По зову Большой Медведицы. Якутские мотивы. Продолжение
Это произошло в координатах 77°15» с.ш. и 178°07» в. д. Около недели ушло на подготовку к путешествию на юг по дрейфующим льдам. Все имущество было распределено на пять саней, по 600—500 килограммов груза на каждые. Кроме того, экспедиция брала с собой два больших катера и китобойный вельбот.
18 июня экспедиция двинулась в путь. Американские путешественники приняли решение идти пешком к Ляховским островам, а оттуда – пробираться на материк. На восьмые сутки похода Де-Лонг определил положение своего лагеря. Вопреки его ожиданиям оказалось, что они находятся на 77°46' с.ш., т. е. на 50 километров севернее места гибели «Жаннетты». Проверили вычисления, снова взяли высоты солнца, но результат был тот же. Ошибки не было. Дрейф относил экспедицию к северу. Судьба словно издевалась над путешественниками. Когда они стремились к полюсу, льды стояли на одном месте и спускались к югу. Теперь, когда экспедиция, напрягая все силы, стремилась достичь берегов Сибири, льды шли с большой скоростью на север, сводя на нет все труды. Это был новый страшный удар. К счастью, вскоре задули северные ветры. Они отжали льды к югу, по направлению к Новосибирским островам. 12 июля экспедиция заметила «что-то, похожее на землю». 16 июля Де-Лонг определил, что экспедиция находится на 76°41' с.ш. и 153°30' в. д. Данные были утешительны. Путешественникам удалось продвинуться более чем на градус к югу. Об этом свидетельствовал и приближающийся остров. Достичь неизвестной земли и высадиться на южную оконечность (мыс Эммы по имени жены Де-Лонга) удалось лишь 29 июля, и вскоре путешественники кричали «ура» в честь открытия острова, который был назван именем Беннетта, снарядившего экспедицию на свои средства.
Здесь отряд пробыл восемь дней, посвятив их не только столь необходимому отдыху и ремонту изрядно потрепанного снаряжения, но и исследованию острова. Де-Лонг и его спутники провели наблюдения за приливами и отливами, собрали многочисленные коллекции геологических образцов, растений и птиц. Были обнаружены выходы бурого угля, который прекрасно горел. Можно только удивляться самоотверженности этих людей. Измученные перетаскиванием уже имеющихся у них грузов они, тем не менее, желая принести пользу науке, пополняли их новыми. А впереди был многосоткилометровый тяжелейший переход в неизвестность. Перед отправкой Де-Лонг сложил гурий в районе мыса Эммы, в котором оставил записку с кратким описанием проделанного и планами последующих действий.
От острова Беннетта, который Де-Лонг оставил 6 августа, курс был взят на Новосибирские острова. Открытой воды стало много больше, и, пользуясь разводьями, путники продвигались на шлюпках. Время от времени шлюпки приходилось перетаскивать через ледяные перемычки.
После долгих блужданий они достигли Семеновского острова, а затем снова двинулись в путь по направлению к устью Лены. 12 сентября участники похода вышли к открытой воде и пересели в лодки, одной из которых командовал Де-Лонг, второй – лейтенант Чипп, третьей – лейтенант Мелвилл.
Неподалеку от берега материка участников экспедиции ждало еще одно тяжелое испытание – шторм разметал лодки, и они потеряли друг друга из виду. Судьба членов экипажа лодки лейтенанта Чиппа осталась неизвестной, по всей видимости, они утонули в штормовом море.
Де-Лонг с товарищами высадился на пустынный берег в дельте Лены и направился на юг. Запасы продовольствия группы закончились, болезни и голод остановили поход. Командир отряда отправил за помощью двоих наиболее здоровых членов экипажа – матросов Ниндеманна и Нороса.
Ниндеманн и Норос были обеспечены продовольственными запасами не лучше, чем их товарищи. Багаж их был необременителен. Они имели с собой одеяло, ружье, четыре десятка патронов, неполную бутылку спирта. В первый день пути они застрелили куропатку, которая в жареном виде послужила обедом, на ужин Ниндеманн и Норос поджарили подошву от сапога и сосали ее, пока не уснули у костра от усталости и истощения.
