друзей, одноклассников – всех, кого только можете вспомнить. Подробный отчет по тому дню, когда она не вернулась домой. Где была, во сколько должна была вернуться, во что была одета, что имела с собой. Писать не обязательно, можно на диктофон. Ее фото. То, на котором она, как вы считаете, больше всего на себя похожа. Желательно на бумаге и в электронном виде. Вы сильно накануне… э-э… поспорили?

– Вы имеете в виду, не поругались ли мы?

– Именно это я имею в виду.

– Я бы не сказала, что мы поругались. Мы даже пришли к компромиссу. Раньше ей разрешалось возвращаться домой не позже одиннадцати, а теперь договорились на двенадцать. Да и вообще… Никто не хлопал дверью, не кричал и не впадал в истерику. Под конец разговора Даночка нас даже поцеловала, пожелала спокойной ночи… И утром была в хорошем настроении… – из глаз пани Стефы снова чуть не потекли слезы, но она справилась с собой, поднялась. – Извините, я пойду к себе. Приготовлю вам список знакомых и отчет о том дне и фото. Кстати, можете взять в ее компьютере, какие вам подойдут. Она… она похожа на свой портрет, – пани Стефа посмотрела на стену с портретом. – Я потом посмотрю, и мы распечатаем лучшие.

– Конечно, – сказал Сыскарь.

Когда они покинули особняк семейства Король, на часах было без четверти два. За оградой у калитки уже стоял далеко не новый, но вполне приличный на вид «форд», возле которого курил их давешний водитель. Он передал Сыскарю ключи:

– Коробка – механика. Справитесь?

– Без проблем.

– Тогда счастливо.

– И тебе не хворать.

Они уселись в машину. Сыскарь – за руль, Ирина рядом, Симай – на заднее сиденье. Двигатель завелся легко. Сыскарь тронулся с места, развернулся в конце пустой улицы и, демонстрируя хорошую зрительную память, поехал назад без навигатора.

– Какие наши планы? – спросила Ирина.

– Сначала поесть, – ответил Сыскарь. – Лично мне на голодный желудок плохо работается. Где в этом городе можно вкусно пообедать, Симай?

Цыган весело рассмеялся.

– Проще сказать, где нельзя. Давай домой, поставим машину, и я отведу вас в прелестное местечко.

– А зачем ставить машину? – удивился Сыскарь. – Пить я не собираюсь.

– Не в этом дело, – сказала Ирина. – Просто грех по Княжечу в первый день ездить на машине. Лучше ногами, больше увидишь. Да, Симай?

– Правду глаголешь, – согласился тот. – Но и по кружке-другой пива – не помешает. Пиво здесь хорошее.

– Что, неужели не хуже, чем триста лет назад? – усмехнулся Андрей.

– Если и хуже, то не сильно.

От дома на Парковой до того места, куда отвел их Симай, оказалось около двадцати минут неспешной ходьбы, и Сыскарь действительно не пожалел, что они пошли пешком. Город Княжеч был красив той старинной красотой, которую не хочется рассматривать из окна автомобиля. Узкие, запутанные, мощенные гладкой темной брусчаткой улицы. Трех-пятиэтажные дома, по одному виду которых понятно, что построены они сто, двести и больше лет назад. Арочный каменный старинный мост, переброшенный через речку Полтинка. Запах кофе, шоколада, цветов на клумбах, тонких женских духов и хорошего табака (здесь многие мужчины курили трубки).

– Странно, – сказал Андрей, когда они, перейдя реку, свернули на тенистую от уже начинающих желтеть кленов, улицу, названную в честь композитора Мусоргского. – Слышал, что Княжеч похож на Питер. По-моему, совершенно не похож. Мне сначала показалось, что, скорее, некоторые старые районы Москвы напоминает. Замоскворечье, арбатские переулки… Но сейчас вижу – нет. Совсем другое.

– Конечно, другое! – живо поддержал разговор Симай. – Москва – какая была, вспомни? Избы да изредка усадьбы. Плетни, заборы. Петухи кричат, свиньи в лужах валяются. Каменных домов – раз-два и обчелся. Тротуары хорошо если деревянные… Деревня, одним словом. Только большая – пока из конца в конец пройдешь, три раза напьешься, пять подерешься, два протрезвеешь, семь охренеешь. А тут и триста лет назад сплошь каменные дома стояли вдоль улиц. Хотя город был гораздо меньше. Здесь, где мы сейчас идем, уже поля начинались. То есть, это я к чему? Не могут быть похожи города, которые росли совершенно по-разному.

– Ого, – сказала Ирина. – Да ты, Симай, гляжу, знатоком архитектуры и градостроительства стал?

– А то, – важно сказал цыган и, не выдержав, рассмеялся. – Просто у меня память хорошая. Тут недавно как раз один знаток при мне рассуждал на эту тему – о схожести и различиях между Москвой и Княжечем. Я и запомнил. К слову, вы знаете, что у них один небесный покровитель?

– Святой Георгий, что ли? – спросил Андрей.

– Он самый… Так, вот мы и пришли.

Сыскарь поднял голову. Они стояли напротив трехэтажного дома, часть первого этажа которого и открытая веранда рядом, были заняты кафе-рестораном. «Под нашей горой», – было написано на вывеске крупно. И ниже, по-польски, мельче: «Pod naszą górą».