Призраки забытых могил
Сегодня она собою гордилась. Когда они с Ленкой пришли в «Спар», подруга предложила купить пива или алкогольный коктейль. Поняла, что эти напитки для нее привычнее, чем чай или ряженка. Но Элиза отказалась и попросила лимонаду. Потом, когда ждала Ленку, вернувшуюся в «Валькирию», на лавке в сквере, два мужичка-провинциала с бутылкой колы, хорошо разбавленной виски, приглашали составить компанию. Богема духом дрогнула, но опять устояла. И вот сейчас время ужина, а она трезва как стеклышко. И намерена оставаться в этом состоянии.
Она начала пить в тринадцать. Не баловаться, как ее лучшие подружки, а бухать. Воровала у папки водку, чтобы ему меньше досталось. Сначала выливала ее в раковину, потом – себе в рот. В двадцать один попала в больницу с отравлением. Отца же не довезли, скончался в «Скорой». Элиза после этого на два года завязала. Она восстановилась в институте, нашла работу и мужчину, которого всей душой полюбила. Познакомились в метро. Вместе выходили из вагона, он спросил, как дойти до Пушкинской площади. Элиза проводила его. И погуляла немного с милым парнем с Урала, что приехал в Москву в командировку, оставила номер телефона.
Вновь встретились уже на следующий день. Опять гуляли, вечером пили чай у нее дома. Уралец не стал скрывать, что женат. Он сказал, если это смущает, я уйду, и мы больше не увидимся. Элиза попросила его остаться.
Начались отношения на расстоянии. Милые, романтичные, по-своему прекрасные на первом этапе. Никакой бытовухи, только звонки, электронные письма, запоминающиеся встречи. Любимый бывал в Москве раз в полтора-два месяца. Приезжал на несколько дней и все свободное от рабочих моментов время проводил с Элизой. Она всегда готовилась к встрече. Придумывала сценарии и ее самой, и их последующего досуга. Подкапливала денег, чтобы хорошо угостить своего милого, подарочек купить. Он принимал это как должное. Все провинциалы считают, что москвичам деньги с неба падают. Элиза не разубеждала. Да и как это делать, живя в трешке на Тверской?
Через пятнадцать месяцев уралец ушел от жены, уволился с работы и переехал к Элизе. Бросил все ради нее. Так он это преподнес. Но оказалось, его выгнали отовсюду. Он был, как и Богема, алкоголиком в завязке. Они встретились в момент, когда их периоды трезвости совпали. И пили вместе чай да морс. Но Элизин избранник сорвался, его понесло, да так, что за месяц скатился в синее болото. Туда же и ее затащил, переехав. Стали бухать вместе, делать ставки в онлайн-казино, занимать, вляпываться в неприятности. Во всех своих бедах мужчина винил Элизу. Если б не встретилась она ему, жил бы себе спокойно. Все у него было: дом, семья, работа. Но влюбился, дурак, начал разрываться и не смог с собою совладать.
– Приворожила ты меня, что ли, ведьма косоглазая? – пьяно кричал он в лицо Элизе. А потом и хлестал ее по щекам трясущейся, но сильной рукой.
Год вместе прожили. Точку в отношениях поставил уралец. Сказал: если с тобой останусь, сдохну. Ты тянешь меня на дно синего болота. Вернусь к себе домой. Если получится, воссоединюсь с семьей, нет, заведу новую.
– А как же я? – спросила Элиза дрожащим голосом. – Без тебя?
– Не пропадешь.
– Я бросила учебу, лишилась работы, мы с тобой вместе в долги влезли…
– Сдай комнату, чтобы покрыть их. Тебе повезло родиться не просто в столице, в самом ее центре. Когда мои бабка с дедом вкалывали на заводе ради отдельной комнаты в общаге – твои жировали.
И ушел, чтобы больше не вернуться. Элиза пыталась связаться с ним, найти через соцсети, но не вышло. Чтобы расплатиться с долгами (старыми и новыми – они появились, когда Элиза заливала горе), пришлось продать комнату. Ей и на жизнь осталось. Пьяную, а иногда и веселую. Правда, поводов для радости находилось все меньше. Алкоголь стал обычным топливом, без которого Богема не могла функционировать.