Утром они попали в незамерзшую трясину и едва выбрались из нее, а ночь провели в снежном сугробе. На третий день пути Ниндеманн и Норос встретили хижину промышленников, где нашли оленьи кости.
Путь с каждым днем становился труднее. Есть было нечего. Бутылка со спиртом разбилась. На этот раз обед состоял из оленьей кожи с брюк Ниндеманна. Бушевали метели, дул пронизывающий ветер, лед на протоках часто проваливался, и матросы купались в ледяной воде. Огонь костра уже не согревал продрогших до костей путешественников. Выспаться не было ни малейшей возможности, так как они ночевали большей частью в снегу под открытым небом.
19 октября Ниндеманн и Норос увидели хижину и в лодке около нее нашли заплесневелую рыбу. Они с жадностью набросились на нее. На следующее утро они заболели и остались в хижине. На третий день вынужденной остановки дверь хижины открылась, и на пороге появился якут. Матросы пригласили его отведать рыбы, но он ответил, что ее нельзя кушать, и, снабдив несчастных путешественников сапогами, одеждой и оленьими шкурами, умчался на своей упряжке. Спустя несколько часов он вернулся с двумя товарищами и привез свежей рыбы. В этот же вечер матросов доставили в якутское становище, накормили их вареной олениной и устроили на ночлег в юртах.
На следующее утро якуты двинулись на юг. Попытки Нороса и Ниндеманна объяснить трагическое положение отряда Де-Лонга не имели успеха. Якуты не понимали американцев. Изучая подробно историю этой трагической экспедиции, я до сих пор не могу понять, как можно было не объяснить, что их товарищи погибают? Жестами, рисунками, мимикой, да как угодно. Помощь была очень близка, если бы… Но история не терпит сослагательного склонения.
Вскоре матросы вместе с якутами прибыли в селение Ки-Марк-Сурку. Здесь они встретили ссыльного Кузьму Еремеева, который взял от них записку и сказал, что доставит в Булун, куда вскоре направились и путешественники. Якуты снабдили их упряжкой, одеждой и продовольствием. В Булуне Ниндеманн и Норос встретили теплый прием. Они были сильно больны и почти не выходили на улицу.
Вечером 2 ноября из окна избы они увидели, что к их жилищу приближается человек в меховой одежде, какую носили только члены экспедиции на «Жаннетте». Это был инженер Мельвилль, который рассказал, что его группе очень повезло. Они быстро повстречали местных жителей-якутов, которые оказали им помощь. Узнав маршрут Ниндеманна и Нороса, не раздумывая, Мельвилль отправился на розыски своих товарищей. Однако поиски капитана и остальных моряков не дали результатов, а вскоре метели окончательно похоронили надежду найти их живыми. Лишь в марте 1882 года Мельвилль и его поисковая экспедиция нашли последний лагерь капитана и членов экспедиции, что были с ним в лодке. Рядом с телом Де-Лонга лежал его дневник, который он вёл до конца. Этот дневник нельзя читать без содрогания. Судя по всему, тот ушел из жизни последним, как и полагается настоящему капитану.
Замерзшие тела Де-Лонга и его спутников Мелвилл перенес на высокую скалу Кюегель-Хая и похоронил там. Над братской могилой соорудили из камня и дерева высокую пирамиду и над ней укрепили крест с надписью на английском языке «Памяти 12—ти офицеров и матросов американского полярного парового судна „Жаннетта“, умерших от голода в дельте Лены в октябре 1881 года».
Крест и памятник на Кюегель-Хая
Затем Мельвилль отправился на поиски экипажа катера Чиппа, но никаких следов обнаружено не было. По-видимому, группа под командованием лейтенанта погибла во время шторма 12 сентября 1881 года на пути к берегам Сибири. Из 33 человек, отправившихся на «Жаннетте», назад вернулось лишь 13.
В августе 1882 года лейтенанты флота США Гербер и Шютце на построенной ими в Витиме яхточке пришли на полярную станцию Сагастыр. Они детально осмотрели всю дельту и никаких признаков гибели шлюпки Чиппа не обнаружили. Не видели их позже ни местные жители, ни последующие экспедиции.
