Хризантема с шипами
– Ох, какое несчастье! – воскликнула госпожа Пенси и всплеснула руками, а взгляд госпожи Даллен стал чуть менее подозрительным.
– Друг родителей, полковник Бартен, очень хвалил ваш город, и я подумала, что смогу начать тут новую жизнь.
– Полковник Бартен? О, так вы с ним знакомы? – удивилась госпожа Даллен, и недоверие полностью исчезло из ее глаз. – Очень достойный господин, – одобрительно заметила она, и я поняла, что только что получила пропуск в местное общество.
– Госпожа Эйден, мы с дамами собираемся по средам в моем доме на улице Майского дерева. Буду рада видеть вас у себя, – благожелательно добавила «гренадерша», и ее лицо осветилось приветливой улыбкой.
– Благодарю, госпожа Даллен. Я обязательно приду. Всего доброго, ари. Рада была познакомиться.
Я попрощалась с дамами, кивнула Мэри, указав ей глазами на пакет, и вышла из лавки. Служанка, прихватив покупки, заторопилась за мной.
– Хорошего вечера, госпожа Эйден! – неслось нам вслед. – Приходите еще.
Дверь булочной со скрипом закрылась, отрезая ароматы сдобы и ласковый голос госпожи Пенси, от церкви послышался мелодичный звон часов, а по улице, в сторону пожарной каланчи, промчался всадник на породистом вороном. Я только и успела разглядеть модный бархатный сюртук неизвестного господина, как он свернул на Арчер-роуд и скрылся из глаз. В душе шевельнулось беспокойство. Чем-то зацепил меня этот незнакомец. То ли слишком дорогой для глухой провинции одеждой, то ли ее зловещим черным цветом, то ли необъяснимой аурой власти, исходящей от крупной фигуры.
– А теперь куда? – спросила Мэри, и я снова подумала о том, что не мешало бы поучить ее, как должна вести себя хорошая служанка.
Хотя, с другой стороны, что мне делать в обществе молчаливой бессловесной тени, от которой кроме «да, госпожа» и «нет, госпожа», ничего не услышишь? Стоило признать, Мэри скрашивала своей непосредственностью мое одиночество. Так что скучать с ней не приходилось.
– К мяснику. А потом к молочнику и к зеленщику. Будем налаживать отношения с местными поставщиками.
Так мы и сделали. Итогом нашего похода стал неплохой кусок грудинки, головка сыра, пакет с фруктами и корзина овощей. А еще договоренность о доставке молока и мяса в Бузинный коттедж. Ну и полезные знакомства, разумеется. Мясник Карсон, например, порекомендовал отличную кухарку. И даже подсказал, где ее искать. А зеленщик Хант посоветовал хорошего садовника. «Уж больно у вас кусты бузины разрослись, скоро дверь не откроете», – с сочувствием заметил он, укладывая в корзину для овощей пучок салата, шпинат, стручки фасоли, несколько картофелин и лук порей.
– Ловко у вас с покупками вышло, госпожа Эйден, – заявила Мэри, торопясь за мной по звонкому булыжнику мостовой. – Никогда бы не подумала, что вы сумеете договориться о скидке.
В голосе служанки прозвучало уважение.
– Жизнь и не такому научит, – усмехнулась в ответ.
Я удобнее перехватила пакет с фруктами и завернула за угол, на Зеленую улицу. И едва не вскрикнула, увидев несущегося прямо на нас вороного. Громкий стук копыт, огромный разгоряченный конь, развевающиеся волосы его всадника – все это мелькнуло смазанным черным видением, полоснуло опасностью, окутало холодом. Не знаю, как успела оттолкнуть Мэри и отпрыгнуть в сторону. Яблоки рассыпались по мостовой, покатились под копыта коня, всадник, не обращая на нас внимания, пронесся мимо, а я с трудом отдышалась, проклиная узкий лиф платья, и посмотрела на побледневшую служанку.
– Вы видели, миледи? – испуганно пробормотала Мэри. – Откуда он только взялся? Выскочил, словно дух из старых легенд! Ох, да что же это? Все яблоки рассыпались! – тут же переключилась она и кинулась поднимать уцелевшие фрукты. – Вот напасть какая!
Мэри продолжала причитать, а я поправила волосы и вскинула голову. Встреча с неизвестным лихачом пробудила внутри неясное сомнение. Похоже, не так уж и тихо в этом забытом Леей местечке. В душе шевельнулось нехорошее предчувствие.
