Первый поцелуй Анны

Глава девятая

– Мама, приготовь нам напитки и фрукты, – командует Соня, с порога, едва открыв мне дверь. Я не уверена, принято ли в этом доме здороваться, поэтому просто киваю.

– Я вижу, у нас новая гостья, – говорит ее мама в ответ на мое робкое приветствие.

На ней одет спортивный костюм La Coste и какие-то безумные леопардовые тапочки с лисьими хвостами. Как она об них не запинается? Я едва сдерживаюсь, чтобы не спросить ее об этом.

– Я Анна.

– Мам, не лезь, ладно? – раздраженно грубит моя новая подруга, и закатывает глаза.

– Ладно, ладно, убегаю. Сейчас все принесу вам.

Мама Сони удаляется на кухню, и мне становится ее жаль настолько, что я готова следовать за ней, приговаривая, что ее дочь вовсе не это имела в виду.

Поднявшись на третий этаж, я попадаю в сказку. Аманда уже развалилась на кровати. Она продолжает листать журнал, не обращая на меня никакого внимания. Да, похоже, здороваться здесь не принято. Огромная розовая комната поражает своим размером и интерьером. Посередине стоит массивная резная кровать с розовым балдахином. В углу я замечаю зеркало, по периметру которого горят лампы. Совсем как у артистов театра. На столе под ним стоит открытая шкатулка, нашпигованная косметикой именитых марок. С десяток помад и блесков Диор, Ланком, Клиник; тушь, тени, тональные крема… Вот почему она всегда выглядит словно ее фотошопом обработали. Я с завистью смотрю на все это богатство.

Помню, неделю назад намазалась маминой тушью Лореаль. Она оказалась водостойкой и еще пару дней оставляла пятна у меня под глазами.

– Подойди-ка сюда, – сказала тогда мама.

– Что такое? – я подхожу и опускаю глаза. Как говорят: «на воре и шапка горит».

– Немедленно иди в ванну и смой это. Позорище, в пятнадцать лет мазюкать лицо. Вот будешь старая как я, придется мазаться, чтобы людей на улице не распугать. А сейчас, дурында, наслаждайся своей красотой, не так долго это время длится…– Мама явно была не в духе тогда, или заметила у себя морщинку где-нибудь в непотребном месте.

Но факта это не меняет: в то время, как Соне мама САМА покупает дорогущую косметику, мне втихушку приходится пользоваться Руби Роуз, купленной на скопленные деньги (найденные в непотребном месте монеты и забытые в зимних вещах десятирублевые бумажки).

Соня замечает мой взгляд удава, и говорит:

– Хочешь, подарю тебе что-нибудь. Все равно всем этим не пользуюсь.

Я ошеломленно смотрю на нее.

– Эта косметика очень дорогая.

Соня хмыкает и пожимает плечами:

– В общем, хочешь, бери, не хочешь – не надо.

Кто меня вообще за язык тянул. Надо было сразу сказать: «Как здорово, спасибо. Я возьму вот эту диоровскую тушь», и сделать реверанс.

Но не проходит и секунды, как я забываю о сундуке с сокровищами, и замираю в еще большем шоке. Соня открывает раздвижные дверки и моему и так уже затуманенному взору предстает то, что она называет «гардеробная». Три ряда вешалок плотно утрамбованных платьев, пиджаков, кардиганов и домашней одежды, которую на ее месте, я бы одевала только по праздникам. От замеченных лейблов мои глаза постепенно полезли на лоб. У стены стояли коробки с надписями вроде Миу-Миу, Джимми Чу, Шанель…

– Это все твое? – не веря своим глазам, задаю глупый вопрос.

– У моей кошки свой гардероб. – Аманда прыскает со смеха. – Конечно, мое. – Соня пытается перекричать музыку, которую она включила «для поднятия настроения». – Ты думаешь, моя мама стала бы носить вот это? – Она вытаскивает ультракороткую юбочку, которая впору разве что моей Барби. – Кстати, я ее уже давно не ношу. Примерь ты.

Я, осоловелая от счастья, стягиваю свои потрепанные джинсы, представляя взору подруг хлопковые розовые трусики, и, пытаясь скрыть их неблаговидность тороплюсь втиснуться в эту красоту. Красота на мне не застегивается, и я мысленно проклинаю себя за бездумно поглощенные булочки и торты.