В 1883 году тела погибших были отправлены в США и перезахоронены на Вудлонском кладбище, стараниями вдовы Де-Лонга установлен мемориал «Жаннетты». Следует отметить, что русские власти на местах оказывали всю посильную помощь американским полярникам. Американское правительство оценило вклад жителей Восточной Сибири. В 1885 году лейтенант Шютц прибыл снова в этой суровый, но гостеприимный край с благодарной миссией. Ему было поручено вручить награды всем людям, кто принимал участие в спасательной операции американской полярной экспедиции. К сожалению, генерал-майор губернатор Якутска Георгий Черняев не дожил до этого момента, и шпага, предназначенная в подарок от вашингтонского правительства губернатору Якутска, была передана российскому императору.
Вот ее описание «Черенокъ изъ прекраснѣйшей стали, ножны и эфесъ изъ золота. На первомъ вырѣзаны сани, запряженныя собаками и оленями, и «Жаннетта» и подписано: «подарена президентомъ Соединенныхъ Штатовъ генералъ-маіору Георгію Ѳедоровичу Черняеву, губернатору Якутска въ Восточной Сибири за значительныя услуги, оказанныя имъ оставшимся въ живыхъ послѣ арктическаго изслѣдованія парохода «Жаннетта» и ѣздившимъ на поиски лицамъ». Эта великолепная шпага сейчас хранится в запасниках Эрмитажа, жаль только, что ножны были утеряны после октябрьского переворота.
Шпага, подаренная президентом США генерал-майору Черняеву
Я думаю, что этот раритет стал бы прекрасным экспонатом, который бы украсил экспозицию Тиксинского музея, а не находиться в запаснике. Нужно только немного усилий, чтобы руководство музея преодолело ряд бюрократических процедур…
Лейтенант Шютц настолько хорошо изучил русский язык во время своего пребывания при поисках экипажа «Жаннетты» в Сибири, что ездил уже без проводника и переводчика. Шютц возвратился из Якутской области только через 8 месяцев, так как ему пришлось посетить отдаленные места устья Лены и разыскать в снежной тундре кочующих якутов для раздачи им наград…
Спасшиеся члены экспедиции
Потомков спасителей группы Мельвилля американской полярной экспедиции автору статьи удалось обнаружить спустя почти 140 лет после известных печальных событий. Большинство из них проживают в наслеге Быков Мыс, что недалеко от Тикси. А селение Зимовьелях, жители которого спасли погибавших от голода, и о котором упоминает Д. Мельвилль, находилось как раз в нескольких километрах от Быкова Мыса. Как оказалось одна из наград американского правительства серебряная медаль «За мужество и человеколюбие», врученная Алексею Ачикасову за активную помощь в спасении членов экспедиции экипажа «Жаннетты» была случайно найдена при разборе старого родового дома Ачикасова в селении Тумат. Некоторое время эта медаль находилась на хранении у Председателя местного РГО Александра Гукова. Затем ее забрал один из потомков и после ее следы потерялись. Мне пришлось приложить немало усилий для ее поисков, и наконец-то положительный результат был достигнут.
Медаль
Уникальная именная медаль, на аверсе которой написано «В подарок от президента Соединенных Штатов Америки», на реверсе «Алексею Ачикасову за мужество и человеколюбие и за оказание помощи выжившим с «Жаннетты», т.е. такая медаль в единственном экземпляре. Да и всего их было изготовлено немного – 12 золотых и 17 серебряных.
Сейчас идут переговоры о передачи этого раритета в местный музей. В 2017 году в Якутию прибыл праправнук Де-Лонга, который был приятно удивлен, что в этом суровом краю так хорошо знают и помнят капитана Де-Лонга и историю экспедиции «Жаннетты».
Перекладина креста с Кюегель-Хая в музее пос. Тикси
В музее истории и развития Арктики в Тикси находится подлинник перекладины креста с Кюегель-Хая (сейчас ее уже называют Американской горой), и есть отдельная экспозиция, посвященная той трагической экспедиции.
