Восхождение к власти: падение «ангелов»
Степан Кирнос
Восхождение к власти: падение "ангелов"
«Сепаратисты и националисты… они не видят ничего дальше собственных прихотей. Они живут в мечтах, что если они завоюют независимость, то заживут будто в раю. Но это жестокий обман. Любой мятеж – это желание обокрасть и ограбить ближнего, который не согласен с идеями сепаратного большинства, а сепаратизм – это мечта не только обокрасть, но и жить обособлено, исполняя свои мелкие хотелки. Любой националист не хочет признать суровую правду – то, что он живёт плохо не «заслуга» центра, а его местной власти. И когда этим слепцам удаётся свершить задуманное, приходит страшное осознание – центр ушёл, но местная власть осталась и возымела полную силу».
– Сарагон Мальтийский. Чёрный Оракул.
«Современный сепаратизм как политическая программа и как насильственное действие основывается на ложно трактуемом принципе самоопределения: каждая этническая общность должна иметь собственную государственно оформленную территорию. На самом деле такого смысла нет ни в правовой теории, ни в международно-правовых документах. Последние трактуют право народов на самоопределение как уважение существующей системы государств и право территориальных сообществ (а не этнических групп) определять систему управления согласно демократически выраженной воле населения».
– Из бюллетени Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов докризисной эпохи.
Предисловие
Эта книга часть литературной вселенной «Мир серой ночи», история произведения расскажет о случившемся после событий книги «Восхождение к власти: город «бога».
Великая Империя, имя которой Рейх, строится ошеломительными темпами. Бывшие – Италия, Испания, юг Франции, западные Балканы – всё это теперь в руках того, кто именует себя Канцлером и императором. Великие армии наступают по всем фронтам, сметая остроги и крепости нечестивого порядка прошлых времён. И кажется, что вот-вот над Европой засияет солнце нового порядка.
Но славный крестовый поход Канцлера прекращается, когда он встречается с новыми державами века сего и вынужден им противостоять, только это уже не старые разрозненные царства и группировки, а настоящие машины войны, с которыми нужно будет считаться. И всё же, главный враг, злейший и циничный противник, как по иронии, редко, когда оказывается не за линией фронта. Все понимают, что война скоро закончится, мир становится всё более тесным и огромные идейные Империи занимают всё больше пространства. Но зло старых порядков не дремлет и выжидает, когда можно будет снова поднять голову.
Посреди битв и политических дрязг оказывается парень по имени Данте, бьющийся за честь и славу родины, чей стяг носит двуглавого чёрного орла, под сенью святого креста. Он давно уже не молод, у него семья, но на его сердце всё равно лежит долг службы императору и новому порядку. Но на этот раз ему придётся столкнуться с самым опасным врагом – с тем, который внутри страны. Вновь ему придётся сразиться за родину и мир, только на сей раз цена может оказаться слишком высока.
Пролог
Афины.
Торжественная обстановка, приятный вечер, долгожданный мир на землях разрозненной Греции и собрание мироправителей – вот чем запомниться этот день, как проклятый в истории Империи. Великий Рейх, раскинувшийся от края до края Европы сегодня идёт на беспрецедентные уступки ради одного региона, который решился добровольно войти в состав страны скопом разбитых владений.
В большой зале собралось множество людей – тут и в официальных костюмах государственные чиновники двух сторон, и облачённые в чёрные рясы священники Империи, пришедшие, чтобы соблюсти чистоту намерений, отражённых в договоре. Все они сидят на резных деревянных тронах с одной стороны, а с противоположной стороны возвышается мраморный стол с двумя стульями, на котором уже лежат два подготовленных экземпляра договора. Справа и слева громоздятся массивные стены с балконами, облицованные гранитной плиткой, а ложа, откуда уставлены взгляды сотен людей, держится могучими колоннами. Через широкие окна, в которых виднеется афинский порт и открываются прекрасные виды на морскую гладь и лучи утреннего солнца проникли вовнутрь, озаряя вместе с работой ламп помещение.
В воздухе повисли ароматы сладкого ладана, идущие клубами от тлеющего благовония, что раскалёнными углями лежит в кадильницах. Большие жаровни расставлены по углом, символизируя вознесение молитв Тому, Кто исправители пути греков, направив их в русло праведности. Всё вокруг затопил яркий свет и тьма, каждый уголок возможной темноты был освещён, всякий мрак был низвергнут из него – золотая люстра осветила всё.