Правда, я от него благополучно отмахнулась и решительно направилась к дому.
***Бузинный коттедж принял нас с Мэри настороженно. Нет, он не показывал явной неприязни, но я чувствовала исходящее от него недоверие. Казалось, он говорил: «Ты тут все равно ненадолго. Пройдет лето, наступит дождливая осень, и ты сбежишь, как и многие до тебя».
Что ж, возможно, он был прав, что не торопился доверять незнакомцам. Я тоже им не больно-то доверяла. Разные среди них встречаются. А пока человека не узнаешь, лучше к нему не привязываться, иначе потом слишком больно разочаровываться.
Дом по-стариковски заскрипел половицами и вздохнул не до конца закрытыми окнами. «Ишь ты, сама молодая, а жизнь уже поучила уму-разуму!» – расслышала я его удивленное восклицание.
Поучила. Так поучила, что я до сих пор опомниться не могла, все казалось, что это дурной сон или чья-то злая шутка.
В памяти всплыло красивое мужественное лицо, вспомнилась огромная бальная зала в доме лорда Харди, яркие мундиры военных, воздушные наряды дам. И Берти. Мой Берти. Такой, каким он был раньше. Его рука, протянутая в мою сторону, первый танец, ничего не значащая светская беседа и красноречивый разговор взглядов.
– Вы отлично танцуете, – звучало вслух, а в глазах сияло совсем другое: – «Вы прекрасны!»
– Вы здесь с тетушкой? – спрашивали губы, а я слышала: – «Когда я снова вас увижу?»
– Замечательный вечер, не правда ли?
А в душе отзывалось: – «Я запомню его на всю жизнь!»
Святые небеса, как давно это было…
Я вздохнула, оглядела спальню и заставила себя улыбнуться. Ничего. Никогда не поздно начать все с начала. Доход у меня есть, пусть и небольшой. Крыша над головой – тоже. Осталось только влиться в местное общество и зажить тихой размеренной жизнью одинокой незамужней ари.
– Мы с тобой обязательно подружимся, – пообещала дому, коснувшись одной из стен. – И запомни, я тут надолго, и уезжать никуда не собираюсь.
«Все вы так говорите», – прокряхтел дом и затих. Что ж, как и все брошенные старики, он не больно-то верил чужим обещаниям.
– Сам увидишь, – разгладив ладонью узор на обоях, сказала я и внимательно оглядела свое новое пристанище.
М-да, это, конечно, не особняк на Лейрен-сквер, но все довольно мило. Старомодная кровать с высокой спинкой, обои в мелкий розовый цветочек, небольшое кресло у окна и крошечный чайный столик. Если сменить покрывало и шторы и добавить пару безделушек и картин, то здесь будет довольно уютно.
Я отодвинула тонкую белую занавеску и выглянула на улицу. В окне дома напротив мелькнула какая-то тень. Странно. Мне казалось, особняк необитаем. Неужели в нем кто-то живет?
Я постояла еще немного, наблюдая за соседним домом, а потом задернула гардину и пошла вниз, разбираться с ужином. Почему-то меня терзали смутные сомнения, что Мэри не слишком сильна в готовке, хоть служанка и уверяла меня в обратном.
Что ж, спустившись в подвал, я убедилась в закономерности своих сомнений. Сковорода, стоящая на плите, нещадно чадила, из духовки тянуло горелым, а Мэри металась по кухне с полотенцем в руках, пытаясь выгнать черные клубы дыма в распахнутое полукруглое окно.
– Ох, госпожа Эйден, простите! Я сейчас все исправлю! – увидев меня, всполошилась она, и полотенце замельтешило с удвоенной скоростью. – Это плита виновата, я таких никогда не видела!
Ну да, в Вердофе давно уже не пользовались старыми печами, их заменили магические плиты. И глупо было ожидать, что Мэри разберется с техникой прошлого века.
– Не мельтеши, – остановила я служанку и быстро отодвинула сковороду, а потом открыла заслонку и вытащила чугунок с непонятным варевом. – Это что?
Я удивленно разглядывала кипящее нечто. Выглядело оно совершенно несъедобным.
– Фасолевый суп с грудинкой, – чуть не плача, ответила Мэри, и шмыгнула носом.
Суп. С грудинкой. Ну что тут скажешь?
Я только вздохнула. Сама виновата, надо было брать Дору, та хотя бы готовить умела.
– Простите, госпожа Эйден, я не нарочно, – жалобно пискнула Мэри, и я махнула рукой.