– Элка, ты, если бухнуть хочешь, не стесняйся, – услышала она далекий голос. Он вырвал ее из воспоминаний о прошлом. – Вижу же, как тебя потряхивает.
Элиза глянула на подругу. Та смотрела без осуждения – с сочувствием.
– Нет, я бросаю, – мотнула головой Богема.
– Если денег нет, скажи, я дам.
– Ты уже днем предлагала. Я отказалась. Зачем еще раз искушать?
– Прости. – Она подошла, отобрала у нее собранную посуду, вернула ее на стол вместе с зажатой в кулаке стопкой, а потом крепко обняла. Элиза напряглась сначала, но через несколько секунд обмякла в объятиях подруги и судорожно всхлипнула. – Я чертовски рада тебя видеть, Богема. – Ленкины руки были такими теплыми, как у воображаемой мамы. Настоящая была с дочкой холодна и редко ее касалась. – Все у нас будет хорошо! Мы справимся.
– Я так скучала по тебе, Ленка, – прохныкала Элиза и уткнулась лицом в ее плечо. – По остальным тоже… Но по тебе особенно.
– И я.
Они стояли, обнявшись, около минуты. Пока Ленка не сказала:
– Я хочу пи́сать.
Богема засмеялась.
– Где туалет, ты знаешь.
– Да, пойду.
– А я пока тут приберусь немного.
Когда Ленка вышла из комнаты, Элиза вытащила бутылку из-под стола и закатила ее под диван. Там уже несколько скопилось. Потом взяла грязную посуду, отнесла ее в кухню. Там Бобковы всей семьей ужинали. Богема пожелала им приятного аппетита.
– Твоя очередь мыть ванную, – вместо «спасибо» сказала бабка.
– Я помню.
– Не похоже. Второй день вода не уходит, забита твоими волосами.
– Почему именно моими?
– Ты, как кошка, линяешь. Кругом твоя рыже-седая шерсть. Неужто не видишь, как мало у тебя на голове осталось волос?
– Мама, хватит, – одернул женщину сын. И уже Элизе: – В ванной бардак. В ней еще позавчера нужно было убраться. И унитаз в туалете почистить. Мы и так две недели дежурим. Вам с дядей Пашей по одной достается.
– А вас и больше, – услышала Элиза за спиной голос подруги. – Так что все по-честному.
– Вы кто вообще такая? – взбеленилась бабушка. Она сегодня была в дурном расположении духа, это очевидно.
– Ваша будущая соседка. С мужем развелась, съезжать с его хаты надо, а некуда. Подруга согласилась приютить.
– Квартира не резиновая!
– Понимаю. Поэтому с собой возьму только двух котов, а песиков оставлю мужу.
– У внука аллергия.
– Придется купить побольше супрастина.
Элиза стала сдавать назад, подталкивая подругу к выходу. Незачем лишний раз с соседями цапаться. Тем более они правы. Она не убралась, совсем забыла. Голова была другим занята! Но и волосами сток не забивала, потому что ванную не принимала, а ополаскивалась в отдельном тазике. Два раза в месяц Элиза ходила в общественную баню, где смывала с себя грязь до тех пор, пока тело не скрипело от чистоты. Она с детства любила баню. Дед брал ее с собой иногда и отправлял в женское отделение под присмотром какой-нибудь доброй тетечки. Илья Райский был заядлым банщиком. Покупал веники, отвар травяной делал. А после парной сидел с мужиками в буфете, пил чай с шиповником, квас, иногда пиво. Элиза находилась рядом, дула газировку.
По квартире разнеслась трель домофона.
Элиза пошла открывать дверь. Она знала, что это к ней.
– Здравствуйте, мне б хозяйку увидеть, – обратилась к Богеме Мара.
– Заходите, милости просим.
Та перешагнула через порог, стала разуваться и замерла в наклоне.
– Это ж ты, Богема?
– Ага.
