Огненное сердце вампира

Я лежала на столе, словно кусок говядины, готовящийся на жаркое. В, уже начавшие затягиваться раны, впивались колючие шерстинки водолазки. Я чувствовала, как по коже стекают капельки пота, от чего хотелось почесаться, а ещё лучше – окатить себя водой, прохладной и освежающей. Вокруг меня, затаив дыхание, лишь изредка, чуть заметно улыбаясь, сгрудились белые халаты. Щёки мои пылали, взгляд упирался в склонённые надо мной лица однокурсников и в ещё одно, ненавистное лицо.

Закрыть глаза, отгораживаясь от происходящего, показалось мне слишком унизительным. Нет уж, я буду смотреть в эти бесстыжие морды, сохраняя на лице каменную маску безразличия.

После вчерашних пыток тело болело, кружилась голова, и мелко тряслись руки. Раздражало всё, и покашливания однокурсников, и голос препода, и шлёпанье тряпки за стенами кабинета. А уборщица, словно издеваясь, шмякала и шмякала своим рабочим инвентарём прямо под дверью. Чавкающий звук тряпки возвращал меня во вчерашний кошмар, от чего, тело покрывалось противными мурашками.

– Любое эмоциональное состояние отражается в теле живого существа, ведь эмоции – ни что иное, как ответная реакция организма на раздражения, – вещал вампир.

День сегодня выдался ясным. Утреннее сентябрьское солнце, всё такое же золотистое, но уже не жаркое, вливалось в аудиторию щедрыми потоками. И в этом свете, что наполнил помещение до краёв, заливая густой желтизной и стены, и столы и потолок, медная шевелюра преподавателя казалась и вовсе огненной, как те старые клёны в институтском дворе. Я поймала себя на том, что невольно, залюбовалась вампиром, его рыжей непослушной чёлкой, спадающей на глаза, этими самыми глазами, цвета янтаря, широкими плечами, высоким лбом и тут же обругала себя за это:

– Как можно любоваться тем, кто тебя унижает, да ещё и прилюдно.

А препод, тем временем, продолжал свой урок:

– Часто испытываемая негативная эмоция, провоцирует заболевание того или иного внутреннего органа. Наша с вами задача, восстановить часть ауры в проекции поражённого органа и устранить токсичное действие эмоции.

Горячая рука преподавателя легла на моё запястье, и по телу потекло уже знакомое тепло, а дыхание перехватило от восторга. Солнце вспыхнуло ещё ярче. Теперь оно пылало в каждой пылинке, кружащейся в воздухе, светилось во мне самой. Я сама была готова стать этим светом, раствориться в нём. Превратиться в пляшущие языки огня, беспечные, радостные, но такие сильные и опасные. Передо мной лежал весь мир, или я сама стала этим миром, его центром? Я– ядро планеты! Я – кипящая лава…

– Ну и глупая у тебя физиономия, наверное, – шепнула гиена. – Ты, Крыська – посмешище, экспонат, наглядное пособие. Ты, жалкая куколка, ни на что не способна, по тому и лежишь здесь, на столе, пока другие занимаются делом.

Обида и раздражения нахлынули, накрыли мохнатым серым покрывалом, и я резко выдернула руку из такой уютной, мягкой ладони. Хотя, мой протест, оказался сродни тому, когда вопреки маминым наставлениям, ребёнок ест снег и облизывает железки на морозе. Хальвар даже не заметил потери, зато во мне поселилась пустота, а солнце потускнело.

– Сбору анамнеза, как и топографической анатомии, вас, надеюсь, обучили на других дисциплинах. А на сегодняшнем занятии, мы начнём работу, непосредственно, с аурой пациента.

Ребята захихикали, кидая на меня насмешливые взгляды. Даже на лице моей лучшей подруги отразилась улыбка.

Да, с Дашкой мы помирились. Я сама подошла к ней с извинениями, и она, великодушно, их приняла. Но, дружба– дружбой, а смеяться, когда действительно смешно, никому не запрещается.

– Итак, – взгляд Хальвара обжёг, пригвоздил к жёсткой поверхности стола, на которой я лежала. – Данный пациент испытывает частые головные боли, тошноту и боли в желудке. Всё это следствие хронически – испытываемых эмоций, таких, как страх, вина, обида. Так же, пациент нуждается в положительных эмоциях, таких как, любовь, удивление, умиротворение.

Однокурсники принялись переглядываться, я же, казалось, вот-вот сгорю от стыда и возмущения. Кто ему, вообще, позволял лезть мне в душу, выворачивать её на изнанку и выставлять на общее обозрение?

