Сердце яростное и разбитое

Глава 7

Лия Мара

Мы разбиваем лагерь задолго до темноты.

Характер Ноллы Верин – эта та стихия, с которой нужно считаться. Она срывается на стражников, требуя развести огонь пожарче, и даже препирается с матерью, считая, что та выдала слишком много информации до того, как убедилась в том, что союз гарантирован. Несмотря на сказанные ранее слова, она ни разу не получила отказа, и поэтому я уверена, что слова принца задели ее за живое.

Сестра сидит рядом со мной, глядит на костер и протыкает иголкой свое шитье.

– Ты видела, как он цеплялся за принцессу-калеку? Как будто ее люди предоставили хоть какое- то доказательство того, что их альянс имеет силу, – о на фыркает. – О ни допустили убийство короля! Ну и глупец же этот принц.

– Ты это уже говорила.

– Он еще обо всем пожалеет, Лия Мара.

– И это ты тоже говорила.

Сестра обращает на меня свой горящий гневом взгляд.

– А ты думаешь иначе?

– Я думаю, принц беспокоится о своем народе.

– А я беспокоюсь о своем.

Возможно, так и есть, но принц Рэн не вторгался в Силь Шеллоу. Он не убивал преднамеренно наших людей. Я отвожу взгляд от сестры и снова смотрю на пламя.

Молчание между нами становится напряженным, наполняясь неуверенностью.

– Как ты думаешь, я потерпела неудачу? – шепчет она.

Я с удивлением смотрю на нее.

– Нет. Я считаю, что вы с ним ищете разные пути развития для ваших государств.

– Мы могли бы объединиться!

Я сглатываю. Они с матушкой обратились к принцу Рэну не так, будто бы действительно хотели единения.

– Так матушка нападет? – тихо спрашиваю я. – Теперь, когда он отказался от предложения?

Нолла Верин расслабляется. Ей нравится обсуждать стратегию.

– Она подождет, пока народ окончательно разрозниться из-за всей этой ерунды, касающейся пропавшего наследника. Семена раздора уже посеяны. Мы захватим его города и, наконец, получим доступ к открытому морю.

– А что по поводу командора Грея? – спрашиваю я.

– Мертв он или жив – это неважно, – сестра завязывает узелок на нитке и достает кинжал, чтобы ее отрезать. – Ты видела лицо принца, когда матушка упомянула имя этого человека.

Я видела лицо Рэна. Лицо Харпер тоже. На них были написаны паника, растерянность и страх.

Нолла Верин качает головой.

– Матушка поступила правильно, когда рассказала все, что мы знаем. Бывший стражник – или же дезертир, если он жив – знает о том, кто является настоящим наследником, и слухи об этом разлетятся быстро.

Она права. Колдун-наследник? Нарушивший присягу глава Королевской гвардии? Распространение таких сочных слухов будет невозможно пресечь, а среди людей Рэна и так уже царит смута.

Нолла Верин пожимает плечами.

– Нам известно самое важное: правлению принца в любом случае скоро наступит конец. Посмотри. Что думаешь?

Мне требуется секунда, чтобы понять, что сестра обращает мое внимание на свою вышивку. С тех пор как мы уехали из Силь Шеллоу, я едва обращала внимание на то, над чем она работала, но теперь я вижу, что в центре узора появились слова, витые буквы которых переплелись с орнаментом.

Две сестры. Одно сердце.

От этих слов я должна была почувствовать радость и счастье, но не чувствую. Я не могу избавиться от мыслей об убитом мужчине и его дочери. У той девочки тоже была сестра… Сестра, которой удалось сбежать, потому что я никому не дала знать о ее присутствии.

– Тебе не нравится, – говорит Нолла Верин.

– Нет, нравится, – я протягиваю руку, чтобы взять полотно. Мои пальцы очерчивают контур вышитых букв. – Твоему таланту нет равных.

– Ты выглядишь такой грустной. Я думала, что тебя это хоть как-то порадует.

– И я рада, – я тянусь, чтобы взять Ноллу Верин за руку. – Для меня большая честь быть твоей любимой сестрой и делить с тобой сердце.

Она улыбается.

Я невольно улыбаюсь в ответ. Все-таки я по- настоящему люблю свою сестру.