– Не лезет, – со стыдом бормочу я.

– Ничего. На вот это. – Соня кидает мне бесформенное платье. Я беру его в руки и наполняюсь сладкой негой. Шанель.

В доли секунды я стягиваю с себя футболку и слышу смех новоиспеченных подруг.

– Майка под футболкой? – похоже, они не могут остановить свой гомерический смех. Га-га-га продолжается, по крайней мере, еще минут пять. За это время я – таки, пыхча, напяливаю мешок от Шанель на себя и смотрюсь в зеркало. Из него не меня смотрит довольно странная особа: растрепанные волосы, предательски красные щеки и обезумевший взгляд. Если бы я не знала, что это Шанель, то сказала бы, что похожа я на разлагающуюся матрешку. Но это же Шанель! Просто надо привыкнуть, и я уверенна, что скоро все будут восхищаться тем, как я выгляжу в этом платье.

– Я могу взять поносить его?

– Да бери, бери. Можешь не отдавать. И тушь бери, не могу уже смотреть на тебя такую «естественную». – И они снова раздражаются гоготом. Что такого смешного во мне?

Спустя полчаса и два бокала неизвестно чего, принесенного мамой Сони, я с дарами стояла на выходе из ее дома. Ее мама с ослепительной улыбкой слишком белых зубов интенсивно махала мне и Аманде.

– Пока и спасибо за все, – благоговейно произношу я вот уже в пятый раз.

И когда дверь за Соней закрывается, обращаюсь к Аманде.

– Послушай, а почему ее родители так много ей покупают. Одежда, косметика. Одна только игровая приставка розового цвета, которая выдвигается по щелчку, чего стоит! Я такого ни в жизни не видела! – Говорю я взахлеб.

– Все очень просто: родители ее, так же как и мои, в разводе. Вот и стараются перещеголять друг друга в подарках. Только вот очень скоро эти подарки надоедают и становятся ненужными. Ты же видишь, сколько хлама у нее. Я поначалу, как и ты, смотрела на это все, как кобра на дудку. А сейчас мне это все и даром не надо. Да и тебе тоже. Зачем мешок этот схватила, теперь ей должна будешь до скончания века.

– Я поношу и верну. – обиженно произношу я. – Мы так все время делали с подругой из старой школы. Правда, мы разного роста, и это очень ограничивало нас в одежде, зато размер обуви одинаковый. Вот мы и менялись, прямо на уроках, под партой, – я хихикнула, вспоминая те времена, а Аманда непонимающе подняла брови.

– А знаешь, чего Соня хочет на самом деле?

– Нет, чего? – спрашиваю я, мысленно перебирая в голове тот ограниченный список вещей, которых у Сони нет.

– Она хочет, чтобы ее как следует наругали. И курить стала только из-за этого. А на самом деле, ей совсем не нравится.

– Она поэтому хамит маме?

– О, ты еще не слышала, что она папе говорит, – Аманда прыскает смехом. – Мы тут недавно с ним и Соней ходили по магазинам. Так она попросила сумочку. Не дешевую, надо сказать, но безумно красивую. Ее отец отказался, сказал, что она еще ни разу не носила ту, что он купил в прошлый раз. Так Соня заорала на него на весь магазин, что ее никто не любит, никому она не нужна. Я стояла, и поверить не могла такому шоу. Даже я не смогла бы у отца попросить такую вещицу. Ну и что ты думаешь, через пять минут он был на кассе, покупал ей эту сумку и просил прощения, что сначала отказал, – Она снова смеется. – Высший класс!

Я на секунду представила реакцию моего папы на такой скандал, и мне тоже стало смешно.

– А она добрая, Соня, – уточняю я. – Подарила мне платье и тушь. Я не думала, что она такая.

– Угу, – вяло кивает Аманда.

Наверное, завидует, что Соня мне что-то подарила, а ей – нет, – подумала я, и невольно подпрыгнула на месте, чем заслужила ухмылку со стороны моей новой знакомой. Боже, да с ними все время надо быть начеку. Ни одного неверного движения. Не то, что с Катькой. С ней мы могли танцевать безумные танцы племени тумба-юмба только из-за того, что закончились уроки. Какие же мы были глупенькие! Теперь передо мной новый мир – мир взрослых отношений и взрослых вещей!

Глава десятая

1 октября.