– Если оказание экстренной помощи, снятие боли, купирование приступов, требует лишь работы с аурой, то лечение хронических заболеваний и их предотвращение на начальной стадии, предполагает работу ещё и с эмоциями.

– А как мы поймём, какие у него там тараканы, мы же ауру не видим? – вмешался неисправимый Женька Лебедев.

– А для этого, уважаемые студенты, вам читают курс психологии.

Вампир одарил всех присутствующих своей лучезарной, ослепительной улыбкой, от которой заныло в животе, и, наверное, не только у меня.

Ребята улыбнулись в ответ, даже Юлька – лютая ненавистница вампиров. Ну и куда испарилась твоя принципиальность, Юлечка? Что же ты на Хальвара с кулаками не кидаешься, не винишь в смерти сестры?

– Приступим, непосредственно, к лечению, – огромная ладонь легла мне на эпигастральную область. – Мы из прошлой лекции помним, что терапевтический эффект возникает по причине частоты колебаний различных звуков, которые резонируют с внутренними органами. Каждому внутреннему органу соответствует свой звук и своё сочетание нот. В нашем случаи нам потребуется сочетание нот «Фа» и «Ми». Жёлтый цвет ноты «Фа», успокаивает боль, а зелёный цвет ноты «Ми», обладает седативным и противовоспалительным эффектом. Что касается эмоционального состояние, то здесь нашей задачей является подбор звуков того же цвета. Теперь хочу задать вам вопрос, коллеги, какая эмоция на данный момент требуется нашему пациенту? В чём он испытывает недостаток?

– В шубе и валенках, – выплюнула Юлька, стараясь выказать этим словом всё своё призрение ко мне. Несколько человек поддержало её хихиканьем.

Тёплый дружелюбный взгляд преподавателя посуровел. Теперь в его глазах блестел не ровный свет янтаря, а полыхали раскаленные угли.

– Покиньте аудиторию, студентка Богданова, – жёстко произнёс он, а в помещении стало жарче.

Студенты потупили взоры, тут же решив, что носки их туфель, и есть диво дивное и чудо чудное.

– А что я такого сказала? – пискнула Юлька, стараясь удержать свой страх под контролем и в то же время, заслужить снисхождение. – Что пошутить нельзя?

– Если вы, студентка Богданова, не покинете аудиторию, – спокойно произнёс вампир, и от его спокойствия, хищного, властного, пропитанного осознанием собственной силы, бросило в дрожь. – Я буду вынужден выписать вам штраф за нарушение дисциплины.

Бледная Юлька, схватив сумочку, выскочила за дверь. В воцарившейся тишине было слышно, как цокают каблучки по отмытому до зеркального блеска кафелю. Попробуй не отмой, тут же получишь повестку в Цтанцию забора крови. Мол, тебе платят деньги, тебе выдали жильё, тебя лечат в больницах и отправляют отдыхать в санатории, будь добр– выполнять свои обязанности добросовестно. Вампиры вообще помешаны на добросовестности и порядке.

– Так что же требуется нашему пациенту на первом этапе лечения? – голос вампира вспорол сгустившееся молчание, словно сверкающим ножом.

– Спокойствия? – робко спросило несколько человек.

– Да, -согласился преподаватель. – Пациент напряжён, раздражён и напуган. Находился, да и сейчас находится в состоянии стресса. Тошнота, нарушение сна и аппетита, всё это устраняется зелёными звуками «И», «Ю» и жёлтым звуком «Е». Лишь на последующих сеансах мы введём красную ноту «До» и звук «А». Красный цвет, звучащий в верхней октаве излучает доверие, любовь, чувство безопасности, всё то, в чём нуждается данный пациент…

Оставаться безучастным подопытным кроликом больше не было сил. С какой это радости, я позволяю себя выставлять на посмешище, демонстрировать мои слабые стороны и давить на больную мозоль? Мало мне отца, а ещё и этот…

Мысли скакали разноцветными блохами, покусывали моё самолюбие, оставляя зудящие волдыри. Чувство самосохранение и осторожность помахали ручкой, а на их смену явился гнев. Словно со стороны я услышала собственный голос.

– Вы об этике и деонтологии хоть какое-то представление имеете? – крикнула я, спрыгивая со стола и натягивая халат, поверх водолазки. – Какое вы имеете право обсуждать мои проблемы, копаться во мне, как в потрошеной курице? Право всесильного вампира, штрафующего всех, кого не лень? Идите– ка вы в жопу, всемогущий хозяин планеты!