Она наклоняется ко мне и целует в щеку.

– Я подумала, что этот узор будет очаровательно смотреться на твоей наволочке.

Я прижимаю вышивку к груди.

– Я всегда буду беречь твой подарок.

Нолла Верин встает и потягивается.

– Ты еще долго будешь сидеть? Мне очень хочется спать.

– Ступай.

Сестра отправляется в наш шатер, и ее стражники занимают свои посты.

Мне бы хотелось, чтобы Сорра и Пэрриш присоединились ко мне у огня, потому что простые шутки Пэрриша мне бы сейчас не помешали, но матушка еще не отправилась спать, и моя стража вряд ли будет вести себя непринужденно в ее присутствии.

Уставший мозг ожидает того, что матушка присоединится ко мне, чтобы пожурить меня за сегодняшнее поведение сестры и чтобы потыкать носом в мои ошибки. К моему счастью, этого не происходит.

Однако матушка все равно подходит ко мне, чтобы поцеловать в лоб. Это очень редкое проявление нежности с ее стороны.

– Ты думаешь, что я забываю о том, что ты моя старшая дочь, – говорит она.

– Я так вовсе не думаю.

– Матери все известно.

Я краснею. Скорее всего, нашему королевству все тоже известно.

– Я знаю, ты также думаешь, что я холодная и беспощадная, – говорит она.

Я ничего не отвечаю. Она не заблуждается на этот счет.

– Я не бессердечная, – продолжает матушка, – но за пределами Силь Шеллоу мир полон мужчин, которые недооценивают женщин. Мужчин, которые их ни во что не ставят. Я не могу править слабым государством. Я не могу позволить себе роскошь милосердия и сочувствия, как и твоя сестра.

Я продолжаю молчать. Я не понимаю, как может быть слабостью то, что ты оставляешь в живых безоружного человека, но, может быть, именно поэтому меня не сделали наследницей.

– Ты не хуже Ноллы Верин, – говорит матушка. – Помни об этом, Лия Мара. Именно поэтому ваши занятия с Кланной Сун так важны. Твоя сестра была назначена наследницей, но ей будет необходима твоя поддержка.

– Спасибо, матушка.

Я не знаю, что еще можно сказать.

Голос матушки звучит громко и четко, и, скорее всего, меня ее слова никак не касаются, а нужны они лишь затем, чтобы дать Нолле Верин знать о том, как сильно она разочаровала нашу матушку.

Она оставляет меня у костра и уходит в свой шатер.

Через некоторое время Сорра и Пэрриш садятся со мной у огня на бревно.

Пэрриш предлагает мне угоститься вяленым мясом, которое он достал из мешочка, и я морщусь.

Он смеется и закидывает кусок мяса себе в рот.

Сорра кривится от отвращения точно так же, как и я.

– Он ест все подряд, – говорит она.

– И с удовольствием, – Пэрриш отправляет в рот очередной кусочек мяса.

Я едва нахожу в себе силы, чтобы улыбнуться.

– Матушка недовольна тем, что ситуация с принцем не стала лучше.

Сорра кивает.

– Она не хочет развязывать войну. Казна дворца не бездонна. Королевские дома разочарованы тем, что королева не обеспечила их доступом к портовой торговле, как обещала.

– Я этого не знала, – я расправляю плечи.

Мне было известно, что в последние годы мы сильно полагались на десятину, которую платил нам Эмберфолл, но я понятия не имела, что наши резервы настолько истощились, что королевские дома начинают отказывать нам в поддержке.

Сорра улыбается.

– Возможно, вы бы услышали много всякого, если бы проводили время при дворе, а не сидели, все время уткнувшись носом в книгу.

Я морщусь подобно тому, как морщилась из-за вяленого мяса, и девушка тихо смеется.

– Война обходится недешево, – продолжает она. – Даже если альянс принца с Колумбией – это блеф, то для очередного вторжения потребуется собрать кругленькую сумму, а королевские дома не очень хотят делать взносы, когда их кошельки заметно истощились.

– Не говоря уже о том, сколько жизней было потеряно, – добавляет Пэрриш.

То, с какой интонацией он это говорит, заставляет меня повернуть к нему голову.

Он смотрит на Сорру, и его голос становится едва слышным.