Какой смысл ее отчитывать? Это было мое решение, взять с собой новенькую, почти необученную служанку. Значит, мне и ответственность за него нести.
– Аставито! – тихо произнесла заклинание, и дым, наполняющий кухню, мгновенно исчез, а поверхность плиты избавилась от копоти.
– Как вы это сделали, госпожа? – удивленно спросила служанка. – Вы владеете магией?
– Немного. Только об этом тоже не стоит говорить посторонним.
Я вывалила содержимое чугунка в старое ведро, а потом наполнила водой чайник, поставила его на плиту и достала из пакета кексы.
– Придется нам сегодня обойтись тем, что есть. А завтра, надеюсь, у нас уже будет нормальная кухарка.
Мэри снова виновато шмыгнула носом и покосилась на плиту.
– Достань чашки. И заварку, она вон в том пакете. Чай сможешь заварить?
Служанка поспешно кивнула и кинулась к неразобранным покупкам, а я села за круглый стол, обвела кухню взглядом и подумала о том, что тут нужна основательная уборка. И на одну Мэри надеяться не стоит – ей придется долго отмывать закопченные стены и грязную плитку вокруг печки. А вот если воспользоваться магией, то дело пойдет быстрее. Главное, чтобы об этом не узнали.
В отличие от столицы, где магия прочно вошла в обиход горожан, в провинции предпочитали жить по старинке, и магов недолюбливали. Или, скорее, побаивались, как и всего неизвестного и непредсказуемого. А я не собиралась давать суеверным жителям Кранчестера повод меня сторониться. Нет, я намеревалась влиться в их скромные ряды и зажить совершенно обычной жизнью.
– Мэри, чай, – напомнила служанке, и та торопливо сняла с плиты плюющийся паром чайник.
А потом мы долго сидели за столом, ели кексы, запивали их горячим, отдающим терпкой горчинкой, чаем, и наблюдали за тем, как тают в окне краски заката, и как на Кранчестер медленно опускается ночь.
Редклиф Бенси
Дом пропах сыростью и нафталином. Редклиф закрыл дверь черного хода, прошел к окну, оставляя на пыльном полу следы, и осторожно отодвинул штору. В соседнем коттедже, пустовавшем последние полгода, окна горели мягким желтым светом. Странно. Почему Оуэн не доложил, что там кто-то поселился? Во всех городах графства у Бенси были особняки, и Редклиф всегда знал, кто живет поблизости от каждого из них. Алан смеялся и называл это паранойей, а он и не спорил с приятелем. Пусть так. Зато на душе спокойнее.
Редклиф активировал голософон, мысленно назвал нужное имя и прислушался к тихому потрескиванию.
– Ваше сиятельство?
В голосе Оуэна звучала едва ощутимая тревога.
– Почему не доложил, что в Бузинном коттедже новые жильцы?
– Как раз собирался, милорд. Но вы так внезапно уехали…
Оуэн замолчал, и Редклиф словно воочию увидел старого стряпчего, невысокого, худого, с торчащим вверх правым плечом и цепким взглядом почти бесцветных глаз.
– Рассказывай, – продолжая наблюдать за светящимися окнами, приказал Редклиф.
– В доме проживает некая Александра Эйден, двадцати пяти лет. Не замужем, приехала из Уинтона, дом сняла через агентство «Беркли и Беркли».
– Надолго?
– На полгода, с правом продления договора.
– Хорошо.
Редклиф отключил голософон, отошел от окна и опустился в зачехленное кресло. Внутри засела тонкая игла тревоги. Казалось бы, что необычного в том, что какая-то ари сняла коттедж? Но чутье не унималось, и он снова нажал на переговорный камень, называя имя стряпчего.
– Что-то еще, милорд? – проскрипел старик.
– Оуэн, узнай об этой ари все, что можно.
– Сделаю, милорд.
Редклиф положил голософон на колено, откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. А потом подумал о том, что слишком часто в последнее время ему приходится ночевать в старом особняке, и усмехнулся. Может, насовсем переехать? Хотя, какая разница? Что в фамильном замке, что в десяти раскиданных по графству домах царит одинаковое запустение. И в каждом из них он ощущает себя чужим.
Редклиф поморщился, а в следующий момент почувствовал теплую волну, пришедшую от Верного. Конь остался снаружи, в скрытом под пологом тишины стойле, но связывающее их заклятие действовало даже на расстоянии.
«Все хорошо, – мысленно успокоил Редклиф своего любимца. – Отдыхай. Выедем после полуночи».