По одну сторону небольшой «сцены» где воздвигнут стол стоит группа людей – высокий мужчина в чёрной одежде – сапогах, пальто, штанах и рубашке, в окружении восьми человек, на которых разные облачения, ставшие олицетворением устремлений души каждого.
– Смотрите мои сыновья, сегодня творится история, – сказал им мужчина в сапогах. Запомните, когда-нибудь, вы, совет из ваших побратимов сменит меня на посту повелителя. Я – не вечен, и вы станете моим наследием.
Мужчина делает шаг вперёд и оборачивается, кидая взор на тех, кто пришёл с ним. Обычно, холодный и неприятный взгляд того, кто правит огромной страной, пронизывает до самой души, но на этот раз он по странному мягкий и тёплый, а хлад в душе уступает место странному чувству, веющему греющим ощущением у сердца. Его тонкие, как кинжалы, уста распахиваются, но не льётся стальная ледяная речь, как к другим людям, а удивительно кроткая:
– Ныне, решается судьба Греции, мои родные. Помните, что однажды вам придётся идти без меня, придётся возглавить Империю и понести её штандарт на север. Любимые мои дети, запомните этот момент, ибо он первый и единственный, когда я с кем-то договариваюсь.
С другой стороны стола стал идти среднего роста парень средних лет. На нём в ослепительном свете люстры сверкают золотые и серебряные нити, которым расшит пиджак, брюки и туфли светло-белого цвета. В самом конце по центру сцены выставлены два флага – один серый с чёрным орлом, а другой бежевый с кровавой молнией-зигзагом.
Голос Канцлера сделался немыслимо холодным, а взгляд едва ли не змеино-ледяным, когда он отстранился от «детей»:
– Господин Мастер-защитник, я удивлён, что афинянина выбрали представлять всю Грецию.
– Я тоже был удивлён, господин император, – присаживаясь за стол, ответил мужчина, уставив взгляд вдаль, на собравшихся людей. – Вы только посмотрите, сколько тут народу собралось?
– Знаете, весьма интересен тот факт, что вы согласились без войны войти в состав Рейха.
– Я всего лишь отражаю интересы греческой нации… и не в наших интересах вступать в противостояние с теми, кто может нас похоронить.
– Давайте вернёмся к официальным процедурам, – Канцлер подтянул к себе микрофон и голос его, усиленный колонками, разнёсся по всей зале. – Господа и дамы, – одно звучание этого голоса вызвало гробовую тишину и полноту внимания. – Сегодня мы собрались на подписании договора «О мире на Балканах». Думаю, этот торжественный момент войдёт в историю, как исключительный. Здесь и сейчас я заявляю, что новое объединение жителей Балкан в составе Империи станет только сильнее и крепче, и для него мы заключаем сегодняшний договор. Рейх оградит вас от всех невзгод, он станет вашим вечным защитником, вы же станете его верными подданными, – Канцлер затих, обращаясь к человеку, сидящему возле него. – Господин Мастер-защитник, я вас уверяю, что сегодня, вам, как гаранту исполнения договора, будет в дальнейшем возможность встать не просто во главе народа Греции, но и идти подле меня во всех делах моих.
– Спасибо, господин император, я весьма польщён вашими словами, – заявил во всеуслышание представитель другой стороны; Император подумал, что в дрожи его слов, в эфемерном отвращении, которое зияет во взгляде, смог уловить тень предательства, но всё же решил отставить эти мысли в сторону.
– Хорошо, давайте огласим состав участников.
– Настоящим договором подтверждается, что Новая Спарта, Диктатура Аргуса, Демократический Афинский Полис, Эпир, Коринфский полис, Македонско-Фракийская Уния, Болгарский Южный Деспотат, Южная Краина Сербская и Косовский Автономный Регион присоединятся к Империи.
– Так же, – слово взял Канцлер, – я заявляю, что для поддержки власти новой Балканской Автономии, я обещаю рассмотреть вопрос о том, чтобы направить в этот регион три новых ордена. – После этих слов император взял ручку и одним лёгким движением провёл по бумаге, оставляя чёрный яркий след росписи и холодный голос обозначил. – Да будет между нами вечный мир.