С этими словами, я выскочила из аудитории и помчалась в место, где все девочки привыкли реветь, оплакивая свою нелёгкую долю, в женский туалет. Там, перед зеркалом, в тишине, нарушаемой лишь клокотанием унитазных бочков да звоном падающих капель из неисправного крана, я долго вглядывалась в своё отражение. На меня смотрел обиженный ребёнок с красными, от слёз глазами, распухшим носом и пылающей кожей щёк. Теперь, когда ярость схлынула, в душу медленно начал заползать страх. Скользким холодным червём он продвигался внутри меня, оплетая петлями органы, ложился маслянистой тяжёлой тушей в желудке. Я оскорбила преподавателя! Является ли он вампиром или нет, значение не имеет. Он находился при исполнении своих обязанностей, а нанесение оскорбление гражданину, выполняющему свою работу – преступление. Мне выпишут штраф, сообщат на работу отцу, а может даже и отдадут во служение какому– нибудь вампиру на некое количество суток.

– Дура, – констатировала гиена. – Надоело лежать на столе? Так отпросилась бы в туалет или наврала, что тебе нехорошо. Нет же, нужно истерики устраивать, хамить. Да вампиру, если подумать, хотя ты этого как раз делать и не умеешь, глубоко плевать на твоё хамство. Вот только ты нахамила ему при свидетелях, и теперь, как бы ему не было лень, он будет просто обязан тебя проучить.

От осознания собственной глупости по телу растеклась слабость, ноги подкосились, и я рухнула пятой точкой на подоконник.

– Отец меня убьёт, – вспыхнули огненные, словно шевелюра злосчастного вампира, буквы перед глазами.

Не могу точно сказать, сколько времени я так сидела, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора. Открывались и закрывались двери аудиторий, цокали женские каблуки, уборщица продолжала орудовать тряпкой. Наконец, раздался звонок, и спустя несколько минут, моё одиночество нарушило появление Дашки.

– Это невероятно! – возбуждённо тараторила она, усаживаясь рядом со мной и тормоша за плечо. – Какие возможности, Крысь, ты только подумай! Без операций, без длительного приёма лекарств! Просто, работа с аурой! С ума сойти.

– Ты думаешь это просто? – безучастно спросила я, чтобы проявить хоть какое-то внимание к словам подруги.

– Нет, конечно, – Дашка спрыгнула с подоконника и принялась расхаживать между рядами кабинок и раковин. Полы белого халата развивались, словно крылья. – Хальвар предупредил, что не у всех будет получаться. Мы же, в конце – концов, люди, а не вампиры. Не пойму, Крысь, чего ты сбежала, да ещё и препода послала ? Я потом легла на твоё место. Круто, скажу тебе! У меня, оказывается, проблемы с бронхами, большой риск хронического бронхита. И представляешь почему? Просто я сдерживаю свои эмоции, свой гнев. Прикинь, он пел специально для меня. Ощущения – супер ! А потом, такой гвалт поднялся, ты не представляешь. Все начали кричать: «Мне! А что у меня болит?! Я тоже хочу». Такой шум подняли, что декан факультета зашла. Ну, ты знаешь, как всегда откашлялась, очки свои огромные на носу поправила, и проскрипела: « Так, что за балаган?» А когда узнала, в чём тут дело, сама на стол взгромоздилась, как только столешница эту тушу выдержала?

Раздражение закипало во мне медленно, вкрадчиво, но не менее гадко. Оно бурлило, пузырилось, словно болотная жижа. Я даже ощутила на языке привкус гнили. Чёрт! Дашка лежала на этом проклятом столе, а он, не стол разумеется, а Хальвар, будь он неладен, держал её запястье, клал руку на грудь… Ей, клал, не мне, в тот момент, когда я сидела здесь, в туалете, вдыхая запахи хлорки, мыла и мочи и наматывала сопли на кулак.

От воспоминаний о большой горячей ладони, соски под кофточкой затвердели. Тьфу! Да что же это со мной? Гормоны взбесились? К врачу что ли сходить?

– Ты же не любишь вампиров, – заметила я. – Какого чёрта тогда восхищаешься их магическими штучками?

– Их никто не любит, – беспечно отмахнулась Дашка. – Вот только от нашей любви или нелюбви они, к сожалению, не исчезнут. Так почему бы тогда не взять от них что-то для своей пользы, верно?