Александра Эйден
После импровизированного ужина я отправила Мэри наверх, а сама занялась волшбой. От отца мне досталась маленькая толика искры. Дар был небольшим и на мощные заклятия его не хватало, но простые бытовые заклинания мне удавались довольно неплохо. Можно даже сказать, отлично. В Эрилии одаренные маги рождались только в старых аристократических семьях, а мой отец происходил из так называемых новых дворян. Тех, кто получил титул после Великой войны. Так что ни сильным даром, ни положением не обладал. Впрочем, ни самого отца, ни матушку это никогда не волновало. Да и с чего бы? Мы скромно жили в небольшом особняке в Уинтоне, дружили с соседями и ничем не отличались от других счастливых семей. Если бы не проклятая болезнь, папа до сих пор был бы жив. Нет, об этом тоже лучше не думать.
Я заставила себя отвлечься от воспоминаний и прошептала одно из заклинаний, обводя кухню активирующим жестом.
От пальцев потянулись искры силы, и прямо на моих глазах помещение стало преображаться. Стены посветлели, избавившись от копоти и жира, камень столешницы приобрел первоначальный серый цвет, а полы заблестели, как новенькие.
Я устало выдохнула и удовлетворенно оглядела чистую кухню. Сил на то, чтобы привести в порядок посуду, не осталось, но это можно было отложить на завтра. Как и переделку собственного гардероба. Нет, я постаралась взять с собой самые скромные наряды из тех, что шила к новому сезону, но, приехав в Кранчестер, поняла, что для такого маленького городка даже они выглядят слишком вызывающими.
Я стряхнула с рук остатки мелких искр, проверила запор на двери черного хода и пошла к себе. А в спальне первым делом достала кошель с деньгами и снова пересчитала каждый дьерт, прикидывая предстоящие расходы. Аренда была оплачена на полгода вперед, служанке я обещала четыре дьерта в неделю, кухарке придется платить шесть или семь, на продукты уйдет не меньше пятидесяти, ну и всякие непредвиденные нужды… Если не увлекаться, то на шесть-семь месяцев хватит. А там и обещанная выплата подоспеет.
Я записала сегодняшние траты в расходную тетрадь, ссыпала монеты обратно в зачарованный от воров кошель, убрала его в шкаф и потушила свечу. А потом разделась и легла в постель.
Мысли от хозяйственных дел снова вернулись в прошлое, и я в который раз попыталась понять, в какой момент наша с Альбертом жизнь дала трещину.
Мы познакомились, когда мне было двадцать. Тогда я считала себя взрослой и рассудительной, но сейчас понимала, что была глупым и неопытным ребенком. Нет, жизнь в небогатой семье научила меня некоторым житейским премудростям. Я умела перелицовывать старые платья, подгоняя их под веяния новой моды, с легкостью могла зачаровать перчатки от грязи и порчи, знала, где недорого купить варийские кружева. И даже в хозяйстве немного разбиралась. Вот только в сердечных делах оставалась абсолютно несведущей. Той осенью я приехала к тетушке Мэйбл, чтобы поухаживать за ней после болезни. Правда, как выяснилось, заверения матушки о том, что ее кузина едва ли не при смерти и очень нуждается в поддержке, оказались далеки от истины. И моя поездка в столицу была организована с единственной целью – найти мне достойного жениха. Вот этим тетушка и занялась со всем нерастраченным энтузиазмом богатой бездетной вдовы. Какая там болезнь! Тетя Мэйбл была полна сил, и все их направила на поиски подходящей для меня партии. И уже на следующий после моего приезда день мы с ней отправились к портнихе, а еще через неделю началась череда выездов в свет.
«Присмотрись к господину Уэнси, – наставляла меня тетя Мэйбл перед первым балом. – Очень достойный юноша. Мы с его матушкой учились в пансионе. Две тысячи годового дохода, не пьяница, не игрок, не волокита – как раз то, что тебе нужно». Похоже, все, кроме меня, хорошо знали, что мне нужно. А как же чувства? Почему они не значились в списке необходимого для брака? И отчего тогда в романах, которыми зачитывались все ари Уинтона, красота и влюбленность непременно приводили к свадьбе? «Алекс, ты слишком романтична, – слушая мои рассуждения, неодобрительно ворчала тетушка. – Достойное происхождение, хороший доход и уважение – вот основа семейного счастья. Поверь моему опыту».
Что ж, ничего другого мне попросту не оставалось, и мы продолжали посещать все заявленные развлечения сезона.