– Да будет, – афинянин подеялся с места и так же, прежде чем заключить руку императора в рукопожатии, отметил согласие всего народа чёрной ручкой прописью на документе.
Зал также поднялся с места и в ликовании и восторге затопил помещение аккомпанементом аплодисментов. Все рады тому, что грядёт мир и на земле Греции больше не прольётся крови. Но никто не понимает, что только что это событие запустило цепочку страшных событий.
Глава 1. Конец «Святейшего крестового похода»
Плохой день
Спустя пять лет после событий пролога. День.
Середина третьего дня ознаменовалась страшными воплями на многострадальной земле практически в центре Европы, ставшей участком для грандиозного сражения. Три армии сошлись в кровавой бойне за будущее этого мира, и для Империи «Рейх» победа – это шанс продолжить крестовый поход, неся свои праведные идеалы дальше вглубь континента, сжигая огнём всех нечестивых и растлителей, мятежников и непокорных.
Чёрный десантный вертолёт, охваченный языками жаркого пламени, летит подобно комете, оставляя за собой шлейф дыма и огня. Обшивка и броня пробиты во многих местах, разорванные снарядами автопушек и прошитые лучами лазерных батарей. Пилот изо всех сил пытается контролировать ревущую машину, несущуюся над обнажённый руинами старого городка, в котором кипит жёсткий бой. Спустя несколько секунд машина с грохотом ложится на пузо, разбрасывая вокруг себя облака едкой пыли и куски зданий, в которых загнездилась, поднимая клубы серо-бежевого дыма.
Обломанные винты вертолёта остановились, а сама помятая машина окончательно утихла, люк открылся, и из разорванного брюха огромного вертолёта в небольшой прямоугольный дворик хлынуло два десятка солдат в абсолютно чёрном доспехе и оружии, которое несёт смерть. Чёрные длинные сапоги до колен, усиленные пластинами лёгкой крепкой стали накрывают толстые бронированные штаны, накрытые крепкой курткой и бронежилетом с наплечными пластинами. Их лица скрыты за масками респираторных пластин и линзами, пылающими чёрной бездной, голова же укрыта касками. В ладонях, покрытыми толстыми перчатками, покоится грузный автомат, отдалённо напоминающий АК.
Вперёд них выходит воин, который отличается от них лишь одним – тёмно-багровыми полосами на наплечнике, которые отметили его офицерский статус. Он взирает на серые двухэтажные дома, среди которых оказался. Отовсюду доносятся звуки битвы – пальба и раскаты орудий, крики умирающих и шипение ракет.
– Вергилий, где мы?
– Господин капитан, – прозвучало обращение к воину с красным наплечником. – Господин…
– Да.
К воину подошёл человек, закинувший автомат на бедро и удерживающий в руках небольшой планшет.
– Судя по показаниям спутника, мы в городе Раддон, за пределами линии фронта. Тут где-то рядом передовой штаб штурмовой группы Либеральной Капиталистической Республики. Разрешите вопрос?
– Да.
– Как мы будем выбираться из этого переполоха? Нас занесло на добрых четыре километра дальше позиций, где сейчас наш зад должен находиться. Капитан?
В ответ лишь одно молчание. Холодного образа воин осматривает пыльные покосившиеся здания, пока двадцать солдат рассредоточиваются по внутреннему двору и помогают пилоту вылезти из помятой кабины, тыкая всюду дулами автоматов и ожидая нападения.
– Капитан? – снова доносится воззвание. – Рейх ждёт.
– Мы должны объединиться с группой «Б», и нанести удар по передовому штабу врага, как и планировали… только теперь он ближе, чем мы хотели. Кто есть помимо «Б» в пяти километрах отсюда?
– Нужно время, чтобы всех пробить.
– Давай, я пока свяжусь с группой «Б».
Капитан, ведущий два десятка бойцов, не удивлён, что их вертолёт рухнул далеко за линией фронта, но всё же его он желал бы, чтобы их «птица» села где-нибудь поближе к фронту. Они – воины ордена, служащего великому Канцлеру, они – топор палача, карающий врага и сегодня по воле повелителя их противник это две страны, заявившие право на владычество над Европой. Святейший крестовый поход ещё не сталкивался с такими врагами… они сильнее и опаснее… это не державы гнилого и рассыпавшегося мира, нет. Сегодня решится судьба крестового похода и капитан желал бы, чтобы он продолжился, чтобы его знамя развивалось над всей Европой – от Геркулесовых Столбов до Новой Пруссии.