Подруга говорила ещё о чём-то, но я уже даже не делала вид, что слушаю. Меня грызло гадкое предчувствие неминуемой беды и ревность.

– Смотри! – вскрикнула Дашка, указывая на потолок.

Я подняла глаза и увидела, как сверху, прямо ко мне планирует огонёк, в форме листа яблони. Яблоня – герб нашей страны, символ королевской власти. Вампиры, во главе с королём, вообще помешаны на яблонях, кругом их насажали. А яблочный сок как любят, второй напиток после крови.

И вот теперь, листочек, красивый, ажурный, сотканный из пламени двигался ко мне. Чтобы врезаться в кожу постыдным клеймом штрафника.

– Закатай рукав! – крикнула Дашка, наученная горьким опытом собственного штрафа.– А то на лоб упадёт!

Я, немедленно, последовала её совету, и тут же, на моё предплечье опустилось это огненное чудо. Боли, как не странно, не было, лишь лёгкое ощущение тепла и покалывания.

Глава 5

– Я не виновата! Не виновата! Мне было не на что его кормить!

Крик рвал душу, от него хотелось бежать прочь, заткнув уши. Чей– то жёсткий голос, показавшийся мне знакомым, отвечал, что-то объяснял, но женские всхлипывания и мольбы продолжали звучать.

– О, Властитель вселенной, – вздохнула старушка, вытирая пот с морщинистого лба. – Дурочка молодая, неужели не знает, что рыжий не пощадит.

– Ну и правильно, – вмешался бородатый дядька в засаленной куртке.– Поделом ей, мерзавке. Это ж надо, собственного ребёнка отравить, а потом ещё два дня смотреть, как он умирает.

– Всю выкачают, до последней капли, – констатировал другой мужик, с синяком под глазом.

И было сразу видно, что на дальнейшую судьбу кричащей девушки ему наплевать. Мужику хотелось опохмелиться, о чём свидетельствовал тремор рук и зеленоватый оттенок кожи.

Голые, ослепительно– белые стены, яркий холодный свет круглых лампочек на потолке, резкий запах больницы и очередь в коридоре наводили уныние, заставляли испытывать смутную тревогу. Ну, а вопли девчонки откровенно пугали. Мы, все находящиеся в этом коридоре, в ловушке, из которой не выбраться. Каждый из нас войдёт в эту дверь, ляжет на жёсткую кушетку и будет вот так кричать и плакать. Интересно, о чём думала эта девушка, когда летела по городу в прозрачной сфере. Любовалась ли она клумбами и фонтанами? Наслаждалась ли видами ещё зелёных, благодаря вампирской магии, деревьев? Восхищалась ли пряничными домиками вампиров? А может, она сидела, закрыв глаза, в ожидании своей участи, понимая, что сегодня её жизнь оборвётся?

– Мне присудили 750 милилитров, – неожиданно заговорил долговязый очкастый парень в джинсовой куртке.

– Это чего такого ты натворил, сыночек?– вступила в разговор старушка.

– Да на зелёный свет поехал.

Парень считал своё наказание несправедливым, о чём свидетельствовало коричневое облако обиды с красными прожилками бессильной ярости.

– А не хрен правила нарушать, – зло усмехнулся мужик с бородой. – Давайте все вместе на зелёный гнать и детей своих убивать. Что тогда на планете настанет? Бардак, вот что!

– А ты тогда чего тут забыл, брат, раз такой законопослушный?– процедил синяк.

– На медсестру в больнице наорал. А она возьми да пожалуйся вампирам.

– А я обвесила одного дурочка, – решила поделиться своей историей старушка. – Даже не думала, что этот малохольный…

– А зря, мать не думала, зря.

Синяк рыгнул, от чего в узком пространстве коридора тошнотворно завоняло перегаром и гнилой капустой.

Белизна и пустота стен раздражали, от духоты начинала болеть голова. Нестерпимо захотелось на воздух.

Узнав о штрафе, отец ругался, но не столь сильно, как я могла ожидать. Причём, ругался, к огромному счастью, не на меня, а на вампиров, но посоветовал, отправиться в центр забора крови самостоятельно, не дожидаясь, когда за мной придут.