– Фига се, тебя жизнь потрепала. Бухаешь или колешься?
– Ты оказалась не такой дипломатичной, как Ленка.
– Ты и с ней виделась?
– Я тут, – вышла из-за пенала с охотничьим обмундированием та.
– Привет, Ленка, – улыбнулась старой подруге Мара. Она очень изменилась за ту половину жизни, что они не виделись. Всем было по четырнадцать-пятнадцать, сейчас двадцать девять – тридцать. Были девчонками, стали женщинами. Хотя Мара больше на молодого человека походила, а она, Элиза, на старушку. К ней иногда обращались «бабуля». А Ленка расцвела. И мнение Богемы подтвердилось: – Шикарно выглядишь, мать! Такая фитоняшка…
– Она тренер в крутом спортклубе, – сообщила Элиза и повела подруг к себе.
Семья Бобковых наблюдала за их передвижениями настороженно. У Элизы не бывало гостей, а тут сразу две дамочки заявились. Да наглые такие!
Оказавшись в комнате, Мара поморщилась.
– Ты чего помещение не проветриваешь, мать? – спросила она и сделала шаг к окну.
– Ой, не трогай. Тут все на соплях. – Элиза отогнала ее и осторожно приоткрыла фрамугу. – И чем у меня пахнет? Я не чувствую…
– Пылью. – Хорошо, что ею. Богема уж думала, стойким перегаром. А ведь она так гордилась тем, что научилась справляться со своим пороком. Не победила его, но обуздала. – Тащи таз с водой, тряпки, чистящее средство. Я тебе тут порядок наведу.
– Мар, не надо.
– Надо. Ты знаешь, как я отношусь к бардаку.
О да, она знала. Когда Маринка жила на даче Элизы, заброшенной, ветхой, то буквально ее вылизала. Все пересушила, выбила, отмыла, отчистила, даже покрасила окна, отыскав в подвале давно забытую олифу и скипидар.
– Но нам поговорить нужно…
– Ничего, за работой у меня рот и уши будут свободными. Тащи все!
Пришлось подчиниться. Средства для уборки стояли в кладовке. Она была небольшой, и обитатели квартиры договорились не захламлять ее личными вещами. Особенно теми, что пахнут рыбой или могут поранить – сын Бобковых туда засунул свои коньки, и они свалились на дядю Пашу, ладно, только поцарапали.
Через пару минут Элиза вернулась к себе. А там уже Мара развела бурную деятельность. Она нашла пылесос, который мгновенно перегревался и отключался, каким-то образом его разобрала и стала чистить.
– Так засрать хорошую вещь, – причитала она. – Настоящий японский пылесос. Таких давным-давно не делают.
– Он отжил свое.
– Не выдумывай. Просто забиты фильтры, и мотор перегревается. Дай тряпку.
– Мар, ты специально время тянешь? – подала голос Ленка, что сидела в кресле с какой-то книгой. – Чтобы отсрочить разговор?
– Да, – коротко ответила та и принялась яростно тереть внутренности пылесоса. – Но порядок навести тоже надо. А еще Богеме волосы покрасить, ходит как кикимора…
– Могу сбегать за краской, – сказала Ленка, захлопнув книгу.
– Девочки, нам всем грозит опасность! – вскричала Элиза. – Мы можем поплатиться за общий грех в скором времени… Так какая разница, какими мы умрем? Седыми или крашеными?
Она подошла к Маре и вырвала из ее рук трубку пылесоса.
– Кто-то знает, что мы натворили пятнадцать лет назад! – уже тихо, но яростно проговорила Богема, уставившись ей в лицо своими разноцветными глазами. – И он сделает все, чтоб мы за это поплатились!
– Этого не может быть. Та тайна похоронена.
– Да? А что ты скажешь на это? – И достала из кармана почерневшую цепочку с кулоном. Увидев его, Мара вздрогнула, а Ленка вскрикнула. Бурый Мишка. Симпатичный щекастый, в пояске с пятью кольцами. Символ Олимпиады-80 в Москве. – Узнаете?