На благотворительный вечер лорда Харди, одного из основателей Западной железной дороги, мы попали почти случайно. Тетя Мэйбл в последний момент узнала, что там будет много военных, и раздобыла приглашение. А на балу я встретила Альберта. Вошла в залу и сразу выделила среди множества аров в красных военных мундирах одного. Высокий, светловолосый, с идеальной выправкой, он стоял у окна и смотрел на ночной город. А потом повернулся, наши взгляды встретились, и мое сердце пропустило удар. В серых глазах мелькнуло удивление, восхищение и… узнавание. Да и мне в тот момент показалось, что я знаю этого мужчину всю свою жизнь.
Странные звуки, доносящиеся с первого этажа, заставили меня отвлечься от воспоминаний и прислушаться.
– Хр-р… Мр-кхр… Хрям-хрям…
Чавканье и смачные похрюкивания разносились по всему дому и звучали так, будто внизу пировала компания троллей.
Я накинула халат, прихватила каминную кочергу и осторожно двинулась к лестнице. С каждым моим шагом звуки становились громче, а когда я оказалась на первом этаже, чавканье перешло в довольное урчание, и тут же раздался резкий металлический звон.
Не медля больше ни секунды, я кинулась к кухне, из которой теперь доносились звенящие звуки, и рванула на себя неплотно закрытую дверь. Миг – и ведро, в которое я вылила испорченный суп, с грохотом покатилось по полу, а мимо меня промчалось какое-то маленькое пушистое существо и исчезло за дверью черного хода.
– Стой! – крикнула вслед и припустила за неизвестным зверьком, но тот и не думал останавливаться.
Он с легкостью протиснулся в крошечную щель и растворился в темноте двора. Так что, когда я распахнула дверь и выглянула наружу, то никого не увидела.
– Миледи? – послышался за моей спиной слегка дрожащий голос. – Мне показалось, тут кто-то шумел.
Я закрыла дверь, опустила крючок и повернулась к перепуганной Мэри.
– Ой, ведро опрокинулось? Я сейчас все вытру! – торопливо пробормотала служанка, и тут же удивленно протянула: – А где суп?
– Похоже, съели твой суп.
Я усмехнулась, вспомнив чавкающие звуки.
– Кто?
– Это мне и самой интересно. Но, судя по всему, твоя стряпня пришлась нашему гостю по вкусу. Вон как ведро вылизал. Аж до блеска.
Мэри смущенно покраснела, а я посмотрела на сверкающую посудину и добавила:
– Иди спать, Мэри. Завтра разберемся, что за гость у нас тут ужинал. Сегодня он вряд ли вернется.
Служанка торопливо кивнула и отправилась наверх, а я наложила заклинание на дверь и окно и тоже пошла к себе.
***Ночь на новом месте выдалась странной. Вопреки ожиданиям, уснула я на удивление быстро. Казалось, только закрыла глаза, и тут же погрузилась в сон, в котором шла по теряющемуся в темноте коридору, торопясь за ускользающим огоньком свечи, и вслушивалась в окружающую тишину. Отблески дрожащего пламени ложились на старую кладку стен, падали на неровный каменный пол, скользили по старинным латам, украшающим неглубокие ниши, заигрывали с моей тенью. Звуки шагов будили звонкое эхо. Темнота казалась живой и настороженной.
Не знаю, сколько времени я шла и что это было за место – то ли старинный замок, то ли огромный особняк, то ли какое-то подземелье. Но в какой-то момент огонек остановился у запертой двери, дрогнул и неожиданно погас. Я только и успела увидеть кованые петли и заржавевшую круглую ручку. А когда коснулась ее, дверь со скрипом отворилась, и я попала в чьи-то объятия. Если уж быть точной – в мужские объятия.
– Ну, наконец-то, – выдохнул неизвестный. – Как же долго я тебя ждал!
Я не успела ответить. Незнакомец обнял меня сильнее, заставляя почувствовать гладкий шелк, обтянувший твердую грудь, и склонился к моим губам, накрывая их своими. И во сне мне казалось, что я хорошо знаю и эти губы, и обнимающие меня руки, и самого мужчину.
Поцелуй длился, сердце билось все быстрее, и я обхватила крепкие плечи, приникая ближе, растворяясь в тепле сильного тела, тая в тепле чужого дыхания, теряя себя и забывая обо всем.
– Моя, – оторвавшись от меня, прошептал мужчина, и я… проснулась.