Город Корни, как и все другие города нашего государства, включая столицу, делился на две половины, человеческую и вампирскую. И если человеческая половина была сплошь застроена кирпичными и панельными домами различной высоты, а по дорогам сновали автомобили, то вампирская больше походила на картинку из детской книжки о гномах и принцессах. Милые одноэтажные и двухэтажные домики с разноцветными крышами были расположены на значительном отдалении друг от друга. Магия стихий не терпит тесного соседства. Улицы утопали в цветах. Разные, яркие и нежные, мелкие и огромные, они были кругом. Росли на клумбах, обвивали стволы деревьев, плавали в небольших прудиках. Как следствие, пахло в городе не бензином, а травой, водой и цветами. Прохожие скользили над землёй или парили в воздухе, от чего казались счастливыми и беззаботными. Хотя, наверное, у вампиров тоже есть свои проблемы. За всем этим я наблюдала из прозрачной сферы, несущей меня к Центру забора крови. Эти круглые летающие шарики, созданные магами воздуха из какого– то тонкого, но прочного материала, были единственным транспортным средством в вампирской части города. Их изобрели специально для людей, живущих с вампирами в качестве источников и гостей города– штрафников вроде меня.

– А тебе, деточка, сколько присудили?– участливо поинтересовалась старушка.

– Триста миллилитров, – машинально ответила я. Нет, сдавать кровь я ничуть не боялась. Просто хотело, чтобы всё это поскорее закончилось. Сидеть в коридоре было неприятно, да и мысль о том, что я пропускаю лекции, совершенно не радовала.

– Мало, – отозвался бородатый. – Небось, в школе на перилах каталась или на уроке конфеты ела.

Мужик сухо и натужно засмеялся, предлагая окружающим присоединиться, но никто его не поддержал, и смех быстро затух. Я, как можно злее, посмотрела на противного мужичонку. Ну вот, опять меня приняли за школьницу! Надоело!

– Не бойся, деточка, – продолжал мужик. – Кровь отдавать не страшно. Страшно другое – эмоционалка.

– Это точно, – живо подхватил синяк. – Не впервой тут оказываюсь. – После неё, такое ощущение, словно тебя наизнанку вывернули. А рыжий гад не жалеет никого. Вон, слышите, девка уже не орёт? Он с начала тебя психологически вымотает, а потом отправляет на выкачку крови.

Страх постепенно стал подкрадываться. А я ещё гордилась собой, своей смелостью. Удивлялась, что же так напугало мою Дашку?

– А зачем? – выдавила я из себя. – Для чего им это делать?

– Вот колхоз! – раздражённо выплюнул очкарик. – Им твой адреналин нужен, или кортизол. Для них наша кровь без достаточной концентрации гормонов, что для нас водка без спирта.

Дверь распахнулась, и в коридор выехала каталка. Под белой простынёй лежало мёртвое тело. То, что девушка мертва, не оставалось никаких сомнений. И, если люди, сидящие в коридоре, шёпотом спорили, строили предположения, то мне сразу стало ясно, что жизни в теле больше нет, нет того огня, присущего всем живым. От тела исходил могильный холод и тьма, непроглядная, безликая, пустая и гулкая.

– Следующий, – не терпящим возражения тоном, произнёс голос, и спина моя покрылась мурашками. Я бы узнала этот баритон из тысячи, густой и глубокий, тёплый, но твёрдый.

Парень в джинсовой куртке, мгновенно растеряв свою уверенность и надменность, на негнущихся коленях направился к кабинету.

Через несколько секунд, после того, как дверь за джинсовой спиной захлопнулась, раздался нечеловеческий крик. Парень орал, и крик его напоминал предсмертные муки раненного зверя. Я почувствовала, как съеденный завтрак запросился наружу, а сердце заколотилось, в тщетной попытке покинуть грудную клетку.

– Да что же это происходит?– лихорадочно билось в мозгу. – Почему мы сидим и слушаем, как там, за стеной издеваются над человеком? Почему мы позволяем пить нас, потрошить наши души? По какому такому праву они решают, правы мы или виноваты? По их мнению, мы– существа второго сорта, не способные сами разобраться в наших проблемах? За крупные преступление– смерть, за глупую детскую провинность– штраф, выплачивая который, тоже можешь лишиться жизни. Послушание и смирение нас не спасут от кровавых монстров. Ведь чем покорнее мы будем, тем жестче будут законы.

– Простите! Пожалуйста! – орал парень. – Не надо! Мне больно!

Как человек, терпящий насилие, я точно знала, что «пожалуйста» и «не надо», не действуют. Напротив, они ещё больше распаляют мучителей. Им, мучителям, доставляют удовольствие унижения жертвы. Ненавижу!