Такой был у человека, которого они четырнадцать лет назад закопали в землю. Глубоко-глубоко…
– Мало ли таких, – пожала плечами Ленка.
– Таких – да. – И перевернула кулон, а на обратной стороне царапина в форме молнии. Ее нанесла на металл их подруга консервной крышкой. Целилась в горло, но олимпийский мишка послужил щитом… Временным!
– Где ты его взяла? – спросила Мара, потянувшись к кулону, но тут же отдернув руку.
– Нашла в почтовом ящике. А до этого фотографии. Ленке я уже их показывала. Теперь ты смотри. – И бросила на пол два снимка.
На одном они своей компанией, на втором – ныне мертвый человек, на шее которого болталась цепочка с олимпийским мишкой. Первое фото было у них у всех, но они избавились от каждого экземпляра, второе видели и тоже изничтожили. И вот оба перед ними. И они проткнуты. На групповом у каждой девочки выколоты глаза и пронзены сердца. А на портрете – прорезь в форме молнии в районе шеи.
Изучив снимки, Мара встала, взяла ведро и направилась к столу, чтобы начать уборку с него. Элиза с поверхности даже крошки не смахнула.
– Я не верю в то, что прошлое восстало из могилы, – проговорила Ленка и зачем-то тоже схватила тряпку. – Мы же не в кино. Помните, мы смотрели «Я знаю, что вы сделали прошлым летом»? И ржали над сюжетом. Только не говорите мне, что мы попали в такой же ужастик!
– В какой-то другой, Ленка, – вздохнула Богема. – Пусть и с похожим сценарием.
– Нет, какая-то херня…
– Согласна, – закивала Мара и бросилась к стеллажу, чтоб протереть пыль там.
– Я так же говорила себе, – поджала губы Элиза. – Списывала все на «белочку». Все, думаю, пришла! Протрезвела, а фотографии никуда не делись. Стало страшно.
– Когда это было?
– Точно не скажу. В запое была, говорю же. – Она решила отбросить вуаль и предстать перед подругами во всей своей «красе». – Протрезвела неделю назад. Тогда же стало страшно. Начала ограничивать себя в алкоголе, чтобы соображать более или менее здраво, но и не сходить с ума от страха. А вчера нашла в почтовом ящике кулон. И тут поняла, это не херня! Прошлое восстало из могилы! Теперь мы все умрем…
– Тихо, тихо, – бросилась к ней Ленка и стала гладить по голове.
– Я же тут всю жизнь живу, вот мне это и подкидывают. А вас найти трудно. Хотя я смогла…
– До нас не дошла очередь? – предположила Мара. До нее доперло наконец, что у них не просто проблемы – беда. – Или именно тебя хотят свести с ума?
– Сердца на фото проткнуты у всех нас, – напомнила Ленка. – И кому потребовалось доводить до психушки Элизу?
– Соседям, например. Если она с собой покончит, они смогут выкупить ее комнату.
– Они хотели, – встрепенулась Богема.
– Но мало предложили?
– Да, но я и задорого не продам. Это мое родовое гнездо. Я никуда не уеду из этой квартиры. Сейчас я понимаю, какой была дурой. Профукала почти все…
– Не вини себя.
– А я виню! Ладно бы, совсем была молодой. Или пьяной. Так нет, двадцать два года, почти двадцать три, трезвая, не глупая, но дала себя охмурить!
– Ты же говорила, что тебя риелторы кинули, – встряла Ленка.
– Не они. Мужик! Из-за него я в долги влезла. А когда бросил меня, опустил ниже плинтуса. Кто-то сильнее становится после ударов судьбы, а я превращаюсь в кашу… В моем случае в водку. Вся в отца. Когда дед умер, он же мог какие-то права на его произведения получить. Выбить льготы. Хотя бы приличный памятник поставить на могилу, пусть и спустя несколько лет. Но ему было проще упиваться, жаловаться на судьбу и ничего не делать. И вот она я, истинная дочь своего отца!
Богема оттолкнула Ленку и выбежала из комнаты.
Ей нужно было успокоить нервы, чтобы не рассказать ВСЕЙ правды.