Стоя у креста, невольно вспоминаются его записи в дневнике, звучащие с некоторой долей иронии. «О зимовке в полярном паке хорошо читать у камина в уютном доме, но перенести такую зимовку – достаточно, чтобы преждевременно состариться». То ли Де-Лонг, посмеивался над своей судьбой, то ли предупреждал идущих за ним…
Раз ступить ногой и умереть…
Яхта «Заря» худ. Е. Войшвило
Кто из нас не смотрел великолепный фильм по мотивам фантастического романа Владимира Обручева «Земля Санникова»? А песню «Есть только миг…» напевали у костра или в палатках тысячи туристов и путешественников. Многое в этом фильме просто фантастический вымысел. Но есть в нем и то, ради чего известный полярный исследователь барон Эдуард Васильевич Толль положил на алтарь арктической истории свою жизнь. Эта история началась задолго до его рождения.
Предисловие
В начале XIX века, точнее, в 1810 году, путешественник и промышленник Яков Санников отправил в Императорское Русское географическое общество донесение об очередном открытии новой земли. В один из ясных солнечных дней, добывая песца на северной оконечности острова Котельный, он ясно видел на горизонте землю. К тому моменту Яков слыл уже известным путешественником, на его счету были три открытых острова, поэтому в словах Санникова не усомнились. Тем более это открытие подтверждалось начальником экспедиции коллежским регистратором Матвеем Матвеевичем Геденштромом. Через 10 лет с конкретной целью исследовать Землю Санникова была снаряжена экспедиция под началом лейтенанта флота Петра Федоровича Анжу. В марте 1821 года экспедиция под его руководством приступила к работе на Новосибирских островах, а в первых числах апреля он отправился на поиски Земли Санникова. Путь был очень трудным, но вот, у самой черты горизонта показались еле различимые контуры гор. Постепенно они становились все более четкими. Уже никто не сомневался в открытии нового острова. Прошло еще несколько часов, и вместе с изменением освещения, лежащий впереди остров пропал. Остались только причудливые нагромождения ледяных торосов. Безрезультатными оказались и все последующие поездки Анжу, но загадка этой Земли стала еще более интригующей.
Знаменитые путешественники того времени – Пайер, Вейпрехт, Де-Лонг, Нансен, Амундсен и другие – стремились достигнуть высоких широт Севера и в результате обогатили науку географическими открытиями, которые стерли много «белых пятен» с карты полярных стран.
В отличие от большинства путешественников, проводивших односторонние географические исследования, Толль, как и Нансен, положил начало комплексному изучению природы Арктики.
В последующие годы Э. В. Толль в публичных выступлениях и в академической печати с активностью, доходящей до фанатизма, пропагандирует идею экспедиции на Землю Санникова. В это же время стал известен и план Канадской полярной экспедиции под руководством Бернье, который своим опорным пунктом выбрал «Землю Санникова». Возможно, подстегнутые этими сообщениями правительственные круги поддержали инициативу Академии об организации экспедиции.
Подготовка Русской Полярной экспедиции велась с размахом, с широким освещением в прессе: это должно было символизировать интерес властей к отдаленным арктическим владениям России и охладить аппетиты иностранного капитала. Министерство финансов сначала отпустило сто пятьдесят тысяч рублей золотом, в Норвегии приобрели китобойное судно «Harald Harfager» грузоподъемностью четыреста сорок три тонны. Впоследствии сумма, затраченная на экспедицию, составила более пятисот тысяч рублей. Огромную роль в снаряжении экспедиции играла Императорская Санкт-Петербургская академия наук, и лично её президент великий князь генерал-адъютант Константин Константинович.
Принимая участие в международной геологической экспедиции, мы с большим удовольствием посещали лекции член-корреспондента РАН профессора В. А. Верниковского, который проводил их на борту НЭС «Михаил Сомов». Именно тогда, впервые, я услышал рассказ о Русской Полярной экспедиции.
Весной 1886 года на остров Котельный приехал молодой геолог Эдуард Васильевич Толль. За лето он собрал чудесные образцы горных пород, остатки древних животных организмов. Приходило время возвращаться на материк, а ему не хотелось уезжать в Петербург. Перед ним вдруг возникло столько загадок из далекого прошлого Новосибирских островов. Он готов был провести в этом далеком пустынном краю зиму, весну и, быть может, еще несколько лет, лишь бы внести свой хотя бы малый вклад в разгадку тайн природы.
Ход мыслей Толля был нарушен криками мальчика якута – Васи Горохова – и старого эвенка Джергели:
– Земля! Земля!