Внезапно вспомнился Гавриков. Жив ли он? Может, когда всё закончится, попробовать найти его, раз уж я всё равно здесь? Властитель вселенной, а ведь он учился с нами, угощал пивом, звал в свой дом, и, вообще, был неплохим парнем, и мог бы стать, наверное, хорошим врачом. Но вместо того, чтобы посещать лекции, целоваться с девушками, ходить на танцы и помогать отцу в гараже, он кормит каких –то кровососов…

Открылась дверь, прервав мои возмущённые мысли. Парень, уже без очков, с трудом добрался до скамейки и тут же рухнул на неё.

– Твою ж мать, – прошептал он бескровными синими губами, подавляя рвотные позывы. Я, предусмотрительно, отодвинулась подальше. – Суки.

Парень был готов разреветься в голос, от чего выглядел ещё более жалким. Теперь я не просто испытывала страх, нет. Он растёкся внутри меня, разлился по венам, опутал нервные волокна, застыл в мышцах. Если уж мужики так вопят, войдя в этот проклятый кабинет, что же буду делать я, хрупкая, слабая, выглядящая моложе своих лет?

– Следующий! – раздалось за дверью, и я с усилием делая каждый шаг, поплелась к двери.

Страшный кабинет, на первый взгляд, ничем не отличался от обычного процедурного кабинета в обыкновенной больнице. Кафельные стены, отмытые до блеска, низкая кушетка, застеленная клеёнкой, стол, девушка в белом халате.

– Солнечного дня тебе, студентка Кристина, – мягко произнесла вампирша. – Ложись, пожалуйста.

Чёрт! Она всем так мило улыбается, прежде чем начать высасывать кровь?

Я легла, устремив глаза к белоснежному, как и всё в этом проклятущем месте, потолку.

Послышались шаги, и надо мной склонился Хальвар – мой препод, собственной персоной.

– Здравствуй, Алёшина, – произнёс он, а по губам скользнула злорадная улыбочка. – Не ожидала?

– А вы в свободное от работы время любите над людьми поиздеваться?– не удержалась я от колкости. Да. Было страшно. Вот только молить о пощаде я не стану, по крайней мере, мне хотелось в это верить.

– Нет, Алёшина, – теперь вампир потешался открыто. – В свободное от работы время, я преподаю в институте таким балбесам, как ты.

– И как же называется ваша должность, «главный садист» или «палач– беспредельщик»?

Зубы стучали, горло перехватывала холодной рукой, и мне с трудом удавалось произносить то, что я произносила. Но лучше дерзить, чем униженно просить о снисхождении.

– Кристина, – вампир внимательно и серьёзно посмотрел на меня, ни дать ни взять, строгий, но справедливый учитель, словно и не пытал пять минут назад человека. – Давай поскорее закончим со всем этим, ты подождёшь меня в комнате отдыха, и мы с тобой поговорим. Я отвечу на все твои вопросы, хорошо? И разве ты не поняла, почему оказалась здесь? Разве не ты оскорбила лицо, выполняющее свои функциональные обязанности? А, может ты ждала снисхождения, Кристина?

– Дождёшься от вас, – буркнула я, отворачивая голову от его пронзительного золотистого взгляда. А ведь были подобные мыслишки. Стало стыдно за собственную наивность. С чего я, вообще взяла, что имею для него какое-то особенное значение? Что именно меня он простит.

– Получив снисхождение, ты бы продолжила совершать подобное ещё и ещё раз, не так ли? Но теперь, побывав здесь, задумаешься, и в схожей ситуации поступишь иначе.

С этими словами вампир взял мои заледеневшие пальцы, заключил в своей огромной ладони, крепко сжал.

– Холодная какая, – проговорил Хальвар, и тут же, по венам побежало тепло, разгоняя страх, заставляя расслабиться.

– Агда! – позвал вампир свою помощницу. – Заказ № 246.

В вену вонзилась игла, а препод запел. От звуков его голоса хотелось взмыть высоко в небо, хотелось обнять весь мир. Легко и светло стало на душе, а все мои страхи, сомнения и опасения показались глупыми и мелкими. Скоро, совсем скоро я выйду из этой комнаты и отправлюсь на прогулку по чудесному вампирскому городу. Прозрачная сфера понесёт меня мимо цветущих деревьев, над прудами с гигантскими кувшинками, будет проносить сквозь шипящие пушистые фонтаны. Я отыщу Гаврикова, мы поболтаем, передам ему привет от однокурсников…

– Вот и всё, – улыбнулась мне вампирша, помогая встать с кушетки.