Дорогой дневник, прости, что долго не писала. Ты, наверное, умираешь от любопытства почему. Хотя обычно я долго не пишу, потому что писать-то нечего. А тут все наоборот, столько событий! С тех пор, как мы были у ведьмы, моя жизнь перевернулась. Про Макса я даже не вспоминаю. Тоже мне, дружок. Захотел повеселиться за чужой счет. Растрезвонил всем, что повез меня к ведьме проверить на трусость. Сказал, что я визжала, как только скрипнула дверь в дом. Мальчишки, наверное, за животы держались, когда он в красках описывал мой побег. А то, что это он отдышаться не мог всю дорогу, конечно, забыл упомянуть. Или все это было для убедительности? Если все так, то почему у меня такое поганое чувство на душе? Ведь я не наврала ни капли – он струсил. В школе все казалось классным, и увлекательным. Мне впервые захотелось туда, впервые я рада видеть одноклассников, а не опускаю взгляд при встрече с ними, и не прячусь за лестницей, как бывало не раз. Ощущения словно в фильме, когда главная героиня выходит победительницей. Почему Макс все время только качал головой, встретившись со мной взглядом? Почему не подошел, не сказал ничего в свою защиту? Я не верю, что все это было ради пяти минут смеха. Не верю! Над ним потешается почти весь класс. Знаю, знаю, что обещала ему не говорить никому. Но ведь это он хотел посмеяться! Даже вспоминать противно. Но да ладно, надо наконец повзрослеть и мне. А то нюни распустила, друга нашла… Уже размечталась. Вот, получай! Но теперь у меня есть подруги. Разве не этого я хотела? Только вот , почему так погано на душе?

Ах да, совсем забыла – с сегодняшнего дня я на диете! И уже скоро буду влезать во все платья Сони. Она сказала, что с радостью даст их мне погонять, как только я смогу застегнуть их на себе!!! Скоро все увидят новую Анну! Анну, безупречно одетую, с аккуратным макияжем и способную дать отпор любому! Вот так-то.

Последние строки я дописывала совершенно неузнаваемым почерком. Мне не терпелось снова прикоснуться к высшему дизайнерскому искусству. Но не успела я расстегнуть «молнию» на платье, как мама позвала ужинать.

Перескакивая через две ступени, я примчалась на кухню. Стоял обалденно вкусный запах котлет и пюре. И я плюхнулась на стул, плотоядно потирая руки. Вот это день, я понимаю! Но тут же вспомнила о своем несвоевременном решении о диете и тяжело вздохнув, буквально выдавила из себя:

– Мам, я так объелась у Сони, что не буду ужинать.

Мама с плохо скрываемым недоумением посмотрела на меня, так, что мне пришлось отвести глаза. Я никогда не умела убедительно врать. А мама знает меня лучше меня самой, и понимает, что от котлет я отказываюсь только в экстренных случаях (но таких еще не бывало в моей жизни).

– Детка, ты не заболела?

– Да нет, нет, все отлично. Я, наверное, пойду наверх, ладно?

Поднимаясь по лестнице, я почувствовала, как мой желудок предательски урчит. Ничего, пускай. Помни о своей цели. Дизайнеры, наверное, и не шьют одежду больше 40 размера. Надо же, я всегда считала себя худышкой, а оказывается я так далека от идеала!

Полночи я проворочалась, то пытаясь переварить те события, которые произошли со мной за последние несколько дней, то мечтая о том, как поступлю в испанскую школу дизайнеров. Все мои мечты, будь они о мальчиках или об учебе, в итоге сходились к одному и тому же – я на подиуме, в простой белой майке и джинсах, такая скромная, после собственного показа, мило и застенчиво машу рукой и благодарно принимаю букет от восхищенных поклонников и преданных клиентов. Зрители аплодируют мне стоя, репортеры рвутся за кулисы, лишь бы выхватить хоть слово, снять хоть кадр. В итоге заснула только часам к трем, а сейчас уже семь тридцать. Будильник звенит, а я готова обезглавить себя, лишь бы полежать неподвижно хоть еще минутку.

Я лениво спускаю ногу и, едва сев на кровати, плюхаюсь обратно на подушку. Мои веки наотрез отказываются открываться новому дню. Кажется, останься я здесь еще на секунду, меня будет не разбудить. Усилием своей невероятной воли я открываю один глаз, и тут же остатки сна улетучиваются. Передо мной на стуле лежит настоящее платье от Шанель! Боже мой, сегодня я буду звездой! И откуда только взялась эта энергия, с которой я пулей лечу в ванную?