Пока она не готова.
Глава 5
Она стояла у плиты, помешивала в глубокой сковороде макароны с фаршем и кетчупом, которые в их доме назывались пастой «Болоньезе», чтобы они не слиплись. Борщ уже был готов, он томился. В духовке доходили пышки. Дашутка выключила газ. Ужин она приготовила, осталось подать его.
Мурлыча под нос незатейливый мотивчик, Даша стала накрывать на стол. Тарелки, салфетки, приборы, хлеб, сметана к борщу, да не простая, а с укропом и чесноком, две стопочки под водку. Масик любил выпить за ужином. Она составляла ему компанию.
До прихода Масика оставалось пять минут. Дашутка решила потратить их на себя. Она умылась, припудрилась, халатик сменила. Муж не заставил себя ждать. Явился вовремя. Даша встретила его в прихожей, расцеловала, подала тапочки, приняла из его рук сумку.
– Пахнет корицей, – поведя носом, проговорил Масик.
– Пышки с ней сегодня. И с апельсиновой цедрой. – Саму мякоть они съели, но в их доме было безотходное производство.
– Вкуснятина!
Масик грузно сел на табурет и стал разуваться. Даша помогла бы ему, но знала, он этого не любит.
– А что у нас еще сегодня на повестке дня? – спросил Масик (Максик, он же Максим Борисович).
– Все, что ты любишь: борщ и «Болоньезе».
– Ты ж моя малышка. – Он улыбнулся, и его три подбородка манишкой повисли на груди. – Обожаю тебя.
Масик весил сто восемьдесят килограммов. Когда они познакомились четыре года назад, меньше на пятьдесят кило. Но и тогда он был огромен. Что и привлекло Дашутку. Она обожала толстяков.
– Иди мой руки, а я начну разливать борщ, – сказала она мужу.
– И водочку?
– Конечно. Как без нее? У нас же на первое борщ.
И Дарья с легкостью понесла свои пятьдесят кило в кухню, тогда как Масик потащил свои в ванную.
Оттуда он вышел в халате. Чехле на танк, как говорил он сам. Тот был потерт, чуть выцвел, но купить новый не получалось. Мало шили одежды на тучных людей. Были бы деньги, заказали бы, но они едва концы с концами сводили.
Масик сел за стол. Сграбастал своей пухлой лапой стопку, которая казалась в ней наперстком. Чокнулся с женой, они выпили и приступили к трапезе. Максим Борисович ел с аппетитом, быстро, но не жадно и очень аккуратно. Толстяки, которые закидывают в себя пищу, как в топку, Дашутке не нравились. Они просто заправлялись, как «КамАЗы». Она не могла оторвать взора от тех, кто поглощал пищу со смаком. И не ронял ее себе на грудь. Не чавкал. Пальцы не облизывал. Масика она полюбила в момент, когда увидела, как он расправляется с курицей гриль. Разрезает ее на четыре части, берет одну и за минуту съедает, обсасывает косточки, откладывает их, вытирает рот салфеткой и приступает к следующему куску. Между делом пьет фанту через трубочку. Пять минут – и курицы нет. Вместо нее на тарелке горка костей и пять использованных салфеток.
Масик работал в котельной крупного завода. Его туда одиннадцать лет назад устроила мама, начальник одного из отделов (увы, ныне покойная). Максим Борисович только получил диплом инженера, но первое время трудился простым оператором. Потом его повысили до старшего смены. Сейчас он занимал должность заместителя начальника. Чем гордился. И Дашутка вместе с ним. Жаль, повышение на зарплате почти не отразилось. За ночные смены оплата двойная, а Масик на пятидневке теперь.
Сама Дарья работала на дому. Плела изделия из бисера и продавала через интернет. Так думал муж. На самом деле она хоть и занималась рукоделием, но больше для себя. В семейный бюджет она вносила лепту, это безусловно, но брала деньги из заначки. Смогла заработать пять лет назад приличную сумму. Чудом! Хотела приобрести на них квартиру под сдачу, да недвижимость резко подорожала. Перевела в валюту. Рассчитала так: если жить не шикуя, заначки хватит на десять лет. И это если не работать. Но первое время Даша торговала бижутерией в ТЦ. Там и почерпнула идеи для дизайна украшений. Вскоре Дашутка познакомилась с Масей, они сыграли скромную свадьбу и стали жить-поживать, ничего не наживать.