Мальчик и старик показывали рукой на север. Толль всмотрелся в ясный горизонт и далеко-далеко на его краю увидел контуры четырех гор, соединявшихся на востоке с пологой низменной землей.
Вася Горохов, Джергели и Толль долго смотрели на этот, явившийся вдруг из морской пучины остров. Эдуард Васильевич опытным взглядом изучал горы. Ему казалось, что они, как и горы расположенного на востоке от этой земли острова Беннетта, были сложены из базальтовых скал. Толль прикинул расстояние. По его расчетам, таинственная, не открытая никем земля лежала в 150—200 километрах от берегов острова Котельного.
Так и стояли путешественники, пока туман не скрыл это далекое и прекрасное видение.
Эдуард Толль много слышал об этих таинственных синих горах к северу от острова Котельного. Всегда они неожиданно являлись среди серых волн или белой снежной пустыни на несколько минут и потом снова бесследно исчезали в туманной дали.
И маленькому Васе Горохову в эту торжественную минуту хотелось вместе со взрослыми отправиться в трудное и далекое путешествие к неведомой земле.
– Мы ее непременно достигнем! – взволнованно сказал Эдуард Васильевич, ласково трепля Васю по плечу.
Очарованный и взбудораженный этим событием, Толль больше уже не думал о своих чудесных находках и геологических открытиях. Его манили к себе синие загадочные горы.
Поздно вечером у костра, который любовно разжег Вася Горохов, Эдуард Васильевич записал в своем дневнике:
13 августа 1886г: «Горизонт совершенно ясный. Вскоре после того, как мы снялись с устья реки Могур-урях, в направлении на северо-запад 14 – 18° ясно увидели контуры четырех гор, которые на востоке соединились с низменной землей. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью. Мы вправе, следовательно, нанести в соответствующем месте на карту пунктирную линию и надписать на ней: Земля Санникова». Картина была настолько четкой, что Толль не только определил расстояние до гор (около ста пятидесяти верст, или полтора градуса по широте), но и заключил, что они сложены трапповыми породами подобно островам Земли Франца-Иосифа.
В 1893 году, снова оказавшись на Новосибирских островах, Толль опять зафиксировал на горизонте горы, и это укрепило его веру в существование Земли Санникова.
В том же 1893 году другой знаменитый исследователь Фритьоф Нансен прошёл на легендарном «Фраме» севернее Новосибирских островов как раз там, где должна была находиться Земля Санникова, но ничего не обнаружил. Нансен предположил, что, если Земля Санникова и существует, то это всего лишь небольшой остров. Таинственная земля не желала быть открытой.
Проводник Эдуарда Толля эвен Василий Джергели, которого Толль очень любил и часто вспоминал в своих статьях, на вопрос барона: «Хотел бы ты там побывать?» – ответил ему о Земле Санникова: «Раз ступить ногой – и умереть!» Эти слова старого друга барон Толль воспринял как завет и как напутствие…
В последующие годы Э. В. Толль в публичных выступлениях и в академической печати с активностью, доходящей до фанатизма, пропагандирует идею экспедиции на Землю Санникова. В это же время стал известен и план Канадской полярной экспедиции под руководством Бернье, который своим опорным пунктом выбрал «Землю Санникова». Возможно, подстегнутые этими сообщениями правительственные круги поддержали инициативу Академии об организации экспедиции.
Подготовка экспедиции
Подготовка Русской Полярной экспедиции велась с размахом, с широким освещением в прессе: это должно было символизировать интерес властей к отдаленным арктическим владениям России и охладить аппетиты иностранного капитала. Министерство финансов сначала отпустило сто пятьдесят тысяч рублей золотом, в Норвегии приобрели китобойное судно «Harald Harfager» грузоподъемностью четыреста сорок три тонны. Впоследствии сумма, затраченная на экспедицию, составила более пятисот тысяч рублей. Огромную роль в снаряжении экспедиции играла Императорская Санкт-Петербургская академия наук, и лично её президент великий князь генерал-адъютант Константин Константинович.