– Мы не должны убивать людей ради доступа к торговым путям.

Я вспоминаю о девочке, которую Пэрриш якобы не заметил в лесу. Интересно, знает ли об этом Сорра, или же он предпочел оставить все в тайне. Я задумываюсь о том, чувствует ли Пэрриш себя недостойным стражником, ровно как я чувствую себя недостойной сестрой.

Сорра выдерживает взгляд Пэрриша.

– С течением времени наш народ будет страдать без торговых путей.

В общем-то, это и есть причина, по которой матушка изначально решила напасть на Эмберфолл.

Она бы не стала предлагать альянс, если бы не потерпела поражение. Если Сорра права, и принц Рэн не станет обсуждать союз с Силь Шеллоу, то у нас не останется иного выхода, кроме как развязать войну.

Пэрриш мрачно кивает.

– Мы либо уничтожим эту страну, либо будем ждать, пока наша собственная не падет.

– Похоже, что выбора больше нет, – говорю я. – Матушка уже все решила. Вы охраняете не ту сестру, которая может что-то изменить.

Мы все снова смотрим на языки пламени. Окружающий нас лагерь погружается в тишину, но у меня в голове слишком много мыслей, поэтому вряд ли в ближайшее время меня сморит сон.

Две сестры. Одно сердце.

У нас с Ноллой Верин сердца абсолютно разные. Я знаю это наверняка.

Если не принимать во внимание замечание матушки по поводу колдуньи и волшебного существа, которое вынудило наши войска бежать из Эмберфолла, принц Рэн был прав в одном: ему удалось одержать победу. Я прекрасно знаю, благодаря своим занятиям, что ничто так не объединяет, как общий враг. Сейчас его страна кажется разрозненной из- за слухов об истинном наследнике, но если у принца получится найти этого командора Грея, то потом он сможет найти и наследника, и тем самым утвердить свое положение. Ему небезразлична судьба его народа. Его пыл трудно было не заметить. Вполне вероятно, что принц Рэн снова может одержать победу.

Я разворачиваю вышивку Ноллы Верин и веду пальцами поверх аккуратных стежков.

Две сестры. Одно сердце.

Если бы я делила с кем-то сердце, то это был бы принц Рэн. По крайней мере, он показался мне милосердным. Рассудительным, а не бездушным.

Я гадаю, как бы он поступил, если бы Нолла Верин с пониманием и уважением, а не с надменностью и презрением отнеслась к нему. Что было бы, если бы она беспокоилась о его народе наравне с нашим?

Интересно, могу ли я это выяснить.

«Ты не хуже Ноллы Верин. Твоей сестре будет необходима твоя поддержка».

Принц не станет слушать мою сестру.

Возможно, он послушает меня.

– Я хочу поговорить с ним, – тихо произношу я.

Сорра смотрит на меня с тревогой, в то время как взгляд Пэрриша продолжает оставаться более спокойным.

– Ваша матушка не допустит этого.

– Знаю, – я умолкаю, затем продолжаю. – Нам нужно поспешить, пока другие не поняли, что мы делаем.

Брови Пэрриша удивленно приподнимаются.

– Вы хотите отправиться сейчас?

– Да, – мое сердце отбивает барабанную дробь. – Запрягайте лошадей. Ведите себя как можно тише.

Я ожидаю, что они откажутся. Сорра и Пэрриш были моей личной стражей долгие годы, но клятву верности они давали моей матушке. Сорра смотрит мне в глаза так долго, что на моем месте матушка приняла бы это за дерзость.

Я знаю, что это вовсе не дерзость.

– Пожалуйста, – мягко говорю я.

– Ради мира, – добавляет стоящий рядом со мной Пэрриш, и девушка теперь смотрит на него.

Взгляд Сорры смягчается.

Пэрриш цепляет пальцем край ее брони и притягивает Сорру к себе.

– Ради нашего будущего, – говорит он, после чего оставляет на ее губах поцелуй.

Мои щеки горят от смущения, но я невольно улыбаюсь.

– У вас будет еще время на подобные вещи, но сейчас нам нужно поспешить.

Пэрриш ухмыляется и отступает назад. Щеки Сорры порозовели, как у меня.

Они начинают идти к месту стоянки лошадей. Каждое их движение беззвучно.