– Крошка, борщ великолепен, – похвалил стряпню жены Мася.
– Спасибо, я старалась.
– А сама почему не ешь?
– Я напробовалась, пока варила. Буду только пасту.
– Тогда приступим к ней.
Дашутка быстро убрала суповую тарелку в раковину. А на блюдо выложила макароны. Себе тоже положила, но в блюдце. Налила еще водочки. Чокнулись, выпили за хозяюшку.
– Как день прошел? – спросила Даша.
– Нервно. Главный инженер приходил с проверкой…
Он говорил, она кивала, хоть и не слушала. Смотрела, как ест. И улыбалась. Как же она любила своего Масика! Ей даже секс с ним нравился, хотя, чтобы им заняться, приходилось очень постараться. Да и случался он редко. Но Дашутка ждала!
Перед тем как собрать соус хлебушком, Максим Борисович принял на грудь еще стопочку. То была его норма. Ни разу Даша не видела мужа пьяным. Он пил, как и ел, со смаком и удовольствием. Только пищи ему требовалось значительно больше. На нее уходили почти все деньги. В будни Даша готовила завтрак: кашу, яйца, гренки с маслом и вареньем, собирала Масику остатки ужина с собой, минимум в двух больших контейнерах, а вечером вставала к плите вновь. На выходных же они ходили есть в закусочные или, если есть повод, рестораны. Масик давал отдохнуть жене от готовки. Она была благодарна ему за это и не жалела тысяч, что они оставляли каждый месяц в «Макдаке» или «Хачапури».
Жизнь пары была скучной. Масик работал, Дашутка ждала его с накрытым столом. По выходным прогулки до парка или точки общепита. А в отпуск они ездили на Клязьму, где у предприятия, на котором трудился Максим Борисович, была своя база отдыха. Правда, разок слетали в Турцию. Естественно, во «все включено». Но Масику там не понравилось. Лететь тяжело, он едва втиснулся в кресло, а еда непривычная. И водочка какая-то не такая.
– Все было очень вкусно, спасибо, малыш, – поблагодарил жену за ужин Масик и встал из-за стола.
– Ты не будешь пышки? – поразилась Даша. Уж не заболел ли ее благоверный? Не было такого, чтоб он от десерта отказывался.
– Чуть позже. Хочу сначала в душ сходить. Убегался на работе, провонял.
Да, Масик попахивал потом, но Даше запах мужа нравился. Впрочем, она не видела в нем ни одного недостатка.
Зазвонил сотовый. Дарья глянула на экран, поморщилась и отключила на телефоне звук. Через минуту он заурчал – пришло сообщение.
«Выходи к подъезду, если не хочешь, чтобы МЫ завалились к тебе домой!»
Дашутка побледнела. Только этого не хватало! Масик не знает о НИХ! Когда-нибудь Даша расскажет ему, но только не сегодня. Пока она не готова…
– Масик, я отлучусь ненадолго! – крикнула через дверь в ванную Даша.
– Куда ты собралась? – приоткрыв ее, спросил муж. Он разделся, включил воду, но еще не забрался под душ.
– В магазин надо. Я забыла купить кефира.
– Ничего, обойдемся без него.
– Нет, на ночь обязательно нужно выпивать стакан. Мне не трудно, я сбегаю до ближайшего продуктового, пока ты моешься.
– Хорошо. Но больше ничего не покупай, помни, мы экономим.
– Да-да, нам батареи нужно поменять до начала отопительного сезона.
– И мы?..
– Не будем покупать их в кредит.