Капитан, отвлекшись от своих мыслей, ткнул на кнопку возле воротника, вызывая на связь братьев по ордену.
– «Базальт» – «Базальт», приём, я «Арбелас»… «Базальт»
– Ох, Данте! – раздался ретивый голос из передатчика, на фоне беспрестанной звонкой пальбы. – Как же я рад тебя слышать, бандит. Хах, не пойму и как тебя жена отпустила на эту веселуху!?
– Яго! Это ты, брат?! Отзовись!
– Да, брат!
– Что там у тебя!?
– Веду огонь, либеральные черти нас приперли со всех сторон! В третьем квадрате просто ад!
– Немедленно отходи на оборонительную позицию!
Яго сейчас был бы рад ответить, но его прижала очередь из тяжёлого пулемёта, скосившая часть укрытия – пыль от каменных наспех собранных нагромождений осыпала его, а пули просвистели над головой. Все они на окраине города, находящегося в лапах врага, и осколки разбитых зданий стали щитом для полуроты от противника. Второй щит – искорёженный огромный десантный вертолёт, объятый языками пламени, ставший защитой от неприятеля, наступающего из выжженных полей перед городом.
– Брат! – доносится крик из рации.
Бой вокруг Яго становился все жарче. Огонь орудийных расчётов Рейха, вой двух ротных миномётов возле командира и постоянное стрекотание звонких пуль оглушает. Враг наступает с севера и юга, а небо закрыто дронами и ЗРК Директории Коммун, до которых Рейх так и не добрался.
Из тумана, навеянного бойней и разрывами десятков снарядов, со стороны поля проступили массивные фигуры, объятые в железо и несущие орудия, смахивающие на латников апокалипсиса. Пять воителей неспешно шагают по полю боя, подходя на расстояние удара, где смогут сравнять бойцов ордена с землей.
– Кто это!? – прозвучал крик одного из воинов, отстреливающегося в сторону поля. – Кто?
Яго молчит, предчувствуя ответ, который рождается в сознании. «Кем им быть, если не элитой… забойщики, сеющие смерть, выдернутые с фронта ради нас. Какая же честь!» – пронеслось в уме.
Под командованием Яго осталось сорок два бойца, отчаянно сопротивляющихся зубьям капкана, в который они попали. Отряд сомкнул плотное кольцо у разбитого вертолёта, ожидая неминуемой смерти, ведя сражение.
«За что же мы сражаемся. Этот чёртов мир не достоин тех смертей, которые были за три дня этой бойни… проклятый мир и чокнутый Рейх».
Яго подавил мятежные мысли и отдал приказ, пытаясь перекричать оглушающий кошмар войны:
– Матиас, сколько у нас лазпушек?!
– Всего одна… на три выстрела, господин капитан!
После ответа, Яго снова подключился к рации:
– Брат, нас на долго не хватит. Нас прижали поганцы. Если помощи не будет, будешь со мной на могилке общаться!
– Держите оборону! – не зная, что ещё сказать, закричал Данте. – Мы выступаем!
Пять солдат синхронно открыли огонь и их оружия, смахивающие на вытянутые трубы, разрезали пространство ослепительными копьями света, прошившими всё вокруг. Один из солдат Рейха упал на землю, и из его груди донеслось зловоние плавленой брони и резиновых проводов, а вместо сердца зияет одна большая дыра.
– Держитесь, сколько сможете, мы идём, – после этих слов связь оборвалась, когда лихая пуля угодила в рацию и разнесла её на клочья, и Яго вместе с бойцами остался один на поле боя.
«Конец!» – поразила ум Яго печальная мысль, когда он увидел, что из города напирают на его позицию бронетехника и пехота врага расступается перед ними, давая вестникам разрушения пройти сюда.
Яго осмотрелся и увидел, как рядом стоящий с ним упал на землю, погибая от ранения горла, забрызгав доспех капитана кровью. Потом умер ещё один, от такой же раны.
– Снайпер! Пригнуться! – приказал Яго.