Я следую за ними, чтобы помочь, и Пэрриш оборачивается на меня. Его ухмылка превратилась в мягкую улыбку.

– Вы были не правы, – говорит он.

– Не права?

– Я думаю, мы охраняем единственную сестру, которая может что-то изменить.

Глава 8

Грей

Слухи и беспокойство всегда собирают толпу, но сегодня на турнире людей больше, чем мне когда-либо доводилось видеть. С наступлением темноты ветерок стал прохладнее, а на небе зажглось множество звезд. Тем не менее, на трибунах собралось так много тел, что вокруг жарче, чем в полдень.

– Принц боится, – бормочет стоящий в очереди за элем мужчина. У Уорвика наверняка за сегодняшний вечер будет головокружительная выручка, учитывая, что очередь тянется до самых конюшен. – Колдунов в Эмберфолле не было уже много десятилетий.

Я надеваю на лошадь седло для поединка верхом, но когда я работаю, то становлюсь невидимкой. Люди говорят при мне свободно, ни о чем не беспокоясь. Когда я был стражником, стоящим у стены, со мной было то же самое.

– Ну, что-то же контролировало чудовище, которое держало в ужасе замок, – произносит другой мужчина. – В се говорят, что это была Карис Люран, но я не понимаю, почему ни у кого не возникает вопросов к этой новой принцессе. Может быть, это она его прислала. Не верю я этому союзу с тем королевством, из которого она родом. Они допустили смерть нашего короля.

Я затягиваю подпругу и глажу лошадь по шее.

– Риллиском долгие годы управлял главный маршал, – недовольно хмурится женщина. – Королевская семья возвращается, и мы вдруг должны падать на колени? Вот еще!

– Следи за языком, – советует ей мужчина, который говорил первым. – Я слышал, что сегодня здесь будет присутствовать кто-то из королевского рода.

Мои пальцы замирают на пряжке уздечки. Конь толкается мордой мне в руку, и я тихо говорю с ним, чтобы успокоить.

Второй мужчина лениво хмыкает.

– Кто-то из королевского рода? Наверняка какой-то барон, о котором никто никогда не слышал.

Из моей груди вырывается облегченный выдох. Несколько месяцев назад подобные слухи заставили бы меня побеспокоиться, но с тех пор, как южные границы были открыты, очень мало знатных особ стало проезжать через Риллиск, поскольку многие государства меньших размеров заинтересованы в налаживании торговых отношений.

– Хок.

Низкий голос заставляет меня подпрыгнуть на месте, но это всего лишь Йорн – еще один боец Уорвика. Я предпочитаю иметь дело с ним, а не с Кантором, но сейчас Йорн бледен и покрыт испариной. Одной рукой он держится за стену.

Я хмурюсь.

– Тебе нездоровится?

– Меня пнула лошадь. Дороги переполнены. Две повозки столкнулись. Я попытался помочь, – он морщится от боли и прижимает руку к груди. – Уорвик сказал, что у тебя может найтись припарка[1], которую ты обычно используешь на лошадях.

У меня есть припарка, но Йорн едва держится на ногах, так что она вряд ли поможет ему прийти в норму к началу поединка.

Уорвику об этом говорить бесполезно. Я зову Тайко, чтобы он пришел и закончил готовить лошадей, после чего я снова смотрю на Йорна.

– Пошли в оружейную. Посмотрим, что я могу сделать.

Вдали от толпы людей прохладнее. Скрейвер неподвижно лежит в своей клетке, если не считать того, что его темные, словно ночь, глаза распахиваются, когда мы заходим в оружейную. Йорн падает на стул. Когда он снимает рубашку, я вижу, как сильно его грудь потемнела от синяков. Йорн тяжело дышит от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы раздеться.

– Скажи правду, – задыхаясь, просит он. – Выглядит так же плохо, как мне кажется?

– Похоже, у тебя сломаны ребра.

Йорн ругается себе под нос.

– Уорвик меня живьем съест.

– Ты не можешь сражаться в таком состоянии.

– Ты видел трибуны? Еще не стемнело, но на них едва ли найдется свободное место. Если я не выйду на бой, Уорвик собственноручно проткнет меня мечом.