Участники Русской Полярной экспедиции
Судно переоборудовали под новые задачи: усилили ледовый пояс, установили паровые лебёдки, ввиду малочисленности команды была демонтирована часть парусного оборудования. «Harald Harfager» превратился с точки зрения парусного вооружения в шхуну-барк, или баркентину. По совету президента Императорской академии наук, великого князя Константина Константиновича барк переименовали в шхуну «Заря». Во многих исследованиях и документах судно также называется яхтой, так как оно ходило под флагом Невского яхт-клуба. Без ходатайств великого князя экспедиция могла и не состояться, и отнюдь не случайно его портрет украшал кают-компанию яхты.
Толль, который считался одним из ведущих специалистов в области практического исследования приполярных территорий, прекрасно подходил на роль руководителя экспедиции. Он с большим интересом искал разгадку тайн недавнего геологического прошлого: существовал ли материк в районе современных Новосибирских островов, когда и почему он распался, почему вымерли мамонты? При этом он не отступался и от стремления наконец-то сделать сплошной пунктирную линию, гипотетически очерчивающую контуры Земли Санникова. У него было множество объяснений того, почему ни одна из экспедиций не сделала географического открытия. Практически все случаи неудач Толль сводил к сильному туману, укрывавшему берег от взоров путешественников. Также в ход шли и «несовершенные навигационные инструменты», и «неопытность капитанов», и злокозненность фортуны.
Барон Толль лично подобрал специалистов не по послужному списку, а по способностям, умению, энтузиазму, и укомплектовал экспедицию лучшим отечественным и зарубежным снаряжением, аппаратурой, продовольствием…
В научном отряде экспедиции участвовали: барон Э. В. Толль – начальник экспедиции, геолог, зоолог. Н. Н. Коломейцев – лейтенант, командир «Зари». Ф. А. Матисен – лейтенант, помощник командира и старший офицер судна, геодезист, картограф, минералог, метеоролог и фотограф экспедиции.
А. В. Колчак – лейтенант, второй офицер шхуны «Заря», гидрограф, гидролог, магнитолог, гидрохимик, топограф и картограф. А. А. Бялыницкий-Бируля – старший зоолог и фотограф. Ф. Г. Зееберг – кандидат физико-математических наук, астроном и магнитолог. Г. Э. Вальтер – доктор медицины, врач-бактериолог и второй зоолог экспедиции, специалист в области бактериологии, в 1899 году принимавший участие в научно-промысловой экспедиции близ Мурманского побережья и Новой Земли. К. А. Воллосович – геолог. О. Ф. Ционглинский – студент, политический ссыльный. М. И. Бруснев – инженер-технолог, политический ссыльный. В. Н. Катин-Ярцев – врач, политический ссыльный (некоторые присоединились к экспедиции на Новосибирских островах).
Команда шхуны состояла из 13 человек, в том числе: Н. А. Бегичев – боцман. Эдуард Огрин – старший механик. Семён Евстифеев – матрос рулевой. В. А. Железников —рулевой старшина. Алексей Семяшкин – матрос рулевой (заменён впоследствии П. Стрижёвым). Иван Малыгин – матрос рулевой (заменён впоследствии С. И. Расторгуевым). Николай Безбородов – матрос рулевой. С. И. Расторгуев – каюр, матрос рулевой. Пётр Стрижёв – каюр, матрос рулевой. Сергей Толстов – матрос рулевой. Эдуард Червинский – второй машинист. Иван Клуг – старший кочегар. Гавриил Пузырёв – второй кочегар. Трифон Носов – третий кочегар. Фома Яскевич – повар.
Перед самым началом экспедиции Толль получил от Нансена пакет с документацией и материалами по сибирской Арктике: координаты отдельных островов, рукой Нансена сделанный набросок бухты Колина Арчера, где скандинав советовал Толлю перезимовать, рекомендации уточнить расположение долин рек северо-восточной части Таймыра и наличие их следов на морском дне, что могло объяснить происхождение огромного сибирского подводного плато-шельфа. Также Нансен рекомендовал изучить встречающееся только в Северном Ледовитом океане явление «мёртвой воды», когда вслед за кораблём над тяжёлым слоем солёной воды образуется затрудняющая движение волна опреснённой воды. Вот эту «мёртвую воду» и предстояло изучать лейтенанту Колчаку. Материалы, касающиеся этого интересовавшего Нансена вопроса, Толль сразу передал гидрографу экспедиции, чтобы тот подумал над ними и взял в экспедицию все необходимые для соответствующих исследований приборы.