Повисло страшное марево и раскалённый воздух будто стал густым, плотным от жара и количества снарядов и лучей, рассекающих его. Там в небесах трассёры и ракеты, яркие стрелы лазбатерей ищут жертв и сбивают всякий транспорт. Только сейчас Яго понял, что их атака на передовой штаб – самоубийство, отчаянная попытка Рейха отбросить врага.
«У нас нет ни одного долбанного шанса», – подумал Яго и приказал:
– Матиас, тащи сюда эту пушку и беи по танкам. Дайте миномётчикам координаты тех громил по фронту… пусть им подпортят жизнь.
– Да господин!
– Давайте ребята, шевелите задом, если хотите жить! Покажем этим сволочам, чего стоят сыны Рейха!
Отряд с новыми силами вступил в смертельную бойню, ответив шквалом смертельного огня по врагам.
На другой стороне Данте выступил из руин, чтобы помочь брату, но он встретился с лабиринтом городских улиц, усеянных засадными подразделениями врага и сотнями ловушек.
– Вергилий, что по нашим?
– Никого, господин. Орден Пурпурного креста и Железных ангелов наступают далеко к западу, остальные на других фронтах, господин. Мы одни.
– Проклятье! – выругался Данте, но тут же взял себя в руки. – «Ох, как бы я хотел, чтобы хоть кто-то из Крестоносцев тут был… но мертвых не вернёшь… не сходи с ума Данте, если не хочешь дочь и жену оставить одних».
Почти все Первоначальные Крестоносцы отправились навстречу Создателю, кроме двух. Деций Аристофан и Бонифаций Торн всё ещё живы, и сражаются во имя и славу Канцера на разных театрах симфонии войны. Один у Крита, а другой парит где-то над полем битвы, где сошлись три исполина, три ревнителя великих и страшных идеалов.
– Между нами три километра, господин капитан. Нам нужен транспорт, иначе мы не поспеем. Господин Данте…
Парень вспомнил, что рота «Тени», рассыпана по всей линии фронта, направленная для атаки на передовой штаб, но его сердце укололо сожаление, что именно он и его брат оказались разделёнными и что один не может добраться до другого.
– Выдвигаемся.
Отряд последовал за капитаном и через пару минут они вышли в более-менее ухоженную часть города с охранявшуюся, несмотря на битвы. На воинов смотрят пустые окна двухэтажных зданий и в спешке покинутые позиции, состоявшие из кустов колючей проволоки и нагромождений мешков с песком. С печалью Данте смотрит на эти укрепления, которые были возведены Рейхом, когда этот город был в их руках, но теперь это вражья земля.
– «Арбелас», – донеся хриплый голос из рации Данте. – «Арбелас», приём.
Данте, остановившись на узком перекрёстке присел. Отряд образовал кольцо вокруг капитана, ища в прицелах автоматов врага, выискивая его в окнах и у зданий, ожидая нападения.
– Да! Кто говорит? – спросил парень.
Из рации донёсся ответ на слегка корявом новоримперском языке:
– Первое разведывательное тактическое отделение третьего гвардейского полка его императорского величества «Орёл». Говорит капитан Комаров.
– Откуда вы взялись?
– Мы добровольцы с востока, отправленные нашим государем в знак доброжелательности вашему Канцлеру. Но не об этом, сейчас. Наше отделение захватило три гаубицы, и мы можем вас поддержать арт-огнём. Укажите цель.
«Яго», – тут же пробежала мысль у Данте, и он скоротечно протараторил:
– Слушай, Комаров, накрой огнём четвёртый и второй квадрат. У тебя карты есть?
– Да, понял вас. Ждите «яблок».
Связь прекратилась и Данте ощутил облегчение. Хоть чем-то он смог помочь брату, хоть как-то облегчил его бой.
– Кто это? – спросил Вергилий.
– Какой-то русский, – ответил Данте, смотря на маску боевого товарища.
– Противник! – завопил один из бойцов. – На двенадцать часов!