В десятый раз взглянув в зеркало и изобразив сексуальный прищур светской львицы, я одобрительно киваю сама себе и спускаюсь вниз. Уже где-то ступеньке на третьей начинаю ощущать себя неудобно. Это платье и макияж здорово смотрятся в зеркале. Но не перед мамой, и тем более, не в школе перед учителями.

– Это что такое? Милая, ты сама это сшила? – Говорит мама, подходя ближе. – О, господи, а намазалась-то зачем?

– Мам, как ты могла сравнить Шанель и то, что шью я? Ну в самом деле?

Мама с папой переглянулись, и уже еле сдерживали смех. Честное слово, люди их поколения какие-то странные.

–У нас есть что-нибудь менее калорийное? – спрашиваю я голосом обалдевшего подростка, и рукой обвожу все вкусности на столе, которые безумно соблазнительно пахнут и выглядят. Пару дней назад я навернула бы их за милый мой.

Мама всегда готовит отменный завтрак, который безотказно поднимает настроение и мне и папе, чем бы мы ни были опечалены в ранний час.

–А…– мама засуетилась, – сейчас посмотрю. – Может, бутербродик с колбаской? – Она смотрит на меня в надежде, что я сейчас скажу «поймалась, поймалась». Но, разумеется, ничего такого не происходит. Я только презренно беру яблоко со стола и под каменным взглядом родителей отправляюсь натягивать тридцать три зимние одежки. Настроение у меня сегодня боевое. Я никогда еще не чувствовала себя такой взрослой и красивой.

В школе меня уже ждут новые подружки. Ареал их обитания, как обычно, рядом с раздевалкой. Откуда, собственно, я и выхожу вся при параде. И тут же на меня словно манна небесная сыплются комплименты и охи с ахами. Вот что значит одеваться у дизайнера! Мы несколько раз щелкаемся на мой телефон, и еще пару – на телефон Аманды.

Подхлестнутая всеобщим вниманием, я чувствую в себе силу и смелость, которых отродясь у меня не было. Краем глаза замечаю у входа Макса, и, сама не знаю почему, густо краснею. Я бы предпочла его вовсе не видеть больше. Клокочущая энергия только и ждет, чтобы вырваться наружу.

– Я вижу, ведьма еще не сварила тебя в котле, – я обернулась на девочек, которые хихикали, присвистывали и восторженно смотрели на меня. Боже, да я прирожденный лидер! Не скрою, я получаю некое извращенческое удовольствие из-за того, что все на меня смотрят.

Макс проходит мимо, слегка задевая меня плечом, и тут же разворачивается. Чувство не из приятных…Но, если не готов к войне, так не начинай ее.

– Нет, не сварила. – На его лице появляется отвращение, и у меня тут же в животе все переворачивается. – Но мне бояться нечего. Это твою кепку она забрала, но тебе ведь не хватит храбрости пойти вернуть ее, так ведь? – Макс повышает голос. – А то я испугался, аж поджилки трясутся.

– Ой, да брось ты. Сам же знаешь, ведьму выдумал ты. Зачем и дальше притворяться? Мне сказали, что ты водишь туда всех новеньких. И как, я прошла испытание?

Макс презрительно кривит ртом – и как только у людей так получается делать? От его выражения лица мне становится нехорошо.

– Что же он тогда от нее бежал, как ты говоришь? – Мальчики из нашего класса говорят наперебой. – Если нет ее, то и забери кепку, чего ты боишься? Как пацана помоями обливать – так смелость есть.

Я театрально откидываю прядь волос, не так артистично, как это получается у Сони, но учитывая огромную разницу в длине – сойдет. Я собранная и равнодушная. И, честное слово, восемьдесят процентов заслуги в этом – то, как я выгляжу сейчас.

– Хорошо. Какие проблемы? Завтра принесу эту кепку. Я ее просто потеряла. Никто ее у меня не крал, дурни. Нашли кому верить. Пустозвону!

Последнее слово я буквально бросаю Максу в лицо, и тут же ощущаю на себе сверлящий взгляд его глаз. Но сейчас они кажутся не синими, а почти черными от злости. Еще мгновение, и из них полетят молнии.