Муж являлся ярым противником займов. Даже беспроцентных. Говорил, нужно правильно рассчитывать бюджет, а на случай форс-мажора иметь заначку. Она очень пригодилась, когда они залили соседей. Батарея лопнула, когда обоих не было дома. Кипяток хлынул, затопив квартиру, находящуюся под ними. Максик торжественно достал из хохломской шкатулки двадцать тысяч и отправил жену улаживать конфликт с соседями. Ей это удалось. Но о том, что пришлось еще свою тридцатку из своих добавлять, она супругу не сказала.
Дашутка закрыла дверь в ванную и метнулась к холодильнику. В нем стояла литровая бутылка кефира. Она взяла ее, сунула в пакет, достав его из пакета с пакетами, и покинула квартиру.
Телефон опять заурчал. Даша выбежала из подъезда и столкнулась лицом к лицу с Ларисой.
То была ее младшая сестра. Именно она грозилась завалиться в их с Масей семейное гнездышко и разрушить его.
– О, соизволила-таки! – цокнула языком она.
– Лара, ты почему себя так ведешь?
– Как – так?
– По-свински. Я же просила тебя дать мне время.
– А я этого не сделала? – возмутилась сестра. – Договаривались на неделю, но прошло уже пять. Пять, Даша! – И ткнула ей под нос растопыренные пальцы.
– Я же даю тебе денег.
– Засунь их себе…. – Лариса все больше распалялась. – Кинула две десятки, думаешь, достаточно?
– А сколько нужно?
– Нисколько. Просто забери его себе! – И выдернула из-за спины мальчика. Он прятался за Ларисой от Дарьи. Боялся ее, хотя она ничем его не обидела…
Всего лишь продала богатой паре, когда он только появился на свет!
– Привет, Нео, – поздоровалась Даша с сыном. Эти два богатых идиота назвали ребенка в честь героя фильма «Матрица».
Пацан снова нырнул за спину Ларисы.
– Я замучилась с ним, Дашка! – простонала она. – Забери его или сдай в детдом. Я не могу больше…
– Так, давай отойдем, – прошептала та, заметив, что за ними наблюдает любопытная соседка. Дашутка проследовала к выбивалке для ковров. На ней можно было посидеть. – Потерпи еще чуточку, Ларочка.
– Не могу, – мотнула головой сестра. – Да и не обязана я! Почему ты на меня вешаешь свои проблемы? Я своей жизнью должна жить…
– Забыла, как я ради тебя жертвовала если не всем, то многим? Я тебя воспитывала. Не мать, не бабка, а я, девчонка, что всего лишь на три года старше.
– Мне тебе в ноги до конца дней за это кланяться? Спасибо, что не забила на сестру.
– Пожалуйста, – с нажимом проговорила Дарья.
– Но не надо преувеличивать свои заслуги! Я с десяти лет дом вела, за бабкой присматривала, пока ты…
– Зарабатывала деньги для нас обеих, так?
Они могли бы погрязнуть в этой перепалке, но тут захныкал Нео. Он остро реагировал на негатив. Когда Лара сердилась на него… даже не ругала, тем более не била, он начинал строить из мебели, коробок, банок форт, чтобы отгородиться. Нео как будто ощущал отрицательную энергию и хотел защитить себя от нее.
Мальчик родился пять лет назад. Здоровенький, хорошенький, он мог бы стать отрадой для матери. Но Дарья его не хотела. Пыталась избавиться, но никакие средства – как народные, так и уколы – не помогли, а на позднем сроке в аборте ей отказали, пришлось рожать. С ней в отделении, но в ВИП-палате лежала женщина, сын которой появился на свет со множеством патологий. Его держали в боксе сутки, но тот все же умер. Она-то и забрала сына Дашки. Договорилась с главврачом, хорошо ему заплатила, чтобы детей поменяли. С согласия родительницы, естественно. Ей тоже денег отсыпали, и так много, что Дарью угрызения совести даже не посетили. Она не только себя обеспечивает, соглашаясь на сделку, но и сына. Его, кстати, не только деньгами, еще и любовью. Для нее он нежеланный, а эта богатая парочка так мечтает о наследнике. Муж сейчас в заграничной командировке, вернется через неделю с кучей подарков.