Враг, облачённый в лёгкие бронежилеты и зелёные камуфляжные одежды, с пистолетами-пулемётами, хлынул огромным потоком на улицу. Они рассредоточились по стенам зданий и по отделению Данте застрекотали пули. В ответ раздалось гулкое громыхание автоматов, рассекших пространство разрывными трассёрами. Раздался непонятный крик:
– Frem, soldateridet frie Danmark. Æretil frihed! Æretil den liberale kapitalistiske republik!1
Но что могут лёгкие бронежилеты против автоматов ордена – тела бойцов обращались в дырявое решето, броня мялась и разрывалась, а всё внутри рвалось и опалялось разрывными пулями. Серо-бежевые стены мгновенно окрасились багровыми цветами, а улицы наполнились телами солдат роты врага, но противник не отступает, без страха продолжая идти вперёд.
– Подстовольниками их! – приказал Данте и с позиций бойцов Рейха со свистом полетели гранаты, и врага накрыло пламя, асфальт взметнулся пылью и разорванными кусками, а осколки впились в тела противников.
– И чего хотели эти идиоты? – спросил Вергилий, когда на холодном асфальте полегло полроты врага, но ответ стал понятен до того, как Данте успел высказать предположение.
Справа, там, где собраны куски разбитых зданий, кучи асфальта и штабеля разбитых деревьев, образовав баррикаду, ударил смертоносный яркий луч. Три воителя ордена оказались на пути копья огненной смерти и пали на землю с прожжёнными телами.
Данте увидел, как светится броня латника, отражая на себе блики полуденного солнца, в его руках странное вытянутое оружие, ствол которого играет оранжево-алыми красками перегрева. Он взобрался на самый верх баррикады и высматривает новую цель, а вокруг него роятся воины в лёгкой броне и покрытые серым камуфляжем, подобные простому люду вокруг «рыцаря», динамики шлема которого выдали бодрствующий грубый рык:
– Pour la liberté! Vivela Bretagne!2.
Солдаты свободного мира снова усилили напор и отчаянно бросились на автоматы Рейха, наплевав на потери и сея улицы телами погибших соратников.
– Развернуть «Лазернек»! – скомандовал Данте.
Воин Рейха снял со спины трубу, выкрашенную в чёрный цвет, и закинул на плечо, смотря через щиток. Там, в оптическом прицеле он увидел цель и когда перекрестье оказалось на сердце, воин нажал на кнопку и из дула трубы, без звука вылетел толстый прут энергии, алым сиянием осветив пространство. Секундная вспышка и грудь «рыцаря» превратилась в пещеру плавленого металла, а само орудие смерти сброшено с плеча на асфальт, дымясь и шипя.
Грузный воин покачнулся, из его рук с перезвоном выпала лазерная «копьеметалка» и покатилась по баррикадам, а через мгновение его тело рухнуло и сползло по кускам камня, пока не остановилось.
Шокированные воины врага бросились наутёк, но не многие скрылись за углами. Разрывные снаряды пустились за ними вдогонку, коварно впиваясь в спины и неся смерть. Семнадцать бойцов ответили шквальным непрекращающимся огнём, выкашивая противника.
– Жалкая попытка нас остановить! – прокричал Вергилий.
– Они и не пытались, – тихо проговорил Данте. – Это разведрота, судя по лёгкому вооружению. Они пытались отвлечь наше внимание, пока тот амбал нас бы не пришил, – капитан ткнул на мертвеца, чья броня на серебристо-сажистом корпусе отразила блик мрачного солнца.
– И что дальше?
– «Арбелас», – раздался холодный, прерываемый металлическими нотками голос из рации, – говорит командир элитного техно-эскадрона «Неон».
– Андронник! – радостно воскликнул Данте.
– Да, капитан, это я, – донеслась машинная речь.
– Что ты хотел?
– Мой эскадрон вышел к позициям полуроты «Базальт», мы им окажем поддержку, а вы тем временем должны занять городскую площадь в километре от вашей позиции и подготовить место для плацдарма.
– Э-э-э-м, у нас приказ нанести удар по передовому штабу.
В ответ лишь холодный технический голос:
– Это задачи одной цели. Мы к вам присоединимся позже, и сводной группой нанесём удар по штабу. Продвигайтесь в нашу сторону и сможете выйти к площади.
– Что случилось с фронтом? Почему так мало наших?
– В радиусе десяти километров, только мой эскадрон, два подразделения вашего ордена и отделение союзников, остальные были перекинуты на восток.
– Директория Коммун опять перешла в наступление?
– Да. Если мы не уничтожим командование врага в городе, то с вероятностью в восемьдесят процентом потерпим поражение в сражении.