Слова Йорна заставляют меня вспомнить о кузнеце Райли. Когда я был оружием Короны, меня редко мучили угрызения совести за вещи, которые мне приказывали делать.

Сегодня же чувство вины похоже на занозу, от которой я не могу избавиться.

Йорн ерзает на стуле и морщится.

– Можешь сделать перевязку? Может быть, еще и броня поможет все зафиксировать.

– Я могу попытаться.

Я прижимаю к грудной клетке Йорна плотную марлю, пока он проклинает меня, после чего делаю тугую перевязку. Бинты пропитываются потом еще до того, как я заканчиваю, но, когда я застегиваю поверх них броню, Йорну легче стоять на ногах, чем прежде.

– Премного благодарен, Хок, – он неловко хлопает меня по плечу, после чего его лицо снова искажается от боли.

– Тебя даже ребенок сейчас может одолеть.

– Мне нужны сегодняшние деньги, – он делает поверхностный вдох и вытаскивает с полки меч. – Возьми оружие. Попробую себя в действии.

Я никогда не бился на мечах ни с Йорном, ни с Кантором, потому что трудно скрыть свои навыки от людей, которые обучены тому же. Однако Йорн ранен, мы одни, и он хороший человек, так что я тоже беру с полки меч.

У Йорна получаются финты, выпады и он способен парировать удары, но его движения неуклюжи, да я при этом не оказываю ему должного сопротивления.

И тем не менее, Йорн выдавливает из себя грустную улыбку.

– Может быть, я и не выиграю, но я могу сражаться.

Я замахиваюсь клинком со всей силы, и Йорн едва успевает блокировать удар. Пока он пытается отдышаться, я поворачиваю свое оружие, поддеваю кончиком лезвия рукоять его меча и обезоруживаю его. Острие моего меча упирается Йорну в шею еще до того, как он успел вдохнуть.

– Тебя обезоружат в считаные секунды, – говорю я. – Боя как такового не будет.

Он удивленно моргает, глядя на меня, и, прижав ладонь к боку, замечает:

– Ты тренировался.

Я опускаю свой меч.

– То тут, то там.

Он морщится и опускается обратно на стул, после чего вздыхает. Барабанная дробь эхом разносится по арене, сопровождаемая громкими криками с трибун. Уорвик скоро начнет раскачивать публику, представляя первые поединки.

Мне нужно вернуться на арену. В собравшейся толпе Тайко будет носиться как сумасшедший, чтобы лошади и всадники могли спокойно выехать на бой.

Я же застрял здесь, наблюдая за Йорном, который раз за разом утирает запястьями пот со лба. Мужчина снова тяжело вздыхает, и его вздох полон боли. Если бы на его месте был Кантор, я бы с радостью позволил ему выйти на арену и испытать судьбу.

– Зачем тебе сегодняшние деньги? – спрашиваю я.

– К концу года у нас родится еще один ребенок, – Йорн пытается найти удобное положение и морщится от боли, но со сломанными ребрами это невозможно. – А это еще один рот, который нужно будет кормить. Как будто мне легко кормить уже имеющиеся.

Момент совсем не подходит для поздравлений.

– Я не знал.

Йорн делает вдох, который обрывается в конце, затем кривится и встает на ноги.

– У каждого из нас свои тяготы, – он тянется за висящим на стене поясом для меча.

Со стадиона слышится, как ржет лошадь, как копыта стучат по земле и как толпа ликует.

Я закусываю внутреннюю сторону щеки, думая о Райли.

Я ничем не обязан Йорну. Уорвику тоже.

В другом конце оружейной гремит клетка из-за того, что скрейвер шевелится, разминая затекшее тело. Его угольно-черные глаза смотрят на меня, и существо начинает шипеть. Звук полон укора, но, скорее всего, мне так только кажется.

«У каждого из нас свои тяготы».

Я ничего не предпринял сегодня днем. Сейчас же я могу что-то сделать.

– Снимай броню, – говорю я ему.

Йорн сипло смеется, и его смех заканчивается хрипом.

– Если я ее сниму, то снова не смогу надеть.

– Мне нужно помочь Тайко, – продолжаю я. – Если у тебя не получится снять доспехи, я помогу, когда вернусь через полчаса.

– Ты вообще о чем толкуешь?