Коридор наполняется гулом и свистом, закручивающим меня словно торнадо. Было решено, что завтра с утра я продемонстрирую собственную кепку. Но тут звонит звонок, и все отправляются в класс, а Макс ловит меня за руку.

Я глубоко вздыхаю, мол, меня не интересует, что ты хочешь сказать. Хотя сама сгораю от любопытства и, что уж скрывать, восторга.

– Слушай, это что еще за мешок ты натянула на себя, и так стала посмешищем. И меня еще опозорила. Так и знал, что девчонкам доверять нельзя. Я же просил не говорить о поездке…

– Это я-то? – мои глаза потемнели от гнева и возмущения. – Посмешище, это ты, позволь тебе напомнить. – Между прочим, на этот «мешок» ты и за всю жизнь не заработаешь. Это Шанель, понял?

– Шанель!!! Шанель? Ха, ха, ха! – И почему только его смех мне нравился до этого? Примерзкий смешок. – Да я видел этот мешок от Шанель в магазине «одежда и обувь для всей семьи». Мама выбирала подарок тетке. Видишь ли, у мамы нет возможности ходить по дорогущим магазинам, но твой мешок она покупать не стала. Ой, насмешила. Я вижу, врать – твое любимое занятие.

– Вот, посмотри. Написано «Шанель», ясно тебе?

Макс тянет за этикетку, и она с легкостью отрывается, что меня очень разочаровывает. Неужели такой именитый дом не в состоянии нормально пришить какую-то этикетку!

– Шанель, да, говоришь? Лживая предательница! Завтра чтобы кепку принесла. А то тебе не жить в этой школе. И никакие модные роботы тебя не защитят. Они знать не знают, что такое дружба. И ты тоже. Нашла кому верить…Я-то думал, мы друзья, я-то думал, мое слово для тебя значит больше слова безмозглой идиотки. Но нет, ты такая же как они – дешевая и пустая.

Я стою посередине фойе. От моей смелости не осталось и воспоминаний. Зачем я его поддела, зачем захотела еще больше унизить? Это разве я? Прежняя я только бы фыркнула, увидев такую выходку. И никогда, никогда бы так не поступила. Какая вша вообще меня укусила? Но и Макс хорош. Никак не ожидала такой тирады от него. Обидно так, что я еле сдерживаю слезы.

Я разворачиваюсь и мчусь в туалет. Залетаю в кабинку и стягиваю с себя балдахин. На месте этикетки видны нитки. Огромные узлы торчат, словно смеясь надо мной. Я выворачиваю платье и нахожу сбоку белый ярлычок, на котором что-то написано по-турецки. А ниже еще один: «Сделано в Китае». Боже мой. Боже мой… Меня разбирает смех. Если честно, увидь я в магазине это платье, ни за что не купила бы его. Вот дура. Но каждый человек, который хоть раз видел показ высокой моды, согласится со мной, что не все, что надето на моделях вызывает восторг у обывателя.

Я в ярости шагаю в сторону класса. Распахиваю дверь и понимаю, что сесть с Соней я не могу. Неужели она специально мне подсунула это гнусное платье, чтобы весь класс смеялся? Теперь мне совсем неуютно. Прежняя уверенность исчезла, словно масло на горячем тосте. А я запуталась в своих чувствах и мыслях, как рыба в сетях.

Анастасия Юрьевна хмурится, при моем появлении, и осматривает меня с ног до головы, вызывая полуистерический смех у всего класса. Да, да, я бы тоже посмеялась, если бы не стояла сейчас здесь, словно пугало огородное.

Я прошмыгиваю в класс, и судорожно соображаю, куда бы приземлиться. С Соней не могу сесть, иначе загрызу ее. С Максом тоже – он меня загрызет. Аманда кладет руку на скамейку рядом с собой, мол, место занято, и как-то зло смотрит на меня. Рыжая заходится смехом голодной гиены. В чем дело? Что случилось? Мне непреодолимо хочется, чтобы все это вдруг оказалось страшным сном, и вернулась моя уверенность. Я быстрым шагом прохожу до конца ряда и сажусь на предпоследнюю парту. И тут же принимаюсь строчить гневное послание новоявленной подруге.

Соня. Это платье вовсе не Шанель!!! Даже не понятно, где оно сделано – в КИТАЕ или в ТУРЦИИ! Что за кошмар ты мне подсунула? Надо мной весь класс смеется!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.