ГЛАВА 2
Александра Эйден
Утро выдалось хмурым. Солнце застенчиво подглядывало за просыпающимся городком из-за густых облаков, ветер клонил кусты бузины, и ветки жалобно стучали в окно, а листочки зеленой изгороди трепетали, словно живые.
Я натянула перчатки, оглядела свое отражение в узком зеркале, и удовлетворенно улыбнулась. Скромно, благопристойно, со вкусом, и ничего лишнего. Не зря с самого рассвета «подгоняла» магией дорогой костюм от Вердо к местной моде.
– Мэри, приведи дом в порядок, – велела служанке. – А я пока попробую договориться с кухаркой. Надеюсь, она согласится работать в Бузинном коттедже.
Я не стала слушать заверения Мэри, что она все сделает в лучшем виде, и, взяв сумочку, вышла из дома. Ветер обрадованно подхватил мою юбку, уцепился за подол, стремясь поднять его повыше, но я еле слышно шепнула заклинание и вернула одежде пристойный вид.
На улице было безлюдно. Казалось, город вымер. Ни прохожих, ни извозчиков с пролетками, ни обычной утренней суеты. Лишь часы на колокольне грустно прозвонили семь раз и затихли, захлебнувшись на последнем звуке.
Я поправила шляпку и решительно двинулась к церкви, вспоминая вчерашние указания мясника. От площади свернуть направо, потом на первом перекрестке снова направо, а дальше – налево и прямо.
Найти улицу Старого Тиса оказалось несложно. Как и Тисовый дом, в котором жила Рыжая Ру.
Я остановилась и постучала в низенькую дверь. Начищенная до блеска медная ручка тут же повернулась, и на пороге показалась маленькая, сердито насупленная женщина с растрепанной огненно-красной шевелюрой.
– Чегой надобной? – спросила Ру и уставилась на меня настороженным взглядом.
А я рассматривала миниатюрную фигурку в черной юбке и яркой вышитой жилетке, румяные щеки, сведенные в единую линию брови и зеленые, как крыжовник, глаза, и начинала понимать, почему мясник Карсон туманно добавил в конце своей рекомендации: – «Оно, конечно, если договоритесь, а то ведь и того… Хотя, готовит она отменно. И честная, чужого никогда не возьмет».
Интересно, каким ветром в Кранчестер занесло грошчанку? Они ведь свой Грошчев до беспамятства любят, и по доброй воле никогда из него не уедут.
– Светлое утро!
Я приветливо улыбнулась, а женщина еще сильнее насупилась.
– Ну, кому оной светлое, а кому и не так чтобый, – смерив меня настороженным взглядом, сказала она и замолчала, скрестив на груди маленькие ручки.
– Мне сказали, вы ищете работу, – решив не обращать внимания на неприветливый тон, спокойно продолжила я. – А мне как раз нужна кухарка.
– Чтой-то я вас не знаю. Вы ктой такая будете?
– Александра Эйден, из Уинтона. Я снимаю Бузинный коттедж.
– Бузинный? – переспросила Ру, и ее глаза заинтересованно блеснули. Правда, она тут же снова сердито насупилась, неприветливо посмотрела на меня и строго произнесла: – Шесть дьертов, стол и комната, в недельник – выходной.
– Договорились.
Я кивнула, а Ру поспешно добавила:
– И полдьерта вперед. Иначей не приду.
На последних словах ее голос дрогнул, а руки, скрещенные на груди, сжались еще сильнее.
Я присмотрелась к грошчанке внимательнее. Юбка чистая, но поношенная, с искусно вшитыми латками, каблуки черных башмаков сбиты, фартук, хоть и аккуратный, но изрядно выцветший.
Молча открыв кошелек, протянула Ру монету и спросила:
– Сможете приступить прямо сейчас?
Ответить женщина не успела.
– Ты когда за жилье платить собираешься, шелупонь грошчанская? – послышался визгливый голос, и я увидела высунувшуюся из окна соседнего дома темноволосую толстуху. – Смотри, если к вечеру деньги не принесешь, выкину на улицу со всеми пожитками.
Ру вскинулась, глаза ее гневно сверкнули, она уже собиралась ответить, но покосилась на зажатую в руке монету и молча пошла к окну.
– Возьми, – ткнув полдьерта толстухе в руку, твердо сказала она.
– Что ты мне тычешь? Разве это деньги? Я тебя спрашиваю, это деньги?!
Толстуха высунулась из окна едва ли не по пояс, продолжая кричать на Ру, и я не выдержала.