– Ты не можешь сражаться, Йорн.

Он закрывает глаза.

– Хок, я обязан…

– Ты меня неправильно понимаешь, – говорю я. – Ты не можешь сражаться. Я могу. Снимай броню. Я скоро вернусь.

Глава 9

Лия Мара

Я не ожидала, что нас встретят с фанфарами.

Я также не ожидала, что нас окружат в лесу и возьмут в плен.

Стража не стояла так далеко от замка, когда мы были здесь ранее, но, возможно, после наступления темноты площадь патрулируемых территорий увеличивается. Или же, вероятнее, Рэн не доверяет моей матушке настолько, что ждал нападения.

– Это возмутительно, – говорю я стражникам принца Рэна, когда они связывают мне руки. – Я же сказала вам, что мы пришли для обсуждения мира с вашим народом.

Лес скрыт в темноте, которая мешает мне рассмотреть выражения лиц большинства людей, но я вижу, что они так же связывают Сорру и Пэрриша. Моя стража хранит молчание.

Стоящий за моей спиной стражник потуже затягивает веревку, и я делаю резкий вдох.

– Нас всего трое. Я не вооружена. Право, вы же не можете думать, что мы собирались напасть на замок вот так.

– Будьте осторожны, Лия Мара, – тихо говорит Сорра на сишшальском.

При звуке ее голоса один из стражников обнажает лезвие, но другой мужчина его одергивает:

– Не стоит. Оставим их невредимыми. Пусть принц решает, что с ними делать.

Говорящий мужчина выступает из темноты и останавливается передо мной. Многие другие стражники вооружены луками, но у этого человека есть лишь меч, висящий на поясе. Он несколько старше остальных. У него темные волосы, а еще у него нет одной руки.

– Я видел, какой «мир» ваши люди хотят принести в Эмберфолл, – говорит мужчина.

Его недобрый взгляд горит желанием мести.

Я смотрю на его отсутствующую руку и гадаю, были ли солдаты Силь Шеллоу повинны в этом ранении.

– Наши войска отступили, – отвечаю я. – Я не могу исправить то, что с вами случилось, но я могу попытаться построить новый путь в светлое будущее.

Хмыкнув, мужчина отворачивается. Я получаю толчок рукой между лопаток и начинаю шагать вперед.

Нас ведут в замок. В дневном свете бежевые кирпичи делали его теплым и гостеприимным, но сейчас, во тьме ночи, замок кажется неприступным. У меня появляется дурное предчувствие. Главные двери со скрипом распахиваются, впуская нас в огромный главный холл с бархатными коврами на полу и гобеленами всевозможных цветов на стенах, отделанных темным деревом. Потолок простирается высоко вверх над нашими головами, и с него свисает незажженный канделябр. Должно быть, днем замок являет собой образец роскоши и богатства и может посоперничать с моим дворцом дома, но сейчас темные углы и большое пространство, создающее эхо, страшат меня.

– Ждите здесь, – говорит однорукий мужчина и направляется через холл к широкой лестнице у противоположной стены.

Нас уже долгое время нет в лагере. Я гадаю, заметили ли стражники наше отсутствие. После того, что произошло во дворе замка сегодня днем, я не уверена в том, что матушка решится вернуться за нами.

Чем дольше мы стоим в ожидании, тем больше я размышляю над своими поступками.

Я вспоминаю о дочери зверолова, лежащей под телом своего отца.

Я задумываюсь об одноруком мужчине, который привел нас в замок.

Я думаю о злости в его голосе и о страхе в глазах прячущейся в лесу девочки.

За переговорами стоят эти люди. Люди, чьи жизни могут изменить альянс, война или даже взмах пера по пергаменту. Мою сестру назначили наследницей престола, но сегодня днем она потерпела неудачу.

У меня есть один шанс все исправить.

Когда принц появляется на верхней ступени лестницы, я ожидаю, что его лицо будет выражать удивление, злость или что-то еще, но в нем читается лишь сдержанность и настороженность, как и прежде. Принц одет в более простую одежду, что заставляет меня задуматься, не разбудили ли мы его. Принцессы с ним нет.

Принц не спешит вниз по лестнице. Вместо этого он спускается медленно, внимательно глядя на меня.